10 апреля (спать пора, уснул…)
Сжечь диван из гостиной
Послать на хрен домомучительницу Алевтину Адольфовну. Заплатить в кассу домсовета штраф за шум в неурочное время и ремонт трещины в стене
Спящие носороги совсем не милашки (ой, он слюнку пустил. Хорошее снотворное делают для КРС. Надо прикупить еще)
Ватрушки с вишней больше не приобретать (по вкусу как картон. Странно. Они же мои любимые)
«А потом зазвонил телефон. Кто говорит? Слон»
Я налила себе чаю, достала из холодильника блюдечко с вареньем, положила в корзинку ватрушки и вдруг почувствовала, что есть не хочу. Совсем. Чудо? Божья благодать? Обычно у меня как раз часам к десяти открывается ротовая чакра, как кузов у камаза, и я закидываю в нее все, что не приколочено. Но сегодня я так устала, что даже мой аппетит забился куда-то в недра организма, и притворился мертвым.
Я прислушалась к звенящей тишине, доносящейся из гостиной, вздохнула, и начала убирать лакомства, под злым взглядом раздувшейся от обиды до состояния воздушного шара Клео. Шутка ли, ее диван оккупировал какой-то хлыщ, одетый в мою пижаму с котятами, в которой выглядел он как бутуз-переросток. Особенно трогательно смотрелись волосатые ноги, торчащие из штанишек лазурного цвета, трещащих по швам. А сам виноват, что костюм на нем загорелся. Я вообще не при чем. Ну если самую малость только. Нечего автогены разбрасывать.
Ну прости, – прошептала, почесала королеву за розовым ушком, и тут же получила по запястью когтистой лапой. Вскрикнула от неожиданности и боли, выронила свое любимое блюдечко с позолоченной каемочкой, которое грохнулось об пол и развалилось на две части. Варенье разбрызгалось по полу, о черт. – Он умирал, между прочим. По твоему я должна была его в ночь выгнать? И потом, сегодня за больным нужен присмотр.
– Мяу, – презрительно фыркнула Клео, что в переводе означает, дура ты и не лечишься. Подняла хвост трубой и гордо продефилировала из кухни в прихожую. Обиделась, теперь отомстит, можно не ходить к гадалке.
Я протерла пол и на цыпочках покралась в свою спальню, на ходу пытаясь вспомнить, когда в последний раз в этих стенах ночевал хоть один завалященький парень. Не олигарх даже, а просто какой-нибудь примитивный хомо эректус. Такими темпами скоро я совсем заманьячусь, начну бродить по улицам впотьмах, бить несчастных загулявших мужичков бедолаг по башке розовой битой в цветочек, которую мне зачем-то подарила Параня, не к ночи будет помянута эта Иуда, и тащить их в свою девственную нору.
Притормозила возле двери в гостинную, ничего не услышала. Мертвая тишина. Черт, он что не дышит что ли? Твою мать, в моем доме. Это какой-то дурной традицией становится. Только сейчас рядом нет Буя, и меня окатывает волной ледяного жара. Даже не предполагала, что такой бывает.
– Эй, эй, вы, – обморочно позвала я, вслушиваясь в полумрак. Боже, приедет полиция, а у меня на диване мертвый олигарх в дурацкой пижаме. Там еще пятно на груди жирное, не отстирывающееся, и дырка между ног. Какой кошмар, его же будут в морге раздевать, а там…
Метнулась к комоду за зеркальцем. Я в кино видела, что так проверяют, дышит труп или нет. То, что я дипломированный врач, хоть и скотский, в этот ужасный момент душевного волнения я даже и не вспомнила. Ну конечно, проверить то пульс сложнее, чем найти чертово зеркальце в завалах всякой дряни, конфетных фантиков и старых чеков из магазина. Для этого надо дотронуться до мецената, вытянувшегося на моем диване, который ему еще и мал, к тому же оказался. Ноги торчат на полметра еще, над валиком. Огромные ноги, похожие на ласты. Красивые такие, и кажется даже напедикюренные. Нашла о чем думать. Зеркальце я нашла и бросилась к Ледневу, споткнулась о Клео, развалившуюся на пороге проклятой комнаты, больше похожей сейчас на дзот. Окна, с вывернутыми снаружи жалюзями, выглядели сейчас очень футуристично. Нашу управдомшу чуть кондрат не хватил при виде красотищи.
– Что ж ты неугомонная какая? – сонно пошептал Леднев, причмокнув губками свом мерзкими. Горячими, твердыми, мятными. – Признайся честно, твои планы и фантазии сейчас были влажными?
– Ужасно, буквально мокрыми, – пробухтела я, барахтаясь в пледе, который стащила с этого мерзкого захватчика. – Хотела перерезать вам сонную артерию и посмотреть, кровь у вас какого цвета.
– Ты для этого меня спасала так рьяно сегодня? – прищурился демон. Точно, он мой персональный чертяка, посланный мне за грехи, не понятно только за какие. – Я грешным делом решил, то тебе совсем небезразличен. Ну признайся честно, поросеночек. Ты же промочила уже свои хвостатые трусишки?
– Как думаете, если я вас убью, смягчающим обстоятельством будет состояние аффекта? – чувствуя, как к моим щекам устремляется вся кровь, хныкнула я, глядя прямо на дырку на штанишках. Леднев бесстыдно развалившись на диване, кажется наслаждался сейчас моим позором, смаковал его, как дорогое шампанское, сука.
– Слушай, а свисток у тебя есть? – вдруг без всякой издевки спросил монстр в пижаме с нарисованными на его груди усатыми-полосатыми, миленькие морды которых растянулись на широком торсе, и сейчас выглядели как хари коллег мецената и олигарха.
– Ага, а еще барабан и гусли, – рявкнула я, колоссальным усилием воли взяв себя в руки. – Вы собрались музицировать?
– Лучше тебе не знать, что я собрался, – прохрипел этот коварный тип гражданской наружности, схватил меня за руку и резко дернул на себя. – Или знать лучше, как думаешь? Я умею красиво описывать пытки. Для начала я закончу то, что начал на улице, пока подружка сатаны дудела в свисток, как последнее ебобо, – прорычал Леднев, вцепился зубами в мою губу так сильно, что я застонала от боли, и от того, что гребаные хвостатые трусы все же позорно намокли. Кстати, как этот ирод узнал, что сегодня на мне именно они., мерзкие, проклятые трусы. Но остальные я все выстирала, а эти парадно выходные… Короче, на безрыбье и рак рыба. Есди б я знала….
– А ну пусти. Пусти, кому говорю.
– А если нет?
– Тогда как с агрессивными кабанами.
– А это как?
– Ща покажу, – прошепелявила я, все еще не владея своей губой. Слава богу я не повелась на уговоры Парани сделать гелевые губы, как у «Оставайся мальчик с нами». Ах, да, отвлеклась. Агрессивных кабанов. Я впилась пальцами в место, бесстыдно проглядывающее в дырку пижамных штанишек. Монстр взвыл, разжал зубы, я наконец то почувствовада свободу.
– Ты охренела? – проорал Леднев. – У тебя пальцы, как гидравлические клещи, ты …
– Лариса Степанна Кукушкина, – с готовностью напомнила я олигарху, явно подбирающему в уме сейчас самые обидные ругательства. – Ветеринар.
Я лечу и воспитываю крупный рогатый скот. Поэтому руки у меня сильные, обычно если кабан вырывается в таких случаях, то оставляет мне подарочек, а я его потом вешаю на стену. Но в вашем случае, в следующий раз я отправлю ваши причиндалы вашей же ногастой невесте, в пакете из мясного магазина, – злодейски хохотнув, я встала на ноги и побрела куда угодно, лишь бы подальше отсюда. В ванную, например, трусы сменить. Или лимона сожрать пол плода, прямо с коркой. Не важно, лишь бы… Лишь бы избавиться от огненного возбуждения, ломающего мое тело, и дурацкой ревности, полоскающей мою душу.
– Ты дура, – проорал мне вслед Леднев, – у меня нет…
– Сам дурак, – рявкнула я в духе небезызвестного отца Федора и ломанулась в ванную, снося на своем пути все: этажерку, пуфик и прочие мелкие нехитрые мебеля. – И чтобы духу вашего не было, когда я вернусь, ноги чтобы… – Я влетела в санузел, прислонилась спиной к воротине изнутри и всхлипнула. Подонок, да за кого он меня принимает. А я…, тоже хороша.
– Истеричка, – донесся из прихожей злой голос. Как у ста чертей злой. А потом грохнула входная дверь, так, что содрогнулся дом. Алевтина Адольфовна с меня сдерет шкуру, а голову на палке выставит во дворе на поглядение.
Я снова всхлипнула, выглянула из своего укрытия, убедилась что Леднев ушел, хлюпнула носом, теперь от злого разочарования. Он ушел, скот. Я маршевым шагам прошла к развороченному окну. Меценат и олигарх как терминатор шел через двор, несгибаемы и неубиваемый. Терминатор в женской пижаме.
«Мнье нужна твойа одьежда» – хрюкнула я.
– Мяу, – двольно сказла Клео, потерлась об мою ногу. И я поняла, хай би бека не будет скорее всего.
– Ну и черт с ним. Нам и и так хорошо, правда? – соврала я белой королеве и пошла заедать злое горе ватрушками и запивать молоком. Но не успела. Телефон зазвонил, черт бы его подрал.