***
Мы не договариваемся о маршруте, но всё и так понятно — сегодня я не в том состоянии, чтобы ехать в гости. Возможно, в другой день. Или когда я смогу нормально стоять на ногах.
Саша оставляет меня в машине, направляясь в аптеку. Чёрный кожаный салон уютно обволакивает. Внутри тепло и тихо. Строгие линии, матовые панели.
Этот автомобиль на порядок дороже моего — и это многое говорит о его владельце.
От скуки я открываю козырёк, заглядываю в зеркальце, потом тянусь к бардачку — просто чтобы занять руки и хоть как-то отвлечься от собственных мыслей, которые крутятся в голове, как сломанная пластинка, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.
В бардачке — идеальный порядок. Ни фантиков, ни чеков, ни крошек. Документы в пластиковой папке, салфетки, маленький флакон антисептика. И ближе к крышке — упаковка презервативов. Новая, не вскрытая. Просто лежит, как часть набора. Но всё равно немного щёлкает по нервам.
Саша возвращается спустя десять минут, купив всё необходимое. Он садится на место, тянется к ремню безопасности — и весь салон наполняется его энергией: деловой, живой, немного резкой.
Пульс против воли ускоряется. Его присутствие раскачивает меня — если не постоянно, то с завидной регулярностью.
— Сколько я тебе должна? — спрашиваю, рассматривая содержимое аптечного пакета.
Я не привыкла принимать помощь просто так. Даже в таких, казалось бы, бытовых ситуациях мне проще заплатить и сохранить контроль, чем оказаться в неопределённом долгу. У нас с Костей был раздельный бюджет, и меня это вполне устраивало.
— Можно просто «спасибо», а там посмотрим, сколько ещё потянет.
— Окей, спасибо. За всё. Не только за лекарства. Ты так ловко разрулил ситуацию, что я на секунду даже подумала: у тебя точно есть связи в больнице.
Саша заводит двигатель и кладёт руки на руль. Я чувствую, как он косится на меня, очерчивая взглядом линии по ногам, волосам и замирая где-то на уровне груди. Не знаю, что у него в голове в этот момент, но в моей — гул, перекрывающий любые попытки здраво рассуждать.
— У меня нет связей в больнице, Оля. Просто опыт.
— Часто попадал в травму?
— Чаще, чем хотелось бы. А ты, похоже, впервые?
— Почему это? — удивлённо приподнимаю бровь.
— Не знаю. Ты на вид нежная. Как будто тебя всю жизнь оберегали. Скажешь мне адрес?
Я примерно предполагала, что манера вождения у Саши такая же неспокойная, как и всё в нём. Это не вызывает опасений, потому что у него отлично работает концентрация, и он умеет быстро реагировать. Но я всё равно вжимаюсь в сиденье от того, как тесно ощущаю его рядом.
Во встречах раз в неделю есть своя прелесть. За это время тело успевает подзабыть прикосновения, голос и вкус кожи — но не настолько, чтобы не хотеть повторить. Даже сильнее, чем в прошлый раз.
В дороге меня шатает из одного решения в другое. Я то собираюсь попрощаться с Сашей на пороге, то ловлю себя на идее пригласить его в квартиру.
Я не ждала гостей. Я… не собиралась открываться так быстро, полностью, без остатка. Но причиной этой неопределённости становится то, что я начинаю узнавать Сашу лучше. Вижу его в другом свете — очень выгодном.
Он взрослый, привлекательный, щедрый и уверенный в себе мужчина. То, что наша заинтересованность взаимна, создаёт между нами магнитное натяжение, которое буквально вибрирует в воздухе.
ЖК, в котором находится моя квартира, не вызывает у Саши ни смятения, ни замешательства. Во всяком случае, когда я бросаю на него короткий взгляд, его лицо остаётся таким же сосредоточенным и серьёзным, как и прежде.
Дико интересно, какой образ он сложил обо мне. Какими качествами наделил — и совпадает ли это с тем, кто я есть на самом деле.
Ни слова не говоря, Саша обходит капот, открывает переднюю пассажирскую дверь — и в прогретый салон врывается прохладный вечерний воздух. Предплечья моментально покрывают мурашки — не только из-за перепада температур, но и потому, что, едва я ставлю ступни на землю, он снова подхватывает меня на руки.
Я слышу дыхание — короткое, прерывистое. В ноздри проникает уже узнаваемый аромат парфюма, смешанный с жаром кожи. Вызывающий слишком телесные ассоциации, чтобы оставаться к нему равнодушной.
Как назло, по дороге к лифту я встречаю всех соседей, кого знаю и с кем обычно здороваюсь — и это только усиливает неловкость. В такие моменты особенно остро ощущаешь, что на тебе — чужие руки и чужое тепло.
Чтобы достать ключи и попасть в замок, мне приходится встать на ноги. Голова кружится, сердечный ритм сбивается в галоп.
Дрожащими пальцами я нащупываю замочную скважину и, сделав два поворота, открываю дверь. Меня, конечно, волнует вопрос безопасности — но не настолько, чтобы удержаться от слабости и не задуматься про глупость. Задуматься — и тут же спасовать.
— Вероятно, тебе уже надоели мои благодарности, но спасибо, что подвёз и доставил домой, — хрипло говорю, подняв голову.
Саша не кажется хмурым, но брови слегка сведены к переносице, а на губах появляется кривоватая улыбка. Он смотрит на меня пристально, пряча руки в карманы.
— Не надоели. Обращайся, если нужно.
— Ну… Пока.
Я проскальзываю в квартиру, наощупь ищу выключатель — и яркий свет резко бьёт в глаза.
Осторожно скидываю обувь, прислоняюсь спиной к двери, делаю глубокий вдох — но расслабиться не получается. Только теперь понимаю, насколько всё внутри натянуто до предела. Голос, прикосновения, запах — впитались в одежду и волосы, не оставляя ни шанса выдохнуть, ни возможности забыть.
Мне назначили покой, но я не хочу покоя! Я хочу страсти, бури, спонтанности. Я слишком долго жила тихо, чтобы теперь бояться ходить по краю. Тем более, настоящая смелость — это знать, что в любой момент я могу остановиться. Просто потому что сама так решу.
На секунду возникает почти безумное желание — вернуться в коридор, открыть дверь и просто проверить: вдруг Лекс ещё остался на площадке. Ждёт. Смотрит. Вдруг...
Желания должны исполняться, поэтому я проворачиваю замок.
Саша стоит у лифта — спиной ко мне. Руки в карманах, голова слегка опущена в пол.
Щёки пылают, когда он медленно оборачивается, а собственный голос предательски тонет где-то в горле, пока я приглашаю его на чай. Этого банального повода оказывается достаточно, чтобы Саша изменил маршрут и твёрдо направился ко мне.
Присутствие уже неанонимного мужчины на моей территории заставляет сердце забиться чаще. Сделать кувырок и замереть где-то под рёбрами. Я отмечаю хорошо знакомый, откровенный напор — в движениях, взгляде, в посылах, которые считываются почти невербально.
— Только у меня, кажется, закончился чай, — неловко развожу руками. — Эта квартира мало обжита, я тут редко бываю.
Чуть запрокинув голову к потолку, Саша признаётся:
— Похуй. Не особо люблю чай.
Я задерживаю дыхание и впиваюсь пальцами в его плечи. Низ живота пронизывает жгучий импульс, когда мои ступни отрываются от пола, а бёдра оказываются на тумбе.
Ключи и телефон падают с глухим стуком — я даже не смотрю, куда. Всё внимание — в другом месте. Весь фокус — в одной точке. Там, где сейчас гуляют мужские руки.
Саша медленно разводит мои колени, легко вклиниваясь между ними. Я чувствую, насколько он твёрдый — давление между ног мгновенное, пульсирующее, вызывающее дрожь внутри.
Между нами почти нет воздуха. Только жар. Трение. Короткое столкновение взглядов. И напряжение, которое копилось слишком долго, чтобы продолжать сдерживаться.
Саша опускает лицо, и под бешено вылетающий пульс я наблюдаю, как он тянет край моей футболки.
Я послушно поднимаю руки. В ушах — белый шум, пока его потемневший взгляд скользит по груди, обтянутой эластичной тканью, которая не скрывает того, что соски уже каменные и болезненно ноют в ожидании.
Прежде чем Саша накроет мои губы, я упираюсь лбом в его лоб и, комкая толстовку, сбивчиво предупреждаю:
— Я слишком хорошо знаю, как дорого обходится разочарование. Но моё доверие тебе — авансом. Оно авансом и с возможностью продления.