Переговоры. Наконец-то. Причем инициировали их ромеи, что особенно приятно. Однако делегацию назначили несолидную. Каких-то чиновников среднего уровня и жирного попа.
— Я не пойду, — сразу же заявил Олег. — Мне с ромейскими тиунами да жрецами говорить не о чем.
Сергей был с ним согласен. Не по уровню делегация. И без уважения. И где дары?
— Я пойду, — заявил Егри. — Дозволь, княже?
Неплохой вариант. По-ромейски боярин-воевода разумел, простодушием не отличался.
Хорошая кандидатура.
С точки зрения Сергея.
Чтобы создать конфликт.
Встретились.
Константинопольский переговорщик-поп тут же выкатил претензию: мол, никому не дозволено бесчинствовать на землях империи. Убирайтесь, или постигнет вас страшная божья кара.
Егри расхохотался и пообещал за каждое дурное слово, произнесенное переговорщиком, посадить на кол по одному священнику.
— Я б тебя, пустозвона, посадил, — пояснил он с кровожадной улыбкой, — но нельзя. Ты ж посол. Может, на поединок меня вызовешь? Тогда я только тебя убью, жрецов ваших карать не стану. Пока.
Переговорщик, подлая тварь, немедленно предложил вместо себя одного из сопровождающих воинов. Пообещал спасение души в случае проигрыша и награду в пять солидов в случае победы. Не повелись. Декарх охраны заявил: не положено. Наглый скиф — тоже посол. Убийство его будет нарушением протокола.
Не задалось дипломатическое общение.
Вот и славно. Сергей в нем участия не принимал. Постоял во втором ряду. Ему сразу было понятно: это не настоящее посольство. Так, проверка на вшивость.
Следующая делегация появилась примерно через три часа. Возможно, опасались, что Егри выполнит обещание и начнет резать монахов. Хотя, скорее всего, заранее приготовились.
На сей раз компания подобралась представительная. Не болтливый дурачок-попик, а чиновник «верхнего» уровня, уполномоченный принимать решения.
Проэдр Евагрий. Палец проэдра, что характерно, украшал такой же перстенек, что когда-то обременял безымянный палец князь-воеводы Серегея. Разве что лики императоров на нем другие, нынешние. Перстень сей давал носителю право беспрепятственного доступа в императорский дворец вплоть до дверей императорских покоев, и заодно демонстрировал знающим серьезнейший ранг носителя.
Но перстень Сергей разглядел позже. Сначала он узнал того, кто стоял за правым плечом переговорщика.
Патрикий Николай Пиперат. Тот самый, о котором Сергей думал еще до похода.
Тайный посол императора Льва в Самкерце.
Что ж, на ловца и зверь. Еще бы понять, кто тут ловец…
Однако раз целый патрикий империи стоит за спиной основного переговорщика, причем не какой-то аристократ, коих в империи хватало, а особо приближенный к «министерству иностранных дел», то на сей раз общение пройдет на подобающем уровне.
О чем Сергей не преминул сообщить Олегу, который тоже разглядывал делегацию.
— Вот и иди договариваться, раз такой знающий, — предложил Сергею главный полководец русов.
— Я пойду, — согласился Сергей. — Но мне нужен кто-нибудь… с важной бородой.
Олег засмеялся.
— Верно мыслишь, — кивнул он. — Я уже привык, что ты у нас умник, хоть и безусый, а ромеям сие неведомо. Вардиг! Сопроводи княжича на переговоры.
— И как с ними говорить? — проворчал плесковский князь. — Это дочь у меня по-ромейски разумеет, а я только ругаться горазд.
— Говорить будет Вартислав. А что сказать, он сам сообразит, — порадовал Вардига Олег.
— Уж как-нибудь, — проворчал Сергей.
Вардиг — не самый удобный партнер. Гордый. Одно хорошо: по-ромейски действительно не понимает. Опять-таки, есть немало способов показать византийцам, кто старший.
— Мне надо переодеться, — сказал Сергей Олегу. — И людей своих возьму. Двоих. И знамено твое надобно, княже.
— Знамено я понесу! — немедленно заявил Вардиг. — И людей я тоже возьму!
Ну кто бы сомневался.
Сергей спрятал улыбку и отправился готовиться.
На ромеев сразу следовало произвести правильное впечатление. А встречают тут по одежке. И как раз с одежкой у Сергея все хорошо.
Прошло минут тридцать, пока он собирался.
Византийцы ждали. Потели на солнышке. Не все, конечно. Над проэдром, который восседал на принесенном с собой стульчике, слуга держал зонтик.
Но все равно помариновать послов в ожидании было полезно. Правильная пауза в дипломатии — большое искусство. Дольше, чем надо, — неуважение к той стороне, меньше — к себе.
Сорок минут — самое то.
Вардиг ожидаемо собрался быстрее Сергея. И также ожидаемо — пешком.
А вот Сергей — на лошадке. На хорошей лошадке. Трофейном саврасом жеребце, на узду которого еще и с десяток золотых солидов навесили вдобавок к имеющимся украшениям.
И сам Сергей приоделся. Штаны, плащ, сапоги, украшений на себя золотых навесил килограмма два, кафтанчик нацепил ромейский, шитый канителью, плащ шелковый, двойной: сверху иссиня-черный, изнутри — багрово-красный, шлем золоченый. А вот оружие — прежнее. Чтобы сразу понятно было: не парадный инструмент, рабочий.
По обе стороны Сергея — два нурманских красавца: Дёрруд и Грейп. Телохранители. С золотыми браслетами на руках и цепками того же металла под полкило весом. Бронь, само собой, тоже внушала.
Вардиг со своими дружинниками, надо отметить, отменными молодцами, тоже смотрелся неплохо.
Но только до тех пор, пока рядом с ним не встал конь Сергея.
Зато у полоцкого князя знамя с соколом!
Подумал об этом Вардиг — и воспрял.
Олег провел ладонью по усам, пряча улыбку. Чего-то подобного он от Вартислава и ожидал, когда предложил ему в качестве спутника Вардига.
Он любил одной стрелой сразу двух уток подбить, великий князь киевский. Как бы дальше ни сложилось, а немного сбить спесь с будущего Игорева тестя очень полезно. И обиду на юнца, отодвинувшего плесковского князя в сторону, заронить не худо.
Как говорил когда-то Олегу отец: разделяй и властвуй.
Вардиг сразу устремился вперед. Ожидаемо. Сергею нетрудно было бы его обогнать, но зачем? Только что Вардиг сам обозначил свое положение: знаменосец. Равно как и Сергей — свое. Следующий за знаменем командующего глава делегации.
Он и подъехал как глава. Поздоровался по-ромейски и спешился только после того, как проэдр встал.
И назвался Сергей тоже вторым, после того как Евагрий представился сам и представил своего спутника:
— Благородный патрикий империи Николай Синадин!
Пиперат Сергея не узнал. Не удивительно. Сергей и подрос прилично, и имя, которым он представился, «Сергий», ничего патрикию не говорило. Равно как и титулование, ведь назвался он не просто Сергием, а архонтом и сыном белозерского конунга Сергием Вартиславом.
Спутника своего Сергей тоже представил. Но не архонтом, а князем плесковским. Мелочь, но мелочь важная. В прошлой жизни Сергея архонтами именовали не всех князей, а в основном тех, кто так или иначе взаимодействовал с империей и был ей более-менее лоялен. А князья, конунги… Пусть эти варвары как хотят, так себя и титулуют.
— Хакан киевский катархонт россов Олег уполномочил меня говорить и слушать, проэдр Евагрий. Я готов внимать слову автократора и василевса, — Сергей приложил руку к груди и поклонился.
Вардиг кланяться не стал. Замер столбом с мрачной рожей, сжимая в руке стяг с соколом. Хм-м… Ну, так и положено знаменосцу.
Проэдр Евагрий был опытным политиком, иначе не прислали бы. И как всякий опытный политик, умел распознавать нюансы.
Потому не упустил из виду, что в своем монологе переговорщик-скиф поставил себя выше его, Евагрия, но своего вождя — ниже императора Льва. А также продемонстрировал свою «договороспособность» и то, что переговоры следует вести именно с ним, архонтом Сергием, причем можно это делать на ромейском, так что прихваченный с собой переводчик не потребуется.
Более того, по интонациям юного скифа, по неким «ритуальным» жестам его Евагрий, к своему немалому удивлению, осознал: этот безусый юнец знаком с византийским протоколом (интересно, откуда?) и ведет себя так, словно они общаются не посреди пропахшего войной поля, а в одном из малых залов ведомства логофета дрома. И этим диковинный скиф-росс как бы намекал проэдру, что знаком с таким понятием, как дипломатия, и понимает, когда значение слов менее важно, чем интонация и поза, в которой они произнесены.
Нельзя сказать, что, осознав это, проэдр вздохнул облегченно. Но немного расслабился.
Все же играть по понятным правилам и на понятном поле проще, чем убалтывать вспыльчивых варваров.
Далее проэдр действовал строго по тому плану, который ему определил паракимомен Самонас по согласованию с василевсом: то есть разразился пространной речью о том, что россов никто в империю не звал, а уж чинить безобразия на византийской земле крайне рискованно, ибо гнев императора страшен, а то, что он до сих пор не превратил варваров в пыль и пепел, это лишь следствие невыразимого христианского милосердия автократора Льва. Иными словами, повторил речь первого посланца. Но только то тексту. А вот интонацией явно показал, что отыгрывает обязательную программу.
— О чем он говорит? — ревниво поинтересовался Вардиг.
— Что скоро здесь будут призванные с полудня войска ромеев, которые обрушат на нас гнев императора.
— И как скоро? — насторожился Вардиг.
— Сейчас узнаем, — пообещал Сергей.
Но сказал, естественно, другое.
Ровным, даже дружелюбным голосом Сергей поведал собеседнику, что причина нынешних событий — не более чем результат ошибочных действий неких имперских служащих, которые обижают купцов-россов и поддерживают золотом и оружием пацинаков, чтобы те нападали на земли россов и творили в них всяческие ужасы. Узнав об этом, катархонт россов хакан Олег, естественно, разгневался. И ответил симметрично: сделал на ромейских землях то, что непременно проделали бы пацинаки на его собственных, если бы мощь хакана Олега не повергла их в степную пыль. Однако Сергей особо подчеркнул: сделано сие не потому, что у катархонта нет уважения к василевсу, а исключительно для того, чтобы привлечь его внимание. Катархонт искренне надеется, что император ромеев просто не в курсе того, что творят его недальновидные подданные. И теперь, когда через посредство Сергея и благочестивого проэдра у катархонта появилась возможность донести до василевса информацию о творящемся беспределе, величайший из правителей Лев Мудрый склонит свой слух к росским обидам и сделает все, чтобы устранить недоразумение.
Проэдр «подачу» принял целиком. Включая подтекст о том, что россы у себя дома бесчинства пресекли, а император Лев — не сумел.
И прямой посыл тоже расшифровал: свиреп и беспощаден к врагам катархонт россов. Но — исключительно к врагам.
Принял, но усомнился и произнес еще одну пространную речь, суть которой сводилась к короткому «у императора о подкупе печенегов информации не имеется». Может, даже и не соврал. Не факт, что каждая финансовая стимуляция степняков доводится до императора. А в заключение проэдр «простодушно» поинтересовался: а был ли подкуп? Не обманули ли катархонта россов информаторы?
— То есть как это не было? — возмутился Сергей, старательно изобразив обиду.
Как же не было, если он, Сергий, доподлинно знает о встрече посланца империи асикрита Калиния Воги с пацинакским вожаком и о врученных тому дорогущих подарках — драгоценной посуде почти на три тысячи золотых?
Проэдр и Николай Пиперат переглянулись. Надо полагать, оба были в курсе миссии покойного асикрита.
— От кого же именно ты, архонт, узнал об этом? — спросил проэдр.
— От пацинакского вождя, которого мои люди пленили и расспросили, — ответил Сергей.
— Пацинак солгал, — немедленно парировал проэдр.
А вот Сергей ответил не сразу: сначала повернулся к нурманам и сказал:
— Романский жрец сомневается в том, что вы способны разговорить пленника.
Дёрруд и Грейп обменялись ухмылками.
— Скажи этому борову, что у нас даже немые начинают говорить, — сказал Дёрруд.
— Что он сказал? — вполголоса спросил Пиперат у одного из этериотов[21], судя по виду — нурмана.
Тот перевел. Пиперат кивнул.
— Моим людям не лгут, — сказал Сергей уже по-ромейски. — Но раз ты говоришь, что ничего подобного не было, я, конечно, верю тебе, а не словам какого-то пацинака. И сейчас мне совершенно ясно, что происшедшее недавно — просто недоразумение, возникшее между двумя государями.
Пухлая щечка проэдра чуть дернулась. Не понравилось ему, что Сергей новой репликой поставил на одну доску варвара-скифа и императора. Но проглотил. Уступка за уступку — это и есть дипломатия.
— Трудно назвать простым недоразумением гибель подданных императора, — заметил Евагрий. — Кто-то должен за это ответить.
— Пацинаки? — предположил Сергей. — Или, может, асикрит, который исказил поручение василевса? Я охотно выслушаю его версию.
— Это невозможно, — сухо произнес проэдр.
— Но ведь кто-то должен ответить! — перехватил инициативу Сергей. — Мы потратили немало сил, преодолели неблизкий путь сюда, чтобы добиться справедливости. А потом изрядно потрудились, пытаясь привлечь внимание василевса. Поверь, уважаемый, это очень непросто: много дней провести в походе, а потом делать то, что нам пришлось делать. А теперь ты говоришь: недоразумение.
— Я этого не говорил! — возразил Евагрий. — Это ты сказал!
— То есть ты не согласен с этим? — вкрадчивым голосом уточнил Сергей и поймал взгляд Пиперата. Перчик глядел уважительно-настороженно. Оценил.
Проэдр помолчал минуту, потом, вздохнув, спросил напрямую:
— Чего хочет твой хакан?
— Мира, конечно, — пожал плечами Сергей. — Мира, дружбы и, возможно, небольшой компенсации за труды.
— Насколько небольшой? — уточнил проэдр.
Сергей повернулся к Вардигу, спросил негромко по-словенски:
— Сколько бы ты хотел слупить с ромеев за то, что вернешься домой?
— Хорошо бы дюжину гривен серебра на каждый мой корабль, — подумав немного, сообщил плесковский князь. — И ткань новую на паруса. И еду в дорогу. И пусть поклянутся, что жечь нас не станут.
— Немного серебра, — сказал Сергей уже проэдру. — Скажем, по двенадцать литр[22]. На уключину.
— Чего-о? — Ромей аж привстал.
— На уключину, — вежливо пояснил Сергей. — Это такое отверстие, куда весло вкладывают.
— Я знаю, что такое уключина! — раздраженно бросил проэдр. И добавил желчно: — И сколько же у вас кораблей?
— Тысячи две, я думаю. Точно не считал.
Проэдр, надо полагать, считал неплохо. Перемножил числа, осознал фантастичность суммы и с иронией поинтересовался:
— Это все?
— Почти. Еще нам нужны новые паруса. Желательно из паволок. У вас тут ветра сильные, что делать, — Сергей пожал плечами. — И еще подарки князьям, что с хаканом пришли, — кивок на Вардига. — И самому хакану тоже. Оружие, одежда, можно ткани узорчатые, от вина бы не отказались и от фруктов… Но это не главное.
— Что же главное? — в очередной раз вздохнул проэдр.
— Дружба, конечно! — воскликнул Сергей. — Что может быть важнее дружбы!
— То есть то, что ты называешь дружбой, архонт Сергий, для твоего хакана более важно, чем дары? — впервые подал голос Пиперат.
— Дары тоже очень важны, — сказал Сергей. — Ведь они — это и есть знак истинной дружбы. Но… — Он сделал паузу. — Дружеские дары много ценнее добычи, взятой на вороге.
— Насколько ценнее? — уточнил патрикий.
— Так сразу и не скажешь, — покачал головой Сергей. — Тут надо думать, обсуждать, советоваться с понимающими людьми…
— Я был бы не против обсудить твои слова, — сказал патрикий. — Возможно, это будет проще сделать нам с тобой, раз ты так хорошо говоришь на правильной речи?
— Если моему хакану будет угодно, я готов и в дальнейшем вести переговоры, — смиренно произнес Сергей. — И общение с тобой, патрикий Николай, было бы для меня и почетным и приятным.
Пиперат наклонился к главе делегации, сказал что-то негромко. Тот ответил… Так они шептались еще минут пять, и уже не проэдр, а патрикий сообщил результат обсуждения:
— Все здесь сказанное дойдет до нужных ушей. И мне, архонт Сергий, было бы приятно познакомиться с тобой поближе. Если решишь принять мое приглашение, то приходи к малым вратам, что между четырнадцатой и пятнадцатой башнями, если считать справа от Царских врат, и назови мое имя. Тебя впустят и проводят.
Ого! Прямо в столицу запустят. Отличный знак. Надо полагать, кому-то очень хочется отправить кровожадных скифов восвояси.
— Я приду, — кивнул Сергей. — Если мой хакан меня уполномочит. Но приду не один. У нас не принято таким, как я, гулять в одиночку, как простолюдинам.
— Мы это понимаем, — покивал уже проэдр. — Твоих сопровождающих (взгляд на Убийцу и Грейпа) пропустят беспрепятственно.
Ну вот и ладушки. Осталось Олега оповестить.
— Чего они хотят? — спросил Вардиг.
— Чего они не хотят, — поправил Сергей. — Платить не хотят. Но заплатят, куда денутся.
— Лишь бы в море нас пропустили, — проворчал Вардиг.
К счастью, ромейская делегация уже отошла далеко, и толмач Вардига не услышал.
Гвардеец императора Византии иностранного происхождения.
Литра — немного больше трехсот граммов.