Борисыч кинулся выполнять мои странные приказы с неожиданным рвением. Спустя какое-то время, во дворе нашего замка, который больше напоминал укреплённый курятник, начало собираться «войско». Зрелище было то ещё. Кучка мужиков, от которых за версту несло безнадёгой.
Дюжина, может, чуть больше, крестьян из ближайшей деревеньки. Вооружение — песня! Вилы, топоры, да пара-тройка увесистых дубин. Лица у всех — как у приговорённых к смертной казни. Смотрят исподлобья, переминаются с ноги на ногу.
К этой живописной компании примкнули два наших «ветерана» — дед Остап и Никифор-конюх. Старики держались чуть бодрее, даже ржавые мечи из ножен вытащили.
И вишенка — несколько худющих подростков, лет по пятнадцать-шестнадцать. Сомневаюсь, что они хотя бы курицу в своей жизни зарубили.
В общем, армия — обнять и плакать. Борисыч, стоя на импровизированном «крыльце», тихонько шепнул мне на ухо:
— Волконских-то, ваше благородие, почитай, сотни три будет, а то и больше. И латников у них не меньше трёх десятков. Это только те, кого гонец ихний привёл, а сколько ещё по лесам шастает — неведомо… Может, и все пятьсот наберётся, остальные-то у себя в замке.
Спасибо, старик, утешил. Я и без тебя примерно представлял расклад.
Я вышел вперёд. Толпа притихла, уставившись на меня. Я был невысок, худ, одет в простую рубаху и штаны. Спину я держал прямо.
Моя речь, и я это знал, кардинально отличалась от того, что они ожидали услышать. Никаких высокопарных завываний о «чести Рода Рокотовых» или о «верности сюзерену». Я не собирался кормить их байками про геройскую смерть.
— Мужики, — начал я по-простому. Они — не моя свита. И говорить с ними надо на их языке. — Ситуация, как вы все прекрасно понимаете, хреновая. Полная задница. Волконские идут сюда не для того, чтобы с нами чаи гонять. Идут нас уничтожить. Всех.
Я обвёл их взглядом.
— Те, кто думает, что можно отсидеться в погребе, откупиться последней коровой или вымолить пощаду — забудьте. Волконский — не тот человек, который проявляет милосердие. Для него мы — мусор. Сдача для нас означает одно из двух: либо долгое и унизительное рабство, либо быстрая, но не менее унизительная смерть. — Память этого тела подсказывает мне, что с побеждёнными здесь особо не церемонятся. — Вас такая перспектива устраивает? Гнуть спину на этого ублюдка до конца своих дней?
В толпе прошло какое-то движение, кто-то недовольно заворчал. На их загрубевших лицах страх борется с подступающим гневом. Это уже хорошо. Гнев — гораздо лучшая мотивация, чем отчаяние.
— Я не буду вам врать и обещать золотые горы, — продолжил я. — Шансов у нас мало. Они сильнее, их в разы больше, у них лучше оружие. Но это не значит, что мы должны покорно лечь и ждать, пока нас перережут.
Я сделал паузу.
— У нас есть три дня. Есть возможность выжить. Мы не будем стоять здесь и ждать, пока они придут и сожгут нас. Мы встретим их там, — я кивнул в сторону Чёрного Ручья. — На нашей земле. И мы заставим их заплатить за каждый шаг по ней. Кровью.
Недоверие в их глазах борется с любопытством. Так и читалось: «что задумал этот мальчишка?»
— Мы будем использовать ловушки, — я начал излагать ту часть плана, которая касалась их непосредственно. — Мы будем устраивать засады в лесу. Мы будем бить их там, где они не ждут. Мы будем использовать каждый куст и овраг. Каждый из вас сможет внести свой вклад. Даже самый слабый. Вы будете защищать не «честь Рода Рокотовых», а свои дома, своих жён, своих детей. Вы будете сражаться за то, чтобы выжить.
Я говорил с ними на равных, в моем голосе была тональность человека, который знает, что делает. Я не обещал им лёгкой победы, а предлагал им тяжёлую, опасную, кровавую работу.
— Я не заставляю никого, — закончил я. — Кто не хочет рисковать своей шкурой — может уйти. Прямо сейчас. Никаких обид. Но те, кто останется… те будут драться так, как никогда раньше не дрались. И, может быть, — я усмехнулся, — мы даже сможем удивить этого напыщенного индюка Волконского. Ну что, мужики? Кто со мной? Кто готов показать этим гадам, что мы не сдадимся без боя?
Я замолчал. Наступила тишина. Они смотрели на меня, потом друг на друга, перешёптывались.
— Ах да, забыл сказать. — Я хмыкнул. — Каждый из вас получит по золотому.
Тут уж они оживились. Еще бы, один золотой — это год безбедной жизни. Где бы еще достать эти деньги? Потом решим этот вопрос. Тут главное воодушевить и окончательно переманить их на свою сторону. Нужно, чтобы они сами были заинтересованы.
Первым шагнул вперёд дед Остап. Он крякнул, поудобнее перехватил свой ржавый меч и сказал:
— А что терять-то, ваше благородие? Один хрен, помирать. Так уж лучше с мечом в руке, чем как баран на бойне. Я с тобой, барон.
За ним шагнул Никифор-конюх. Потом, после некоторого колебания, один из крестьян. За ним — ещё один, потом ещё…
Они не кричали «ура», просто молча делали шаг вперёд.
Даже подростки, переглянувшись, неуверенно шагнули ко мне. Тётка Аглая и братец Евлампий, наблюдавшие за этой сценой, кажется, окончательно потеряли дар речи.
Я не стал ждать.
— Хорошо, — я с облегчением выдохнул. — Значит, будем работать. Времени у нас в обрез. Слушайте сюда…
И я начал отдавать первые распоряжения. И они слушали так, как, наверное, никогда в жизни не слушали ни одного барона.
Я вывел своё «воинство» за ворота замка, на ближайшую поляну, окружённую лесом. Поляна, конечно, была не военным полигоном, зато для наших скромных нужд — самое то.
Я оглядел их скептические физиономии.
— Будем учиться тому, что реально поможет нам выжить и нанести урон зарвавшемуся Волконскому.
Первым делом — маскировка. Я показал им, как можно слиться с местностью. Наломал веток, набрал травы, измазался грязью и залёг в кустах. А до этого попросил Борисыча сделать круг вокруг поляны и подойти чуть позже. Выполнив странное задание, старик, стоявший в трёх шагах, не заметил меня. Урок удался.
— Видите? — вынырнул я из своего укрытия. — Враг должен вас не видеть и не слышать. Вы должны быть частью местности. Появились, сделали своё грязное дело — и исчезли.
Потом — бесшумное передвижение. Тут пришлось повозиться. Эти мужики привыкли ходить по лесу, ломая сучья и шурша листвой так, что их за километр было слышно. Я объяснял, как ставить ногу, как выбирать путь, как прислушиваться. Дед Остап и Никифор-конюх, кстати, тут показали класс — старая закалка давала о себе знать. Они передвигались почти бесшумно, и я поставил их в пример остальным.
Сигналы. Кричать в лесу «Вася, прикрывай!» — не очень эффективно. Поэтому я ввёл систему простых сигналов руками и звуками, имитирующими птиц и зверей: «внимание», «враг», «отступаем», «вперёд». Поначалу они путались, но постепенно, с горем пополам, начало получаться. Несколько часов зубрежек сделали свое дело.
И самое главное — взаимодействие в малых группах. Я разбил их на двойки и тройки, назначив старших.
— Забудьте про то, чтобы лезть на рожон в одиночку, — втолковывал я им. — Ваша сила — в команде. Прикрывайте друг друга, действуйте согласованно. Один отвлекает, другой бьёт. Ударили — и сразу в кусты. Ваша задача — нанести укол и скрыться. Укололи здесь, укололи там — и пусть они носятся по лесу, не зная, откуда ждать следующего удара.
Остап и Никифор, поначалу смотрели на мои «новаторские» методы с изрядным скепсисом.
«Мальчишка-барон, — читалось в их глазах, — играет в войнушку».
Но когда они увидели, с какой практичностью я подхожу к делу, как обращаю внимание на мелочи, как чётко всё объясняю, их отношение начало меняться. Я видел, как они переглядываются, в их глазах появляется удивление, а потом и уважение. Они-то привыкли к другому — к лобовым атакам. А тут — хитрость, маскировка, удары исподтишка. Не по-рыцарски, может быть, зато эффективно.
Пока моё «ополчение» постигало азы партизанской науки, я решил заняться ещё одним важным аспектом — магическим прикрытием. Вернее, его видимостью. Борисыч, после моих наводящих вопросов, напомнил, что при родовой часовенке у нас имеется свой «штатный» маг. Вернее, не маг, а так, недоучка. Молодой послушник по имени Елисей, который едва освоил азы магической науки и больше занимался переписыванием священных текстов.
По обрывкам знаний реципиента я имел представление о возможностях магии в этом мире. И у меня есть несколько интересных задумок.
Этого Елисея я нашел в полутёмной, пыльной часовне. Паренёк был худ, бледен, с огромными, испуганными глазами. Он был рыжим и конопатым — очень колоритная физиономия. Узнав, что мне от него что-то нужно, он испугался ещё больше.
— Спокойно, Елисей, — я постарался говорить как можно мягче. — Мне нужна твоя помощь. Магическая.
Он затряс головой так, что его редкие волосы растрепались.
— Д-да какая из меня п-помощь, ваше б-благородие… Я ж… ничего толком и не умею… Так, свечку зажечь без огнива, да пыль со стола смахнуть простеньким заклинанием…
Отлично. Пиротехник-недоучка и уборщик в одном флаконе. То, что надо для войны с огненным магом. Бесценный кадр.
Я присел рядом с ним на какой-то бочонок.
— Елисей. Мне не нужны от тебя огненные шары или вызов армии демонов. Мне нужно кое-что другое. Иллюзии. Простые, эффективные. Мне нужны, так сказать, способы для отвлечения внимания.
Он посмотрел на меня с полным недоумением. Кажется, не совсем понял, о чём я.
— Иллюзии? Зачем, ваше благородие? Кого я смогу обмануть своими фокусами?
Я начал ему объяснять свою концепцию «тактических иллюзий», пытаясь перевести свои мысли на понятный ему язык, но невольно скатываясь на привычную терминологию. Я рассказал ему про «шумовые гранаты», про «ложные цели» и «макеты».
— Представь, Елисей, — говорил я, глядя в его испуганные глаза, — что ты можешь «собрать» такое простое заклинание, такой маленький «магический механизм», который заставит их дозорных постоянно вертеть головой, высматривая несуществующую угрозу. Или заставить их поверить, что в этих кустах «спрятан» не один наш боец, а целый «макет» отряда. Это не нанесёт им прямого физического урона. Но это посеет в их рядах неуверенность, страх, заставит их работать медленнее. А это — то, что нам нужно. Выиграть время, заставить их «систему» работать с перебоями.
Но перед этим я попросил его вкратце рассказать как вообще работает магия. Некоторая «база» от реципиента у меня осталась, но я не до конца понимал суть. Елисей, скосив глаза на кивнувшего Борисыча, пожал плечами и попробовал рассказать вкратце все то, что знал.
— Ну… ваше благородие… магия, она… как качели, понимаете? — начал он, неуверенно покачивая рукой. — Чтобы что-то одно поднять, другое должно опуститься. Или нужно крепко упереться и давить. Если просто так толкнуть, оно качнётся и вернётся. А заклинание… оно как бы создаёт нужный «противовес» или «опору» там, где их нет. Хочешь огонь — ты как бы «перевешиваешь» холод и тьму в этом месте. Но мир… он всегда стремится обратно, к равновесию. Поэтому нужно или постоянно «поддерживать» этот перевес маной, или так «закрепить» конструкцию рунами, чтобы она сама держала баланс. Если сделать криво, или силёнок не хватит, то… «откатит». Иногда слабо, а иногда… — он сглотнул, — так, что и костей не соберёшь. Великие маги, они умеют создавать очень сложные «уравновешенные системы», которые долго держатся или мощно «перевешивают». А мы, мелюзга… так, чуть качнуть и удержать.
Я слушал, и в голове тут же защелкали знакомые шестерёнки. Качели? Противовесы? Так это же чистая механика! Закон сохранения импульса, третьего закона Ньютона в каком-то магическом извращении? Каждое действие имеет противодействие, и магия — это способ либо создать искусственное «противодействие» нужной силы и направления, либо так хитроумно приложить «усилие», чтобы «система» сама пришла в новое, нужное тебе, устойчивое состояние. «Схемотехника» заклинаний, о которой я думал, это не просто сборка «механизма», а выстраивание сложной системы «рычагов», «блоков» и «противовесов». Мана — это «сила», приложенная к этой системе, а руны и символы — «точки опоры», «направляющие» и «фиксаторы». Чем сильнее ты хочешь «сдвинуть» реальность с её «точки равновесия», тем более сложную и энергозатратную «конструкцию» тебе нужно создать, чтобы компенсировать «силы отката».
Но лучше всего это работало на практике. Когда Елисей, под моим руководством, начал пробовать «собирать» эти «мелкие магические пакости», я с удивлением обнаружил, что местная магия действительно чем-то напоминает некую сложную систему взаимодействующих элементов, где каждая руна, символ играет роль «детали». Или это мой мозг так интерпретировал его действия, находя понятные мне аналогии. Я видел, как он сплетает «силовые волокна» маны, как «закрепляет» их рунами-фиксаторами, стараясь найти тот самый «баланс», чтобы заклинание не «развалилось» или не «потухло» раньше времени. Это было похоже на сборку часового механизма, только вместо шестерёнок — потоки энергии и магические символы, и главной задачей было не просто соединить детали, а добиться устойчивого, пусть и временного, равновесия всей конструкции.
Память реципиента подсказала, что сам Михаил Рокотов, чьё тело я занимал, был магом от слова «никаким». Предрасположенность какая-то была, но таланта к «сборке сложных магических конструкций» — ноль. Может, поэтому я так легко находил аналогии с привычными инженерными принципами? Магия здесь, похоже, требовала не столько врождённого дара, сколько понимания «схемотехники» заклинаний и умения выстраивать эти самые «системы противовесов». Задаёшь правильные «входные параметры» (вектор и силу «воздействия»), «собираешь» корректный «магический механизм» (устойчивую систему «противовесов») — и получаешь нужный «эффект» (новое состояние «равновесия»).
Как я понял, сильные маги вербальными заклинаниями создавали «схемы» заклинаний, их слова были как бы «чертежами» для этих сложных «уравновешенных систем». А мелочь, типа Елисея, вручную (усиливая концентрацию магии на кончиках пальцев) сооружала конструкт заклинания, интуитивно нащупывая нужные «точки опоры».
Первое, что мы начали «конструировать» — это «механизмы мерцающих огней». Елисей привык «собирать» один, слабенький, но стабильный «осветительный прибор» — хорошо сбалансированный, с чётким «противовесом» тьме. А я требовал от него другого: множество мелких, нестабильных «устройств», каждое из которых выдавало бы короткие, неяркие, хаотичные вспышки. «Конструкция» должна была быть сознательно выведена из устойчивого равновесия, чтобы «излучатели» срабатывали вразнобой, как постоянно опрокидывающиеся и восстанавливающиеся «рычажки», создавая иллюзию множества скрытых наблюдателей.
— Пусть их маги думают, что там кто-то прячется, — объяснял я, рисуя на пыльном полу часовни «блок-схему» этих «нестабильных элементов». — Пусть их дозорные постоянно отвлекаются на эти «ложные сигналы», вместо того чтобы сканировать основное направление. Нам нужно «зашумить» их «информационный канал».
Вряд ли мой недомаг понял меня до конца, зато суть уловил. Елисей пыхтел, потел, его пальцы сплетали из маны тончайшие «проводники», соединяя миниатюрные руны-накопители с рунами-вспышками, каждый раз пытаясь нащупать ту грань, за которой «механизм» станет активным, но не «схлопнется» сразу. Сначала «механизмы» получались громоздкими, «вспышки» были слишком яркими или «схема» быстро «перегорала», не выдерживая «отката». Но потом он, кажется, «откалибровал» процесс, научился создавать эти миниатюрные «дисбалансы» с нужной частотой. И вот уже в полумраке часовни то тут, то там начали появляться и гаснуть загадочные, блуждающие огоньки. Каждый такой «маячок» был прост, но их множество должно было создать нужный психологический эффект.
Потом мы перешли к «генераторам ложных теней». Я попросил его не пытаться «собрать» сложный «оптический проектор», создающий полноценную тень человека — на это у него всё равно не хватило бы ни «мощности», ни умения «сбалансировать» такую сложную конструкцию.
— Мне нужен элемент, Елисей, «деталь», которая будет слегка «изгибать» или «удлинять» существующие тени, придавая им антропоморфные очертания. Минимальное воздействие на «равновесие» света и тени, но достаточное для обмана зрения.
Елисей сначала был в полном шоке от таких, как он выразился, «примитивных» и «неэффектных» применений высокого магического искусства. Он-то, видимо, мечтал «собирать» боевых големов (кстати, есть интересные мысли на этот счет) или «конструировать» мощные защитные «энергетические поля» — примеры куда более масштабного, но и требующего идеального «баланса» воздействия. А тут — какие-то жалкие огоньки, какие-то «искажения» теней. Я объяснял ему психологический эффект, важность дезинформации, то, как можно малыми «энергозатратами» и примитивными «механизмами», не требующими сложных «противовесов», добиться большого тактического результата.
И, кажется, до него начало доходить. Он начал экспериментировать, пробовать разные «конфигурации» рун, меняя «параметры» потоков манны (что строжайше запрещалось, как говорили ему — видимо, чтобы не нарушить хрупкое, уже изученное «равновесие» стандартных заклинаний и не получить непредсказуемый «откат»). Но тут возникла новая проблема. После нескольких особенно сложных «сборок» для «ложных теней», которые требовали большей «энергоёмкости» для поддержания даже лёгкого «дисбаланса», Елисей вдруг побледнел ещё сильнее, закачался и тяжело опёрся о стену.
— Ваше б-благородие… — пролепетал он, вытирая холодный пот. — С-сил… сил больше нет… «энергия» кончилась…
— Энергия, мана? Покажи, как это выглядит, когда её не хватает. Когда твой личный «магический противовес» исчерпан.
Елисей, чуть отдышавшись, снова сосредоточился, пытаясь «собрать» ещё один небольшой «искажающий элемент». Я тоже напряг зрение, пытаясь увидеть, что происходит. И тут я сам удивился. Моё восприятие как-то расширилось. Я увидел, как «силовые волокна» маны, которые Елисей пытался сплести, истончились, а «руны-накопители» в его личной «энергосистеме» зияли пустотой. Его внутренний «магический резервуар», который должен был служить «противовесом» затрачиваемой на заклинание силе, был пуст. Система была разбалансирована до предела. Я вдруг увидел гораздо больше.
Вокруг Борисыча, который заглянул в часовню, колыхалось слабое, едва заметное голубоватое свечение — его личный «энергетический потенциал», его «уровень равновесия». И вокруг пары крестьян у входа тоже. Люди! Они все были… не просто «батарейками». Каждый обладал своим внутренним «энергетическим балансом», своим «уровнем» маны, который стремился к стабильности. У Елисея этот «уровень» критически упал, нарушив его внутреннее «равновесие».
Ни хрена себе. Ходячие системы с избыточным «потенциалом равновесия».
И тут зародилась интересная мысль. Если есть «системы» с более высоким «энергетическим уровнем», значит, можно попробовать создать «канал», чтобы «перераспределить» этот потенциал? Создать временный «дисбаланс» у одних, чтобы восстановить «баланс» у другого? Это как соединить два резервуара с разным уровнем воды — жидкость сама потечёт, пока уровни не сравняются или пока «канал» не перекроешь.
— Елисей, попробуй ещё раз, — сказал я, а сам, сосредоточившись, мысленно протянул невидимый «силовой кабель» от «полного резервуара» Борисыча к «пустому» Елисея. Я представил, как создаю «перепад давления», как открываю «шлюз» между двумя сообщающимися сосудами, где «уровень» Борисыча был выше. Я не «тянул» энергию, я создавал условия, при которых она сама устремится из области «избыточного равновесия» в область «дефицита». Это было чисто интуитивное действие, основанное на простейших законах физики, перенесённых на магию.
И оно, чёрт возьми, сработало! Елисей выпрямился, его глаза удивлённо распахнулись. «Силовые волокна» маны в его руках снова наполнились энергией, его внутренний «резервуар» начал заполняться, восстанавливая «рабочее равновесие». «Сборка» пошла гораздо легче. А Борисыч как-то странно зевнул и пробормотал: «Что-то я… притомился… Пойду, присяду…» Его «энергетический уровень» слегка просел, создавая лёгкий, почти незаметный «дисбаланс».
Я быстро «перекрыл шлюз».
Так вот оно что… Я могу быть «регулятором потоков»? Или даже «энергетическим насосом», создающим искусственный «перепад»? Перераспределять жизненную энергию, нарушая одно «равновесие» ради другого. Незаметно для «доноров», если делать это аккуратно, не доводя их до критического «дисбаланса».
Память реципиента тут же подкинула новую порцию информации. Что-то о «запретных тёмных искусствах», о «похитителях жизненной силы», о «магическом вампиризме». Об имперских эдиктах, сурово каравших за подобные практики. Прелестно. Нарушение чужого «энергетического равновесия» без их ведома, даже во благо другого, считалось тяжким преступлением. Мало мне проблем, так я ещё и в потенциальные государственные преступники записываюсь. Видимо, потому, что такой «переток» без должного контроля и «сбалансированных конструкций» мог привести к необратимому истощению «донора».
Но сейчас было не до рефлексий. Елисею нужна была энергия, чтобы его «система» могла снова «уравновешивать» создаваемые заклинания, а у меня, похоже, появился способ её ему доставить. Я не собирался «высасывать досуха» окружающих, создавая у них опасный «дефицит». Просто немного «одолжить», слегка сместить их «точку равновесия» и направить этот «излишек» в нужное русло. Я буду «трансформаторной подстанцией», перераспределяющей «энергетические потенциалы», а не «чёрной дырой», поглощающей всё без разбора.
— Продолжай, Елисей, — сказал я. — Думаю, с «топливом» для поддержания твоего «магического равновесия» проблем больше не будет. У нас есть свои «резервы».
И он продолжил, а я, незаметно для него и окружающих, стал его личным «энергетическим спонсором», потихоньку «подкачивая» ему силы от зевающих крестьян, следя, чтобы их собственный «баланс» не нарушался слишком сильно. Этот забитый послушник, оказывается, был не так уж и безнадёжен. Ему просто нужен был толковый «инженер-конструктор», чёткое «техническое задание» на создание «уравновешенных магических систем» и бесперебойный источник питания для поддержания этих «систем». И, похоже, все эти три компонента я ему только что обеспечил. Теперь дело было за малым — успеть создать как можно больше «магических сюрпризов».