— Какой красавчик! — поравнявшись с ним и в упор глядя на парня, захихикала одна из девушек.
— Ага, я бы такому дала! — смущенно прикрыв рот ладошкой, подхватила вторая.
Блондиночки переглянулись и, довольные собой, прошли мимо.
— А-а! Что за фигня⁈ — как от прокаженных отпрянул от них Ру — в полуметре над головами девушек вдруг вспыхнули крупные, обрамленные неровными белыми «облачками», пурпурные слова: «ИНТЕРЕС. ДРУЖЕЛЮБИЕ. СИМПАТИЯ».
— Это не фигня, это наши деревенские девчонки, — хрипло рассмеялся Тэкуми.
— Я вижу, что не мальчишки… Но почему над ними какие-то слова летают?
Тэкуми недоуменно обернулся на девушек, которые были уже в десятке шагов за спиной:
— Слова летают? Какие еще слова?.. Хм… Знаешь, Ру, я до конца не уверен, но, возможно, у тебя редкий дар — ты таким образом видишь сильные эмоции других людей.
— Какой-то нелепый дар! — Парень также оглянулся — белое «облачко» над головами блондинок неестественно скукожилось, а слова в нем, превратившись в одну сплошную кляксу, растаяли, будто мороженое на солнце. — Лучше бы я мог из пальцев чем-нибудь испепеляющим стрелять! Чем это…
Тэкуми пожал плечами:
— Дар как дар. Бывает и хуже.
— Это все, конечно, удивительно, — вслух задумался Ру, — но я только-только понял, что, помимо этих двух девушек, мы по пути не встретили ни одной женщины. Конечно, если не считать тех сморщено-одинаковых бабулек на рынке!
— И?
— У вас тут что, Амазония какая-то, только наоборот? Лишь люминесценты, пара девчонок и… бабки?
«Веточный человек» вздохнул — можно было подумать, что каждое «объяснительное» слово отнимает у него день жизни:
— «Младшие» девочки сейчас в домах воспитания, готовятся ко взрослой жизни. Только не спрашивай, что это такое — дома воспитания, а то разговор еще на час растянется! Бабки, как ты уже видел, на базаре сидят торгуют, а женщины средних лет хозяйством занимаются. Огородами, скотиной… Мужьями! Ну а девушки сейчас — на зверовании. Утро же!
За разговорами они вышли на деревенскую площадь, окруженную роскошными кирпичными домами. Ру пригляделся — в центре площади расположился выложенный камнями циферблат солнечных часов со стрелкой-штыком посередине. «Снаружи» циферблата, возле двойки, пятерки и восьмерки, высились еще три подобных «штыка».
— Судя по теневым часам, — вытянул шею Тэкуми, — наши звероловки уже минут через десять-пятнадцать вернутся.
Пройдя еще с полусотню шагов и обогнув половину площади, «человек-ветка» остановился возле двухэтажного кирпичного дома, над входом в который моталась на ветру деревянная вывеска с плохо читаемой надписью: «Алхимический магазин Тэкуми. Зелья на любой вкус, цвет и запах».
Пока хозяин дома гремел связкой ключей, заскучавший Ру еще раз бросил взгляд на циферблат:
— Как-то на часах слишком много стрелок!
— Вовсе нет, — покачал головой Тэкуми, — стрелка там только одна, по центру. Остальные якобы «стрелки» — часть портала, что ведет в место, где обитают аристократы клана Гринос.
Порасспрашивать подробности Ру не успел — Тэкуми наконец справился с замком и, распахнув дверь, сделал приглашающий жест:
— Добро пожаловать в мою скромную обитель! — И, не дожидаясь гостя, скрылся в доме.
— Гостеприимство так и прет, — осуждающе покачал головой парень и зашел следом.
Внутри пахло спиртом, засушенными травами и микстурами. Напротив двери, в десятке шагов от нее, расположился деревянный прилавок, куда и направился Тэкуми. За прилавком, от левой стены до правой, висели длинные широкие полки с расставленными на них баночками, скляночками, бутылочками и мензурками. Ниже полок обнаружилась добрая сотня небольших закрытых ящичков, а возле прилавка со стороны посетителей — старый дубовый стол с мерными весами, замысловатыми колбами и полудюжиной ступок.
— А вы, значит… алхимик? Странное занятие!
Тэкуми, достав из-под прилавка кусок ткани, схватил ближайшую мензурку и принялся яростно ее натирать.
— Странное, не странное, но зато — денежное. Видал, какая у меня домина? Кирпичная! Двухэтажная! А ведь начинал я с хибарки на окраине. Там, где базар. И вот докуда «дорос» — до площади Болтопии! До самого элитного, между прочем, места в нашей деревне! — Он широко улыбнулся и понизил голос до многозначительного шепота: — А все почему, Ру? Потому что я впахивал каждый день! Каждый! День! Без праздников и выходных. А все те бездари, что начинали со мной там, на окраинах, в трущобах… так там и остались. Не захотели учиться, работать, совершенствовать навыки… Вместо этого они предпочитали лакать самодур, драться, убивать друг друга… Тьфу на них, говорить противно!
Ру прошел к прилавку и опустился на скрипнувший стул.
— А это что такое? — Он взял в руки гладкий серый камень, что лежал рядом.
— Не трогай! — заволновался Тэкуми. — Это философский камень! Он превращает воду в золото, болезни — в здоровье, а старость — в молодость! Но стоит лишь раз неправильно его взять, взять без его разрешения или уважения… — Алхимик резко выбросил вперед руку и, вцепившись в артефакт, выдрал его из пальцев гостя. — Как камень тут же отправляется на помойку, а неудачник, что до него дотронулся — на кладбище. — И ловким броском выкинул камень в мусорное ведро.
— В смысле — на кладбище⁈ — изменившись в лице, приподнялся Ру. — Это я что ли тот неудачник⁈
Тэкуми несколько секунд с серьезным видом смотрел на растерявшегося парня, а затем рассмеялся:
— Ну ты и доверчивый! Этот камень — просто безделушка, что валялась тут пару недель. Ох, Ру, как же сложно тебе придется в жизни с такой наивностью!
— Фух, а я действительно поверил.
Алхимик, отсмеявшись, отставил мензурку в сторону и указал на дубовый стол:
— Кстати, бери пирожок. Угощайся. Ты наверняка голодный.
Парень не заставил просить себя дважды и с радостью схватил «гостинец» — в животе урчало как после недельной голодовки. Жуя мясную начинку, он прищурился, стараясь прочитать, что написано на баночных этикетках за спиной алхимика:
— Лапки паука. Слизь улитки. Дыхание волколака. Зубы… висельника?
— А вообще, — не обращая внимания на бормочущего себе под нос гостя, вдруг продолжил говорить Тэкуми, — мое занятие ничем не страннее добытчика пиявок или осеменителя скотины.
— В смысле — осеменителя? — оторвавшись от созерцания банок, недоуменно нахмурился Ру. — Это как? Собственно… кхм… ручно?
— Можно и так сказать, — кивнул алхимик. — Но не совсем тем способом, о котором ты, вероятно, подумал. В общем, слушай! Берешь, значит, пятилитровую банку, наполненную семенем молодого бычка. Макаешь в банку руку. Желательно, до локтя. А после пристраиваешься позади скотины и ка-а-ак эту руку загоняешь…
— Я понял! Понял! — поспешно перебил Ру. — Фу, ну и гадость!
— Вот! — ухмыльнулся Тэкуми. — А ты говоришь — у меня странное занятие.
Алхимик поменял тряпочку и, посвистывая себе под нос, продолжил, словно заправский трактирщик, натирать заляпанную пальцами склянку.
— Скажите, а что это за… даже не знаю, как назвать… — Ру ткнул пальцем за спину мужчины, — урны на нижней полке?
Тот скосился через плечо:
— А, это? Урны, да. С прахом непогребенных существ.
— С каким-каким прахом? — вылупился гость.
— С прахом единорога. Оборотня. Козы. — Показывая на закрытые металлические банки-урны, начал перечислять Тэкуми. — Болотного медведя. Древня… Люминесцента.
— И-и… и зачем они вам?
— Ну как — зачем? — удивился алхимик. — Добавляю в фарш. Для вкуса. Правда, аппетитно получилось?
Ру, обдумывая услышанное, так и замер с «огрызком» пирожка в руке. Побледнел.
— Шучу! Опять шучу! — рассмеялся Тэкуми и, насвистывая незатейливую мелодию, вновь принялся натирать банки.
— Так и-и… зачем мы сюда пришли? — на всякий случай отложив пирожок в сторону, не выдержал паузы Ру.
«Человек-ветка» вздохнул:
— Эх, как же я не люблю в последнее время все эти разговоры с Прибывшими. Ох, не люблю! Постарел, что ли? А впрочем…
Но что за «впрочем», так и осталось тайной — за спиной Ру проскрипела петлями входная дверь, а следом раздался мелодичный девчачий голосок:
— Папочка, у нас гости? Как неожиданно…
Тонкие губы алхимика расплылись в улыбке, а единственный глаз наполнился умилением:
— Майка! Ты дома!
«А вот и Майка на голое тело!» — подумал Ру и обернулся — сверля его заинтересованным взглядом, на пороге стояла статная длинноногая брюнеточка в коротких шортиках. В одной руке она держала небольшой холщовый мешочек, в другой — сетку с крупными рыбинами. Волосы девушки были заплетены в пару «детских» хвостов, а от вздымающейся под коротким топиком груди было почти невозможно оторвать взгляд… Но больше всего Ру поразили голубые глаза незнакомки. Они были не просто большие. Они были огромные. Такие глаза, на пару с хвостиками, придавали ей какого-то шарма. Няшности. Мимимишности.
«ЛЮБОПЫТСТВО» — загорелась над головой брюнеточки крупная голубая надпись в белом «облачке».
— Конечно дома, куда я денусь? — переведя взгляд на Тэкуми, фыркнула девушка. — Я здесь, вообще-то, живу, ты забыл? — И уже гостю: — Прибывший, что ли?
Ру хотел пожать плечами и ответить: «Наверное!», но вдруг почувствовал, как от пристального взгляда незнакомки из носа вновь потекла тонкая струйка крови.
«ШТАМП! ШТАМП! ШТАМП!» — На стенах магазинчика тут же запульсировали радужные надписи.
— Проклятье! — От неожиданности Ру едва не свалился с табуретки. — Вы видите их⁈ Слова⁈ Или это тоже мой дар⁈
Брюнеточка и Тэкуми переглянулись.
— Папаня, ты бы хоть немного ввел нашего гостя в курс дела! Не стыдно после такого свой хлеб есть?
— А я чего? Я ввел! — не согласился «папаня». — Вон, про дар он уже знает!
— Знает, ага… И поэтому шарахается? — усмехнулась девушка. Не дождавшись ответа, она оставила холщовый мешочек и сетку рядом с дверью и шагнула к парню. Протянула руку: — Мияко! Но можешь звать меня Майка.
— Ру… — зажимая сочащийся кровью нос, он другой рукой осторожно пожал нежную ладонь. — Так и зови.
— Ру… Высокий Ру… Забавно. Пойдем! — Мияко махнула в сторону и направилась в правую часть магазинчика, к лестнице. — Будем тебя сейчас просвещать!
Не найдя ни единой причины отказываться от приглашения, Ру встал и поплелся следом.
Глава 3
Лестница наверх была узкой, винтовой и довольно крутой. Бочком поднимаясь за Мияко, отстав от нее на пару-тройку ступенек, парень никак не мог отвести глаза от коротеньких голубых шортиков девушки, которые, сзади оказавшись еще короче, наполовину оголяли ее упругие округлые «булочки».
— Хватит пялиться, извращуга, — словно заподозрив направление его масляного взгляда, через плечо с усмешкой бросила она. — А то я прям чую, как у меня задница полыхает! Не хватало еще пожара в доме!
Ру, почувствовав, как краска предательски заливает уши и щеки, промямлил:
— Я это… кхм… не пялился.
Мияко остановилась на верхней ступеньке. Сердито уперев руки в бока, обернулась и, глядя на потупившегося «гостя», довольно хихикнула:
— А ты чего покраснел-то, как вареный ракукук? Шучу я. Ну пялился и пялился, с кем не бывает. Сам подумай — раз я ношу такие шортики, значит хочу, чтобы на меня смотрели. Верно?
— Угу, — не поднимая взгляда, согласился Ру.
— Тебе хоть понравилось?
— Угу, — повторил он и покраснел еще сильнее.
— Какой честный извращуга! — засмеялась девушка и наконец преодолела последнюю ступеньку. Ру не заставил себя долго ждать.
Лестница привела парочку в коридор с единственным окном на другом его конце и четырьмя дверьми, расположенных несимметрично друг напротив друга.
— За мной! — вновь скомандовала Мияко и, нарочито покачивая бедрами, пропорхала по скрипящим половицам к самой дальней двери. Щелкнув наружным замком, толкнула дверь и сделала приглашающий жест: — Твоя комната. Проходи. Располагайся.
Ру протиснулся мимо девушки и очутился в небольшой узкой комнатке. Большую часть комнаты занимала односпальная кровать, а меньшая половина вместила стул, столик, лампу на длинной ножке и ночной горшок. Стены комнатки, «расписанные» неумелой детской рукой, пестрели бабочками, цветочками да облачками.
— Значит, Прибывший, значит, Высокий, — уселась на жесткий матрас Мияко и задумчиво продолжила: — Никогда у нас таких не было… Но тем интереснее!
— Каких не было, высоких? — вспомнив рост как Тэкуми, так и остальных виденных люминесцентов, уточнил Ру. — Но ты же вроде и сама не маленькая. Не низкая.
Девушка фыркнула:
— Если бы только знал, какую сейчас чушь сморозил… Впрочем, Прибывшему это простительно. — Она призывно постучала ладошкой по матрасу рядом с собой: — Садись. А то сейчас начнем разговаривать и еще упадешь ненароком. А я буду виноватой!
— С чего это мне падать? Я что, дед какой-то немощный? Ноги вроде крепко держат.
— Давай не спорь и делай, что тебе говорят. Только… — Она указала парню за спину.
Ру, аккуратно вытащив из невидимых «ножен» меч-револьвер, поставил его острием вниз в угол комнаты и скромно опустился на краешек кровати.
— Твоя неприхотливость не знает границ, — усмехнулась Мияко, но тут же стала серьезной: — Короче, Ру. Давай без всяких намеков и хождений вокруг да около, договорились?
Она вопросительно заглянула ему в глаза, и парень согласно кивнул.
— Ты, Высокий Ру, умер.
— Чего-о⁈ — не поверив в услышанное, подскочил он и оказался на ногах. — Как это — умер⁈
Девушка развела руками:
— Без понятия. Может, болезнь какая свалила, может — супостаты, а может — несчастный случай. Как знать.
— Не-не-не! — в знак несогласия нервно покачивая перед собой указательным пальцем, в такт этим «покачиваниям» замотал головой Ру. — Я живой! Вот он, перед тобой, живее всех мертвых!
— Как скажешь.
Такой ответ парня не удовлетворил.
— Я понял! Ты так шутишь, да? Разыграть меня решила? Умер! Скажешь тоже! Ха! Шутница! Юмористка! Петросян в шортах! — пытался зубоскалить он, хотя и не мог вспомнить, какого еще Петросяна имеет в виду и почему это должно быть смешно. — Хотя не понимаю, зачем тебе это надо? Поиздеваться? Но такими вещами не шутят!
Мияко, накручивая в пальцах хвостики, терпеливо ждала, пока Высокий заткнется. Наконец, тот выдохся.
— А по мне что, заметно, будто я шучу? — Она вопросительно приподняла одну бровь.
То ли от этой фразы, то ли от невозмутимого тона собеседницы, то ли от выражения ее лица, но Ру пронзила «молния осознания».
— Я что, правда… умер? — тихо спросил он и обессиленно грохнулся на стул.
Мияко вздохнула и закатила глаза:
— Ты что, совсем меня не слушал? Да, Высокий Ру, ты — умер!
— Но… Но тогда вот это все… Все вокруг… Это что? Рай? Ад? Чистилище?
— Чистилище? — хмыкнула девушка и едва заметно улыбнулась: — Хуже, Ру! Ты все еще в Кривом Мире.
— Все еще?..
— Ну да. — Мияко подтянула к себе ноги и обхватила их руками. «Устроившись» подбородком на коленях, принялась слегка раскачиваться, негромко приговаривая: — Ты умер, Ру. Где-то там. Далеко-далеко. В своем биоме. И переродился здесь. У нас. Все легко. И просто.
— В смысле — переродился? — не поверил Ру. Он мог поклясться, что это работает не так.
— Ты — Высокий. А значит, перерождаешься после смерти. Причем перерождаешься в «молодую» версию своего тела. Но — со всеми знаниями, что были у тебя в предыдущей жизни. Чего непонятного?
Непонятного было много.
— Всех перерожденцев, невзирая на их статус, называют Прибывшими, — продолжила говорить Мияко. — Мы с отцом, с Тэкуми, забираем под свое «крыло» всех Прибывших в наш биом. Зачем? Чтобы спокойно и неторопливо ввести в курс дела. Отцу, правда, все это уже порядком осточертело, а вот мне — еще нет.