Давид пришёл в себя, и это уже хорошо. Он не может меня забыть. И обязательно вспомнит, как только мы увидимся. Я мерила шагами больничный коридор. После ухода врача, в мозгу звонким эхом гудели его слова о том, что Давид потерял память. Диагноз звучал словно приговор.
Но я продолжала надеяться на лучшее. От нервного напряжения и переизбытка эмоций тело дрожало. Некоторые утренние посетители с удивлением смотрели на меня. Я осмотрела свой внешний вид. Действительно, испачканное праздничное платье с запекшейся кровью вызывало удивление.
— Вы можете зайти в палату. — полненькая медсестра подошла ко мне.
На глаза навернулись слезы. Я до безумия хотела видеть Давида, но знала, что не переживу, если любимый человек не узнает меня. Страх сковывал движения. По спине пробежал неприятный холодок.
Я махнула головой медсестре и молча пошла за ней. Она проводила меня в соседний зал. Здесь было тихо. Только изредка из палат выходили люди в белых халатах. Больничная атмосфера наводила на меня непередаваемое состояние тоски и уныния. А после перенесенного шока хотелось только забиться куда-то подальше, укутаться в плед и окунуться в объятия любимого человека.
В дальнем углу осталась последняя дверь. Медсестра открыла её и пригласила жестом внутрь.
Глаза сразу стали искать любимое лицо и силуэт. Давид был в палате один. Он лежал, прикрыв глаза. Было не понятно, он спит или просто отдыхает.
Я подошла ближе к кровати. Мужчина услышал движение рядом и медленно открыл глаза. Он не спеша перевёл взгляд от медсестры ко мне. Его глаза казались ещё сонными. К рукам были зафиксированы трубки и различные датчики.
Я уже открыла рот, чтобы поприветствовать мужчину. Но он отвёл от меня ничего не выражающий взгляд. Было видно, что Давид меня не узнал. Он смотрел на медсестру. Теперь она была для него больше знакома, нежели я.
— Давид, ты узнаешь меня? — я взяла мужчину за руку.
Он снова посмотрел на меня безучастным взглядом. Было заметно, что мужчина не понимает кто я такая. Он постарался рассмотреть меня, задержав взгляд чуть дольше. Все усилия давались Давиду с трудом. Видно, что он еще слаб.
— Нет. — тихо промолвил Давид.
Нет. Это слово было произнесено безэмоционально. Словно не было многих ночей страсти и любви. Вот так одним словом рушилась моя судьба. Как-будто кто-то свыше просто перечеркнул всю мою жизнь. Я еле сдерживала слезы. Медсестра поняла, что прогресса у пациента не наступило.
— Вам лучше пока уйти. Ему нужен отдых. — прошептала она.
Я отпустила руку Давида и вышла из палаты. Он пришёл в себя, это главное. Я продолжала успокаивать себя всю дорогу до дома. Но предательские слезы катились по щекам. А в сознании проносились счастливые моменты из нашей жизни. Я вспоминала поцелуи, ласки и объятия мужчины. Неужели мне нужно забыть о них?