— Прискорбно. Весьма. — Патрикий Николай присел на кровать рядом с мертвой сестрой, протянул руку, закрыл ей глаза.
— Мне тоже, — сказал Сергей.
Он видел: ромей непритворно расстроен. Любил патрикий сестру.
Но только во вторую очередь. Первой его любовью была политика. Вернее, он сам в политике. Поэтому Сергей, послав за Дёррудом, велел тому прихватить и патрикия. Такие персонажи, как Пиперат, должны уметь прятать концы в воду.
Патрикий молчал долго. Минуты три. Потом встал и обвел взглядом четверых присутствующих: Сергея, Луку, Дёрруда и декуриона этерии Хольмстейна.
Последнего привел Дёрруд. Хотя познакомились они в доме у Пиперата. Варанг-этериот появился уже после ухода Сергея. И, конечно, немедленно выпил. И еще раз. Уже с Дёррудом. Два дана вскоре нашли общих родичей, и процесс пошел. Полбочонка Пиператова вина на двоих — и Убийца решил, что может новому знакомому доверять.
А поскольку Сергей доверял самому Дёрруду, то счел участие Хольмстейна неплохой идеей. Гвардеец лишним не будет. Тем более что Пиперат по его поводу не беспокоится.
Три минуты. Всё. Взгляд Пиперата обрел прежнюю остроту.
— Кто вас видел? — спросил он Сергея, поднимаясь.
— Слуги. С десяток как минимум. Служанок я запомнил, остальные…
— Я спрашиваю: кто видел, что ты его убил? — перебил патрикий.
— Только я. Теперь и вы тоже.
После того как смерть прошла мимо, Сергей первым делом проверил спальню и входы-выходы. Последних действительно оказалось два. Наварх проник через второй.
Убедившись, что наварх пришел один, Сергей оделся и проверил уже весь этаж. Нашел двух служанок. Спящих.
Только после этого Сергей спустился на первый этаж, разбудил своих и велел отправить гонца в дом Пиперата.
— Только я и вы.
— Точно?
— Абсолютно.
— Мне надо подумать, — патрикий уселся на ложе любви, ставшее ложем смерти, и прикрыл глаза.
Остальные ждали.
Впрочем, мыслительный процесс патрикия много времени не занял. Через несколько минут глаза открылись.
— Никто не должен знать, что его убил ты! — палец патрикия ткнул Сергея в грудь.
— Ладно.
Мысль правильная. Законы империи не одобряют убийства подданных посторонними.
— Никто не узнает, — подал голос декарх Хольмстейн. — Погрузим обоих на носилки и скинем в море.
Ну да, «концы в воду» в прямом смысле.
— Нет! — отрезал патрикий. — Моя сестра будет похоронена как подобает! В родовом склепе!
— Тогда только его в море, — согласился Хольмстейн.
— И тоже нет. Мы не станем прятать тело.
— Уверен, что никто не спросит, кто прикончил целого наварха? — спросил Сергей.
— Конечно спросят.
У Пиперата явно был план.
Интересно, какой?
Сергей бросил взгляд на Дёрруда. Тот был готов.
Если вариант не устроит… Что ж, где один мертвый ромей, там и два. Морю без разницы.
— И как мы им ответим на вопрос: кто? — поинтересовался Сергей. — Нам же придется ответить?
Патрикий кивнул:
— Мы ответим.
— И кто его убил, если не Сергий? — спросил Хольмстейн.
— Его убил я, — сказал Пиперат.
Наступила тишина.
— Мне можно, — без улыбки сообщил патрикий. — Он убил мою сестру, я убил его. Не здесь. У меня дома. Ворвался ко мне, зарубил сестру, а потом хотел убить и меня. Хотел, но не смог. Ты, — патрикий повернулся в Хольмстейну, — подтвердишь, раз уж ты здесь. И вы двое тоже.
— А зачем ему это? — спросил Хольмстейн. — Допустим, твою сестру он убил из ревности. А тебя зачем?
Пиперат усмехнулся. Невесело.
— Деньги, — сказал он. — Это дом моей сестры. И все, что здесь, — ее. И не только здесь. Отец ее любил и оставил немало. А мой покойный зять… Он не из богачей. Это у себя на корабле был навархом, а здесь сестра играла, а он плясал. Для того его в мужья и взяли.
— Да уж, — вздохнул Сергей. — Особенно лихо он сплясал сегодня.
— Откуда нам было знать, что у него в башке копилось? — пожал плечами патрикий. — Если бы знать…
— И все же зачем ему убивать тебя? — вернул Сергей его к начальному вопросу.
— Денег у него не было. Зато поединщиком он был отменным. На своем флоте — лучший. Удивлен, что тебе удалось с ним справиться.
— Мой человек его отвлек, — сказал Сергей. Совсем не обязательно, чтобы Перчик знал его настоящий уровень. — То есть убей он тебя, и деньги бы у него появились?
— Нет, — качнул головой патрикий. — У него появились бы проблемы. Наш род на нас не обрывается. Но кто теперь скажет, что творилось в его голове? Может, думал, что тогда он унаследует имущество и жены, и мое?
— А кто сейчас унаследует вот это? — рука Сергея описала полукруг.
— Я. Других наследников у сестры нет. Придется, правда, заплатить налог и еще немного сверху, чтобы не затягивалось. — И, по-своему поняв вопрос: — Засвидетельствуете, что я сказал, и я в долгу не останусь.
Сергей промолчал.
Так-то это он будет в долгу. Но если патрикий предлагает…
Тем более что долг можно возвращать не только деньгами.
Сергей посмотрел на убитую женщину. Бледное лицо в обрамлении черных кудрей. Черное на красном. Она казалась спящей. Удар спаты рассек ее горло до позвоночника, но умерла она быстро. Почти ничего не почувствовала.
Сергей тоже ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Эта женщина была ему чужой. И в жизни, и в смерти.
— Заверните их во что-нибудь, — велел патрикий. — А я разбужу сервов, чтобы готовили носилки.
— Сервов? — усомнился Сергей. — Может, лучше мои люди? Слуги могут наболтать лишнего.
— Могут, — согласился патрикий. — Только кто их слушает? Вашего тоже заберите. Его тоже убил мой зять. Тем более это правда. — Поглядел на ложе, скрипнул зубами, но тут же взял себя в руки: — Белье можно отстирать, а ковер придется выбросить. Юлия бы огорчилась…
Столичный квестор явился в дом патрикия Николая после полудня. С помощниками пришел. Писец и пара стражников. Квестор осмотрел тела (поверхностно), выслушал свидетелей, бросил пару слов Пиперату, и оба поднялись на второй этаж, в кабинет патрикия. В сопровождении писца. Зафиксировать информацию.
Потом квестор ушел.
— Что теперь? — спросил Сергей.
— Теперь суд, — ответил патрикий. — Квестор свое получил. С судьей поделится. Так что долго ждать не придется.
Так и вышло.
Спустя пару часов прибежал посыльный. Суд назначили на завтра.
Судопроизводство в Константинополе оказалось процессом накатанным. Кроме судьи в процессе участвовал представитель церкви. Так положено. Во время суда церковник помалкивал. Голос подал только в самом конце.
Поскольку процесс был публичным, народу на «представление» собралось немало, больше сотни. Часть — коллеги наварха, военные моряки. Однако враждебности с их стороны Сергей не ощутил. Скорее удивление, что Перчик завалил наварха, а не наоборот. Покойник слыл выдающимся фехтовальщиком даже по завышенным столичным меркам. У Сергея есть повод гордиться.
Суд начался с опроса свидетелей, в роли которых выступили декарх Хольмстейн, гость столицы комит варваров Сергий Вартислав и имперский гражданин Лука Ореус. У противной стороны свидетелей не было. Представитель флота, присланный друнгарием, не вмешивался. Только записывал. Для последующего доклада, надо полагать.
Патрикий Николай факт убийства зятя признал. На него напали, он защитился. Факт самообороны не оспаривался. Равно как и заявление о том, что это Нифонт зарубил сестру патрикия и беднягу Лодура. Смерть последнего тоже «пригодилась»: объясняла тот факт, что не известный своими фехтовальными подвигами патрикий справился с одним из лучших фехтовальщиков столицы. Посторонний вмешался.
Объяснять, почему наварх ни с того ни с сего решил убить жену и шурина, не понадобилось. Достаточно было Пиперату упомянуть, что по завещанию унаследовать имущество супруги наварха должен был брат, а не муж, и судья уже сам сделал правильные выводы. Он вообще был весьма расположен к Перчику: и подмазан, и карьерные перспективы чуял. В любом случае патрикий был прав, когда взял ответственность на себя.
Сергею, как иностранцу, пришлось бы куда сложнее.
В итоге судья зачитал соответствующие статьи закона и сделал правильный вывод: у светской власти к патрикию претензий нет. Жаль, конечно, что флот потерял командира, но что поделаешь. Заодно, также на базе действующего и недавно обновленного (судья особо это подчеркнул) законодательства, решился вопрос с наследством Юлии. После уплаты пошлин ее имущество переходило к брату.
Последним слово взял представитель церкви. И назначил Перчику епитимью. Попоститься, прочитать определенное количество молитв и, главное, добровольно пожертвовать на спасение душ убитых христиан не менее чем двадцать номисм. Серьезная сумма. Ну а как иначе? Убийство, причем не санкционированное церковью, великий грех.
Победу не отмечали. Какая победа? Выигравший процесс разом и сестру и зятя потерял. Что тут праздновать? Так, собраться небольшим кругом, выпить, покушать, поговорить о вечном в особняке, где совсем недавно проживала покойная патрикия.
Не обошлось, впрочем, и без инцидента. Перед Пиператом внезапно возник молоденький красавчик-морячок и со слезами на глазах потребовал немедленной сатисфакции.
Юнцу было в категорической форме отказано. Другие флотские красавчика быстренько оттащили.
Сергей предположил: один из бывших любовников Юлии. Ошибся радикально. Не Юлии. Совесть Сергея успокоилась. Если до инцидента с юнцом что-то шевелилось в душе по поводу невинно оскорбленного мужа, то теперь шевеление прекратилось. Любил, значит… Язычком… Ну-ну.
Потом были похороны. Сначала — Лодура. По нурманской традиции. Хольмстейн организовал. В этерии язычников хватало. Затем — Юлии. По христианскому обычаю, после отпевания, в фамильном склепе. Тело наварха забрали флотские.
Сергею немного взгрустнулось. Не столько потому, что не стало красивой и довольно-таки молодой женщины, тепло которой он еще не забыл, сколько оттого, что теперь этот путь в византийские верхи навсегда закрыт.
Ну да ничего. Есть и другие варианты. Один из «вариантов» стоял сейчас у гроба сестры и утирал слезы с небритых щек.
Оставалось надеяться, что горевать патрикий будет недолго. Для этого типа людей лучший способ утешиться после смерти близкого — стать его наследником.