***
Весь следующий день мы держим паузу, обсудив лишь время встречи, но это не мешает мне постоянно думать о том, как всё пройдёт.
Я знаю Лекса почти месяц, и он не похож на маньяка — в таком случае его ловушка была бы слишком изощрённой.
Во-первых, я написала ему в личку сама. Во-вторых, вначале мой собеседник не особо подбирал выражения и не пытался понравиться. В-третьих, мужчины такого типа могут заманить в свои сети любую девушку, какую только захотят. Не обязательно меня.
За завтраком, в процессе пробежки и в каждую свободную минуту я открываю на телефоне фотографию анонима и рассматриваю его вдоль и поперёк, предвкушая и примеряя на себя возможную реакцию на нашу встречу.
Как это — касаться малознакомого мужчины?
Как это — целоваться, позволять себя трогать и трахать кому-то, кроме Кости?
Будет ли его голос таким же приятным, как в аудиосообщении? Испытаю ли я то же напряжение, что накатывает при перечитывании переписки?
Эти мысли не дают мне покоя, заставляя кровь кипеть сильнее, чем тренировка в спортзале.
В пять вечера, когда я начинаю готовиться, звонит сестра с просьбой посидеть пару часов с Захаркой. Несмотря на то, что я обожаю своих племянников, эта просьба злит — ещё и потому, что Ира, даже не спросив моего согласия, уже решила, что на меня можно положиться. Рассчитывая на мою совесть и ответственность.
— У меня свидание, — категорично заявляю.
На самом деле нет, потому что Лекс не ходит на свидания, и мы оба понимаем, зачем встречаемся в номере люкс. Но сестре необязательно знать, что её младшая сестра оправилась после тяжёлого разрыва настолько, что уже готова к сексу с другим.
— Поздравляю. С Юрием?
— Нет, не с ним, — неприятно кривлюсь.
— Оль, пожалуйста, мне не на кого рассчитывать, кроме тебя… Нужно отвезти старшего к стоматологу — у него острая зубная боль, а родители куда-то умотали на уикенд.
— Няня?
— Няня заболела, а у Гриши срочное совещание. Я же говорю — только ты.
Расхаживая из угла в угол, я бросаю взгляд на часы. В одном Ира не ошиблась — у меня действительно есть совесть. Потому что я быстро прикидываю, что могу себе позволить и как надолго.
— Я буду занята сборами, но если ты обещаешь, что ровно через два часа заберёшь Захара – то так и быть, я с ним посижу.
Вскоре мне привозят девятимесячного племянника вместе с сумкой подгузников, запасной одеждой и бутылочками.
Я беру его на руки, стараясь отвлечь от разлуки с мамой, и прижимаю к себе.
Обожаю младенцев... Они тёплые, сладкие, пахнут молоком и чем-то очень вкусным. Могу с уверенностью сказать, что своих племянников я люблю даже больше, чем родную сестру.
— Извини, ты тут ни при чём, — шепчу, расцеловывая пухлые щёчки. — Я всегда рада гостям, но, видишь ли, у меня намечается дико важный вечер.
Мне везёт: после того как я кормлю Захара, он крепко засыпает на широкой кровати, обложенный подушками, предоставляя мне возможность заняться поисками подходящего наряда.
Платье, которое я планировала надеть, — чёрное, с открытыми плечами и вырезом на спине — кажется слишком откровенным. Оно плотно облегает фигуру и подчёркивает грудь. Я не маленькая и еду в гостиницу с одной-единственной целью, но даже зная это, хочется сохранить хотя бы видимость сдержанности.
Я бросаю на кровать запасной вариант — кремовое платье на тонких бретелях, свободно струящееся по телу. Оно мягче очерчивает изгибы, и я останавливаюсь на нём.
Ближе к восьми вечера темп подготовки возрастает в несколько раз. Я лихорадочно меняю туфли, поправляю причёску и бросаю в сумку помаду и духи. На мне новый комплект нижнего белья, и от одной мысли, что я покажу его мужчине, которого никогда раньше не видела вживую, внутри всё сжимается.
В комнате хаос — повсюду разбросана одежда, насадки для фена и аксессуары, а на туалетном столике вперемешку лежат украшения и кисти для макияжа.
Удивительно, но в зеркале я вижу девушку, которая слишком нервничает для той, кто сама инициировала встречу.
— Шикарно выглядишь, — отвешивает комплимент Ира, приезжая, естественно, в самый последний момент.
Не знаю, почему я решила, что моё свидание подстегнёт её поторопиться, но финальные штрихи я доделывала уже с проснувшимся Захаром на руках, аккуратно выуживая из его крошечной ладошки свои волосы.
Я удостаиваю сестру уничтожающего взгляда, после чего мы одновременно покидаем квартиру.
Мне совсем не хочется, чтобы сплетни о моём свидании не с Юрием дошли до родителей, но, так как я уже заранее заказала такси на обозначенное время, приходится выйти с Ирой на пропахшую дождём улицу, где вовсю гуляет шквалистый ветер.
Гостиница, которую забронировал Лекс, находится в десяти километрах от города, и я искренне надеюсь, что не встречу там кого-то знакомого. Всё, что мне нужно, — назвать номер брони на ресепшен, и администратор предоставит электронный ключ без уточнения личных данных.
В дороге я пишу Карине короткую инструкцию на случай, если не выйду на связь до полуночи. Прикрепляю геолокацию и название гостиницы, стараясь не придавать этому излишней драматичности. Но всё же подстраховываясь.
Почему-то я более чем уверена, что всё пройдёт, если не отлично, то как минимум нормально — и если ожидания не совпадут с реальностью, мы спокойно разойдёмся в разные стороны.
Меня охватывает неприятное удивление, когда на ресепшене я узнаю, что Лекс ещё не приехал.
Направляясь к лестнице, ловлю себя на ощущении, будто все сотрудники и гости отеля прожигают во мне дыру, гадая, зачем молодая девушка приехала сюда на ночь глядя.
На самом деле, всем абсолютно плевать, и мои фантазии — это только мои фантазии…
Стерильный номер на втором этаже, в самом конце длинного коридора, встречает меня тишиной и прохладой, разбавленной ненавязчивым ароматом свежего постельного белья.
Я не снимаю обувь, но вешаю плащ и сумку на крючок в прихожей, прохожусь по комнатам, приглушаю свет в основной зоне и заглядываю в ванную. Когда мою руки, осознаю, что они дрожат. Меня сложно выбить из равновесия, даже на работе, поэтому такое состояние кажется непривычным и почти непростительным.
Сердце стучит в горле, будто пытается вырваться наружу, а в груди растекается мучительное ожидание, которое ничем невозможно заглушить. Я глубоко вдыхаю, набираю в ладони холодную воду и провожу по шее, надеясь хоть немного прийти в себя.
Я выгляжу… возбуждённой. Слишком.
Глаза блестят, щёки пылают, а губы уже без помады. Макияж сдержанный, причёска незамысловатая, но мне нравится собственное отражение — и хочется, чтобы оно понравилось Лексу.
Перебрав сотни вариантов первого приветствия, я останавливаюсь на самом обыкновенном — сажусь в кресло, запрокинув ногу на ногу. Телефон молчит, а часы показывают начало одиннадцатого. Это открытие всерьёз волнует и одновременно злит, потому что мой аноним опаздывает на целый час.
Бесцельно листая социальные сети, куда я заглядываю слишком редко, чтобы кого-то узнать, напрягаюсь сильнее, когда проходит ещё немного времени. А потом ещё. И ещё.
Странно, но я начинаю думать, что меня развели.
Что Лекс – на самом деле мой коллега Иван Степурин, решивший отомстить мне за то, что я мечу на должность начальника отдела. Что наша переписка сгенерирована искусственным интеллектом. Что фото красивого мужчины, которое я рассматривала весь день, просто скачано из сети.
Из-за этих догадок я не нахожу себе места. Несмотря на то, что не планировала сегодня пить, я звоню на ресепшен и заказываю алкогольный коктейль.
Мелькает идея спросить у администратора, кто оплатил номер, но вряд ли Лекс использовал своё настоящее имя. Скорее всего, оформил через кого-то.
«Я ухожу. Если тебя не будет в течение десяти минут — удаляю аккаунт и больше не дам второй попытки», — набираю угрозу, которую всерьёз намерена воплотить в жизнь.
Лицо полыхает от ярости, когда сообщение остаётся непрочитанным ни через пять, ни через десять минут. Сомневаюсь, что даже через полчаса его увидят, и я не знаю, что мне думать.
Выглядывая в окно и реагируя на мелькание фар у ворот, я осознаю: такое поведение недопустимо для настоящего мужчины. Видимо, я в нём ошиблась. Недостаточно хорошо узнала.
«Три».
«Два».
Я снимаю с крючка плащ, перекидываю его через локоть и напоследок осматриваю комнату. Кем-кем, а глупой меня никто и никогда не считал.
«Один».
Я блокирую телефон, хватаюсь за дверную ручку – и не успеваю выйти за порог, как меня отшатывает назад, потому что я врезаюсь в широкую грудную клетку… мужчины.
От близкого контакта перехватывает дыхание. Грудь у него твёрдая и тёплая — даже через ткань рубашки ощущается напряжение мышц.
Я сглатываю. Стараясь удержать равновесие, поднимаю взгляд: сначала вижу линию мощных плеч, затем белоснежный воротник, открытую шею и замираю на короткой щетине подбородка, прежде чем опустить глаза ниже…
Сопоставляя мужчину с фотографией анонима, сложно найти хоть одно отличие.
— Привет, — говорит Лекс, вихрем врываясь в номер и заставляя меня отступить назад, хотя мои намерения уехать по-прежнему серьёзны, как никогда.
— Пока.
— Извини, я очень виноват.
Он бросает огромный букет белых роз на коридорный пуф, оставляя там же чёрный пиджак. Тяжело выдыхает, совершая много резких движений и внося в идеально выверенный порядок нотку хаоса.
Его энергетика, с которой он занимает пространство вокруг, сбивает с толку, потому что я привыкла... к другому типажу.
В узком коридоре становится душно. Аромат парфюма — пряный и терпкий — свободно обволакивает, проникая под кожу и ускоряя биение сердца.
— Извинения принимаются, но мне действительно пора, — качаю головой, пытаясь обойти высокую фигуру, которая выше меня примерно на голову.
За последние пять лет отношений я не помню ничьих прикосновений, кроме Костиных, поэтому сейчас, когда крупная ладонь уверенно ложится на мою талию, сдерживая порыв сбежать, внутри что-то шипит и плавится.
Я вскидываю взгляд, наконец поднимаясь выше, чем в первый раз. Чтобы заглянуть в насыщенные густой зеленью глаза, приходится слегка запрокинуть голову.
Пока мы смотрим друг на друга, шумно дыша и пытаясь усмирить эмоции, я нервно тереблю ремешок кожаной сумки.
Лекс чертит взглядом вертикальные линии по моему лицу, шее и ключицам, затем опускается ниже, сканируя меня полностью. Пялится открыто и бесцеремонно, очевидно, тоже сверяя с фото.
Уголок его рта дергается, и кажется, будто он потешается над ситуацией, в которой выставил меня полной дурой. Хотя я клялась себе, что больше ни одному человеку не позволю подобного. Кем бы он ни был.
— Извини, Оливия. Правда. Наш самолёт долго не мог зайти на посадку из-за непогоды, а зарядку я оставил в отеле, поэтому не смог тебя предупредить, — сумбурно поясняет Лекс. — Ты спросишь, почему я не зарядил телефон в самолёте или не попросил у кого-то устройство...
— Не спрошу.
— Я проспал, — всё же заканчивает рассказ, которому я пока не могу определиться — верить или нет. — Командировка была изматывающей. Мы подписывали контракт и сидели в заведении почти до утра, пока не пришли к… общему компромиссу.
— Контракт с кем? С профсоюзом водителей маршруток?
Я впервые слышу его глубокий, хрипловатый смех, и по коже пробегает целый табун мурашек. Как бы там ни было, я осознаю, что и голос, и смех у него цепляют на каком-то инстинктивном уровне.
Мой аноним — довольно привлекательный мужчина, но это не значит, что я позволю ему вести себя, как угодно.
— Пусти, — настаиваю.
— Тих-тихо. Давай с самого начала, Оливия.
Мои руки безвольно повисают вдоль тела, когда Лекс делает шаг и заставляет меня прижаться к стене. Хочется сказать, что он слишком торопится, но слово «деликатность» ему, похоже, знакомо только из словаря.
В реальной жизни он излучает непривычный жар и напор, атакуя без спросу. Потому что слишком долго ждал этой встречи или потому что я ему нравлюсь — не разберу.
— Привет, я Лекс. Рад знакомству.
В горле образуется ком, когда его ладонь обхватывает мою шею, а пальцы давят на позвонки, заставляя поднять голову выше.
— Не могу сказать того же.
В зелёных глазах мелькает вспышка, и всполох искр пронизывает мой живот, распространяясь по бёдрам и груди.
Я сгребаю белую рубашку. Лёгкое трение ткани между нами быстро перерастает в плотное соприкосновение. В схватку.
Лекс выдыхает, наклоняясь ниже, чтобы поравняться со мной ростом. Для этого ему приходится немного сгорбиться, несмотря на мои высокие каблуки.
— Красивая... Очень... Останься, пожалуйста, — говорит он с той же ироничной улыбкой, стремительно касаясь губами моей скулы, щеки и заканчивая этот маршрут там, где находятся мои губы.