Третий час ночи. Оконное стекло холодит прижатые к нему ладони. Я открываю рот и выпускаю кольцо пара. Какой предстала бы я, если бы кто-то сейчас смотрел на меня из сада? Я всем телом прижимаюсь к стеклу, пока холод не пробирается сквозь ткань шортов и футболки, а потом поворачиваю голову в сторону, чтобы прижаться к стеклу щекой, несмотря на то, что это причиняет мне боль. Хочу, чтобы холод прогнал этот туман жути, который питает мои ночные страхи.
Безумие.
По ночам я так же волнуюсь за себя, как волнуются Роберт и Фиби. Сейчас, по крайней мере, мне не нужно переживать, что он проснется. Он в полном отрубе, спасибо «Найт-Найту». Он спросил меня, настаиваю ли я на том, чтобы Хлоя поступала в университет. Ведь тогда учебные деньги будут потрачены и он не сможет заняться этим баром. Что он вообще обо мне думает? Что он за муж?
А что за жена опаивает своего мужа?
Кто же я? Днем – уставшая Эмма, разбивающая машины, пугающая детей, Эмма-параноик, Эмма – подозреваемая в убийстве. Ночью – Эмма, плывущая в дымке странных поступков, которые каким-то образом успокаивают ее. Настоящая я, должно быть, застряла где-то посередине?
Я представляю, что это я сама стою в саду и смотрю вверх. Та самая я, которая всегда готова покорять мир, та я, которая знает, чего хочет и как этого добиться. Соберись, – вот что она сказала бы, та я, которой я была когда-то. – Возьми ситуацию в свои руки. Дойди до сути, и двигайся дальше. – Я борюсь с непреодолимым желанием спуститься вниз, откуда взывает ко мне чулан. Я должна разорвать этот круг. Должна.
– Двести двадцать два, сто тринадцать, сто пятьдесят пять, двести восемнадцать…
Я даже не осознаю, что шепотом повторяю цифры, пока внезапно не прекращаю это делать. Справа от меня в конце коридора шевелится тень. Я замираю. Посторонний в доме. Мои дети.
Нет. Слишком маленький силуэт. Наблюдает за мной.
– Уилл? – Собственный громкий голос возвращает меня к реальности. Тень отступает обратно в его комнату, и моя ночная дымка моментально рассеивается. Должно быть, это он. Боже, на кого я была похожа, распластавшись по этому окну? Я иду к Уиллу.
Ночник в его спальне не горит, и комната, такая веселая днем, сейчас погружена в пепельно-серый сумрак. Лишь немного лунного света пробивается из окна. Здесь необычно прибрано, все его толстые мелки и фломастеры разложены по коробкам, игрушки – в ящике. Это Фиби постаралась? Или Роберт? Само собой, не Уилл, мой маленький ураган, всегда оставляющий на своем пути хаос. С сожалением констатирую, что на прошлой неделе беспорядка стало меньше. Я – не единственная, кто в последнее время был сам не свой.
Уилл вернулся в постель, можно даже подумать, что он крепко спит, но я вижу, что он дышит часто и глаза его двигаются под веками.
– Ты не спишь, обезьянка? – тихонько спрашиваю я. Он не отвечает, только сжимает пальцами одеяло. – Принести тебе воды? Тебе приснилось что-то плохое?
Тишина.
Я наклоняюсь и осторожно дотрагиваюсь до его плеча. Уилл, закопошившись, переворачивается на спину. Не знаю что теперь и думать. Быть может, он действительно спит. Может быть, он ходит во сне. Может, он только померещился мне в коридоре. Может быть, это я сплю и это все – сон. Может, может, может. Кто, черт возьми, знает?
Я сижу рядом еще несколько минут, может, чуть дольше, наблюдая за Уиллом. Он не просыпается.