Темнота вокруг после заклятия переноса стала для меня самым привычным делом. Вот в один момент я стою возле распахнутых главных дверей Полуночи, изъявляя свою волю большому порталу, а в следующий — корчусь в каменном мешке, кое-как пытаясь осознать своё положение в пространстве. Ощущения совершенно отвратительные, даже учитывая низкую угрозу жизни. Да, я не умру, если окажусь запертым в гробу глубоко под землёй, но выкапывание не доставит ни малейшего удовольствия.
Впрочем, в этот раз «каменный мешок» оказался слегка посвободнее.
— Лита?
— Тут!
— Кажется, мы не в гробу.
— Вам не кажется, Вик. Это какая-то кладовая, просто очень тёмная и пыльная!
— Блин, мог же догадаться и так.
Именно к этому походу у Кулины на кухне кончились редкие ингредиенты, позволяющие делать блюда с одним из лучших «бафов» — зрением в темноте. Я не слишком расстроился, поскольку предполагал, что в основном буду находиться на открытом воздухе или хорошо освещённых помещениях, но со стартом в замкнутом пространстве мало что можно было поделать.
Зато со мной осталась Лита. Вернее сказать, не она сама, а её астральная проекция в виде небольшого полупрозрачного паучка у меня на левом плече. Библиотекарь Полуночи не могла физически покинуть пределов замка — это было дозволено лишь эмиссарам и кастеляну, но подобные трюки не воспрещались. Со временем я планировал договориться с Полуночью о послаблениях к первоначальному запрету, если не полной отмене. А пока сойдёт и так.
Спустя секунд пять я нащупал запертую дверь и выбил её коротким ударом ноги.
— Можно сказать, проклятье снято, — рассуждал я вслух, пробираясь наощупь сквозь тёмные комнаты какого-то дома, заброшенного бог знает когда.
— На вас лежало проклятье, и вы не сказали⁈
— Не переживай, это скорее моя личная шутка. Видишь ли, каждый раз после телепорта я оказываюсь в гробу, или чём-то, напоминающем гроб. Но вот в прошлый раз меня забросило всего лишь в шкаф, а в этот — в самый обычный дом.
С этими оптимистичными словами я добрался до входной двери, рванув её на себя. Старое дерево с лёгкостью поддалось, и из проёма на меня обрушилось что-то около пары тонн первосортного песка.
Сглазил, идиот. Теперь всё-таки придётся выкапываться.
Страницы «Краткого описания миров, осенённых тенью Полуночи» описывали империю Зун’Кай как одну из самых могущественных в Исанкаре. Она широко раскинулась на крупнейшем континенте мира, подмяв под себя многочисленные государства и народы поменьше. По уровню развития технологий зун’кайцы примерно достигли позднего периода эпохи Возрождения, что по меркам великой паутины было очень серьёзным прогрессом. Но при этом они ещё и владели магией, которую в первую очередь применяли в ремесле, создавая первоклассные ювелирные артефакты. Основное население составляли чернокожие люди с белыми глазами, но хватало и других типажей, как и в любой империи. Зун’Кай даже сгребла под свою руку несколько островов, населённых «крылатыми», птицелюдами.
Когда я читал эту информацию, мне почему-то не пришла в голову очень простая мысль. Почему от столь серьёзного государства в Полночь явились лишь трое паломников?
Я телепортировался не то что наобум, но без по-настоящему чётких ориентиров. Сжимая в кулаке подаренную статуэтку антилопы и представляя в голове столицу Зун’Кай по паре строчек описания. Как ни странно, фокус удался, и теперь я воочию мог наблюдать город, «раскинувшийся от горизонта до горизонта».
То есть, его засыпанные песком руины.
Руины величественные, ничего не скажешь. Монументальные здания, некогда увенчанные куполами из чистого золота, вкрапления которого всё ещё ярко сверкали на солнце. Многочисленные жилые дома, расколотые колонны, покрытые полустёртыми золотыми узорами, лестницы, ведущие в никуда. Гигантские обелиски с выгравированными символами склонялись, словно исполины, павшие в битве с ветром и песком. Возможно, я мог бы попытаться прочесть надписи «Взглядом библиотекаря», но вряд ли бы подчерпнул что-то полезное.
Если во время моего визита в Ноарталь Империя Шести Львов переживала не лучшие дни, то Зун’Кай рухнула задолго до моего рождения. А скорее всего и до рождения многих моих предков, вплоть до седьмого колена.
— Лита, радость моя, — откашлявшись, сказал я как можно мягче. — Когда именно была написана книга, которую мы с тобой читали?
— Погодите, сейчас проверю… А, вот! Переписано начисто и дополнено в десять тысяч триста пятнадцатом году по л. п.
Восемьсот лет назад. Для Полуночи — не то что бы мгновение, но совсем короткий период. За который в других мирах могли возникнуть и рассыпаться даже несколько империй.
— Простите, Вик. Я перепроверила наличие порталов по энергетическому фону, но должна была убедиться, что империя всё ещё существует…
— Ты всё сделала правильно, — вздохнул я. — Нам всё равно сюда. Кто-то же послал ту делегацию, и магические амулеты они делать не разучились. Осталось только понять, в каком направлении их искать.
— Ближайший рабочий портал расположен в пяти часах пути на северо-восток! Там же должен быть один из крупнейших оазисов в этой местности.
Между «должен быть» и «есть» разница огромная, но хотя бы насчёт портала паучишка оставалась уверена. Логика была вполне понятна, если зун’кайцы откуда-то попали в Полночь, им тоже требовался портал. Следовательно, даже если рядом с ним не находится действующее поселение, то по крайней мере до него могли добраться паломники. Есть маршруты, обозначения, места для привалов. Портал можно использовать как ориентир, чтобы вычислить, где затем найти потомков рухнувшей империи.
Осталась ерунда — пять часов пути по пустыне под палящим солнцем. И дёрнуло меня телепортироваться на исходе ночи, так бы шёл спокойно, по прохладе…
Меньше слов — больше дела.
Я выдвинулся из-под прикрытия старого дома, и, следуя указаниям Литы, двинулся на северо-восток. Вскоре стало понятно, что информация из «Краткого описания миров» была хоть в чём-то точной: руины города в самом деле не планировали кончаться. Некоторые здания я обходил, через другие перелезал, у третьих делал короткие передышки в тени. Первые полчаса поход казался вполне терпимым, но вслед за первым солнцем в небо выползло второе, и тут же подняло уровень жары с «изрядного» до «невыносимого».
— Лита, у тебя есть заклинание, отражающее солнечный свет?
— Есть, но я не могу применить его в виде проекции, — расстроенно сказала она. — Если вы готовы потратить полдня на изучение…
Тихо зарычав, я активировал «Метаморфа» и начал меняться.
Голова, плечи, спина и руки покрылись ровным слоем белоснежной блестящей чешуи, отражающей мучительные лучи двух светил. Ступни трансформировались в вариацию снегоступов для песка — лапы рептилии с тремя пальцами, защищённые снизу прослойкой толстой кожи. В таком виде я и отправился дальше, лёгкими длинными прыжками, всё ещё на двух ногах, но уже не совсем человеком.
Мимо домов, дворцов и храмов, уцелевших и рухнувших. Мимо покосившихся обелисков, статуй людей с чертами животных и животных с чертами людей. Мимо прошлого, всё глубже уходящего в беспощадный песок. Весь этот мир состоял из песка, палящего солнца и древних забытых камней. Живым здесь был только я, упрямо топающий к далёкой цели.
Или же кто-то хотел, чтобы мне так казалось.
Не знаю, что случилось раньше — краем глаза я заметил движение справа или уловил звук шелеста огромных крыльев. В следующий миг меня накрыла чёрная тень, перекрыв свет палящих солнц, и раздался отчаянный крик Литы:
— Сверху!!
Но меня уже не было там, где я находился в прошлую секунду — когда туда приземлилось настоящее чудовище.
После изучения классической готической архитектуры и многих часов, проведённых в «Героях», меня поразила встреча с настоящими гаргульями. И сейчас я испытывал схожие чувства, уставившись на настоящую же мантикору. Ту самую, что предприняла неплохую попытку прикончить меня одним ударом, броском из засады. Могучий, страшный зверь, с телом и гривой белого льва, огромными кожистыми крыльями и загнутым скорпионьим хвостом с хищно блестящим жалом. Только размером не со льва, а матёрого тигра, и заметно более мускулистей. Уродливая морда мантикоры отдалённо напоминала человеческое лицо, искажённое гримасой ярости.
Монстр глухо зарычал, обнажив жуткую пасть, и слегка припал к земле, опустив крылья и разворачивая сегментированный хвост в боевую позицию. Я зарычал в ответ, чувствуя, как уже пробудившаяся сила «Зверя в лунном свете» наполняет мышцы мощью, а зубы во рту становятся волчьими клыками. Из переносного кармана мне в руки упал новый полэкс, выкованный Луной за время моего похода к сердцу. В этот мир я взял часть привычной экипировки, поскольку Лита уверяла, что её можно будет вернуть назад через стабильный портал.
Я бы мог пальнуть в тварь из Райнигуна. Один, максимум два-три выстрела чтобы наверняка попасть — и мантикора обратится в горстку праха, который тут же развеет пустынный ветер. Если бы я экономил каждую минуту, то так бы и поступил, но сейчас против этого выступало три аргумента:
Мне могли встретиться чудовища сильнее.
Вокруг и так было слишком много песка.
Я был голоден.
Мантикора рванула вперёд, прыгнула с огромной скоростью, но всё же соизмеримой с её тяжёлым телом. Я проскользнул под ней, развернулся и ударил дважды — в левую ногу и основание хвоста. Первая атака достигла цели, вторая нет — тварь уже отпрыгнула в сторону и сделала короткий наскок с молниеносным выпадом скорпионьего жала. Оно с размаху вонзилось в песок.
Это был нечестный, неравный бой. Крылатый хищник был силён и быстр, но проиграл в ту же секунду, когда не смог убить меня из засады. Всё, что от меня требовалось — уклоняться от ударов хвостом, поскольку я не был уверен, что регенерация «Зверя» могла эффективно перебороть мощный незнакомый яд. Спустя пять минут мантикора уже не могла быстро двигаться, и я подарил ей милосердную смерть одним ударом стального шипа полэкса в мозг. Я отделался порванной одеждой и некоторым временем, затраченным на регенерацию ран.
— Лита?
— Д-да? — голос паучишки дрожал, но лишь слегка. Её проекция оставалась у меня на плече всё это время и могла наблюдать брутальную схватку от первого лица.
— Ты не в курсе, какая часть мантикоры годится в пищу?
— Согласно… согласно «Единому бестиарию о тварях, ужас и страдания несущих», нельзя есть только хвост. Но мясо общепризнанно жёстким и невкусным…
Я оставил себе самый мягкий на вид кусок задней лапы, а остальная мантикора отправилась в переносной карман для материалов. Будет Кулине радость от экзотического мяса… Или не будет, поскольку «Единый бестиарий», похоже, сказал чистую правду. Сырая мантикорятина была жёсткой, пряной и с трудом отрывалась от кости даже зубами оборотня. Но мой чудовищный желудок всё равно был доволен свежей пищей, и я чувствовал, как силы после длительного перехода и короткой битвы стремительно возвращаются в тело.
На этот раз движение среди руин оказалось гораздо более заметным, но не угрожающим. Из-за обрушившегося храма метрах в пятидесяти впереди один за другим выходили люди.
Лагерь зун’кайцев был разбит где-то на полдороги между местом, куда меня закинул телепорт, и обещанным Литой стабильным порталом в оазисе. Частично передвижной, состоящий из палаток и шатров, частично использующий уцелевшее здание в городе, которое в прошлом могло быть как храмом, так и дворцом. Всего здесь было сто, может сто пятьдесят человек и полсотни животных, напоминающих смесь верблюда и носорога. К счастью, среди вышедших мне навстречу воинов один оказался тем самым паломником, что навещал Полночь месяцы назад. Он моментально узнал меня, когда я вернулся в человеческий облик, и я с почестями был препровождён в лагерь.
Шатёр верховной жрицы Имаани оказался обширным и на удивление прохладным, словно здесь установили невидимый кондиционер. Сама жрица восседала на изысканно украшенном кресле, но тут же встала, чтобы поприветствовать меня.
— Владыка ночи, — сказала она густым низким голосом, запомнившимся мне с нашей первой встречи. — Лорд Виктор. Не ожидала увидеть вас лично в наших краях.
Имаани была высокой и прекрасной как ожившая резная статуэтка из эбенового дерева. Одеяния тёмно-синего цвета, украшенные золотыми узорами, дополнялись золотыми же браслетами и знакомым амулетом на шее в виде золотой стрелы. Жёсткие чёрные волосы собраны в аккуратную длинную косу, на высоком лбу — золотой обруч. Прозрачно-белые глаза смотрели внимательно и слегка настороженно, но без испуга.
— Прошу прощения за внезапный визит, — сдержанно сказал я. — Надеюсь, я не оторвал вас от важных дел.
— Вовсе нет. Но через три дня, на исходе месяца штиля, мы бы снялись с места и двинулись дальше, обгоняя месяц песчаных бурь. Вам повезло, что вы оказались здесь вовремя.
— Или же это было неизбежно, — слегка улыбнулся я.
— Или же так, — согласилась она без тени улыбки. — Что вам нужно, лорд Виктор?
— Строго говоря, ничего особенного. Один из ваших замечательных поисковых амулетов, примерно такой же, что вы принесли во время визита в Полночь.
Имаани промолчала в ответ, а её лицо заметно помрачнело. Неужели я переборщил с фамильярностью и чем-то её оскорбил?
— Я заплачу, разумеется, — добавил я после паузы. — Золото, драгестол, оружие из кузни Полуночи — всё, что потребуется. Если та сумма, что я взял с собой окажется недостаточна, направьте гонца на один из приёмов, и с ним расплатятся.
— Не сочтите за грубость, — медленно сказала жрица, как будто не обратив внимания на моё предложение. — Но как вы использовали подаренный вам амулет?
— Он долго служил мне верой и правдой, — я не видел смысла что-то скрывать. — А затем был принесён в жертву для спасения Полуночи.
Она кивнула, будто и не ожидала иного ответа.
— Поймите, лорд Виктор, Зун’Кай давно не создают артефакты… на продажу. Каждый из наших браслетов, каждое кольцо, обруч или амулет сотворены персонально, в дар избранному носителю. В чужих руках они бесполезны.
— Серьёзно? — нахмурился я. — Тогда что бы случилось с вашим подарком, если бы я отдал его кому-то другому?
— Он бы превратился в слабую безделушку. Пригодную лишь для поиска мелочей.
То есть, стал бы именно тем, как его опознала Кас. Когда подниму её на ноги, сообщу хорошие новости — она не облажалась с опознанием, просто у зун’кайцев оказалась замороченная персональная магия.
— Вик! — воспользовавшись паузой Лита прошептала мне на ухо, хотя её мог видеть и слышать только я. — Я больше не уверена, что смогу модифицировать столь сложную вещь!
Справедливо — у паучишки были огромные познания в магии, но она не специализировалась на зачарованиях. А это значит, что нужно было повышать ставки.
— В любом случае, мне нужен новый амулет, — твёрдо сказал я. — Персональный значит персональный. И более мощный — такой, что сможет отыскать улики о прошлом одной из моих слуг даже в других мирах. Это вопрос жизни и смерти, дело первостепенной важности. Создайте его — и можете рассчитывать на милость Полуночи и меня лично.
Имаани вздрогнула, её глаза удивлённо расширились. Миг она колебалась, затем покачала головой.
— На одобрение подобного артефакта и его создание уйдут месяцы. Нам придётся пережидать время бурь здесь, дожидаясь остальных караванов. Только так можно собрать совет жрецов, принять решение, и лишь тогда, с милостью Пресветлых Близнецов начать процесс сотворения…
Терра сказала, что процесс распада остановлен, но что-то мне подсказывало, что Кас нельзя оставлять в таком состоянии на месяцы.
— Слишком долго, — мрачно сказал я.
— Таковы традиции, владыка ночи, — тихо ответила Имаани. — Такова воля богов. Не нам её нарушать.
У меня даже не было опции отнять амулет силой. Хреновой, злой, но последней опции на самый крайний случай. Жрица говорила правду, а значит, вся их магическая бижутерия была абсолютно бесполезна без привязки к носителю. Что остаётся? Согласиться на безумное ожидание, заняться поиском других мастеров зачарованных амулетов? Продолжать торговаться, обещать золотые горы в надежде, что те перевесят груз традиций? Найти другой «караван», посговорчивей? Из всех этих вариантов лишь первый казался сколько-то разумным, и он мне совершенно не нравился.
Но… нет, было ещё кое-что. Я видел, что верховная жрица Зун’Кай колебалась, прежде чем дать ответ.
— Имаани, — мягко сказал я. — Вы уверены, что нет никакого иного, более быстрого решения?
На этот раз пауза затянулась на несколько секунд, но в итоге она не выдержала моего прямого взгляда. Отвела глаза.
— Есть. Мы можем заключить союз, лорд Виктор — и тогда создание амулета займёт не более недели.
— Всего-то? Не вижу в этом никаких проблем.
— Вы не видите, — тихо согласилась она. — Ибо Полночь давно отвернулась от нашего мира. Последние три века Исанкара осенена тенью Полудня.