Большие надежды на то, что ситуация в темнице нормализуется, пешим ходом отправились подальше. Имелись, правда, и хорошие новости — Надзиратель и Оррисс не забыли свои клятвы и обещания, всё ещё выступая на одной стороне. Плохие новости — эта сторона проигрывала.
На моих глазах происходило нечто невообразимое — толпа из где-то тридцати человек образовала живой круг, в центре которого какой-то урод небезуспешно душил Надзирателя! Урод был под три метра в высоту, одет в какую-то рвань, щеголял серой кожей и почти целиком состоял из обнажённых мышц. Правую руку у него заменял стальной протез, а место левого глаза на лице занимал плохо заживший рубец. Надзиратель удобно расположился в захвате стальной руки и безуспешно пытался вырваться. То ли магия у него кончилась, то ли верзила был к ней неуязвим — результат оказался одинаковым. Оппонент продолжал давить, и будь на месте древнего тюремщика кто угодно другой, у него бы уже глаза вылезли из орбит. Вряд ли Надзирателю требовался воздух для жизни, а вот сколько ещё могла выдержать старая шея — большой вопрос. Толпа поддерживала происходящее криками и улюлюканьем.
С диким клокочущим криком сверху на серокожего упал Оррисс, заставив того отвлечься от важного дела и отмахнуться наугад. Удар задел ворона по касательной, отбросив далеко в сторону. На спине верзилы птичьи когти оставили несколько очень глубоких кровоточащих разрезов, но они зарастали прямо на глазах. Помедленней, пожалуй, чем под силой «Зверя», но всё равно впечатляло.
Толпа была настолько увлечена происходящим в кругу, что моё появление, весьма шумное, заставило обернуться всего пару-тройку лиц. Справедливости ради, эти лица моментально побледнели и начали дёргать других. Спустя секунд десять круг из толпы превратился в смотрящий на меня полукруг, и только перекачанный урод продолжал возиться с Надзирателем. Его смутила лишь воцарившаяся напряжённая тишина.
Изрядно помятый, но не сломленный, рядом со мной приземлился Оррисс.
— Заключённые? — коротко спросил я.
— Они сссамые, — злобно прошипел Оррисс. — Один вырвалссся и осссвободил эту сссвору. Сссилён, сссволочь.
Обсуждаемая «сссволочь» наконец поднял на меня тяжёлый взгляд единственного глаза, в котором не было страха — лишь раздражение, что его оторвали от любимого дела, и затаённое безумие. Я встречал людей с таким взглядом и на Земле, задолго до попадания в Полночь, и каждый раз такие встречи оканчивались проблемами.
Сегодняшняя ночь не стала исключением.
Отбросив обессилевшего Надзирателя в сторону, верзила рванул ко мне — резко и быстро, без предупреждения. Ни вопросов, ни оскорблений, ни яростного рыка — только атака того, кто хорошо умел убивать. Несмотря на мою боевую форму оборотня, враг нависал надо мной на добрые полметра и был уверен в своих силах. Стальной кулак полетел в направлении моего лица… но в следующий миг полетел уже его владелец — носом в пол и ещё немного дальше. Набранного ускорения ему хватило, чтобы проехать два метра вперёд и впечататься башкой в ближайшую стену. Пожалуй, при желании я бы мог эффектно перехватить его руку в воздухе, а не просто воспользоваться инерцией, но на красивые моменты придётся потратить силы. Мне, в конце концов, ещё мастерскую артефактов искать. Очищать, испепелять или придумать что-то третье, но в любом случае — работать на износ.
Хотел отложить подобные разборки на потом. Хотел, но стоило догадаться, что потом будет только суп с котом. То, что было сломано тысячи лет назад и держалось на честном слове, не могло наладиться само по себе. Влияние Полуночи почти не распространялось на загрязнённые зоны, и её выздоровление не затронуло темницу.
— За что он сидел? — спросил я Оррисса, который на время короткой стычки взмыл в воздух и вновь приземлился возле меня. — Отвечай прямо, без полуправды.
— О, тебе понравитссся. Нессспровоцированное убийссство трёх госсстей и изнасссилование четвёртой.
— И Жнец его не прикончил на месте?
— Лорд Хорссст хотел посссле нанять его сссебе в гарнизон, — презрительно сказал Оррисс. — Не уссспел. Был сссвержен.
Серокожий великан издал глухой стон и начал медленно подниматься на ноги, опираясь о стену и не сводя с меня глаза. Его взгляд не изменился — разве что безумия в нём стало намного больше.
— Есть, что сказать в своё оправдание? — спокойно спросил я его.
— Есть, — скрежетнул он. — Я вырву твои кишки и сожру их у тебя на глазах.
Вот и поговорили.
БАБАХ!
Не дожидаясь, пока осядет пепел, я повернулся к молчаливой толпе. Никто из них не попытался прийти на помощь верзиле, снова схватить Надзирателя или хотя бы сбежать. Они просто молча смотрели на меня — в основном люди, но было среди них несколько цвергов, альвов и крылатых. Где-то пять женщин, остальные мужчины. Почти все одеты в тряпьё, но на некоторых до сих пор оставалась дорогая одежда и даже элементы доспехов. Вот оружия не было ни у кого — самым близким к нему оказалась стальная рука почившего верзилы.
Как ни странно, страха в их глазах тоже виднелось не так много, зато навалом обречённости. Они вырвались из клеток, но даже не могли покинуть пределов темницы — на это оказались способны только сильнейшие из узников. Похоже, что серокожий — мир его праху — особо не выбирал соратников для освобождения, а тупо открыл ближайшие доступные камеры.
— Испепели их всех, — проскрипел кто-то у меня по левую руку, и так я обнаружил, что Надзиратель пришёл в себя. — Или хотя бы убей половину — в острастку для оставшихся.
— Сссделай это, — горячо поддержал Оррисс по мою правую руку. — Это сссильно всссё упросссит.
— Их преступления соразмерны делам того урода?
Надзиратель и Оррисс на миг переглянулись. Ответ пришёл после небольшой паузы:
— У некоторых.
— Не у всссех.
Только вот пока я это выясню, ночь как раз и подойдёт к концу. Попробуем зайти с другой стороны.
— Зачинщик получил своё. Остальные ему помогали?
— Они его подбадривали, — скривился Надзиратель.
— По законам Полуночи за это полагается кара?
— Не слишком… суровая, — неохотно сказал он.
В общем-то, как я и думал.
Я шагнул вперёд, позволив облику «Зверя» сползти с меня, обнажив человеческое лицо. Треть заключённых вздрогнула и побледнела, узнав внешность законного хозяина — полагаю, ничего хорошего они в связи с этим не ждали. Я выждал момент, убедившись, что привлёк всеобщее внимание. Затем медленно и демонстративно опустил Райнигун назад в кобуру.
— Узники Полуночи, — сказал я так, чтобы было слышно всем. — Я — лорд Виктор фон Харген, хозяин замка. Поскольку у меня нет времени решать вашу судьбу сейчас, вам прощается этот побег. Возвращайтесь по своим камерам, и ждите суда.
Толпа ожила во вздохах и перешёптываниях, но не сдвинулась с места. Спустя несколько секунд лёгкого гула вперёд выступил пожилой цверг в простой рабочей одежде.
— Достопочтимый лорд Виктор, — сдержанно сказал он, отвесив низкий поклон. — Дром Гримфист, к вашим услугам. Не хотел бы проявить неуважения, но мы уже были осуждены и приговорены к вечному заточению. Что изменится, если мы исполним ваш приказ?
— Для начала, вы останетесь живы.
— И вновь, при всём глубоком уважении, вынужден заметить — некоторые из нас предпочли бы погибнуть сейчас, чем гнить во сне ещё пару сотен лет.
Толпа согласно загудела, но без признаков агрессии. Господи, сколько же они здесь провели? Некоторые, пожалуй, спали со времён лорда Роланда, если не Бертрама. Вневременье Полуночи и колдовство Надзирателя сохранили их в том же виде, в котором их бросили в клетки, но вселенная не стояла на месте. Все, кого они знали и любили, давно умерли. Некоторые наверняка пережили разрушение своих городов, стран, цивилизаций. Даже когда Полночь не захватывала души напрямую, она оставалась безжалостна — сама того не осознавая.
— Я дам вам справедливый суд, — сказал я. — Каждому, кто стоит здесь и каждому, кто всё ещё заточён. Не скажу сроков, но в течение месяцев, не лет. Слово хозяина Полуночи.
— Благодарите лорда Виктора за его милосердие, — громко сказал Надзиратель, выступая вперёд — теперь со своим фирменным посохом. — И расходитесь по местам.
Я видел, что некоторые из заключённых всерьёз задумались над тем, не повторить ли им «подвиг» серокожего. Но в итоге все в самом деле разошлись, сопровождаемые отчётливо хромающим Надзирателем. Один за другим беглецы возвращались по своим камерам — кроме тех, чьи двери были выбиты или сорваны с петель, их определяли в соседние.
— Ссстарик долго не протянет, — сказал Оррисс, когда мы остались наедине. — Он может не дожить до твоего сссуда.
— Ему придётся дожить, если он захочет поучаствовать, — мрачно сказал я.
— Это не вопроссс желания. Болезнь замка оссслабила его ссстократ, а исссцеление не вернуло сссилы. К ссслову, прими мои поздравления. Но тебе ссследовало взять сссилу ссссебе!
Я пропустил мимо ушей его недовольный свист по поводу упущенных возможностей. Хватало того, что я в принципе запомнил, как проводить тот отвратительный ритуал.
— С чего ты вообще так переживаешь о Надзирателе? Мне казалось, у вас чуть ли не война.
— У меня нет ни капли сссоссстрадания к ссстарому дураку, — презрительно сказал ворон. — Но я только начал получать крохи удовольссствия от пребывания здесссь. Будет ли так весссело издеватьссся над новым тюремщиком? Ссс кем я сссмогу поговорить?
К моему немалому удивлению я тут же понял, что Орррисс лгал — и довольно нагло, невзирая на мой статус хозяина. Возможно, от немедленной кары его спасло только то, что лгал он довольно паршиво — ему действительно не хотелось оставаться в одиночестве. Смерть Надзирателя, возможно, позволила бы ему сбежать из тюрьмы и затаиться в глубинах замка, но не вернула бы всё потерянное добро в башне. Опять же, о нём теперь знали. Я показал себя достаточно компетентным хозяином, чтобы изловить его однажды, и мог повторить затею. С другой стороны, когда два древних старика нашли общий язык, они могли до бесконечности обсуждать старые добрые и недобрые времена, подкалывая друг друга по возможности. Поразительно, как складываются обстоятельства.
Что, увы, не отменяло основной проблемы — насчёт состояния Надзирателя семиглазый ворон говорил чистую правду.
— Весь этот балаган с побегами — из-за того, что Надзиратель ослаб?
— Ессстессственно. Раньше ему помогал Жнец, но сссейчас — нет.
— Жнец сломан, — буркнул я. — А темница загрязнена.
— Об очищении просссто забудь. Ты не выссстоишь — и никто бы не выссстоял. Ссстарик тут ссслишком давно.
— Упоминали при мне как-то ритуал смены слуги…
— Есссть такой, но сссмысссл? Без ссстатуссса ссслуги, даже загрязнённого, ссстарик сссдохнет в первый же чассс. От ссстаросссти.
— У тебя-то самого идеи есть?
— Есссли бы ты поглотил сссилу, предназначенную замку…
— Ясно, проехали.
Мы дождались возвращения Надзирателя в тишине. Разобравшись с беглыми узниками, тот выглядел заметно бодрее, но всё ещё очень плохо. Хуже, чем при нашей предыдущей встрече, хотя и пытался это скрывать. Я даже дождался сдержанной похвалы за исцеление Полуночи, но не за помощь со спонтанным «бунтом». Лишь короткое заверение, что в будущем подобного не повторится. Ни слова о потере сил и приближающейся кончине — если бы гордыню можно было использовать в качестве ресурса для магии, Надзиратель с лёгкостью стал бы на одном уровне с Альхиретом.
И всё же, передо мной плавно возникла ещё одна проблема, требующая разрешения в ближайшие месяцы. Даже нет, две проблемы — разбор дел заключённых и стремительно ухудшающееся состояние Надзирателя.
Темница должна быть очищена. Вопрос лишь в том, каким образом?
Следующие два часа я уделил тщательному изучению «предбанника» темницы. По словам Надзирателя, этот необъятный зал некогда использовался как эдакий полигон для опасных экспериментов. Здесь проверяли нестабильную магию, выращивали гомункулов, тестировали проклятья, разводили чудовищ — в том числе новые виды нежити. По всей видимости, лорд Бертрам начал свои изыскания именно тут, пока не дошёл до точки, когда сама Полночь потребовала их прекратить. Тогда он перенёс все свои операции в Пепел… дальнейшую историю вспоминать не хотелось.
Так или иначе, полигон со временем опустел, был загрязнён, заброшен и забыт. Но в него всё ещё вели целых восемь спусков, ныне превратившиеся в восемь здоровенных дырок на потолке. Ведущие из них лестницы давно проржавели, обрушились и были сожраны обезумевшим артефактом, что хозяйничал тут до недавнего времени. Я сразу отметил дыру, из которой спустился сам — она вела прямиком во внутренний двор, но с остальными пришлось повозиться. Быстро выяснилось, что даже лучшей в мире осадной лестницы недостаточно, если её толком не закрепить на скользкой поверхности. Путём проб, ошибок и солидной порции русского мата, я смог проверить все оставшиеся семь дыр.
Не сказать, что результат меня осчастливил.
Четыре спуска были более недоступны — несмотря на загрязнение зоны, Полночь в какой-то момент дотянулась до них и «зарастила» плотным слоем земли и камня, пробиваться сквозь который снизу вверх не было никакого желания. Интересно, попросить у неё напрямую подробную карту будет не слишком нагло? Может, в какой-то момент исследования я выйду на эти спуски уже с другой стороны, но тогда и придумаю, как поступить.
Осталось три свободных спуска, и первый просто уходил наверх на необозримую дистанцию — примерно как тот, по которому сюда явился я. Можно было придумать пару способов, как вскарабкаться повыше, но сейчас это казалось излишней тратой энергии. Тем более, что в остальных двух на относительно низкой высоте обнаружились горизонтальные проходы… ведущие в разные стороны.
Я сверился с амулетом. Амулет слегка задрал клюв, указывая в точку куда-то посередине между проходами.
Ладно, хотя бы я нахожусь более-менее на правильном уровне.
Спустя полчаса пришлось поставить крест на первом проходе. Он и сперва-то был не слишком широким, но вскоре начал сужаться настолько, что вперёд можно было пробраться только задействовав всю мощь «Метаморфа». И я определённо мог это сделать, но амулет указывал в другом направлении, да и в целом это место больше напоминало вышедшую из строя вентиляцию. В крайнем случае, сюда можно было вернуться, если второй проход тоже подведёт.
Я слегка скучал по временам, когда ключевую комнату можно было найти, сделав пару шагов в сторону от тронного зала.
Второй проход, к счастью, вскоре расширился и позволил идти вперёд, расправив плечи. Более того, он постепенно заворачивал в нужную сторону, вселяя лёгкую уверенность в правильном выборе. Здесь всё ещё было очень темно и умеренно сыро, но с первой проблемой справлялась еда Кулины, а вторую я давно привык игнорировать. Единственное, что напрягало — я не мог припомнить ни одного коридора в Полуночи подобного типа. Глухого, без комнат по бокам, без факелов на стенах, как будто проделанного не для людей, а какого-то громадного червя, ползущего из точки А в точку Б. Но я не успел довести свои размышления до логического финала — обстановка это сделала за меня, когда под ногой что-то отчётливо хрустнуло.
Чьи-то кости? Нет, всего лишь насквозь проржавевший кусок металла.
Стоило напрячь усиленное магической едой зрение — и стало ясно, что впереди таких кусков на полу лежит всё больше и больше. Проклятый артефакт, «ненасытный дух распада», всё-таки решил не облегчать мне жизнь, исчезнув без следа.
Он просто захотел вернуться туда, где его создали.