Глава 10. Сон и явь в больничной палате
В этот раз я спал без сновидений. Хотя, далеко не факт, что это можно было назвать сном. Я просто безвольно лежал с закрытыми глазами, не в силах пошевелиться, но при этом остальные мои чувства более или менее функционировали. Правда, какое-то время из моей памяти выпало: последнее, что удается вспомнить – попытка помочь Стуну.
Это было страшно. Я смотрел на него магическим зрением и видел, как живой еще человек постепенно превращается в каменную скульптуру.
Знаний в этом направлении не было никаких. Приходилось действовать по наитию. Я хватал прямо из воздуха самые тонкие, практически незаметные паутинки энергии и пытался делать из них жгуты.
Стун каменел, начиная с конечностей, а я пытался спасти хотя бы жизнь парня, стараясь купировать процессы. Какое-то время мои старания сдерживали процесс окаменения, но наспех сплетенные веревки быстро истончались и рвались. И тогда камень вновь начинал неторопливо захватывать новые участки плоти.
Видимо, из-за того, что здесь недавно шла битва, энергии поблизости практически не было, и вскоре мне пришлось просто пережимать ладонями то ноги, то руки Стуна, отдавая свои силы просто для того, чтобы попытаться выиграть время.
Больше всего времени и сил ушло на охрану левой руки гиганта, чтобы хоть как-то отсрочить тот момент, когда в камень превратится его сердце.
Последнее, что я помню – мои пальцы, сжимающие его бицепс.
Меж тем, сейчас я нахожусь в сознании, хоть все еще и не в силах подавать явные признаки жизни.
Мы находимся в каком-то подобии больничной палаты. Причем, не обычной, а для очень важных персон! И это несмотря на то, что в целом ситуация с больными в городе напряженная.
В комнате сейчас трое. Я, Рина и Хрюн! Рина ухаживает за мной, а Хрюна подселили пару часов назад в качестве соседа и по совместительству пациента. Что с ним случилось, не знаю, но догадываюсь, что его побили. Других вариантов просто не могу придумать. Из негромкой беседы врача и Рины я понял, что Хрюну сращивают ребра и вправляют нос. Процедура это болезненная, поскольку занимается им начинающий эскулап, поэтому парня погрузили в сон.
Но о присутствии Рины я узнал не благодаря ушам. Я почувствовал ее раньше, чем осознал, что почти пришел в себя. Просто первым, что я почувствовал, было ее присутствие неподалеку.
Она волновалась, но, почти сразу успокоилась. Видимо, тоже почувствовала, что я понемногу выкарабкиваюсь из той ямы, в которую провалился, в попытке выиграть время.
А вот и звук тяжелых приближающихся шагов, а потом – и голос Стуна. Что ж, получается, что я справился! С плеч падает гора, с души снимается камень, из головы улетучиваются мысли, и я погружаюсь в обычный сон.
***
Обычный, как же!
Вымощенная желтым кирпичом дорога, тускнеет, сереет и превращается в простую протоптанную тропу. За спиной больше нет ни друзей, ни Изумрудного города, только степь, уходящая за горизонт.
А впереди – замок. Тот самый, с кучей разномастных башенок. Он очень далеко, но я прекрасно вижу его в мельчайших деталях.
Чем дольше я иду к нему, тем ближе он становится, и тем хуже его видно. Это неправильно.
Принимаю решение остановиться и подумать, хотя всю жизнь мне было проще соображать в движении.
Останавливаюсь.
Но это же сон, и тропа начинает двигаться сама. Стоя, наблюдаю за тем, как стремительно меняется пейзаж, а замок, уже такой близкий, становится размытым и бесформенным.
Тогда я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как у меня на глазах рассыпается та цель, к которой я шел с такими нечеловеческими усилиями. Мне больно смотреть на руины того, к чему я стремился.
Внезапно весь мир останавливается, словно случилось что-то непредвиденное, и тропа начинает проявляться уже в том направлении, куда я смотрю. И вдалеке вырастает новый замок. Он другой, но откуда-то мне точно известно, что новый замок ничем не хуже. Наоборот, он даже лучше. Чуть больше, чуть новее. Я точно знаю, что зимой в нем будет немного теплее, а летом – прохладнее. Совсем немного, но все же…
А, самое главное, там все просто и путь к нему обязательно будет таким, как я захочу.
Но так ведь нельзя. Да, я заслужил хорошую концовку для сложного и тяжелого сна. Но так нельзя. Все труды были положены ради конкретной цели. В этом же основной смысл ее достижения. Зачем мне другая, пускай даже она лучше и доступнее?
И, нет, я не зациклен, я целеустремлен. И что с того, что придя к цели, я не могу ее рассмотреть или пощупать? Может, я просто пришел раньше времени.
Снова поворачиваюсь к старому странному замку. Кажется, какие-то из его чудных башенок стали видны чуть лучше. Действительно, на самой маленькой я даже могу различить узорную кладку. Нужно просто постоять. Остановиться и всмотреться. Все, закончился период, когда к цели нужно бежать. Теперь достаточно просто стоять, смотреть, ждать…
***
…- ждать-то можно? Ведь он так на третьи сутки пойдет, а у нас с ним в планах каждый день геройские поступки совершать! – сквозь остатки сна слышу я шутливый, но слегка возмущенный голос Флина.
И он уже здесь. Интересно, смогу ли я теперь открыть глаза?
Белый потолок. Почему потолки всегда белые?! Хотя, нет, в моей избушке с работающим порталом они просто из полотно подогнанных друг к другу досок.
Меня тормошат за плечи.
- Да очнись же ты! – почти кричит Флин, улыбаясь во весь рот.
Не успеваю никак отреагировать, потому что его быстро отстраняет Рина.
- Все хорошо, не волнуйся, - успокаивает меня она, - раз ты пришел в себя, значит, без проблем поправишься.
Попытка улыбнуться увенчалась успехом лишь отчасти. Команды я мышцам отдавал, но доходили они ослабленными и с запозданием.
- Как только ты хоть немного окрепнешь, я тебе вина по твоему же рецепту приготовлю: сладкого, - тут же влез Флин, - а сейчас нельзя, так что выкарабкивайся сам.
- Артефакт, - еле слышно, одними губами выговариваю я.
- Что? – одновременно переспрашивают Флин и Рина, но потом девушка вновь отодвигает мальчишку и одна остается в поле моего зрения.
- Про какой артефакт ты хочешь спросить? – уточняет она.
- Для здоровья, - делаю я еще одно сверхусилие.
- Они есть, но работают наоборот, - грустно улыбается Рина, - повреждения устраняют, но при этом забирают последние жизненные силы.
- Подожди-ка, - оживляется где-то рядом неугомонный Флин, - обучающий обруч на нем работал очень интенсивно, очень-очень! Точно так же, как на детях. Я почти уверен, что есть шанс, если его хорошенько напоить сладким сиропом и правильно подобрать артефакт.
- Хорошо, - согласилась Рина, - добудь сироп, а я займусь остальным. Есть у меня кое-что на примете.
Секунда, и в комнате остались только я и сладко посапывающий Хрюн. Интересно, кто это оказался таким удачливым, что умудрился его поймать до того, как ушлый библиотекарь смог скрыться в своем убежище? И какое устройство он испытывал на этот раз?
Первым в палату вернулся Флин. Ну, еще бы, у него же есть самокат!
Без особых церемоний, покряхтев, он приподнял меня за плечи и подложил под лопатки еще пару подушек. Теперь я мог видеть комнату, попивая при этом приторно сладкую тягучую жидкость из керамического кувшина с носиком.
Поил меня посыльный сноровисто, сначала подносил носик кувшина к губам, потом давал отпить прохладной вкусной воды, затем эти действия повторялись сначала.
Чтобы ни мне, ни ему не было скучно, Флин развлекал меня монологом, повествующим о том, что тут у них случилось, пока я валялся в отключке.
Они смогли-таки провернуть обе уже их идеи. Но результат в обоих случаях оказался не так хорош, как ребята рассчитывали. Хитрый Флин умудрился отстреляться первым, используя административный ресурс и хорошее отношение к нему Гарра.
Посыльный насобирал по всему городу самые маленькие камешки, которые только могли держать наложенную на них звуковую иллюзию и передал обе эти пригоршни мастеру магу. Пока тот колдовал над удобным для себя материалом, Флин умудрился переговорить с градоначальником и выпросить у того разрешение посмотреть и изучить те воздушные шары, с помощью которых шпионы пытались отправить послания.
Ушлый парень сразу же понял принцип работы устройства и осознал, что груз камней шару такого размера не потянуть никак. На изготовление большого шара у мальчишки денег не было, Гарр тоже отказался участвовать в затее еще и материально. Пришлось Флину идти на поклон к Стуну.
Здоровяк, которого я пытался спасти чуть ли не ценой собственной жизни, чувствовал себя не в пример лучше, чем его спаситель. Выслушав мальчишку, он согласился помочь, но предложил действовать головой, а не руками. Флин сильно удивился, но виду не показал из уважения к мастеру.
Наблюдение за ветром в мире, где все уважают стрельбу из лука и прочих устройств, находится на серьезном уровне. В грубом приближении все используют флаги на шпилях зданий. Для более точной картины специально обученными людьми применяются воздушные змеи на веревках различной длины. Сейчас, несмотря на Великие Игры, они вынашивали идею использовать в своих целях и эти самые воздушные шары.
В общем Флин и Стун пришли к данным товарищам с проблемой доставки груза камней на большое расстояние. Те, недолго думая, предложили использовать старые исписанные воздушные змеи, которые можно было бы слегка доработать, чтобы они запускались без веревок и планировали бы по ветру в нужном направлении. Эти же увлеченные люди предложили и механизм своевременного сброса груза посредствам самовозгорающейся смеси, воспламеняющейся спустя определенное время после начала контакта с воздухом. Они как раз планировали использовать ее в шарах, когда будет налажено их производство.
В общем, Флин умудрился претворить в жизнь свою идею чужими руками.
В следующую ночь было запущено сразу четыре модернизированных воздушных змея, три из которых благополучно долетели и отбомбились в районе вражеского лагеря.
Но отбомбились из рук вон плохо: «посеяли» камешки, как на огороде, в рядок друг за другом.
Враг, конечно, был удивлен и даже слегка раздосадован, выслушав все аргументы, что приготовили для него Флин и Гарр, а потом утром подоспели начальники разных мастей, помахали какое-то время руками и велели насыпать три земляных вала.
Конечно, много камешков, наверняка, разобрали на сувениры, но основная масса оказалась погребенной под толщей земли, откуда слуховой иллюзии было не пробиться до ушей противника.
Так что едва ли овчинка стоила выделки.
На этой печальной ноте я разулыбался, потому что в комнате появилась Рина. Она несла что-то между ладоней и выглядела очень сосредоточенной. Ей очень шло такое выражение лица. Наверное, я настолько ослаб, что ее магия теперь действовала на меня так же, как и на всех местных жителей, кроме Гарра и Стуна. Иначе как еще объяснить, что она мне симпатична, даже когда хмурится?
- Я влила сюда немного своей силы, чтобы амулет не сразу начал пить ее из тебя, - пояснила Рина, показывая два крошечных браслетика на своей миниатюрной ладони, - тебе они разве что на пальцы налезут, но это не принципиально. Сделаны они были давным-давно и предназначаются для слабеньких новорожденных. Толку от них для тебя будет немного, но и вреда никакого. Так что примеряй.
Вдвоем они быстренько упаковали мои безымянный со средним пальцы на обеих руках в магические артефакты и выжидательно уставились на меня.
- Чудо ждете? – вымучено улыбаясь, уточнил я. – Так вроде рано.
- Ну, ты хотя бы разговаривать начал! – возразил Флин.
- Так это потому, что собеседники появились, а то до этого только ты был…
- Мастер Рина, - наигранно возмутился посыльный, - раз ему хватает сил на глупые шутки, не значит ли это, что пора выписывать больного и отправлять на следующий подвиг?!
А тон у него был такой ироничный, будто его Хрюн покусал перед тем, как заснуть. И что из этого следует? Видимо, что-то я не так делал либо на стене, либо, когда пытался помочь Стуну.
В принципе, на стене я вообще толком ничего не делал, кроме раздачи советов на тему, как сбивать светлячков. Значит, остается второе.
Вопросительно смотрю на Рину. Та улыбается во все тридцать два ровных белых зуба.
- Рассказать? – спрашивает девушка.
- Чего уж там, - ворчу я, - лучше уж ты, чем этот зубоскал!
И тут я узнал некоторые нюансы способностей, которые появились у трех мастеров, когда они детьми побывали по ту сторону неприступных гор. Выяснилось, что каждый из них получил дар или проклятие накопления и выброса определенного рода энергии. Даром это можно было считать, поскольку эту энергию так или иначе удавалось направить в мирное русло, а вот проклятием было то, что порой ее становилось слишком много, и простое открытие шлюзов не спасало внутреннюю плотину от разрушений.
Непонятно? Вот и я не сразу понял, и, видимо, это отобразилось на моей выразительной физиономии. Поэтому подоспели объяснения специально для тех, кто на бронепоезде.
В быту все трое в основное время жили как среднестатистические маги своего бедного на волшебство мира. Но вот порой у них случались непредсказуемые «пробои». В ходе которых случаются нетривиальные вещи. Гарр заполняет пространство вокруг себя чрезвычайно реалистичными и живучими образами, которые рождает неподконтрольное ему подсознание. И порой это вызывает панику случайных свидетелей или дети видят нежелательные сцены, к просмотру которых они не допущены из-за возрастной дискриминации. И так далее в этом же ключе.
Рина в такие моменты устраивала настоящие феромоновые штормы. Чаще всего они обрушивались на мужчин, но порой доставалось и женщинам. Тут, думаю объяснять и примеры приводить не нужно: и так все понятно.
У Стуна же картина была несколько иной. Его энергетические выбросы напрямую угрожали жизни и здоровью окружающих его людей и животных – любых живых существ. Когда его накрывала волна энергии, вокруг здоровяка создавалось поле, превращающее в камень все живое. С самого детства в Стуне была заложена большая сила и, когда он в детстве долго оставался под личиной камня, что-то внутри него сроднилось со стихиями земли и огня, породившими камни. Вот теперь он в любой момент мог сделать любую из своих частей тела каменной и потом вернуть все обратно. А в момент выброса энергии каменным становилось все живое в радиусе нескольких метров.
Хорошо еще, что именно Стун мог предугадывать появление этой волны за несколько секунд. И жертв среди людей пока что чудом удавалось избегать. В такие моменты он старался максимально зациклить все потоки энергии на себе, полностью превращаясь в статую, а потом, постепенно оживая, когда шторм утихал.
Вышло так, что в тот момент он не пытался попросить моей помощи, а, наоборот, старался предупредить об опасности. А когда я пытался остановить его окаменение, он всеми силами старался не дать мне самому превратиться в статую.
Вот такую вот медвежью услугу я по незнанию пытался оказать новому другу.
- Получается, что это Стун спас меня, а не я его?
- Не все так просто, - снова улыбнулась Рина, - когда почти сошедший с ума от страха за вас обоих Гарр прибежал на место, то там лежали две статуи. Вы оба были абсолютно и безоговорочно каменными, и подойти к вам было нельзя, потому что радиус действия опасного поля был как никогда длинным. Бедняга Гарр чуть с ум не сошел, думая, что мы тебя потеряли, но потом, когда Стун начал «оттаивать», в тебе тоже обнаружились какие-то изменения к лучшему. Можешь считать, что ты в рубашке родился: у Стуна дома две полки заставлены каменными насекомыми и зверюшками, и никто из них назад так и не ожил – ты первый!
На какое-то время в воздухе повисло молчание. Я переваривал услышанное, а друзья ждали моей реакции.
- Уважаемый Женя, твои мозги с непривычки так громко скрипят, что даже вывели меня из медикаментозного сна! – раздался, вдруг, гнусавый голос Хрюна. – Ты, пожалуйста, поправляйся быстрее: нам с тобой вдвоем еще нужно будет разобраться с целой гильдией каменщиков!