16 апреля (я не хочу за него замуж)
Точнее хочу, но только по-настоящему.
Параня была права, я дуууууура!
Дала Левушке витамины.
Сбежала.
Боже, как оказывается сладко грехопадение.
Боже, как оказывается утром, бывает стыдно.
Гребаный нескончаемый апрель.
Я ненавижу ушастого носорога.
Он опять не при чем.
Я снова не права.
Черт, как же жить дальше?
Это было… Было…
Это было. Я спала в объятиях мужчины. Моего первого и единственного. Мужчины, которому я не нужна по-настоящему. Мужчины, черт бы его подрал, красивого как бог, нежного и… чужого. Фиктивного, фальшивого насквозь и такого желанного.
Ну зачем ему булыжник, если он может позволить себе королевский алмаз?
Я выползла из под тяжеленной мускулистой руки, по-хозяйски расположившейся на моем совсем не идеальном животе, и на цыпочках побежала в прихожую. Стыдно, боже, как же мне сейчас было стыдно. За мою несдержанность, за чертовы лишние килограммы, за то, что я вся вот такая – неидеальная. Хорошо не видит меня сейчас моя мама. Хорошо. Мне было хорошо сегодня ночью. Одурительно. Безумно. Мое тело до сих пор горит от прикосновений мужских рук к моей коже, а мускулы гудят ноющей болью от усталости. Но мне так нужна сейчас эта боль. Она не дает мне впасть в безумие и остаться. Она…
Думаю Леднев меня простит за то, что я свистнула его спортивный костюм. Да, наверняка рад будет, что я сбежала.
– Далеко собралась? – насмешливый голос ударил меня в спину, наверное повредил позвоночник, как выстрел разрывной пули, потому что мои ноги ослабли, а в груди образовалась огромная дырища.
– Домой.
– Я думал мы кофе выпьем, – он голый. Абсолютно. Стоит в дверях, похожий на статую какого-то греческого бога. Шикарного и недосягаемого, до Олимпа которого мне как до луны раком. Прости господи. А я не знаю куда деть глаза, потому что мой взгляд постоянно сползает… Ну, вы поняли. Черт, ну почему я такая дура. Мама права. Я жалкая. Все мною пользуются. И сейчас… Я хочу сбежать. Я хочу остаться, и снова погрузиться в пучину яростно-огненного удовольствия. – Слушай, давай сейчас позавтракаем, я уже заказ сделал. Ты же любишь круассаны и джем? Ну любишь же. Потому такая…
– Какая? – я задыхаюсь. Горло от обиды сдавливает, поэтому вопрос мой вырывается позорным блеянием. И чертов костюм надеть я так и не успела, потому кутаюсь в смятую простыню, вымазанную пятнышками моей крови. Я падшая женщина. А он сам дьявол. Дура я…
– Сладкая, – серьезный взгляд чертовых омутов не выпускает меня из своего захвата. – Ларис, я хотел сказать…
– Я тоже хотела. Я… Я не хочу выходить за вас замуж. Так не хочу. И деньги ваши меня не интересуют. И вообще, вы ушастый носорог. И то, что случилось сегодня ночью, было ошибкой. Я просто перенервничала, комбинезон еще этот. Я просто…
– Ошибкой? – прорычал Леднев. Он же зверь, таких как я запросто об колено гнет. Не знаю с чего я решила, что он такой милашка. Не стреляют в милашек, и милашки не едут с ранением в ветеринарку. И вся его эта дурашливость просто напускная шелуха. Он волк, в овечьей шкуре, а я глупый Ниф-ниф. Только сломал он мне не домик, хрен бы с ним, а всю мою проклятую неидеальную жизнь. И сейчас он просто насмехается над глупым поросенком, так кажется он меня называл. Только в этот раз я не позволю ему взять снова верх. Это не он меня использовал. Это я получила то, чего желала. – То есть ты сегодня ночью извивалась и стонала, потому что просто перенервничала? И… Черт, ты же девственность свою мне подарила. Что ты за идиотка, твою мать, Лариса Степанна? Почему у тебя все вот так, через задницу твою шикарную? Почему до сих пор понять не можешь, что я…
– Что вы просто мною попользовались?
– Я вообще-то не договорил, сладенькая.
– А я не дослушала, пупсик.
– Что ты за существо такое? Недостижимое. Странное. Чокнутое. Сука, да я…
– И зачем вам такая жена? – хмыкнула я, снова не дослушав. Я дура. Ну точно дура, вцепившаяся пальцами в тканяной узел на груди, как в последний оплот руин моей гордости. – И сами вы существо неопознанное и злое. Короче, я попробовала, мне не понравилось. Помолвка расторгнута. И да, я умоляла ночью, потому что ну стыдно уже в моем возрасте быть девственницей. Так что это я вами попользовалась. Вот.
– Ты когда научишься слушать? Дура. Чертова идиотка, мать твою ведьму. Не понравилось ей. Всем нравится, ей, бля, не нравится. Можно подумать тебе есть с чем сравнивать, – заорал ушастый носорог. Я думала он мне сейчас такую оплеуху залепит, что я кувыркаться до дома буду. Но он просто треснул кулаком в стену, так сильно, что мне показалось, в штукатурке появилась ощутимая вмятина, вышел из комнаты, громко ботнув дверью и я поняла, что. Левушка взвыл где-то в недрах чертова поднебесья, предвещая крах всей моей жизни. Я опустилась на пол. Даже заплакать у меня не хватило сил. Не бывает сказок. И тыква никогда не превратится в принцессу. И слава богу. Потому что голые принцы не могут любить тыквы. Господи, ну и бред же приходит мне в голову. И еще… Это катастрофа. Я соврала, мне очень понравилось. И я совсем не потеряла голову. Я просто влюбилась, как дура, в совсем не подходящего мне принца.
Я нацепила костюм на себя, который по габаритам мне впору пришелся, разве что рост не подошел. Дорогая тряпка пахла Ледневым. Доберусь до дома, сожгу его в кастрюле, проведу обряд изгнания. Может, поможет от моей глупости? Как думаешь, дорогой дневник? Нет? Я так и знала. Знала, что дурость надо электричеством лечить. Или клин клином вышибать. Или…
– Босс велел домой вас отвезти, – словно один из молодцев из ларца вырос передо мной Буй.
– Сама доберусь, – хмыкнула я.
– Нет, с такими деньгами лучше не шляться одной.
– С какими деньгами? – задохнулась я. Он что… Да за кого он меня… гад. Гад, носорог ушастый, мерзавец. Правильно я все делаю.
– За услугу, – оскалился чертов Елизар, сунув мне в руку металлический чемоданчик. Как в фильмах про мафию. – Ну и за молчание.
– Да пошел он. Передай этому носорогу ушастому, что…
– Вы не поняли, Лариса Степановна, это оплата за лечение пулевого ранения. Ну и за конфиденциальность, – с трудом выговорил сложное слово бедолага. Ну и за Толстого благодарность. А еще босс сказал, что вы выдра. Но этого не велено было передавать.
– Так, а чего же ты языком треплешь?
– Не сдержался, – радостно гаркнул придурок.
– Ну, тогда передай своему хозяину, что пусть он засунет себе этот чемоданчик в его раздутое эго. И еще, пусть больше никогда в жизни не появляется в моей жизни. А еще… Что он носорого ушастый и скот. И сам он выдр вавилонский. Ненавижу подонка, вот.
– А ты ведь как кошка в него влюбилась, – резко перешел на ты мерзкий Буй, и на его лице появилось выражение осмысленности. Не просто осмысленности. Он, черт, совсем не дурак, просто играет свою роль.
– Это ничего не значит, – выдохнула я, бросила в Буя чертов чемоданчик, обогнула его и зашагала по тротуару. Надо возвращаться просто в реальность. Это так просто. Это чертовски сложно.