- Шум из избы твоей доноситься! – уперла руки в боки дородная женщина с тяжелой косой. В косе уже виднелась серебристая проседь. На рубахе был красивый орнамент, на юбке – пятно. Она вышла вперед, грозно нахмурившись.
- То воет, то стонет, то хохот стоит страшный! – округлила глаза баба, обращаясь к жителям. – Мимо шла, а там такое творится! И в окне свеча горит! И гармонь играет! И черти в обнимку с утопленницами пляшут! Полсотни набилось! Сама видела! И топочут! И гогочут! Аж жуть берет!
Я заглянула в избу, понимая, что пора бы действительно подать объявление: «Сдам роскошные апартаменты со всеми неудобствами для проведения нечистых корпоративов, бесовских свадеб и проклятых поминок!». Полсотни чертей? Они что? Как селедки в бочке стояли, дыша друг-другу в затылок? Это что за автобус в час пик? Да тут я при всем желании чертей тридцать только затрамбую! Ладно, если с ноги то сорок! Но уж никак не пятьдесят!
Силой воображения я попыталась заставить автобус с чертями танцевать. Но даже воображаемые черти, стоящие, как маринованные огурчики в банке посмотрели на меня с укором. Я поднажала воображением, и черти стали вяло двигаться. Пока что со стороны это напоминало оргию. Только на лицах вместо удовольствия было мучение!
Мы с моим воображением сошлись на том, что черти поднимут руки вверх и будут делать детсадовские фонарики кистями рук. Ух, какое страстное фламенко!
Ну, это ерунда! Это мы уже проходили! В глазах соседей тихие посиделки с подругой всегда превращаются в шумные проводы в армию. К полуночи они плавно перетекали в шабаш с черной мессой и приношением в жертву женской ласке соседского ни в чем не повинного кота.
- Вызывайте милицию! – пожала я плечами. – Где у нас тут закон, что ночью нужно соблюдать тишину? А? Так что идите-ка вы на букву закона! Далее…
- Бери на себя! – шептали бесы. – Бери! Все бери! Со всем соглашайся! Побесятся, успокоятся! А того и глядишь – бояться будут! Лишний раз мимо не пройдут! Дорогу не перейдут!
- Я… эм… - замялась я, почти согласившись. Нет, почему бы и не попробовать?
- Внимание, - торжественно заявила я, стараясь не нервничать. – Озвучиваю расписание! Шабаши в моей избе проходят в понедельник и в четверг! С полуночи и до последнего вареного кота! Это понятно?
Лица побледнели.
- Так, вторник, среда, ночь. Моя избушка превращается во дворец бракосочетаний. Короче, черти на утопленницах женятся! – вспомнила я слова банника. – Если что, всегда нужны свидетели! Желательно вкусные. Форма одежды парадно – выносная!
- Батюшки! – перепугались местные.
Деревенские переглянулись, пока я придумывала расписание дальше.
- В пятницу у меня день жертвоприношений! Особенно, тех, кто проходит мимо избы! – прищурилась я. – Так что ночью ко мне не шастать! А на выходных ночью у меня … у меня… я… я злая, как черт, потому что у меня выходные, а вы приперлись! А это, поверьте, страшнее, чем понедельник, вторник, среда, четверг и пятница вместе взятые. По поводу ПМС – не хочу пугать вас заранее!
И я многозначительно улыбнулась.
Толпа занервничала, стала переглядываться еще сильнее. Многие уже понимали, что зря пришли.
Но потом, убедившись, что их много, решили не отпускать меня. Я чувствовала себя председателем колхоза и местным участковым по совместительству!
- Ты нас затопила! – послышался голос какого-то деда. На меня смотрела сотня недовольных глаз.
Это мы тоже проходили. Три пятнышка на потолке от протекшего крана превращаются в Великий Потоп. Да такой, что пришлось сооружать Ковчег, чтобы погрузить туда золото, паспорта и кота!
Я снова осмотрела на свою одноэтажную избушку на окраине, в которой водопровод бывает только в дождливые дни.
- Только избу справили! Только новоселье! – жаловались друг другу несчастные жертвы магического произвола. – Как ведьма проклятая затопила! Ну, вот, поди ж ты!
То, что вы живете в аду, еще не означает, что я не закрываю кран!
- Погляди, что ты натворила! – бушевали местные, размахивая руками.– Река разлилась, всю низину затопила!
Я не успела ничего возразить, как деревенские продолжили.
- А она у моей коровы по ночам молоко пьет! Сам видал! Этой ночью в сарай захожу, а она там лежит и молоко из-под коровы сосет! – вякнул бородатый мужик в старой рубахе и обвислых штанах. – Я перепугался, а она обернулась какой-то тряпкой черной и вон вылетела.
- Я молоко стараюсь пить только кипяченое… - брезгливо начала я, но меня никто не слушал. – Или пастеризованное… И вообще, у меня аллергия на лактозу, если что!
- Это она ко мне полетела! – внезапно в толпе завизжала баба. – Муж спит, а мне не спится что-то! Смотрю, по огороду кто-то ходит! А это она! Ходит и что-то шепчет! И редьку ест! Видать, к неурожаю! Долго ходила, шептала… А потом сорокой обернулась и …
Редьку? Да я ее даже по акции в магазине не брала!
- Она у меня ночью тоже корову сосала! Сидит, значит, жабой и сосет молоко! Глянула я на нее, а это она! Как петух пропел, так сразу исчезла! – возмущалась старуха в серо-коричневом платье. Скрюченные пальцы провели в воздухе. – Зуб даю!
- А у меня сегодня змеюкой обернулась, к Буренушке мой подползла и все молоко выпила! – крикнул кто-то из задних рядов, поднимая целую волну возмущений.
По уверениям селян, во мне должно плескаться литров сто молока, местные коровы должны прятаться или залезать на деревья при виде меня. Зато количество мужиков, соблазненных мною этой ночью, приближалось уже ко второму десятку.
- Иду я, значит, с козой своей мимо! С Зорькой! А ведьма как зыркнет злым глазом! Стоит, смотрит, сама злющая! И видно, что сглазила! – вылезла вперед та самая бабка с козой. Коза была при ней и жалобно блеяла. – У меня спину скрутило, а у козы молоко испортилось!
- Меееее! – выдала испорченная коза, брыкаясь и упираясь.
- А ну быстро козу поладь обратно! – потребовала бабка под одобрение толпы. – Чтоб молоко прежнее было! А то горькое какое-то! И кислое! Поладь, говорю! И вкус у него не тот!
- Я не трогала вашу козу, - ледяным голосом произнесла я. Но козу уже втащили на порог.
- А что ж молоко испортилось? А? – прищурилась подслеповатая бабка, пока Зорька намеревалась боднуть ее и резво убежать в закат.
- Ну поделай что-нибудь! – нашептывали бесы, суетясь вокруг козы. – А то эти не успокоятся!
- Хорошо, - вздохнула я, срывая какую-то ветку. Я едва дотянулась за ней, чтобы не врезаться в магическую стену. Все затаили дыхание, ожидая, что будет. Я тоже затаила дыхание, ожидая, что придумает мое воображение!
Я обошла козу несколько раз, хлопая ее веточкой. Бесы держали несчастное блеющее животное. Сначала по часовой, потом против часовой, помахала веткой над ее головой, словно отгоняя мух.
- Бу-бу-бу-бу-бу, - пошептала я, помахивая веткой над козьими рогами. – Абра Кадабра Брысь Молоко Вкуснее Становись!
Все это время люди стояли, боясь даже пошевелиться.
- Все, - выбросила я ветку и отряхнула руки.
Бабка потащила упирающуюся козу обратно. Среди присутствующих стояла тишина.
Я недовольно смотрела на нож в дверном косяке, как бы намекая, что пора бы меня отсюда вызволить! Бесы изо всех сил пытались его выдернуть, но не могли.
- Ой! Поладила! – бежала через все село бабка, вызывая у толпы одобрительные выдохи.
- И чтоб больше так не делала! – погрозили мне сухоньким пальцем.
Толпа уже расходилась, а бесам наконец-то удалось вытащить проклятый нож. Хороший нож, кстати! В хозяйстве пригодится!
Стоило мне только схватиться за скрипучую дверь, как вдруг откуда-то с низины послышался крик.