Я держалась так крепко, как дед репку, как бабка дедку, как внучка бабку и так далее.
Но таинственного домового, видимо, в детстве учили: «Сам погибай, но товарища выручай!». Поэтом операция по спасению рядового Райана сопровождалась сопением и попытками разжать мои руки. Все силы были брошены на эту операцию, но я держала так, словно гадалка нагадала мне, что это – последний мужик в моей жизни!
- К худу или к добру? – спросила я.
Внезапно мои руки вспыхнули зеленым светом. В этот момент таинственный домовой наконец-то подал голос.
- Пусти! – выдавил он из себя.
Для домового он был как-то очень крупноват. А для покойника – слишком бодреньким.
Бесы прыгнули на него, а я отпустила, чтобы тут же вскочить с кровати и помочь бесам. В свете моих горящих рук, я увидела заросшего мужика, перепуганного насмерть!
- Ну что, мой хороший, - заметила я, все еще с удивлением глядя на свои руки. Они светились чуть заметным болотным светом. – Делаем сглаз или порчу?
- Не надо, ведьмушка – матушка… - взмолился мужик.
- Хорошо! Поясняю для особо впечатлительных. С глаз долой? Или я тебя порчу. Возможно даже стулом! - хохотнула я совсем по-ведьмовскому.
- Не признал, ведьма- матушка, - ныл загнанный в угол мужик. Окно было открыто. С улицы веяло прохладой.
- Ты зачем бабу пугаешь? – заметила я, понимая, что это - обычный сельский парень. – Половицами скрипишь! А?
- Так ведь я… это, - опустил глаза мужик.
- Ну, продолжай! – я чувствовала облегчением. – Зовут тебя как?
- Андрейкой, - послышался ответ. Бесы держали его за ноги, а он не понимал, что происходит. И почему он не может убежать.
- Так, Андрейка, ты бабу зачем пугаешь? – повторила я свой вопрос.
- Не смотрите на меня так. У вас глаза жуткие… Зеленые, - вжал в голову плечи Андрейка. На нем была рубаха и спущенные штаны. Все свое хозяйство и палисадник вокруг него, он стеснительно прикрывал обеими руками.
- А ты рассказывай, не стесняйся, - наседала я, мило улыбаясь.
- А к кому мне еще ходить-то? А? – выкрикнул Андрейка. – Меланья замуж вышла! Авдотья померла! А мне –то страсть, как хочется!
- С тобой все понятно, - уперла я руки в боки. – Итак, дружочек. Если еще раз ты сюда проберешься, я тебе твою репку из палисадника с корешками вырву! Ни «страсти», ни «хочется» уже не будет! Ты меня услышал?
- Д-д-да, - закивал Андрейка. Голос у него стал внезапно таким радостным. Он был уверен, что его отпустят. – Да! Ведьма – матушка!
- Ты со мной не шути, - предупредила я, нагоняя страху. – И чтоб ноги и прочих органов твоих здесь не было!
«Домовой» превратился в дворового, а потом в уличного, улепетывая в темноту.
- Никакого домового нет, - выдохнула я, чувствуя, как уходят тревожность и страх. – Просто парень какой-то к ней в дом залезал. Ладно, пойдем хозяйку будить.
За окном закричал петух, пронзительным и хриплым кукареканьем оповестив деревню, что время тайн, загадок и нечисти уже прошло.
- Как вы думаете? Здесь вообще домовой есть? – спросила я, заправляя чужую кровать.
- Нет, скорее всего! – отозвались восторженные бесы. «Ты видал. Как она его уделала! А? И про сглаз, и про порчу!», - переговаривались они.
- Нет, так нет! – послышался внезапный голос за печкой. - И все-таки мы знаем, что она еще та… шалабайка и втыкуха!
Я не знала, где живет кума и где искать хозяйку. Но стоило подойти к своему дому, как я увидела ее. Она стояла и жалась, кутаясь в платок, заглядываясь на мою скрюченную яблоню.
- Ну что сказать? – усмехнулась я, видя, что деревня еще спит. – Не домовой это был. Мужик какой-то по ночам приходил. Но я его отвадила. Больше никогда не придет. Можете спать спокойно!
Баба замерла, опустив глаза.
- Это как так получается, что не придет? – внезапно произнесла она, поднимая на меня растерянные глаза. Ее руки мяли платок. И вид у нее был вовсе не радостный. – Как же я теперича без любви буду? Я думала, что вы пугнете его... Испужаете, как следует… И женится! Пусть плохонький, но муж!
Здрасте, приехали, передаем за проезд нервными клетками.
- А тут эвонна как получилось, - лепетала баба, явно недовольная результатом.
Мимо нас упорная бабка тащила не менее упорную козу.
- Пойдем, Зорька! – скрипела баба. Она зыркнула на нас. – Простипома!
Я посмотрела на козочку, а потом вернулась взглядом к бабе, которая для верности даже за яблоневую ветку ухватилась.
- Не придет, значит… - вздыхала она. А потом пошла себе по тропинке, ведущей от моего дома на улицу. Которая, видимо, не зарастет никогда.
Стоило мне вернуться в дом, прикрыть дверь и присесть на скамейку, как на улице послышался гомон рассерженной толпы.
- Где эта ведьма?!
Глава двенадцатая. Я и сосанные коровы
Глава двенадцатая. Я и сосанные коровы
Я бросилась к оконцу и попыталась протереть его рукавом рубахи, чтобы понять, что это за несанкционированный митинг под яблоней! Даже в мутное стекло было видно, что вокруг моей избушки робко, но с вилами топчется целая деревня!
- Плохо дело, - перепугалась я, глядя на бесов круглыми глазами. – Кажется, сегодня у деревенских будет шашлык. Только мы уже не увидим, как его будут снимать!
- Открывай, ведьма проклятая! – барабанили в мою хлипкую дверь, заставив меня забиться в угол. – А ну быстро открывай! Ишь, че удумала! Схорониться от нас решила! Ну уж нет!
К мутным окнам прильнули любопытные рожи. Я встала, одернула рубаху и мужественно распахнула дверь.
- Без паники! – утешали меня бесы, пока я думала, что же такого успела натворить?
- Явилась! – недовольно переглянулись жители от мала до велика. В дверной косяк почему-то был вбит нож. Прямо по самую ручку. Я попыталась сделать шаг с крыльца, но словно наткнулась на невидимую стену. Меня отбросило назад, пока я с удивлением смотрела на рукоять вбитого ножа, чуть-чуть высовываясь из-за двери.
- Это, чтобы ты из избы не вышла! На всех ведьм действует! И иглы в порог втыкают! – послышался испуганный шепот бесов. – Есть много способов! И голой попой на печку садятся!