Секунда неопределённости – и ноги вновь обретают опору о твёрдую землю. Потревоженная сапогами глинистая серо-бурая пыль медленно оседает клубящимся облачком, марая мыски системной обуви. Дорога. Обыкновенная просёлочная грунтовка с петляющими колеями от колёс и примятой, пожухлой от постоянного беспокойства травой между ними. Таких дорог тысячи в нашей стране, и все они неуловимо похожи. Если видел одну, значит, в определённой мере, видел каждую из них. Но именно эта отчего-то казалась знакомой до боли.
Повеяло полузабытыми воспоминаниями прямиком из детства: парное молоко, дровяная печь в доме, смутные очертания лиц, запах летнего зноя и свежескошенной травы. Скорее абстрактные образы в обертке эмоций, чем что-то конкретное. И безотчётное чувство тревоги. Каждый раз. Будто предупреждение о том, что некоторые вещи лучше навсегда оставить в прошлом. Время стирает тяжёлые моменты из памяти. Не всегда и не все, но...
Я бы не удивился, встретив табличку с полустёртым названием деревни, чумазую ребятню, гоняющую соседского кота, дородную женщину с грубыми мозолистыми ладонями, ведущую на выпас коров в компании лохматого кабыздоха, задорно трусящего следом. Подумал бы, что окончательно спятил, но не удивился. Сейчас же я чувствовал лишь странный, неестественный диссонанс от того, что ничего подобного не было и в помине. Бегущая вдаль грунтовка оставалась единственным однозначно знакомым элементом ландшафта. Стоило только моргнуть – воспоминания потускнели, а фантомные запахи схлынули.
Воздух был свеж, если не сказать стерилен. Висящее в зените холодное зимнее солнце яркими бликами играло на листьях деревьев, частоколом растущих по обе стороны от дороги. Деревьев, что целиком и полностью состояли из зеркал. Зеркальных деревьев, качающих своими зеркальными ветвями на лёгком ветру. К счастью для моего рассудка, хотя бы ветер оставался самым обыкновенным. Поборов нахлынувшее оцепенение, я сошёл с дороги, оказавшись на опушке этого странного леса. Стройные невысокие деревца торчали из земли, будто поделки из папье-маше, обсыпанные блёстками.
– Ай, зараза! – прошипел я скорее от неожиданности, чем от боли. Листья оказались бритвенной остроты, на кончике пальца выступила капелька крови. Слизнув её языком, я предпочёл оставить эксперименты – в конце концов, это было просто невежливо, – и вернуться обратно. Благо, с ориентирами всё было в порядке. Невдалеке, у обочины, близ перекрёстка двух дорог, виднелось приземистое строение, похожее на трактир в стиле западноевропейского зодчества времён позднего средневековья. Иными словами, халупа из говна и палок, зовущаяся гордым немецким словом «фахверк».
В последний момент что-то заставило обернуться, взглянуть на другую сторону, ведь у любого пути есть как минимум два направления. Портал обратного перехода овальной кляксой маячил посреди дороги. Дороги, петляющей куда-то в неопределённо-далёкую даль. «Туда мне не надо», – мысль, ярко-красным поплавком вдруг всплывшая из подсознания. В следующую секунду я уже не был уверен, что мне не показалось. Во всяком случае, меня никто не держал здесь силой. Я чувствовал, что всё ещё могу отправиться в неизвестность или, по крайней мере, вернуться обратно в безопасность Личной Комнаты. Поймав эту мысль, я задавил её в зародыше, не позволив оформиться в голове. Так же мечется попавший в силки заяц, в результате только сильнее затягивая узел верёвки. Нет уж, теперь только вперёд. Вперёд, направо и, надо полагать, внутрь.
Скрипнула петлями крепко сбитая дверь. Из-под низкой притолоки в нос ударили запахи жареного мяса, лука, каких-то душистых приправ и крепкого алкоголя – запахи средневекового трактира, каким я себе его представлял. Не хватало лишь стойкого духа давно немытых тел. И стоило об этом подумать, как новый «аромат» пополнил палитру. Секунда прошла в нерешительности, затем другая. Изнутри слышались приглушённые голоса, шорохи и тихий смех. Я и сам бы не смог дать отчёт, почему медлю теперь. Иллюзии, иллюзии, иллюзии... Это место не жалело иллюзий, щедро бросая их мне в лицо, устилая ими землю и распыляя в воздухе. Всё так запуталось в моей голове. Не единожды обманутый разум находился в перманентном смятении, отказываясь верить в реальность происходящего.
Всё так зыбко, эфемерно. Почему-то казалось, если не думать... Просто – не думать ни о чём, то весь этот мир исчезнет, уйдёт из-под ног, разлетится осколками кривых зеркал, оставив мой хладный труп дрейфующим в пустоте космоса. Будто моя воля... мысли, эмоции, воспоминания были тем единственным, что склеивало вместе эти бутафорские декорации. Чёртов замкнутый круг. Низко пригнув голову, я сделал решительный шаг за порог. А когда поднял взгляд от грязного дощатого пола, то снова опешил, увидев за барной стойкой себя самого.
Но стоило тряхнуть головой, и очередной морок рассеялся. Крупный, всклокоченный, похожий на вставшего на дыбы медведя мужчина в расшитом золотой нитью сливовом дублете понимающе улыбнулся, обнажив ряд акульих зубов. Во всяком случае, не будучи ни биологом, ни историком моды, я имел полное право считать эту насыщенно-фиолетовую, необычного кроя одежду сливовым дублетом, а острые треугольные зубы – акульими. Неизвестный, сообщила Система, лишив меня последних сомнений. Никаких подробностей, разумеется, не последовало, а использовать на нём справку я благоразумно не стал. Голос, раздавшийся следом, был сообразен внешности: низкий, рокочущий, как звук срывающейся снежной лавины.
– Подходи, Пересмешник! – прорычала лавина, сделав приглашающий жест рукой. – Выпьешь чего-нибудь с дороги? За счёт заведения.
– На твой вкус, – выдохнул я, устало облокотившись о стойку. Никого другого в зале трактира не оказалось. Какие-то смутные тени мелькали на периферии, но удивляться странностям этого места больше не было сил, а гоняться за призраками – ещё и желания. – Не против, что я так фамильярно?
– После первой тысячи лет подобные мелочи перестают волновать даже самых чопорных ретроградов, – отмахнулся он, словно от мухи, вплотную занявшись приготовлением напитка. Дерево барной стойки дрожало от его голоса:
– Правила и ритуалы важны слабакам и глупцам, дабы раздуть из маленькой капельки власти большой мыльный пузырь напускного величия. Для этого в вашем мире придумали религию и бюрократию. А знаешь, что разрушает иллюзии? Время. В конечном итоге тщеславного убивает тщеславие, гордеца настигает гордыня... Будешь лимон? Слезу Дракона положено закусывать чем-то контрастным.
– Слезу Дракона? – переспросил я, немного сбитый с толку происходящим. Слова Неизвестного гипнотизировали, а необычные ароматы будоражили ноздри, пресыщенные вонью корицы и теперь словно заново открывающие для себя богатый мир иных запахов.
– Это было твоё решение, не так ли? – он пододвинул мне высокий бокал, на четверть наполненный булькающей, резко пахнущей жидкостью, и тарелку с лимонными дольками. Самого себя тоже не обделил, нацедив пенного в кружку. – За что будем пить?
– За свободу выбора, – хмыкнул я, оценив расставленную ловушку. А затем резко выдохнул и, задержав дыхание, опрокинул в себя горький, жгучий и приторно сладкий напиток.
– Да ты закусывай, закусывай! – как-то чересчур добродушно хмыкнул гигант. Я тут же последовал совету, схватив сразу несколько долек лимона, но, кажется, было уже поздно. Комок вулканической магмы ожёг нёбо и сгорающим в атмосфере метеором ухнул по пищеводу прямо в желудок. Из глаз брызнули слёзы. Тело резко бросило в жар, затем в холод. Ощущения смешивались и разделялись, сводя с ума нервную систему. А затем, достигнув апогея, резко схлынули. Но не ушли полностью, а размазались тонким слоем, с головой укутав меня в тёплое одеяло блаженной неги. От былого буйства остался лишь горьковато-сладкий привкус полыни на языке.
– Будешь служить мне?
– Значит, вот так, напрямую? – язык слегка заплетался, но в целом я был уже в норме. Даже более в норме, чем был когда-либо. Тело распирала энергия, а разум прояснился до состояния хрусталя. Пойло-то явно не простое, не так ли Система? Я в это верю, значит... Ну, давай, твою мать. Верую, ибо абсурдно...
Внимание! Вы ощущаете действие эликсира «Слеза Дракона». Временные эффекты: Живучесть +2.8 (9/10), Интеллект +1 (7/10), Восприятие +0.9 (8/10).
– У нас не так много времени, чтобы долго ходить кругами. Вернее, у меня-то его полно, а вот у тебя – чуть. Если не вернёшься обратно своими ногами, по окончании срока тебя выбросит в случайное место родовой локации. Скорее всего, в процессе ты умрёшь. Ни тебе, ни мне этого не нужно.
– Тогда к делу, – покладисто кивнул я, пряча улыбку. – А дело в том, что никакого дела вроде как и нет, ведь покровительство – свершившийся факт. Система не спрашивала моего согласия, так в чём теперь подвох?
– Хм... Мне известно, что в вашем мире хорошо развит институт права. Я бы даже сказал – развит чрезмерно. Ты знаком с этой наукой?
– В некотором роде, – хмыкнул я.
– Тогда возьми себе труд представить, что наши взаимоотношения сейчас суть не более чем договор о намерениях, оформленный через посредника в лице Системы. Считай, что настало время конкретики.
– И моего слова будет достаточно?
– Достаточно для начала. Я не хочу переходить к угрозам, не мой метод. Но в некоторых вопросах приходится быть принципиальным. Так что либо ты даёшь своё согласие, либо...
– Попытаешься меня убить?
– Интересную ты выбрал формулировку, – хохотнул хозяин трактира, отчего с потолка посыпался мелкий мусор, задребезжали ставни в узких оконцах. – Это мой домен. Здесь моя власть абсолютна. Мне не нужно пытаться, ведь иглы зеркальной ели содержали яд, смертельный для человека. Кстати говоря, не далее чем десять минут назад ты уколол о такую свой палец. Чувствуешь?
Внимание! Вы чувствуете действие неизвестного яда. При отсутствии лечения вероятность смерти в течение 14 минут – 99%.
– Разве ж это ели, когда у них листья, – задумчиво пробормотал я. Теперь, когда первые козыри ушли в отбой, расклад стал более-менее понятен. Яд – пустяк. Уверен, в его арсенале полно гораздо более действенных методов принуждения. Но он осторожничает, миндальничает, даже сюсюкается со мной, в некотором роде. Неизвестный заинтересован во мне, и, как ни странно, это взаимно. Но к чему спешить, время пока ещё терпит.
– Мир не совершенен, – пожал могучими плечами Неизвестный. – Совершенство есть недостижимый идеал, подобный... – он сделал характерное вращательное движение кистью и возвёл глаза к потолку, всем видом показывая, что не может подобрать нужное слово.
– Скорости света? – лениво предложил я.
– Хм, недостаёт поэтичности, но в целом неплохо. Желаешь ещё чего-нибудь? Может быть, пощады?
– Смертнику положен последний ужин и сигарета, – хмыкнул я, показывая, что оценил игру слов. – Ужин не требую, а вот от курева не отказался бы.
– Последнее желание – это святое, – губы Неизвестного растянулись в акульей улыбке. Из-за широкого полотняного пояса появился простенький портсигар. Благодарно кивнув, я сунул в зубы предложенную сигарету, больше похожую на папиросу, само собою, без фильтра. Ни спичек, ни зажигалки под рукой не нашлось, но кого это волнует, когда можно просто «поверить», что кончик папиросы зажжётся сам по себе.
Я и сам не понимал, как это у меня получается. Просто нащупал верный алгоритм, правильные ощущения, спускающие курок воли. Или того, что я сам так назвал, не слишком заботясь о точности формулировок. Вне всякого сомнения, Неизвестный просто позволял мне играть с этой силой. Не удивлюсь, если это тоже своего рода испытание, и стоит злоупотребить доверием, как чудеса тут же обратятся обратно в тыкву. Вполне возможно, в таком случае в тыкву обращусь и я сам.
– Больше суток с последней затяжки, – озвучил я никому не нужное оправдание за едва сдержанный кашель. Табак оказался заборист, но не сверх меры. Хоть и со второй попытки, пара дымных колечек всё же отправилась к небу, одно за другим разбившись о балку потолочного перекрытия. Символично.
– Не страшно умирать?
– Не страшнее, чем жить.
– Врешь, – мягко пожурил меня здоровяк. – Боишься показать слабость, или показаться слабым?
– А есть разница?
– А как же, – прогудел он, водружая на стойку небольшой бочонок литров на сорок и прилаживая к нему латунный краник.
– Просто не терплю слабость, – легко признался я. В конце концов, с кем ещё быть откровенным, как не с богом, видящим тебя насквозь. Своего рода исповедь.
– Даже в себе?
– Особенно в себе.
– Понимаю, – кивнул он серьёзно, будто и вправду что-то там для себя понял. Уверен, мимику своего лица он контролировал полностью, показывая мне именно то, что хотел показать, и не боле того. – Давай тогда, что ли, на посошок, пока ты всё ещё жив.
– Что на этот раз?
– Пиво. Тёмное... Крафтовое, – добавил он с некоторым скепсисом. Небось, упёр где-то бочку и сам не знает, что там внутри.
– Врешь, поди.
– Боги не врут: лукавят, недоговаривают, играют словами, но не врут. По крайней мере, в мелочах.
– И что им мешает?
– Правила, – был мне в высшей мере лаконичный ответ.
– Правила для богов, подумать только, – затушив папиросу, я и от души приложился к бокалу. Придумывать пиву особые эффекты было лень, да и уверенности, что подобный трюк снова сработает, не имелось. Решил просто наслаждаться вкусом напитка.
– Не для богов – для всех, – ответил он, тоже отхлебнув пива. – И чем выше ты в пищевой цепи, тем суровее наказание. В Системе у каждого должен быть шанс.
– Система... – протянул я задумчиво, – а что она вообще такое, эта Система?
– Если бы я получал по монетке каждый раз, когда слышу этот вопрос, я бы мог выстроить из них башню... Что такое Система: оружие? инструмент? вирус?.. Нечто, чья власть простирается на миллионы миров, населённые мириадами живых существ, подчас совершенно не похожими друг на друга. Система – это упорядоченный хаос, пятно света в тёмном лесу, форма существования пространства... В вербальных языках нет слов, чтобы объять всю бесконечность её свойств. Можешь выбрать то объяснение, которое тебе больше по нраву, в любом случае не ошибёшься.
– Но... кто мог создать подобное? – поражённо прошептал я. Отчего-то до этого момента в голове не было осознания всей масштабности происходящего. Уверен, даже сейчас я, уподобившись платоновскому дикарю, лишь краем глаза взглянул на огонь, но всё ещё далёк от понимания истинной сути вещей.
– А с чего ты взял, что Систему кто-то создал?
– У всего должно быть, по меньшей мере, начало.
– Тогда, возможно, это был Истинный Бог? Какой-нибудь благообразный старик с длинной седой бородой... Или слепой случай? Большой взрыв, а? – лукаво подмигнул он, прервавшись на то, чтобы подлить себе пенного в кружку. Я молчал, не желая соревноваться в полемике с богом. Ждал, и дождался – Неизвестный, выдержав драматическую паузу, согласно кивнул: – Ты прав, у Системы действительно был творец – Система создала себя сама. Сменила форму существования на ту, что мы оба знаем. Что было до того, с точностью не могу сказать даже я.
– И какова цель?
– Разве у всего должна быть цель? Какова цель твоей жизни?
– У моей жизни её может и не быть, но у Системы – обязана!
– И снова ты прав! – отчего-то излишне радостно гаркнул Покровитель. А когда радуется этот паровозный гудок, у всех вокруг закладывает уши. Благо, «Слеза Дракона» всё ещё действовала, не только оттягивая расчетное время смерти от яда, но и повышая сопротивляемость «звуковым атакам» хозяина трактира. И яд меня беспокоил меньше. Вообще не беспокоил, строго говоря. Между тем Неизвестный продолжил:
– Цель Системы... Цель Системы в том, чтобы быть! Быть и экстраполировать своё бытие на всю обозримую Вселенную, чтобы затем шагнуть ещё дальше. Навязать свой Закон, аккумулировать всю доступную энергию. А потом... Пуф! – он резко развёл руки, «позабыв», что в одной из них держит кружку. Ничего удивительного, что пиво отправилось в полёт. Вот только вместо того, чтобы в соответствии с физическими законами промочить меня с ног до головы, тёмно-янтарные струйки зависли в воздухе, чтобы спустя мгновение послушно вернуться обратно в кружку к хозяину домена.
– Что «Пуф»? – сохранил я внешнюю невозмутимость. Будто и не меня только что чуть не окатили двумя литрами тёмного крафтового.
– Погаснут тысячи солнц, прежде чем это произойдёт вновь, – отмахнулся Неизвестный. – Слишком долгий срок для того, кому осталась всего пара-тройка минут. Ещё пива?
– Если... Гипотетически предположим, что я дам согласие... работать на тебя. Что нужно будет делать?
– Пока – ничего. Но будь уверен, без работы я тебя не оставлю.
– А я ведь до сих пор не знаю кто ты такой. Даже имени твоего не знаю...
– Я – часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо, – улыбаясь, прогудел он. Кем бы ни являлось это существо, о культурном наследии Земли он был, как минимум, неплохо осведомлён, что само по себе говорило в его пользу. Иметь дело с какой-нибудь хтонической чудью наверняка приятного мало.
– Мне следует обращаться к тебе «Мессир»? – по объективным причинам наш разговор подходил к концу. Я ни на что более не рассчитывал, но и не попытаться не мог. Такова уж людская природа. И Неизвестный знал о том не хуже меня, потворствуя в меру сил и желания.
– Уважительно и не слишком раболепно. Вызывает правильные ассоциации, но ни к чему не обязывает. Что ж, обращение не хуже других, – неожиданно серьёзно отреагировал он. – В сущности, так или по-другому – мне всё едино.
– А как насчёт настоящего имени? Неплохой вышел бы знак доверия, не находишь?
– Ты точно хочешь знать? – с убийственной серьёзностью произнёс он, угрожающе прищурив глаза. Температура в помещении резко упала, остатки пива в бокале подёрнулись ледяной коркой. Я медленно кивнул, замерев в ожидании не то бури, не то откровения. Но ничего не произошло. Окинув меня оценивающим взглядом, Неизвестный лишь хмыкнул, отрицательно покачав головой:
– Нет, ты не хочешь, малец! Не сейчас, но возможно, в будущем, когда станешь сильнее. С этим я тебе помогу. Ну, довольно болтовни! Ты ведь всё понял, не правда ли?
– Понял, что всё вокруг – иллюзия? С самого начала. Как там это делается... – я сделал вид, что вспоминаю, а потом без затей щёлкнул пальцами. Неизвестный яд нейтрализован!
– Смышлёный малый, – Неизвестный казался довольным. – Да, зеркальная ель – такая же иллюзия, как и содержащийся в ней яд. Что, впрочем, не помешало бы ему тебя прикончить, окажись ты достаточно легковерен и мнителен или попросту слишком глуп. Здесь и сейчас ты сам себе и судья, и палач, и спаситель. Мне и делать-то ничего не пришлось. Ну что, время вышло. Каков будет твой положительный ответ?
– К твоим услугам, мессир. Я в деле. Что теперь?
– А теперь придётся немного потерпеть. Ты же не думал, что я положусь на одно только слово? Доверие нужно ещё заслужить. Но если это тебя утешит, то нечто подобное провернул бы каждый из нас.
– Что... – «Что это за дерьмо?» хотел я сказать, чувствуя нарастающие по всему телу неприятные ощущения. Но внезапная вспышка боли в груди не позволила мне закончить фразу, отправив сознание в блаженную темноту.
Очнувшись, я обнаружил себя на полу Белой Комнаты, в позе, которая во всяком приличном обществе вызвала бы лишь осуждение. Похоже, в Личное Пространство игрока боги попасть не могли, и меня попросту выбросили, как придётся. Все порталы, кроме того, что вёл в родовую локацию, оставались недоступны, а таймер отсчитывал последнюю минуту перед принудительным катапультированием по месту прописки. Только щемящее чувство где-то в груди, да изрядное полотно системных уведомлений не позволяли списать всё произошедшее на бредовый сон.
Внимание! Маска Пересмешника: скрытое условие выполнено! Ранг артефакта повышен! (D)
Артефакт интегрирован и привязан к носителю! (Линч)
«Клятва Верности», особенность удалена!
«Проклятие Пересмешника», особенность удалена!
Артефакт получает особенность «Нулевой Слепок»! Душа носителя заключена в Маску. В случае окончательной смерти перейдёт в собственность истинного покровителя.
Артефакт получает особенность «Святая Ложь»! Позволяет указать отображаемого (ложного) покровителя или отсутствие такового вовсе. Позволяет принять вторичное (ложное) покровительство.
«Многоликий», особенность прогрессирует! («Многоликий II») Хранилище слепков расширено! (10)
Внимание! Получено достижение «Бездушный»! Вы лишились души, но вы всё ещё живы. Как итог, сопротивляемость иссушению системным оружием значительно увеличена.
Внимание! Достижение «Мессия» улучшено! («Мессия II») Количество обращений увеличено втрое! (3)
Эффект эликсира «Слеза Дракона» исчерпан!
Внимание! Параметр живучесть естественным образом увеличен! Живучесть +1 (7/10)
Личное сообщение (Неизвестный): Не суйся к богам – они не те, за кого себя выдают. Филактерию спрячь, пригодится. Развивайся, расти, держи глаза и уши открытыми. Понадобишься – позову! P.S. Решил немного подсластить пилюлю. Не благодари.