Термин «мексиканская дуэль» возник где-то в конце XIX века. В классической её версии должны участвовать три человека с огнестрельным оружием, которые что-то между собой сильно не поделили — и теперь застыли, каждый наставив по два ствола на своих оппонентов. Ситуация сложная, иногда почти неразрешимая, поскольку кто гарантирует, что если ты опустишь оружие, враг попросту не вышибет тебе мозги?
У нас с эмиссаром Полудня был лишь один револьвер на двоих — и я пока даже не пытался до него дотянуться. Но несмотря на засаду, удавшуюся на все сто, девушка с обликом птицы-секретаря напротив меня не выглядела торжествующей. Она тяжело дышала, приоткрыв клюв, а вытянутая рука, поддерживающая заклятье, едва заметно дрожала. Победа далась ей с трудом, но главное — что она планировала делать после?
Мексиканская дуэль на двоих, без стволов и широкополых шляп. Разве что атмосфера пустыни под нами была подходящей.
— Не двигайтесь! — повторила она, словно пытаясь набраться уверенности. — Ни шагу, если не хотите сгореть дотла!
— Что ты сделала с Литой? — спросил я, не повышая голоса.
Я всё ещё не слишком переживал за паучишку — при всех её проблемах и некоторой неуверенности в себе, она была сильным и опытным магом. Вряд ли ей могли навредить через астральную проекцию. Но спросить стоило — хотя бы чтобы потянуть время.
— Ваша помощница жива. Я просто обрубила… неважно! Не двигайтесь!
— У меня есть встречное предложение. Просто верни мне камень, мы разойдёмся по сторонам и сделаем вид, что ничего не произошло.
— Этот мир укрыт тенью великого Полудня! — взвилась она, грозно распушая перья на голове. — Вы не должны были приходить сюда! Вы не должны вмешиваться в судьбу Зун’Кай и других народов!
— А Полдень, значит, должен?
— Я предупреждаю…
— Нет, ты уж извини, но это я предупреждаю, — перебил я. — И предлагаю в последний раз. Верни камень, сними эту дурацкую клетку и уходи, пока у тебя ещё остались силы. Я не буду тебя преследовать и мстить, слово хозяина Полуночи. Могу дать клятву, если нужно.
Я очень устал, даже с учётом возросшего личного могущества и недавней подпитки лунным светом. Я долго не спал, нерегулярно питался, здорово вымотался. За последние сутки меня раз десять пытались сожрать, а также постоянно хватали, рвали и тыкали острыми предметами. Я хотел просто закончить с этой долгой, утомительной миссией в чужом недружелюбном мире, вернуться домой и убедиться, что с Кас всё нормально.
И всё, что стояло у меня на пути — эмиссар вражеского, по сути, замка. Которая, как и все до неё, напрочь отказывалась слушать голос разума. Да, Мелинда носила титулы «безжалостная», «непримиримая» и «каратель», но я видел, как она общалась с Илюхой. Шансы того, что гнев хозяйки Полудня окажется страшнее, чем месть хозяина Полуночи, были ничтожны. И всё-таки, упрямая магичка продолжала вливать энергию в свою огненную клеть.
А затем начала молиться.
— Пресветлый Полдень, грозный, сияющий, щит праведных, погибель проклятых — услышь верную слугу свою! Той, кто стала посланницей твоей — внемли!..
Ладно, поговорили и хватит.
Смотря на крылатую в упор, я сделал глубокий вздох и шагнул к ней сквозь огонь.
Это могло показаться отчаянной мерой, порывом берсерка, лишённого страха свою жизнь. Эмиссар Полудня не лгала, когда угрожала мне испепелением — и я чувствовал, что её заклинание дышало силой. Но шкура «Зверя», укреплённая «Метаморфом» была куда прочнее, чем даже некоторые артефакты, дающие защиту от магии. Об этом мне однажды рассказала Терра, снабжая препаратами для кратковременного усиления способностей. Шприца с зельем каменной кожи у меня с собой не было, но и текущих сил вполне хватало, чтобы пережить прямую энергетическую атаку.
Далее, я не знал, чем окончится её молитва Полудню. Может, она просто возносила её, чтобы укрепить свой дух. А может, чтобы призвать гром и молнию на мою несчастную голову — пока я стою тут недвижим.
Наконец, у крылатой и так были проблемы с концентрацией. А теперь, взывая к своему родному замку и с ужасом глядя на мой внезапный манёвр, она слишком сильно отвлеклась.
Раздалось резкое шипение, а химическую вонь от поверженного стража на миг перебил запах горелой шерсти и мяса. Боль была жгучей, пронзительной, ослепляющей, но… терпимой. Регенерация «Зверя» тут же принялась заживлять страшные ожоги на голове и плечах — а я бросился вперёд, надеясь застать ошеломлённую чародейку врасплох.
Увы, она не зря ела свой хлеб, как эмиссар — и отпрянула назад в тот же миг, оставив у меня в кулаке лишь несколько длинных белых перьев. На память, так сказать. Нырнув в пролом, леди-птица расправила крылья и скользнула вперёд, удаляясь всё дальше и дальше от большой башни.
Райнигун так и просился в руку — пока цель была на расстоянии выстрела. Но что будет с потайным камнем, если тот упадёт с такой высоты? Выдержит? Разобьётся? Исчезнет, как только коснётся поверхности пустыни?
Скрипнув зубами, я привычно отрастил собственные кожистые крылья — и прыгнул следом.
В обычных обстоятельствах мне ни за что не удалось бы её нагнать. Не все крылатые хорошо летали, но некоторые справлялись не хуже крупных птиц — и эмиссар явно относилась к этой прослойке. Я же за пару месяцев нерегулярной практики только научился быстро отращивать крылья и сносно парить, не более того.
Только вот этой ночью все обстоятельства были на моей стороне.
Я мог сколько угодно жаловаться на усталость и тратить внутренние ресурсы на заживление ран и ожогов — пока в небе висела полная луна, «Зверь» поддерживал меня в форме. А вот моя соперница явно вымоталась, взлетая на высоту большой башни, когда заметила возникшую в ней дыру. После этого ей пришлось поддерживать мощное заклинание, и, наконец, спешно спасаться бегством. Всё это, плюс мёртвый штиль, привело к тому, что белая фигурка впереди меня постепенно снижалась, опускаясь в ночные руины, не способная поддерживать долгий полёт.
А на земле наши шансы были как минимум равны.
— Вик! — раздался голосок с моего левого плеча. — Вик, вы меня слышите⁈
— Слышу, — коротко ответил я, не поворачивая голову, чтобы не упустить из вида «добычу».
— Эта… эта курица ощипанная! Она оборвала связующую нить! Я только сейчас смогла восстановить проекцию!
— Всё нормально. Мы у неё на хвосте.
Белая фигурка как раз опустилась на городской площади, почти целиком засыпанной песком, и метнулась к ближайшему входу в уцелевшее здание — какой-то храм средних размеров. Я сложил крылья, развернулся в воздухе и приземлился так тяжело, что ощутил, как подо мной задрожала древняя брусчатка. Фонарь, разумеется, остался в башне, а внутри храма было темновато.
— Лита…
— Ни слова больше! Камень у неё?
— А ты думаешь, почему я за ней погнался?
— Устранить свидетеля, — серьёзно сказала она. — Замести следы.
Я почувствовал, как мои брови непроизвольно поползли вверх от удивления.
— Вот уж не ожидал от тебя такой кровожадности.
— Простите, Вик, но это не кровожадность, — расстроенно сказала паучишка. — Это попросту наиболее эффективный курс действий в случае прямого конфликта с эмиссаром враждебного замка.
— Ты можешь её выследить?
— Как раз уловила энергетический след артефакта. Вне защитной среды он страшно фонит!
— Тогда я пошёл, а ты объясни по дороге по поводу «эффективного курса действий».
Историю тысячелетнего противостояния вечных замков не преподавали в школах для новых хозяев. Чтобы отыскать, очистить, а затем уже освободить библиотеку мне потребовалось немало времени — только чтобы заглядывать туда по большим праздникам. Но Лита, будучи библиотекарем, читала очень много, и теперь могла просвещать меня на ходу.
Если вкратце — живая эмиссар Полудня могла доставить мне целую тонну проблем. Помимо тех, что успела отгрузить к этому моменту. Слуги «старшего брата» Полуночи вообще зачастую отличались нездоровым рвением на грани фанатизма — Илюха был исключением. А святая уверенность в том, что дело Полудня есть дело правое этот фанатизм дополнительно подстёгивала, снижая допустимые нормы морали.
Можно было справедливо заметить, что в прошлом эмиссары Полуночи были ещё большими сволочами, но разбираться с проблемами требовалось в настоящем, прямо вот сейчас. И ситуация складывалась так, что если леди-птица погибнет, её хватятся лишь через несколько дней, а причину смерти буду знать только я. Если она останется жива, то поднимет такой шорох, что Исанкару будет трясти ещё ближайший год — да и мне мало не покажется.
Лита объяснила это без малейшего удовольствия, просто констатируя факты. Я молча слушал, постепенно сокращая расстояние до своей цели — от храма к храму, от дома к дому. Рано или поздно она зайдёт куда-то, откуда не будет второго выхода, или посчитает, что смогла от меня оторваться.
Спустя час с небольшим так оно и произошло.
Я настиг её на открытом пространстве, в развалинах небольшого дома, от которого осталась лишь одна стена. На эту стену чародейка и опёрлась, лишь периодически нервно оглядываясь. В отличие от меня, она явно могла видеть в темноте.
К несчастью для неё, я мог одновременно стать невидимым и бесшумным.
Секунда, две три — бросок! И вот её очень худая шея, скорее птичья, чем человеческая, зажата у меня в кулаке.
— Попалась, — мрачно констатировал я.
Эмиссар в ужасе захрипела, беспомощно царапая лапу оборотня небольшими когтями, пока я медленно проявлялся из ночного мрака. Свободной рукой я сорвал с неё небольшую походную сумку, в которой, судя по весу, находился кровью и потом добытый мной артефакт. Лита тихонечко подтвердила, что он и в самом деле там.
Миссия выполнена. Осталось разобраться с одной несущественной мелочью, и спокойно отправляться в лагерь Зун’Кай.
Всего лишь слегка сжать кулак — и дело сделано, можно идти дальше. Устранить свидетеля, да что там свидетеля — агента врага. Ту, что угрожала сжечь меня заживо, что отказалась слушать любые предложения мира. Наиболее эффективный курс действий, избавление от лишней головной боли.
Было бы куда проще, если бы я пристрелил её, когда предоставилась возможность. Было бы куда проще, если бы я убил её в ответ на подлое нападение со спины. Было бы проще, если бы она не продолжала слабо барахтаться у меня в руке, пойманная в момент предельной потери сил. Я ещё никогда не убивал по-настоящему беспомощных людей, и отнюдь не мечтал начинать.
Бертрам фон Харген, услышав размышления своего потомка, лишь издевательски бы расхохотался. К нему бы с радостью присоединились три четверти бывших хозяев Полуночи, истинных и не очень.
Роланд фон Харген, вероятно, равнодушно пожал бы плечами — враг есть враг, чего уж тут?
Но что бы сказала на это моя мама? Мой отец?
Как я вернусь домой и буду смотреть в глаза Кас?
— Тихо, — сказал я, и леди-птица у меня в руке в самом деле замолчала. — Дашь клятву не вредить?
— Ни… ко… гда… — прохрипела она.
Кажется, ещё бы и плюнула мне в лицо — если бы хватило сил, и если бы птицелюды в принципе умели плеваться.
С тяжёлым вздохом я разжал кулак, и эмиссар Полудня от неожиданности упала на землю нелепой кучкой из угловатых конечностей и очень красивых перьев.
— Живи, — буркнул я. — И не попадайся мне больше на пути.
Я не успел отойти и на двадцать метров, как из-за спины донёсся лихорадочный голос, возносящий молитву Полудню.
— Лита, счастье моё.
— Да, Вик?
— Ты уж извини, что тебе приходится это наблюдать.
— Вам не за что извиняться… Я горжусь вами.
— Как думаешь — мне надо ускориться?
— Боюсь, вам это не поможет, — тоскливо сказала она.
И, разумеется, оказалась совершенно права.
Леди Мелинда, хозяйка Полудня, очищающая, безжалостная и непримиримая, законник и каратель, обрушилась на меня откуда-то сверху. Прямо из тёмных небес, сияющей падающей звездой — за сияние отвечало её знаковое оружие, рапира Штернклин. Удар был настолько быстрым, что я едва успел уклониться, хотя мобилизовал все оставшиеся силы в ожидании атаки. Клинок рапиры без затруднения и остановки вскрыл мою костяную броню, на какой-то миллиметр не добравшись до плоти.
На миг мы застыли друг напротив друга — и мне совсем не понравилось её выражение лица. Маска ярости, совсем как в тот момент, когда она атаковала лорда Конрада при нашей первой встрече. На ней не было брони или даже подходящей одежды — всего лишь лёгкая ночнушка, как будто она подскочила посреди ночи и рванула в портал прямо в чём спала.
Хотя почему «как будто»?
У меня не было времени оправдываться и договариваться — Штернклин хищно сверкнул, и неизвестным образом оказался прямо напротив моего живота. Я отшатнулся, не давая выпустить себе кишки, и тут же пропустил две обжигающе-болезненные раны в левую ногу и плечо. С Конрадом Мелинда сражалась гораздо, гораздо быстрее, и только это пока что спасало меня от неминуемой смерти. Скорее всего тогда она хорошенько подготовилась к бою, а сейчас ещё не успела до конца проснуться, но это не могло продолжаться вечно. Следующий удар рапиры пробил мне грудь, едва не достигнув лёгкого — и я резко ушёл в сторону, накидывая «Вуаль». В поединке с Негативом прокатило, может, сработает и тут?
Мелинда в самом деле затормозила, но тут же прикрыла глаза, и я ощутил незримое прикосновение к своей душе. Дальний зов! Она ринулась в мою сторону, а я вскинул навстречу Райнигун, в барабане которого оставалось ещё две не потраченных пули.
БАХ! БАХ!
Ей даже не понадобилось уклоняться — Штернклин перехватил оба выстрела в воздухе, как будто я неуклюже метнул вперёд пару больших снежков. Во взгляде Мелинды читалась смерть, но я успел перебросить револьвер в левую руку, опуская правую на патронташ — и время застыло.
Один патрон отправляется в барабан.
Крохотная, ничего не решающая передышка.
Второй патрон отправляется в барабан.
Будь напротив меня другой враг, за это время я бы успел продумать план.
Третий патрон отправляется в барабан.
Она что, начала двигаться?..
Рапира Полудня сверкнула так ярко, будто кто-то взорвал перед моим носом световую гранату. Мелинда исчезла во вспышке и материализовалась рядом, более неподвластная замедлению времени Райнигуна. Один удар — и мой револьвер отлетел в сторону, второй — и я рухнул на колено с рассечённым сухожилием.
Третий — и острие Штернклина пронзило моё незащищённое горло, пронзило его насквозь, заставляя захлебнуться в крови…
Нет. Нет, не так. Острие всё ещё упиралось мне в горло, нажимая совсем слегка — хотя и этого хватило, чтобы по шее скатились капли крови. Я тяжело дышал, ожидая завершения битвы, которое всё оттягивалось и оттягивалось по неизвестной причине. Наконец, секунд через пять, я медленно поднял голову, уставившись в глаза Мелинды.
Она смотрела на меня с непередаваемой смесью злости и… жалости?
С шипением, достойным королевской кобры, хозяйка Полудня убрала свой смертоносный клинок в ножны, и с размаху закатала мне пощёчину, от которой меня аж развернуло на сорок градусов в сторону. Щека пылала, горло болело, сухожилие на ноге только-только начало срастаться…
Но я каким-то образом остался жив.
— Мелинда… — начал я, но тут же замолчал, не желая получить новую пощёчину.
— Это была… единственная ночь… когда я могла выспаться, — процедила она сквозь зубы. — Единственная ночь перед очень долгой и очень скверной парой недель. И именно в эту ночь, лорд Виктор, вы решили явиться в этот забытый небесами мир и слегка пошуметь?
— Я ничего не… — снова попытался сказать я, и снова замолк.
— Видит Полдень, я собиралась вас убить, хотела вас убить, даже немного мечтала вас убить. Как и положено, замечу, поступать с врагом. Вы же знаете, что мы теперь враги, лорд Виктор? Вы же сами решили спасти Полночь, несмотря на моё предупреждение. Я давала вам слово, что начну войну, и намерена слово сдержать.
В одной ночнушке, разгорячённая и тяжело дышащая, с распущенными светлыми волосами и яростно вздымающейся грудью, леди Мелинда выглядела на удивление… привлекательно. Но я бы скорее проглотил потайной камень не разжёвывая, чем сказал бы ей об этом.
— Но как я могла убить того, — прошипела она, наклоняясь ко мне пониже. — Кто проявил настолько… бессмысленное, безумное, идиотское милосердие по отношению к эмиссару Полудня? Без обид, Зури.
Последнее предложение она произнесла нормальным голосом куда-то в сторону, и тут же получила ответ:
— Никаких… никаких обид, леди Мелинда.
Леди-птица, наблюдавшая за боем со стороны, наконец решила подойти поближе.
— Просто не смог себя заставить, — устало сказал я.
— Я догадалась. Как кто-то вроде вас вообще умудрился стать хозяином Полуночи? Как ваш собственный замок вас переносит?
— С трудом, — честно ответил я. — Но в последнее время мы нашли общий язык.
Зури наспех соорудила костёр, и мы расселись вокруг него, наблюдая, как за краем пустыни занимается рассвет. Говорить не хотелось, но ситуация всё ещё оставалась исключительно неловкой и, увы, до конца не решённой.
— Не то, что бы я жаждал влезать в политику Полудня, — наконец сказал я. — Но почему вы решили уничтожить Зун’Кай?
Мелинда посмотрела на меня, как на полного идиота.
— Уничтожить? С какой стати?
— Верховная жрица упоминала что-то о науськивании соседей, разрушении традиций и развращении молодёжи. В политическом смысле.
Леди-птица Зури тихонько хихикнула, но замолчала, поймав на себе суровый взгляд своей начальницы. Затем Мелинда вновь посмотрела на меня — на этот раз устало и слегка раздражённо.
— Науськивать? Соседи Зун’Кай прекрасно справляются с разжиганием ненависти без нашей помощи. Мы даже сдерживали их какое-то время, пока не осознали бессмысленность данной затеи. Уже полвека Полдень делает всё, чтобы жалкие остатки этого некогда великого народа смогли выжить.
— Выжить против своей воли?
— Представьте себе. Тьма наступает, и Полдень не сможет защищать Исанкару вечно, а уж тем более следить за горсткой караванов, бессмысленно ползущих по пустыне взад-вперёд! Единственная надежда Зун’Кай — вернуться к своему великому прошлому. Отстроить города и крепости, заново возвести столицу из руин, отвоевать древние кузни у песка и чудовищ. Только тогда они смогут постоять за себя, только тогда станут полезными единому великому делу.
— И поток ювелирных артефактов польётся прямо в сокровищницу Полудня, — негромко закончил я.
— Полдень всегда славился своей щедростью, — спокойно сказала Мелинда. — Ни один из наших союзников не остался бы обделён. Но вы всё ещё не понимаете, Виктор — не потребуется даже натиска Знающих, чтобы Зун’Кай растворились во мраке времён. Они доживают свой последний век, судорожно цепляясь за свою бессмысленную веру и пустые традиции. А чтобы продержаться ещё хоть чуть-чуть, посылают вас добыть осколок прошлого. Того самого великого прошлого, от которого столь яростно открещиваются!
— Сами бы они не справились, — заметил я. — Даже я справился с трудом.
— Сегодня — нет. Послушав моего совета, через двадцать, тридцать лет — вполне. Впрочем, делайте что хотите, отдавайте Имаани потайной камень или продайте его за гору драгестола — мне всё равно. Зун’Кай объединятся и вернут былую славу, либо погибнут. Третьего не дано.
Она встала, отряхивая ночнушку и тем самым давая понять, что разговор окончен. Зури встала вслед за ней, бросив на меня взгляд, который показался мне виноватым. Но ведь этого не могло быть, правда?
— Мелинда, постойте, — сказал я, тоже вставая на ноги.
— Что ещё?
— Возможно, это прозвучит глупо, но… Что там с нашей войной?
Она гневно сверкнула глазами, но потом лишь усмехнулась и качнула головой.
— Считайте, что мы уже воюем. Просто боевые действия начнутся немного позже.
— Насколько позже?
— Не раньше следующего месяца. Не позднее следующего десятилетия. Вы закончили спрашивать, лорд Виктор?
— Почти закончил, — спокойно сказал я. — Вам нужна какая-нибудь помощь, леди Мелинда? В знак компенсации за прерванный сон, и чтобы следующие две недели оказались чуть менее скверными.
Она выдержала долгую паузу перед ответом.
— Вот поэтому я и предпочитаю уничтожать врагов на месте. Но если это не идиотская шутка, то отправляйтесь на Землю и свяжитесь с Ильёй. Он подробно расскажет, в чём суть текущего конфликта, и как вы можете в нём поучаствовать.
Я поклонился в ответ — настолько изысканно, насколько мог. Когда я поднял глаза, Мелинды и Зури уже не было рядом. То ли они телепортировались прямо отсюда, то ли воспользовались своим методом невидимости — я не планировал выяснять.
— Лита?
— Да, Вик?
— Скажи мне, что ты знаешь направление, в котором находится лагерь Зун’Кай.