ГЛАВА 4
СТЕЛЛА
Я веду его в дом. В отличие от многих ночей с Бэроном, я не держусь за руки с мужчиной, который является моим мужем, когда мы направляемся в спальню, чтобы соединиться. И я не замираю в дверях комнаты, чтобы соблазнительно раздеться.
Я останавливаюсь перед шкафом, лицом к открытым дверям. Моя одежда лежит слева… Вещи Бэрона аккуратно развешаны справа.
Позади меня загорается лампа. Я хочу попросить К'веста выключить ее, но так лучше. Не уверена, что хотела бы, чтобы относительно незнакомый человек брал меня в темноте. Не думаю, что мои нервы выдержат это.
Онемевшими пальцами я нащупываю край свитера и стягиваю его через голову. Тянусь за спину, чтобы нащупать застежку лифчика.
Инопланетные пальцы касаются меня, и я замираю.
К'вест ничего не говорит, и я благодарна ему за это. Если бы он попросил разрешения раздеть меня, я бы вскипела, подавляемое разочарование от того, что он может делать со мной все, что захочет, съедало бы меня заживо. Что любой мужчина может делать со мной все, что захочет, и у меня нет сил остановить его. Изменить положение вещей. Это бесит. Это душит. Это несправедливо.
Рука с грубой кожей К'веста гладит меня по спине.
Костяшки пальцев другой его руки скользят по мягкому изгибу моего бока. Добравшись до джинсов, он останавливается. Когда я не двигаюсь, он цепляется за петли и использует их, чтобы развернуть меня, пока я не оказываюсь лицом к нему.
Я не поднимаю голову. Я смотрю на его горло.
Его кадык вздрагивает, а затем он расстегивает пуговицу и молнию на джинсах.
Я засовываю большие пальцы рук в карманы, чтобы стянуть их с себя. В моих движениях нет страсти. Это ничем не украшенная, не вызывающая снисхождения функция. Раздевайся. Будь пассивной. Несмейплакать.
У меня болит горло, и я чувствую, как слезы стекают — или скапливаются — в той зоне ниже и позади миндалин. Знакомое ощущение, когда плачешь внутрь себя, а не наружу. Когда джинсы сброшены с ног, я бесцеремонно стаскиваю трусики, обхожу К'веста и набираюсь смелости, которая мне нужна, чтобы подойти к кровати.
Я любила мужчину, с которым делила эту постель. И теперь я буду в ней под его другом. Его другом, который меня не любит, его другом, которого я едва знаю.
Позади себя я слышу звяканье ремня К'веста. Я слышу, как он поднимает свой пистолет повыше, похоже, на полку в шкафу. Вероятно, надеясь, что он сможет поймать меня, когда я выскользну из постели посреди ночи, подтащу обеденный стул к шкафу, чтобы дотянуться до него, а затем…
— О чем ты думаешь? — спрашивает К'вест, в его голосе звучит любопытство и, возможно, настороженность…
Вопреки себе, я слегка улыбаюсь. Вероятно, это злая улыбка. Это нехорошие мысли.
— О том, что может случиться с тобой, когда ты заснешь.
— Хм. Я так и предполагал. Есть область мозга, которая излучает активность, когда у тебя возникают жестокие мысли. В частности, те, в которых ты рассматриваешь возможность причинить мне вред.
Удивленная, я смотрю на него.
И он… голый.
У меня возникало праздное любопытство относительно того, что находится под одеждой К'веста. Именно так происходит, когда видишь инопланетянина и спрашиваешь себя: «На кого, черт возьми, он похож?» Никогда не думала, что у меня будет возможность узнать. Никогда не жаждала такой возможности.
На его бедрах кожа покрыта мелкими чешуйками. Такими же чешуйками покрыт и пах, как и значительная эрекция…
Пенис длинный и толстый, и из него сочится голубая жидкость. По бокам ствола много прожилок. Это интересно. И я думаю, что стоит к этому привыкнуть.
Я заставляю себя отвести взгляд от члена, умудряясь переключить внимание на кибернетическое бедро. Кибер-ноги выглядят как обычные протезы, не совсем человеческие, но прочные и высокотехнологичные, и они выполняют ту работу, которая требуется. Непрошеный, мой взгляд путешествует по всему его телу (не раз останавливаясь на пенисе и тяжелой мошонке), пока я не могу заставить себя посмотреть ему в лицо.
Я думаю, он наблюдает за мной, изучая выражение моего лица. Или, возможно, исследует разум.
— Ты можешь видеть, если я нервничаю? — спрашиваю я одеревеневшими губами.
— Ты нервничаешь, и да, я могу, — подтверждает он.
Неглубоко вдыхая, я указываю на свою голову.
— Ты можешь заставить меня… — слова замирают. Я даже не уверена, о чем хочу попросить. Что лучше — наслаждаться сексом с ним или молча стерпеть это? Я не знаю, от чего мне станет хуже.
Глаза К'веста меняют цвет с черного на кибернетический голубой.
— Стелла? Ты хочешь, чтобы я стимулировал тебя для облегчения входа?
Я не уверена, имеет ли он в виду мою голову или тело, но молча киваю.
Оказывается, он имеет в виду и то, и другое.
Я резко вдыхаю, когда он заключает меня в объятия. Откидываясь назад, он переводит взгляд между нашими телами, проводит большим пальцем по моему животу, с давлением обхватывает мои ягодицы, смягчая прикосновения, когда достигает щели и находит клитор.
В моей голове будто открывается ящик с восторгом. Не сексуальным, а в принципе. Это может быть что угодно. Но счастье — чистое, как когда выигрываешь в лотерее желанный приз. Или когда делаешь что-то исключительно хорошо.
А затем К'вест поворачивает меня и прижимает лицом к кровати, мои бедра свисают с матраса, он подходит ко мне сзади.
По-собачьи — не моя любимая поза. Не потому, что так неприятно, — приятно — но потому что я предпочитаю близость миссионерской позы.
Но хочу ли я смотреть в лицо К'весту?
К'вест полностью останавливается позади меня. Он отводит волосы с моего уха и наклоняется, чтобы спросить:
— В чем дело? Здесь, наверху, — он проводит горизонтальную линию над верхушкой моего уха, — у тебя целые зоны вспыхивают цветом, чтобы тут же потухнуть и взорваться на противоположных участках черепной коробки. Ты выглядишь… противоречиво. Будто в разладе с собой.
Мне кажется, что мой мозг похож на игру «Саймон говорит»5, но поскольку К'вест, вероятно, никогда не знал ни одной из этих старых игр, я не упоминаю об этом.
— Не волнуйся. Просто обними меня потом, хорошо?
Наступает многозначительная пауза, прежде чем К'вест нежно гладит меня по волосам.
— Я так и сделаю, Стелла.
— Сначала, пожалуйста, сделай так, чтобы мне снова стало хорошо, — прошу я тихим голосом.
Рука К'веста осторожно обнимает меня за талию.
— Конечно.
И вот так удовлетворение переполняет меня, как первый кусочек утонченной помадки, тающей на языке, с пикантной каменной солью сверху. Пока К'вест ощупывает пальцами промежность у меня между ног, с искренней сосредоточенностью пытаясь доставить удовольствие моему телу, я позволяю странному удовольствию, зарождающемуся в мозгу, полностью укорениться.
Когда толстый член К'веста толкается в мою пизду, я выгибаю спину и наслаждаюсь, когда меня накрывает волна безмерного счастья. Он толкается с эффектом, похожим на тот, который я получаю, когда вижу корзину, полную веселых щенков.
Если я позволю себе расслабиться, это приятно.
Меня здесь нет, Бэрон не мертв, и ничто из этого не причиняет мне боли.
Физически мне не больно, и я смутно осознаю, насколько влажная, когда тело приветствует глубокий толчок К'веста. Вместо того чтобы действовать жадно и агрессивно — а он мог бы, несомненно, мог просто взять что хочет, как хочет, и нет никого, кто защитил бы меня, — Квест подходит к этому акту как к особому удовольствию. Только вот свою порцию восторга он получает… несколько иным способом.
Шлеп-хлюп! шлеп-хлюп! шлеп — хлюп! Наши тела раскрепощены, когда он начинает двигать бедрами, мое лоно неохотно позволяет ему выйти, и также сильно мне нравится чувствовать, как он скользит глубоко внутри, возвращаясь.
В мыслях я на лугу, окруженная чудесными бабочками. Я не видела бабочек с тех пор, как покинула Землю.
— Что это такое? — К'вест хрипит, тяжело дыша.
Внезапно изображение исчезает, и мужчина, не мой муж, прижимает меня к краю кровати, его кожа потная там, где он тяжело нависает над моими бедрами, капли пота со шлепком падают, ударяясь о мою спину, покрытая чешуей мошонка идеально ударяет по этому чувствительному месту вверху вульвы, когда он врезается в меня в темпе, достаточно быстром, чтобы сотрясти всю кровать.
Его бедра ударяются о мои с громким шлепком, а яйца снова ловко ударяются о клитор, заставляя мой рот приоткрыться…
И К'вест наклоняется, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Стелла? — его палец перебирает волоски, прилипшие сбоку на мою щеку. Когда я не отвечаю, то чувствую осторожное прикосновение в своем сознании, такое же осторожное, как рука, которой он убирает волосы с моего лица. И сразу же я заново переживаю воспоминание о получении высокого балла за тест, к которому усердно готовилась. Восторг, который я испытала. Облегчение.
Плыву на той же волне, как будто снова нахожусь в том классе, ни одна деталь дня не запомнилась отчетливо, за исключением ликующих чувств, рой бабочек тоже вспоминается мне, такой же захватывающий.
— Вот это, — говорит К'вест, врываясь в образ.
Однако это не разрушает чары. Как будто он гладит меня внутри головы, я продолжаю кружить по этому лугу, испытывая неописуемый трепет при виде всех цветов на самых хрупких крыльях, сотнях крыльев.
— Бабочки, — выдыхаю я.
— О-о, — задумчиво бормочет К'вест. И очень вежливо снова начинает проталкиваться в меня, и капля влаги выдавливается из моих растянутых нижних губ, когда он проникает внутрь, она скатывается по моей ноге, липкая и горячая, и быстро остывает. Моя влажность и его предэякулят, я полагаю. И мне все равно.
Мы с бабочками получили «отлично», и Бэрон не умер, этого не может быть.
Другая его рука проскальзывает подо мной и ложится между грудей, прижимая меня вплотную к разгоряченному и мощному торсу, мышцы напрягаются, когда он ложится на меня достаточно, чтобы подмять под себя.
В моем сознании расцветает надежда: я вспоминаю, как Бэрон опускается на одно колено, и ему дважды приходится откашляться, прежде чем он может выдавить из себя: «Ты выйдешь за меня замуж?».
Его голос надломился, ужас был очевиден для сильного, храброго молодого человека, которого я ужасно хотела видеть своим мужем.
«Да!» — закричала я, прыгая на него.
Точно такой же восторг так же чувствуется в этот момент, как это было тогда. Я так счастлива. Я вскрикиваю, когда оргазм обрушивается на меня, как приливная волна. Но в то же время я осознаю, что мне очень, очень грустно: то самое воспоминание, которое доставляет мне удовольствие, терзает меня на задворках сознания. Появляется горьковато-сладкая нотка, за которой следует что-то вроде холодного принятия.
Бэрона больше нет.
Его прекрасное предложение с таким же успехом могло никогда и не состояться. То, что у нас было, закончилось. Разрушено.
Мой новый муж внутри меня. Прямо сейчас. И он только что заставил меня кончить.
Он тоже кончает, подгоняемый, кажется, пульсирующей реакцией моего тела, прижимая меня так крепко, что ребра скрипят, а дыхание со свистом вырывается, когда его вес опускается достаточно сильно, чтобы вдавить меня в одеяло.
Меня охватывает радость, и хотя на этот раз нет воспоминаний, что соответствовали бы этому ощущению, это похоже на то настроение, которое бывало у меня перед Рождеством в детстве. Когда воздух пах хрустящей корочкой и теплыми специями, а на улице было достаточно холодно, чтобы кожа покрылась мурашками, и все казалось таким чистым и свежим.
К'вест тащит меня с собой на кровать, прижимая крепче, чем пантера сжимает оленя в джунглях. Его рот тянется к моему горлу, тоже как у пантеры, зубы смыкаются на моей коже. Но вместо того, чтобы укусить, он пробует меня на вкус, слизывает пот и целует. Как будто он устал, но благодарен, а я — аромат, который возбуждает его.
Это приятная мысль, и мне нравится, как крепко он меня держит. Я чувствую, что так меньше готова разорваться на части. Но мне все равно больно. Внутри, в таком глубоком уголке моей груди, до которого никто не может дотянуться — если только его способности не распространяются на сердце, — я испытываю безумную боль.