10 апреля (ненавижу апрель)
Бедные полицейские.
Буя вызволять из кутузки мы не договаривались (там ему самое место)
Убить Парашу.
Позвонить маме Все таки с мамой вышло не хорошо.
Лилии вонючки (записать, что это самые мерзотные в мире цветы)
Но вообще они красивые, нежные и воздушные (мерзкие не цветы)
– За кем? За Прасковьей Тулуповой? Ооо, как мы вас ждали. Мы так дня полиции и премии ни разу не ждали. Бекетов вон даже рождению сына так не был рад, как вам. Спасительница, – подскочил мне навстречу молоденький лейтенантик, нервно дергающий шеей, подмигивающий правым глазом и отсвечивающий лицом гипертоника со стажем, что странно для его юного возраста, – Бекетов, тут за Тулуповой, – крикнул он куда-то в недра воняющего табаком и безысходностью, кабинета.
– Правда? – выкатился откуда-то из-под письменного стола симпатичный мужичок с синим распухшим ухом, в форме, с от чего-то оторванным погоном. – Неужели за этим исчадьем кто-то явился? О, Боже, ты есть на свете. Девушка, это же правда? Вы ее заберете? Вы ангел во плоти, спустившийся с небес?
– Правда. Еще какая, – кивнула я, выкладывая на заваленный документами стол бутылку дорогого коньяка и пакет с сервелатом, сырокопченой «Брауншвейгской» и карбонадом. Аж у самой от запаха голова закружилась. А мужику то надо и вправду ко врачу. Там похоже ухо посинело то не просто так. Что-то с мозгом. Судя по тому, что он меня ангелом посчитал. Бедолага. – Давайте мирно договоримся и все. А я вам могу ваших питомцев полечить бесплатно.
– Не надо нам наших питомцев лечить, нам их ваша Параша вчера оторвать грозилась. Нам теперь надо нервы лечить, а то мы не пройдем следующую аттестацию, – испуганно зашептал гипертоник и как-то резко сбледнул лицом. Странные они тут все, какие-то. – И коньяк уберите. Антидепрессанты со спиртным нельзя принимать. Знаете, у нас тут такие отморозки бывали, но мы удар держали всегда. Всегда, чтоб нам новых званий до пенсии не видать. Маньяков ловили, убийц. Бекетов вон рецедивиста-людоеда брал. И никогда, слышите? Никогда нам не было так страшно.
– Господи, да Параша агнец божий, – хмыкнула я, и схватилась за нож, лежащий на столе полицейских. Карбонад, чтоб ему так не пахнуть. Вызвал у меня такое слюноотделение, что я аж воздух ртом втянула как Доцент из всем известного фильма. Ну отрежу кусочек, не обидятся же эти милые парни. – Она добрая. Ее даже гамадрил любит, потому что она его конфетами угощает. И Жору сколько раз она спасала. А Жора у нас чемпион мира по подыханию в корчах. Знаете он длинный какой? Ууууу, метров пять. Его мама так откормила, что наркозу не напасешься.
– Нож у нее отбери, – прошептал лейтенантик, опасливо на меня косясь. Судя по всему меня вот прямо сейчас резко из ангелов разжаловали в буйно помешанные. – Бекетов, пистолет у тебя где?
– В столе, – хныкнул синкеухий. Господи, права Параня, мужики пошли нынче слабые и нервные. Дормидонтыч и то выигрывает в сравнении с некоторыми. И полковник еще. Что я действительно жалом вожу? – Слушай, скоро полкан явится, а он злой в последнее время, жениться собирался, а его невеста бортанула, – зачем-то поделился со мной сакральными знаниями Бекетов, жалобно глядя на мою руку, с зажатым в ней кусочком деликатеса. – Забирай Прасковью свою, колбасу, даже нож наш можете прихватить и уходите с миром.
– А этого, халка зеленого тоже заберете? – с надеждой поинтересовался гипертоник, подмигнул мне и дернул тонкой шейкой. – Они в комплекте шли.
– Халка? – удивленно спросила я, активно жуя мясо. Кстати, оно и не вкусным оказалось, пресным и жирным. Гадость какая. Может в вегетарианки податься?
– Ну да. Он зеленый, ободранный, весь обезьянник нам разворотил. Даже рецедивист Булкин попросился в СИЗО, во всем, говорит, сознаюсь, только заберите меня отсюда. А Булкин…
– Ладно, ведите меня, – чувствуя себя дрессировщиком хищников, вздохнула я. Ну если честно, мне немного интересно было, с кем так весело проводила вчера время моя подруга, пока я в очередной раз совершала очередное грехопадение и самую большую глупость в жизни. Черт, ну вот зачем? Зачем я снова вспоминаю свой позор. И юбка заправленная в трусы еще не самое поганое. Самое плохое в том, что проклятого носорога стало в моей жизни слишком много. И просыпаться рядом с ним…
Я уставилась на небольшое помещение разделенное решеткой на две части и онемела от восторга. Параша и Буй спали в обнимку на деревянной шконке выдранной из стены и валяющейся на полу, как два голубка. Такие трогательные и милые. Буй реально был зеленый. Прямо вот изумрудного колеру, и я если честно слегка струхнула. Цвет лица его мне совсем не понравился, такой бывает при цианозе и очень редком виде желтухи. И обе эти прекрасные болезни требуют немедленного медицинского вмешательства, а не лежания на полу.
– Забирайте их быстрее, – прошептал Бекетов, нервно поглядывая то на часы, то на голубков. – Скоро приедет полковник.
– Почему их? – хмыкнула я, рассматривая амбала, реально похожего сейчас на голливудского монстра. Только не на Халка, а на Шрека. И совсем у него не цианоз, я присмотрелась. Это же… – Забираю только Бибу. Боба вам останется, пусть его вызволяет из узилища носорог ушастый. Он же его неразлучник.
– Ну пожалуйста, где мы носорога то найдем в этом городе, да ушастого еще? – простонал Бекетов. – А мы вам машину выделим, с ветерком до дома домчите.
В общем, мы вышли на крыльцо полицейского отдела через пять минут. Я, Параша и Шрек, воняющий зеленкой за версту, как ветряночный слон. Шли мы молча, потому что я вообще не была настроена на разговоры. Буй сопел за моей спиной, как все тот же слон. Параша тихо бубнила что-то себе под нос.
– Бесите. Оба, – рявкнула я, наконец прервав повисшее в грозовом воздухе напряжение. Встала на ступеньке и вперилась взглядом в Бибу и Бобу, виноватых во всей моей проклятой жизни. И мой единственный выходной я промохала из-за их идиотизма. А могла бы есть пончики сидя у телека, гладить мою белую королеву, пить топленое молоко и… Черт, вспоминать мой утренний позор. Смаковать его и жалеть себя. Зашибись, перспективка, – А ты вообще… Из-за вас я с мамой поругалась. Из-за вас проснулась черт знает где. Если сейчас какой-нибудь монстр мне на голову свалится, я вообще не удивлюсь. Дракон какой-нибудь огнедышащий, или осел. Или оба вместе. И не надо мне тут пальцем показывать… – сорвалась я в крик, сделала шаг назад, забыв, что стою на лестнице от нервов, взмахнула руками и начала заваливаться назад, радуясь на лету. Наконец-то закончатся мои мучения. Я сверну себе шею, попаду в ад к милым чертям, и наконец-то обрету спокойствие.
Упала я на что-то мягкое. Точнее на кого-то, молчащего, воняющего мерзкими лилиями и не подающего признаков жизни. Попыталась встать, но не смогла, потому что моя нога оказалась под лежащим подо мной спасителем. Пошевелилась и едва не взвыла от боли в лодыжке. Черт, хорошо если не перелом. Тело подо мной застонало. Буй наконец-то отмер и бросился спасать… Не меня?
– Босс, босс, – взвыл чертов зеленомордый огр, легко поднял меня, завывающую от боли, за шкирку и свалился на колени возле поверженного… Вот тут надо определиться, кого, потому что дракон в мультике вроде девочкой был. А осел… И почему так мерзко пахнет цветами.
– Ты поставила своей целью меня убить? – простонало тело голосом Леднева. Я уставилась на мецената и олигарха, лежащего вниз головой, по направлению к тротуару и усыпанного поломанными лилиями. – Что ты за существо такое?
– У вас кровь, – всхлипнула я, глядя на расплывающееся по ткани легкого пальто алое пятно. – Надо шить опять. Господи, за что? Почему именно я? Ну ведь столько женщин вокруг, врачей. А вы… И что вообще вы тут делаете? За Буем с цветами приехали?
– Пока ты будешь идиотничать, я истеку кровью, – простонал этот притворюшка. Рана открылась, конечно, но не настолько, чтобы от потери крови загнуться. Она уже поджила. Максимум один шов лопнул.
– Да вас из дробовика не смогли завалить, – пискнула я, но поползла в сторону раненого, поскуливая от боли.
– Да, дробовик в сравнении с тобой просто пукалка, – ухмыльнулся чертов олигарх. И где, черт возьми, делись Буй и Параша? Убью предательницу.
– Вв так и не сказали, с цветами это вы Буя пришли встречать? Ну там по понятиям, братан с кичи откинулся. Лилии что-то означают, да? И как вы вообще тут оказались?
– Мама мне рассказала, в деталях и не стесняясь в выражениях. Узнал о себе много интересного. Не для меня она цветочек растила. А лилии означают, что ты идиотина.
– А вы носорог и осел.
– Это точно. Осел. Буй, помоги мне. И эту в тачку. Быстро. Надо меня заштопать, через час у нас дебаты, искать другую мясницу некогда. Черт, что с твоей мордой? Боже, лучше бы меня пристрелили еще в первый раз.
– Эй, а ну не трожь ее, – наконец отмерла Параня и кинулась мне на выручку. Но Буй легко поднял меня за шкирку и поволок туда, куда приказал поганец носорог, не обращая внимания на путающуюся под ногами мелкую фурию.
– Полиция. – заверещала Прасковья, свисток из кармана достала. Ну, начинается.