Серебра от Алп-Барикова папы не поступило. То ли исмаилит подвел, то ли, что более вероятно, попросту не успели. Дорога, чай, неблизкая. Поприщ сорок только в одну сторону. Понятно, что хороший всадник одвуконь может и по три караванных перехода за сутки покрывать, однако посланцы Сергея двигались пешком, а принятие решения по выкупу и его доставка тоже потребуют времени. К сожалению ждать Сергей не мог. Через две недели после возвращения Олега в Киев его могучее, как минимум по численности, сборное воинство водно, конно и даже на своих двоих, растянувшись на многие километры, двинулось вниз по Днепру.
Время упускать было нельзя. Поздней весной степь изобилует дичью, съедобных для коней трав тоже в достатке, вода стоит высоко. Самое время для перемещения многотысячных ратей.
Белозерские варяги шли в авангарде. Стемид, Рёрех, Турбрид. И Сергей, разумеется. Вровень с ними — черниговские и плесковские. Варяжская ударная группа. Вообще варягов в войске было много. В основном на руководящих постах — от десятника и выше. Нурманские хирды тоже имелись, как же без них, когда речь шла о большой добыче? Но основную массу будущих завоевателей составляли так или иначе связанные с Киевом и русью племена предводительствуемые племенными же вождями. Такими, как князь Яктев или Корлы кирьяльский. Последний, как обещал, привел с собой почти тысячу воев. Кирьялы шли водой, на полусотне суденышек, из которых для морского похода с натяжкой годилось штук десять. Но Сергей еще в Белозере пообещал кирьяльскому вождю помочь с транспортом. И опережая события, за пару недель до общего старта, сразу после эпичной битвы за лже-Искору, отправил в днепровское устье оба кнорра под прикрытием «Крепкого», кормчим на который Сергей определил Прастена. Вперед, чтобы успеть обзавестись транспортом, пока приход большой флотилии не взвинтил цены. Так что какие-никакие кораблики для морского вояжа у кирьялов будут. Не в дар, само собой, но с большой скидкой. Неплохие стрелки, пусть даже в большинстве с упором на охоту, Сергею пригодятся. И вообще иметь рядом соседей, по-хорошему тебе обязанных, полезная практика.
На волоках обходились своими силами. «Таможенники», официальные и неофициальные, предпочли покинуть свои посты. И волочане, к сожалению, ушли с ними. Так же сделали и прочие приднепровские насельники. Сергей полагал, что они поступили разумно. Конечно, Олег позаботился о том, чтобы и в сухопутном войске были его гридни. Имелись в племенных ватажках и представители хузар, которым надлежало следить, чтобы союзники не безобразничали на их территориях. И это правильно. Десятки тысяч разноплеменных ополчений, разноязыких, слабо дисциплинированных, а подчас и с унаследованными от предков взаимными распрями, это реально взрывоопасная смесь. Ресурсов пока хватало, но никто не склонен был делить добытое с чужими. Принцип: кто первым ухватил, того и заяц, работал вовсю.
Еще и степняки недружественные на периферии шастали. Эти, как только стало ясно, что большая часть войска — не армия, а сброд, опасаться перестали. На ядро, понятно, не нападали, но по украинам разбойничали. Налетят, укусят — и обратно в степь. Противопоставить им было нечего. Две хузарские сотни гоняться по степи непонятно за кем категорически отказались. Их можно было понять. Две сотни в Диком поле не такая уж и сила. К тому же обеспечивать охрану ополченцам их никто не подряжал.
И еще не факт, что только степняки безобразничали. Могли и коллеги по походу. Вырезать соседей и списать на степь…
Олегу плевать. Союзное ополчение для него — расходный материал.
— Какой нам прок от тех, кто сам себя защитить не может? — сказал великий князь, когда двигавшийся пеше ростовский князь Яктев пожаловался на постоянные ночные разбои.
Яктев больше этой темы не поднимал. Сам принял меры, и его людей трогать перестали. Поскольку мерян много, держатся вместе и дозорами не пренебрегают. Есть цели попроще.
— Ополчение, — презрительно бросил Стемид, когда варяги вечерком сидели вокруг костра, разожженного на песчаной косе, где ветер сдувал комаров. — Так с ними и положено обходиться. Чтобы съесть луковицу, надо ободрать с нее шелуху. Может, один из сотни когда-нибудь станет дружинником.
— Зачем тогда они нужны, если большинство сдохнет? — спросил Турбрид.
— Хельгу виднее, раз взял, — ответил князь белозерский. — Может, ворога числом пугать? Мы с вами своих смердов в бой не посылаем. А кто ополчением воевать привык, как Веремуд полоцкий, к примеру, те их обычно кое-чему учат. Чтоб хотя бы в собственных копьях не путались.
— На стене от ополчения тоже толк есть, — вмешался Рёрех. — Руки-ноги и у смердов имеются, а каменюку скинуть или лестницу оттолкнуть больше и не надо.
— Храбрость, — уронил сидевший слева от Сергея Прастен. — Храбрость нужна. Без нее воя нет.
— Это да, — согласился Рёрех. — Когда на тебя нурманы бегут или конница скачет, без храбрости никак. Один побежит, весь строй развалится.
— На стене другая храбрость, — заметил Сергей. — Там они не себя, а дом свой, родню защищают. Да и не скачут по стене конники. А стрелы — это другое. Если в тебя попало, то уже не важно, насколько ты храбр. а если в кого-то другого, так не в тебя же! Хотя и на стене бывает страшно. Когда вас под сотню, а врагов внизу — тысячи.
— Страшно? Тебе⁈ — изумился Турбрид.
— И мне, — Сергей улыбнулся. — Это вон Машег ничего не боится, а я — бывает.
— И что ты тогда? — Турбрид даже привстал от волнения.
— Варт — воин, — вмешался Рёрех. — Что это за воин, который даже собственный страх побороть не может?
— Тоже верно, — согласился Сергей. — Но я со страхом не борюсь, Тур, я его использую. Страх, он бодрит, знаешь ли. И сил придает. Особенно если не за себя боишься, а за родню, к примеру. Но да, управлять страхом надо уметь. Чтоб не слабость накатывала, а чтоб кровь быстрее текла и сил прибавлялось. Ну да у варягов с этим просто.
— Почему? — спросил Турбрид.
— Перун, — уронил Стемидов сотник Ведмунд, и остальные варяжские сотники, собравшиеся у костра, дружно закивали.
— А если мы не дома? — Турбрида реально зацепило. — Если мы, допустим, у ромеев биться станем?
— Не допустим, а станем, — сказал Стемид. — И что с того?
— Ну, у ромеев же другие боги…
— Бог, — внес поправку Сергей. — У ромеев бог един. Других не признают.
— Ну вот и я о том! — воскликнул Турбрид. — Это же не наша земля. Там у Перуна силы не будет!
Повисло напряженное молчание. Судя по всему, этот вопрос волновал не только младшего Стемидыча.
— Брат, без обид, ты сейчас глупость сказал, — Рёрех похлопал Турбрида по плечу. — Как это силы не будет? Там же будем мы. А где мы, там и Перун. Это смердьи боги к земле привязаны, а наш бог не бог огнища. Его поле — поле мечей. И мы с тобой — косари его полей. Где мы ворогов косим, там и Перун с нами. Верно, бать?
— Верно, сын. Опять добре сказал, — похвалил Стемид.
И все сразу расслабились, заговорили.
А Сергей глядел на огонь и думал: зачем все-таки понадобилось Олегу тащить с собой всю эту разноплеменную толпу? Уж не по той ли причине, по которой Игорев сын Святослав в будущем откроет путь в свою дружину для молодых сиверян, древлян и вятичей?
— Море! — проговорил Стемид нежно. — Наше море. Варяжское.
— Почему наше? — удивился Турбрид. — Наше ж там, на севере.
— Потому, сын, что прадеды наши отсюда пришли[14], — сказал белозерский князь. — То море тоже наше, но это… Это ласковое.
Флотилия великого князя шла вдоль западного черноморского берега. Впереди — боевые лодьи, драккары, снекки и кнорры, способные пережить морские шторма, позади — суда попроще. Вскоре после выхода флотилии в Черное море к ней присоединились тиверцы, люди словенского корня, с которыми у Олега были отличные отношения. Во времена прошлой жизни Сергея тиверцы вообще отошли под руку Киева, чтобы хоть как-то противостоять уграм и печенегам. Здесь они были более-менее самостоятельны и достаточно сильны, чтобы усилить Олегову армаду полусотней кораблей, годных для морского плавания. Ну и с провиантом пособили.
Сейчас с запасами тоже все обстояло отлично. Три дня назад состоялась эпохальная встреча двух амбициозных правителей: великого киевского князя Олега и пока еще не царя, а великого хакана булгарского Симеона — и последовавшие за ней переговоры. Сергея на них не пригласили. Собственно, никого не пригласили. Олег Вещий и Симеон Великий общались тет-а-тет. Скорее всего, это были не первые их переговоры. Надменный, если не сказать больше, булгарский хакан тоже был прославленным полководцем и изворотливым политиком. Ромеи это на своей шкуре прочувствовали. Симеон сражался с ними в союзе с уграми. Потом он бился уже против угров в союзе с печенегами. И снова с ромеями. И всегда успешно. Он даже с хузарами ухитрялся дружить, несмотря на то что лет десять назад поотрезал носы тем хузарам, что выступили на стороне ромеев.
Высший уровень политика, по мнению Сергея. Потому что, если правитель оказался в ситуации «вокруг одни враги», это значит либо он хреновый правитель, либо безмерно слаб, что, в общем, то же самое. Настоящий политик — тот, кто умеет превращать врагов в союзников, умело пользуясь тем, что у них, врагов, тоже есть враги. И чем эти враги дальше, тем они перспективнее в качестве союзников. И тут главное не допустить, чтобы свои разборки они устроили на твоей территории. А высший пилотаж — исполчить против врага его же собственных вассалов, а потом «протянуть руку помощи» и захапать этой рукой все его государство.
Первый булгарский кесарь Симеон управлялся с врагами безупречно. Как с внешними, так и с внутренними. Ну да, в собственной державе у него тоже было полно недругов. Но тут ключевое слово «было».
В чем-то история здешней Булгарии походила на историю Руси, в которой Сергей прожил прошлую жизнь.
Отец Симеона Борис принял христианство, подавил язычников, ловко маневрируя между двумя христианскими лидерами, византийским патриархом и римским Папой, добился церковной автономии, служб на словенском языке, вернее на том его диалекте, который святые Кирилл и Мефодий использовали для Великой Моравии. Свершив сие, князь Борис, в крещении получивший имя Михаила, со спокойной, надо полагать, душой отправился в монастырь, передав княжество сыну, тоже — какое совпадение! — Владимиру.
И этот Владимир булгарский — опять совпало! — подобно своему тезке, решил вернуть народу старых богов.
Вот только Владимир Святославович, благодаря поддержке язычников, вырвал великий стол из-под братнего седалища, а Владимир Борисович получил власть в подарок от папы. Причем от живого папы. Который, узнав, что сынок решил похерить отцовские труды, ненадолго покинул христианскую обитель и быстренько заменил неправильного сына на правильного, то есть на ныне царствующего Симеона, тогда еще не Великого. И Симеон вполне оправдал папино доверие: не только завершил христианизацию, но существенно расширил пределы страны. Так что его внутренние враги вели себя очень осторожно. Не то чтоб как суслики в норках, а как волчья молодь вблизи медведя определенно. Все же лидеры Булгарии были не ее коренными жителями, мирными словенами, а оставались потомками захватчиков-тюрков. Симеон давил принятую у отца сжатую пружину кланового недовольства в мощном кулаке. Сильная кровь у булгарских хаканов. Неспроста старший сын Сергея в той жизни был таким крутым. Нет, Сергей очень неслабо вложился в его воспитание, но кровь есть кровь. И Артём Серегеич оказался схож со своим прадедом не одной только внешностью.
Сергею очень хотелось пообщаться с кесарем булгарским. Но в этот раз не вышло.
К походу великого князя кесарь и хакан Симеон Великий не присоединился. Да и вряд ли Олег его уговаривал. Правитель такого веса, как булгарский хакан-кесарь, точно не захотел бы стать младшим союзником. Симеон, планомерно откусывавший у империи кусок за куском, уже перерос разовые налеты.
Но определенных договоренностей князь и хакан достигли. Потому что при любом исходе нашествие русов создаст Византии проблемы.
Как полагал Сергей, булгарского кесаря устроит любое развитие событий. Кроме того, на которое рассчитывал сам Сергей. Мирный договор между Византией и Русью Симеону точно не понравится. Однако, пока русы будут грабить империю, Симеон своего не упустит. Оттяпает еще кусочек. И не исключено, что возьмет византийские деньги за то, чтобы напасть на русов, когда они двинут домой. Олег скорее всего тоже допускал такой вариант. Олег умен и опытен. И умеет предвидеть будущие события. Потому и не строит долгоиграющих планов сотрудничества с булгарами. Знает, что ромеи любят стравливать своих врагов. И Симеон для нападения на русов подходит идеально. И он не откажется. Даже возьмет недорого. Двойная выгода: деньги империи и трофеи, награбленные русами в Византии.
Но это произойдет, если с ромеями не удастся договориться. Ромеи вероломны, но прагматичны. Чтобы уберечься от коварства имперцев, надо убедить их, что предать тебя невыгодно.
Но об этом Сергей подумает позже.
А пока двигаться вдоль булгарского побережья союзной армаде было комфортно: ночлег, воду и пищу русы получали по потребностям и достаточно дешево.
Сложнее стало, когда вышли к имперским берегам. Если точнее — к побережью фракийской провинции.
И сама Фракия, и ее берега Сергею были неплохо знакомы. В прошлой жизни он здесь успел и пожить, и повоевать. В этой — только повоевать. Да и то по необходимости. Когда имперский флот варягов к берегу прижал.
Сейчас имперского флота в водах не наблюдалось, провинциальные войска сосредоточены в основном на границе с Булгарией. В прибрежных же городах гарнизоны стояли чисто символические. Здесь, во Фракии, часть союзников сразу «потерялась». Высадились и занялись грабежом.
Олега сокращение армии процентов на десять разом не смутило и не огорчило. Надо полагать, в своих планах он это учитывал. Имперские провинции для каких-нибудь сиверян или древлян — край несметных сокровищ. Даже Фракия, по которой в последние пару десятилетий война прошлась даже не метлой, а густой щеткой, для диковатого лесовика — источник сокровищ. О! Медный котелок! А это что? Ножик железный! Аж три бронзовые пуговицы!..
А еще местные земледельцы умели бегать. И прятаться. Соседи-булгары научили. Хотя сами сюда уже несколько лет не заглядывали. И не потому, что у Симеона с ромеями формальный мир. Брать нечего. Опять-таки, прошлый поход Олега тоже следовало учитывать. По сей день треть вилл близ Боспора стояли впусте. Но это потом выяснилось, когда до пролива добрались.
Так что по поводу суши можно было особо не беспокоиться. А вот море…
Пусть информационные источники Олега в империи м сообщали, что большая часть византийского флота нынче баталирует с армадами ислама, однако для разгона флотилии русов хватило бы и меньшей. Полсотни больших хеландий с боевыми машинами, десятка два огненосных дромонов — и о масштабных боевых действиях можно забыть. Даже если русы в итоге победят и, скажем, четверть флота уцелеет. Для того, чтобы навести шороху близ ромейской столицы, десяти тысяч точно не хватит. Даже если это будут элитные воины-варяги.
Олег ничего не говорил о штурме Константинополя, но Сергей полагал: великий князь или уже видел стены столицы или ему о них рассказывали. Тройная линия стен, десятки, если не сотни башен, цепь поперек Золотого Рога…
Сомнительно, что Олег всерьез рассчитывает захватить город. Опять-таки войско, которое нынче собрал великий князь, для совместных штурмовых действий годилось очень ограниченно. Треть — да. Эффективные. Боевые дружины князей и небольшая часть племенного ополчения, имевшая воинский опыт. Остальные — толпа. Пугать ромеев издали. Такие не то что на стены не полезут, увидят атакующих катафрактов — побегут, теряя переполненные калом штаны.
Но издали, вне боя, все эти тысячи — внушают. Потому большую часть союзников Олег должен сберечь. Равно как и собственные лодьи. Так что о разведке не забывали ни на час. Как на море, так и на суше. Даже от страшных огненосных дромонов можно уйти. Особенно если море спокойное и ветер слабый. Как сейчас. Да, приходилось идти на веслах, но это даже приятно. Тем более опасности нет и гребли без усердия, ровно. И силы берегли, и поспешить — значит убежать от основной флотилии. Ходовые качества большинства судов сильно уступали драккарам, боевым лодьям и даже кноррам.
Версия о том, что варяги — потомки византийских гвардейцев-варангов, осевших на землях будущей Руси и основавших некое варяжское братство, не более чем мое предположение. Однако небезосновательное. Воинские братства — явление повсеместное. В том числе и среди тех, кто оставил службу и сменил дислокацию. В Средневековье такое братство часто выполняло функции семьи, как княжеские дружины. Обдумывая же вариант братства варяжского, я частично использовал то немногое, что нам известно о воинском братстве митраитов, существовавшем в Древнем Риме со второго по четвертый век и предположительно исчезнувшем в пятом веке. Предположительно, потому что одно из свойств закрытых (тайных) сакральных структур — при внешнем нажиме переходить на полностью засекреченное положение. Что вполне могло произойти и с митраизмом, когда христианские власти разрушили святилища Митры. И для таких засекреченных воинских братств наемники — гвардейцы императора, в большинстве язычники, становились потенциальными адептами. Такая вот гипотеза, пусть и не самая вероятная, но возможная. Понятно, что ритуальную часть я упростил, но дух оставил. Так же, как в митраизме, высшим иерархом является Отец, ну а прочие Бегущие по Солнцу, Персы и Львы… Пусть они останутся в Древнем Риме.