Он этого добился. Послам — быть. Причем уже на следующий день. Возможно, тому помогла кипа соболей, которую Сергей презентовал логофету. Все же соболя — не какая-нибудь белка или лиса. Выше здесь только горностай котировался, хотя, на взгляд Сергея, соболь куда лучше. И теплее, и хватает надолго. В отличие от горностая. Который у него тоже имелся в немалом количестве. Но Сергей берег на подарок высшего уровня — супруге императора Зое Угольноокой.
Теперь следовало порадовать вторую сторону. И заодно обсудить условия договора со всеми причастными.
И тут оказалось, что причастных много и интересы их кардинально разнятся.
— Не нужна мне дружба ромеев, князь! — решительно заявил Веремуд. — Я хочу получить то, что мне положено, а дружбой своей пусть подотрутся!
Большая часть союзных вождей одобрительно загудела.
— Ему положено… — проворчал Рёрех. — Бычий хрен ему положен. И огненный плевок от ромейского дромона. Дружба ему не нужна!.. Зря ты, Варт, у ромеев прокорм выбил для таких вот свиней неблагодарных.
— Не нужна и не нужна, — Сергей на полоцкого князя не смотрел, он следил за Олегом. Именно князь киевский будет решать, потому что он — это русь. И варяг. А все прочие древляне, меряне, сиверяне — массовка. Собачья свора. Бросить им кость придется, конечно. Но смысл их нахождения здесь: пугать ромеев. Такое можно провернуть только один раз и только потому, что до сегодняшнего дня византийцы не воспринимали русь всерьез. Как силу. Как государство. Так, как они воспринимали хузар, булгар, угров… Ромеи знали о Киеве, и там у них глаз и ушей хватало. Бывали их соглядатаи и в других городах, но как единое целое они эти города не воспринимали. Собственно, так все и обстояло. Единства в сборном войске было немного. Но войско — было. И для ромеев это стало несомненным сюрпризом. Причем приди сюда Олег вместе с хузарами, это Константинополь не удивило бы. Хузары все еще полагали русь своими вассалами, и то, что Олег сумел изменить отношения, до ромеев еще не дошло.
Но когда вместе с Олегом пришли многочисленные племенные дружины и понятно стало, что именно киевский хакан тут — главный, ромеи напряглись. Потому что это означало, что на общее поле вышел новый сильный игрок, не учтенный византийской политикой: киевский князь со своими вассалами. И чем больше этих вассалов, тем больше уважения получит русь. Больший выкуп, лучшие условия торговли. В Палатине дураков нет. Ну разве что младшего брата василевса Льва, Александра, можно считать таковым. По имеющейся у Сергея информации, этот красавчик погряз в кутежах и считался императором только номинально. Потому что папа, Василий Македонянин, сделал его таковым, когда разобиделся на старшего сына Лёву. Но когда обида прошла, вернул старшему приоритет, а уж тот постарался держать младшего подальше от реальной власти. Что было правильно. Для империи в первую очередь. И для руси тоже. Лев Философ— муж мозговитый и должен понимать: нового игрока обязательно заинтересовать, чтобы включить в игру на своей стороне. А для Византии это означает: купить. И Олег, как оказалось, эту ситуацию предвидел. То есть знал ромеев даже лучше, чем Сергей. Или рассуждал по аналогии: чем весомее груз, тем дороже за него заплатят. Так что псы вроде Веремуда непременно получат свой мосол. Но не деликатесную вырезку. Эту будут делить те, кто сядет за стол. И Сергей застолбил свое место за ним, став шеф-поваром элитарного блюда.
Во всяком случае он так полагал.
— Они заплатят, Веремуд! — пообещал Олег. — В том всем вам мое слово! И в этом будет наш ряд с ромеями! Чтобы не пожгли они наши корабли, а выпустили без боя! И не пустыми, а полными добычи! И в этом договоре вы все поставите свои имена после моего! Чтобы никто не остался без своей доли добычи! Любо вам такое?
Им было любо! Ой как любо! Палец о палец не ударив, заполучить не только свободный проход домой, но и ромейские подарочки.
И не только воины радуются. Тот же Зловед Вощаник, у которого Сергей за достойную цену выкупил весь товар, поскольку его собственные продукты бортничества ушли Пиперату. А другой новгородец, тысяцкий Радила, тоже ему свои товары передал. Без предоплаты, под честное слово. И Сергей его не обманет. Обеспечит тысячи две процентов прибыли. А то и больше, потому что Радила — не просто купец. У него своя дружина, а значит они тоже будут учтены при расчете византийских отступных. И выжимать из новгородцев максимум прибыли Сергей не станет. Такие, как Радила, добро не забывают. Особенно если это добро выражено в рулонах шелка, драгоценной утвари и прочих византийских роскошествах, которые вручит им Сергей взамен мехов, моржовой кости, воска и других привычных на севере товаров, которые здесь, в Византии, ценятся в сотню раз дороже, чем на берегах Волхова. Другое дело, что ромейские скупщики ни за что не дадут настоящую цену каким-то варварам-россам. А вот уже без пяти минут полноправный имперский аристократ Сергий Вартислаус и продаст, и купит по самым льготным тарифам. Вернее даст добро на правильный бартер специально обученным людям, которых ему предстоит нанять. Непростое дело: отыскать тех, кому можно будет доверить вести дела в империи от его имени. Ну да справится. Чай, не впервой.
Принимали послов катархонта русов по высшему разряду. С музыкой. Через Золотые ворота. Впрочем, предварительно убедившись, что основное воинство россов достаточно далеко. Внутри тоже все обставили торжественно. Не спеша вели меж двух шеренг отлично экипированных воинов. Вели, вели, а шеренги все не кончались…
— Да сколько ж у них тут справных воев, если нас встречают тысячи вот таких? — растерянно пробормотал Рулав изборский, шагавший позади Сергея, который тоже вошел в состав. Причем в первых рядах.
— Не боись, — не поворачивая головы, проговорил тот. — Это одни и те же. Мы проходим, и задние бегут вперед, выстраиваясь снова.
— Откуда знаешь? — усомнился Веремуд.
— Глаза у меня есть, — нашелся Сергей. — Рожи знакомые узнаю.
— Так, может, похожи или близнецы?
— Ты, князь, головой думай, — бросил Сергей. — Столько близнецов, да сразу по несколько штук.
— Прав Вартислав, — поддержал Фрёлаф черниговский. — В мордах их загорелых я, может, и ошибусь, а вот отметки на бронях не перепутаю никогда.
— И зачем бы им такое понадобилось? — не сдавался полоцкий князь.
— А ты, Веремуд, головой подумай, — насмешливо предложил князь черниговский.
— Напугать они нас хотят! — вмешался Рулав.
— А красиво тут, — мечтательно проговорил Корлы. — Как в небесный град попали. Камень белый, крыши златые…
— А что, Варт, крыша эта и впрямь из солнечного металла? — спросил Стемид.
— Из камня, батько. Златом только сверху прикрыта. Тоненько.
На самом деле Сергей не знал, как устроена крыша Святой Софии, но вряд ли кто-то из русов станет проверять.
— Волшба, не иначе, — пробормотал Фрёлаф. — Этакая громадина — из камня. И не падает.
Впереди грозно взревели трубы. Процессия свернула на набережную. Облачение на воинах сменилось. Теперь на них были не синие плащи, а зеленые. Но воины, что характерно, были те же. А вот дворцы и храмы, на которые глазели послы, другие. Сергей, неплохо знавший Константинополь, давно заметил, что ведут их по весьма сложному и извилистому маршруту. Надо полагать, чтобы варвары прониклись богатством, мощью и величием.
Он чуть ускорил шаг, догнав авангард сопровождающих, поравнялся с Пиператом.
— Что, архонт Сергий, прониклись ваши варвары величием цивилизации? — насмешливо поинтересовался патрикий.
— О да! — в свою очередь ухмыльнулся Сергей. — Все прикидывают, как долго придется соскребать золото с храмовых крыш.
Щека Пиперата дернулась.
— Какие дикари, — пробормотал один из дворцовых, сопровождавших посольство. — Такое кощунство.
— Лучше бы нам поскорее дойти до места, — сказал Сергей. — Показывать богатства тем, кому предполагаешь платить отступное, — не лучшая идея.
— Таков порядок, — строго произнес ромей постарше. — Варварам надлежит узреть богатства нашей столицы и ощутить трепет пред могуществом василевса.
— Ты плохо знаешь варваров, домин, — сказал Сергей. — Это все равно что водить волков между овечьими отарами. У них от этого зрелища только аппетит разгорается. А если их, вернее нас, поселят в роскошном дворце… Ты даже не представляешь, каких подарков они начнут требовать после этого.
— Они будут жить во дворце, ты угадал, — в голосе ромея строгости поубавилось. Зато прибавилось беспокойства.
— Уверен, наш друг Сергий сумеет умерить их аппетиты, — вмешался Пиперат. — Я прав?
— Очень постараюсь, — заверил Сергей. — Хотя после этой прогулки мне придется нелегко.
Сергей преувеличил. Послы были впечатлены. А были бы потрясены, если бы Сергей не указал на ротацию почетного караула. Для тех, кто никогда не видел ничего, крупнее деревянного терема, огромные здания соборов, монументы, акведук и прочее просто не укладывалось в сознании. И десятки тысяч людей на улицах. Замощенных камнем улицах. Фонтаны. Сады со статуями. Огромный дворец, в котором «потерялись» полсотни русов: послы с сопровождающими.
Убедившись, что послов доставили до места и накормят (по опыту знал, что могли бы и голодными оставить в воспитательных целях), Сергей предоставил сборище вождей попечению приставленных к ним ромейских чиновников. Забрал с собой только Стемида с младшим сыном, препоручив отца и брата Рёреху. Тот уже достаточно ориентировался, чтобы позаботиться о родне. Банька, пирушка, девочки… Если что, нурманы пособят. Эти в Константинополе уже чувствовали себя, как косатки во фьорде. Еще и с земляками из этерии скорешились, которые дегустировали ромейскую столицу уже не один год.
У самого Сергея были дела поважнее.
— … Парча, — сказал Сергей. — По счету кораблей. Так, чтобы хватило на парус.
— А сколько кораблей? — уточнил Пиперат.
— Две тысячи.
— Исключено! — немедленно отреагировал Евагрий.
— Я могу поговорить с катархонтом, — сказал Сергей. — Количество шелка может быть значительно уменьшено, а разница компенсирована другими тканями, не шелковыми, но тоже тонкими, хорошего качества.
— Приемлемо, — согласился проэдр. — Насколько уменьшена?
— Пока точно сказать не могу, — Сергей пожал плечами. — Но полагаю, не менее чем втрое. Далее: серебро. Наши вожди хотят получить по сорок литр серебра на корабль. Или иными товарами из того же расчета.
Евагрий вновь нахмурился, но, услышав последнюю фразу, хмуриться перестал.
— Согласен, — сказал он. — Но расчет будет сделан по внешним ценам, до подписания договора.
— Приемлемо, — в свою очередь произнес Сергей. — Но серебром минимум половину. Или золотом по вашему обменному курсу.
— Треть! — тут же возразил Евагрий. — Даже и треть логофет Имерий не утвердит. Не говоря уже о василевсе нашем.
— С Имерием я договорюсь, — пообещал Сергей. — Если ты устроишь нам встречу. А с василевсом поговорит Угольноокая. Если ты устроишь нам встречу.
Проэдр покачал головой:
— С Зоей я тебе помочь не могу.
— А почтеннейший протовестиарий Самонас?
— Он тоже не сможет. Он нынче у василиссы не в фаворе. Но я знаю, кто может тебе помочь.
— Кто же?
— Константин Пафлагонец. Это раб, которого Самонас на свою беду пару лет назад подарил василиссе. Теперь этот раб значит для нее больше, чем Самонас. Патрикий Николай вас познакомит.
— Почему не ты? — спросил Сергей.
— Потому что я все еще считаюсь человеком Самонаса, — пояснил проэдр.
— Считаешься? — поймал его на слове Сергей.
— Для нашего дела логофет дрома важнее паракимомена.
«Ой, что-то тут нечисто», — подумал Сергей.
Похоже, должность императорского постельничего скоро станет вакантной. Если уже не стала.
— Что еще? — спросил проэдр.
— Пропитание. Вино. Фрукты. Пленных, что у нас сейчас, выкупать станете?
— По старым ценам?
— Угу.
— Приемлемо.
— Тогда по откупу все, — сказал Сергей. — Теперь обо мне.
— Ожидаемо, — усмехнулся проэдр. — Слушаю тебя…
Торговались куда дольше, чем по поводу выкупа. Но в итоге сошлись на том, что Сергей получает титул спафарокандидата, который примерно соответствовал рыцарскому титулу, то есть — мелкой знати. Помимо прочего этот титул давал разрешение на приобретение недвижимости и земли, плюс небольшой пансион. Что, в свою очередь, давало право на сниженные пошлины.
Из минусов: с дохода было положено отстегивать церкви. Не десятину, конечно, а процентов пять. Но надо. Это Сергей по прежней жизни знал. Церковь — сила. Все документы Сергею должны были выправить сразу после подписания договора между империей и Русью. Вернее, не так: между императорами и варяжской русью Олега с коллективом словенских вождей. Вроде мелочь, но мелочь критическая, поскольку условия договора вроде разрешения на торговлю, питание за счет принимающей стороны, права на справедливый суд и прочие приятные опции распространялись только на русь. Прочим — отступное, безопасный проход домой, и на этом все.
— Ей-богу, будь Юлия жива, отдал бы за тебя замуж! — заявил Пиперат, когда они покинули кабинет проэдра. — Умеешь ты себя отстоять.
— Не только себя, — уточнил Сергей. — Своих — тоже.
Патрикий остановился. Повернулся к Сергею, глянул в упор:
— А я тебе кто, Сергий?
— А это сам решай, — холодно произнес Сергей. — Как скажешь, так и будет.
— Мне надо подумать, — проговорил патрикий, отворачиваясь.
— Подумай, — согласился Сергей.
Они миновали галерею, двери с замершими по сторонам этериотами и вышли во двор. Здесь царила приятная прохлада, журчал фонтан.
— Ты же понимаешь, что ты теперь — ромей? — немного напряженно спросил патрикий.
— Еще нет, — Сергей зачерпнул ладонью из фонтана. Вода была прохладной, но немного попахивала. Пить ее не стоило, но рыб в пруду она устраивала.
— Будешь, — отмахнулся Пиперат. — Так или иначе, но договор с вами будет подписан.
— Если ты об этом… — Сергей постучал по перстню «от логофета дрома».
— Ты получишь другой, — сказал патрикий. — Поважнее.
— Довольно было бы и кольца спафарокандидата. Но я не намерен останавливаться. Кандидат, на мой взгляд, в моем титуле лишний.
— Это можно устроить. Но не быстро. И не просто.
— Не забудь познакомить меня со слугой василиссы, — напомнил Сергей. — Она и впрямь имеет такое влияние на супруга?
— Имеет, — подтвердил Пиперат. — Если она, логофет Имерий и патриарх выскажутся в пользу соглашения, василевс противиться не станет.
— Патриарх?
— Я же тебе о нем рассказывал. Он умеет видеть будущее. Вдобавок он — исповедник Льва…
— Сколько? — спросил Сергей напрямик.
— Подарок, — усмехнулся патрикий. — Это я беру на себя.
— Значит, ты решил?
— Решил! — твердо произнес патрикий.
Сергей сжал его предплечье влажной рукой, ощутив одновременно цепкий хват на собственной руке.
Открытым оставался вопрос: можно ли доверять ромейскому аристократу?
Но этот вопрос Пиперат закрыл сам.
— Завтра вместе сходим к святейшеству, — сказал он. — Заодно и клятву пред лицом Господа принесем. Или, может, хочешь, чтобы я тебя усыновил? — Николай ухмыльнулся.
— Думаю, у тебя и без того наследников хватает, — в свою очередь ухмыльнулся Сергей.
Они друг друга поняли. И это было важно. Потому что если для самого Сергея титул спафария был практически потолком карьеры, то Пиперат вполне мог подняться и до ипата, а то и до экзарха. Что, в свою очередь, открывало феерические перспективы. И если о том, каков из Пиперата полководец, Сергей мог только догадываться, то губернатор из патрикия получился бы превосходный. Для своих.
— Пойдем, — сказал будущий ипат. — Познакомлю тебя с нынешним фаворитом Угольноокой. Его зовут Константин Пафлагонец. Нет, это не то, что ты подумал. Его орешки давным-давно скормили червям. Но это тот евнух, которого прочат на место Самонаса. Так что будь с ним осторожней.
Значит Самонас — все?
— Да. И на этот раз, похоже, окончательно. Причем за клевету на Пафлагонца, который скорее всего займет место опального патрона.
— Если это так, то нам стоит заглянуть домой, — сказал Сергей.
— Зачем? Его покои здесь неподалеку.
— Подарки, — лаконично ответил Сергей. — Или ты знаешь лучший путь к сердцу евнуха?
— Не знаю. Ты прав. Эй! — позвал он пробегавшего мимо служащего. — Ты…
— Стратор Нимий к твоим услугам, благородный дом!
— Давай-ка, Нимий, распорядись, чтобы нам подали носилки. — И Сергею: — Знаю, ты предпочел бы передвигаться верхом, но так будет пристойней.
Красавец. Обычно внешность у евнухов так себе. Однако Константин из Пафлагона был хорош. И собой, и манерами. И никакой писклявости. Атлетическое телосложение. Может, его кастрировали уже после пубертатного периода[55]?
— Чем я могу быть полезен благородному Николаю Синадину?
— Хочу, дом, познакомить тебя с моим другом Сергием из россов.
— Ты — росс? — Фаворит василиссы с интересом взглянул на Сергея. — Из тех, что сейчас громят наши предместья?
— Из тех, — признался Сергей. — И я сейчас здесь, чтобы уладить это недоразумение. И потому не откажи в любезности, прими этот скромный дар варвара-росса в знак моего искреннего расположения!
Косметический набор. Гребни, коробочки, шкатулочки, резьба, оправа, инкрустации. Мастерская работа. Но главное не работа, а материал. Бивень мамонта.
— Похоже на слоновую кость, — проговорил «варвар из Пафлагона», разглядывая гребень. — Но не она…
— Ты почти угадал, господин, — похвалил Сергей. — Это тоже бивень, но бивень зверя, которого никогда нет и не будет в империи.
— Почему?
— Потому что он не переносит жары и обитает там, где снег лежит большую часть года. Вот посмотри, — Сергей показал на крышку шкатулки. — Это он. Зверь сей больше элефанта и с головы до ног покрыт длинной шерстью, которую не пробить ни одним известным оружием, кроме разве что боевых орудий. Но орудие невозможно доставить в край лесов и болот, где обитают эти громадины. Вдобавок они очень умны и чутки: ни один человек не может подобраться к ним незамеченным. Увы, осталось их совсем немного, ведь жизнь на далеком севере нелегка, а потомство они приносят крайне редко.
— Как же тогда добыли это? — Константин постучал по крышке.
— Иногда случается так, что мерзлый лед над топями не выдерживает веса гиганта и зверь проваливается в болото и застревает в нем. Сородичи подкармливают его, потому что умны и заботливы, как не многие люди. Но в конце концов зверь гибнет, и тогда его семья уходит и приходят северные люди, настоящие лесные дикари, и после долгой и тяжелой работы отделяют бивни зверя и меняют эти бивни на железные ножи, топоры и иные нужные им вещи, — столько, что хватает на всю жизнь не только им, но и их внукам, поскольку бивни гигантов огромны. Пара может весить более десяти талантов.
— Занятная история, — любимец василиссы провел гребнем по волосам, похвалил: — Отменно скользит. Благодарю тебя, дом Сергий, за увлекательный рассказ и за уникальный дар.
— Ты прав, дом Константин, — вмешался Пиперат. — Этот дар действительно уникален. Подобного нет ни у кого южнее Данубия.
— Это всего лишь вещи, — сказал Сергей. — Дружба — вот что настоящая ценность. И мир. Мы, россы, не булгары. Нам не нужны земли империи. Мы хотим справедливой торговли. Чтобы и нам и вам было хорошо.
— Мне и тебе, — с улыбкой произнес евнух, не похожий на евнуха.
— Можно и так, — согласился Сергей.
— Здесь во дворце зимой бывает холодно, — сообщил фаворит василиссы. — И не только мне. Говорят, у тебя много мехов северных зверушек?
И подмигнул.
— Не много, — уточнил Сергей. — И не у меня. Мое я все уже раздал. Не ты один мерзнешь зимой. Но могу попросить у тех купцов, что прибыли с нашим войском.
— Насколько немного? — в свою очередь уточнил Константин Пафлагонец.
— На шубу точно не хватит.
«Я тебе, сука, даже стопку шкурок в кредит не дам!» — мысленно добавил он.
Знал бы, и костяной набор дарить не стал. Гребешком ограничился бы.
— На шубу не хватит, но оценить качество ты сможешь. А вот если тот договор между россами и союзными нам вождями и императорами Византии будет подписан, тогда дело другое.
— Хм… А известно ли тебе, архонт Сергей, что оказанная услуга стоит куда меньше, чем та, которую еще предстоит оказать?
— А кто сказал, что это будет последняя услуга, на которую я рассчитываю? — парировал Сергей. — Мы же говорим о дружбе. Долгой и взаимовыгодной.
— Ты говоришь, — уточнил фаворит.
— Моего слова недостаточно? — Сергей подпустил в голос угрозу и положил руку на меч.
Этот евнух, он только по прозвищу варвар, а Сергей — самый настоящий. Обидится — зарубит, невзирая на последствия.
Не испугался красавчик. Даже не напрягся.
— Твоего слова вполне достаточно, но ты — воин. А воины, случается, гибнут.
— Верно, — согласился Сергей. — Все мы смертны. Даже василевсы, дай Бог императору Льву жить и править еще сто лет. В этом мы, россы, не отличаемся от вас. Но мы отличаемся в другом.
— В чем же? — осведомился Пафлагонец.
— Мы верны своему слову и тем, кому верны, Константин. Мы никогда не предаем тех, кто нас поддержал и возвысил.
— Что ты знаешь о возвышении, росс? — в голосе фаворита императрицы прозвучала горечь.
Похоже, слухи правдивы. Этот кастрат и впрямь сын крестьянина, которого отец оскопил и продал. У него нет чести, нет уверенности в «завтра». Его предали свои, самые близкие, и сам он предавал не раз. Но вряд ли его может упрекнуть его покровитель Самонас, который, насколько известно Сергею от Пиперата, сам поднялся на предательстве. Все они здесь — временщики. Фавориты. Но даже такому, как Пафлагонец, хочется кому-то верить. Кому-то, кто не предаст за горсть монет.
— Поверь, Константин, я многое знаю о возвышении. И о падении тоже. Сегодня ты носишь золоченую кольчугу и тысячи воинов готовы умереть за тебя, а завтра ты — босой беспомощный раб, не властный даже над собственной жизнью. Но вспомни Иова, которого Бог лишил всего, а потом одарил сверх потерянного. Господь вознаграждает верных, Константин. Я многое знаю о возвышении, поверь. Бог награждает верных, дает им много больше потерянного. Но я точно знаю и другое.
— Что же? — Зрачки Пафлагонца расширились, он даже дыхание затаил.
— Как бы щедро ни одарил Господь Иова, он никогда не забудет тех, кого потерял.
— Василевс подпишет договор, — после паузы проговорил Пафлагонец.
— Моя благодарность не замедлит, — твердо произнес Сергей. И, чтобы развеять напряжение: — Ну не везти же нашим купцам северные товары обратно на север?
Фаворит засмеялся. Немного нервно. А Сергей поймал взгляд Пиперата. Очень задумчивый. И подумал: а он крут, патрикий Николай из рода Синадинов. Величайшее из искусств царедворца не сказать в нужное время правильные слова, а вовремя промолчать.
А императору Сергея так и не представили. Ну и ладно. Зато не пришлось по полу ползать. Это в прошлой жизни у Сергея была привилегия — не падать ниц перед василевсом. Здесь до такого еще расти и расти.
У меня нет никаких данных о внешности этого человека. Константин Барбарос, то есть Варвар из византийской провинции. Сын крестьянина, кастрированный в детстве с целью продажи. И папа у него святой, и сестра замужем за крутейшим военачальником, стратигом из рода Фок… А еще его обвинили в том, что он состоял в любовной связи с василиссой Зоей, что для евнуха… В общем, исходя из вышесказанного, я позволил себе собрать образ, несколько отличающийся от типичного евнуха. А персонаж, отмечу, интересный. Постельничий сначала Льва Шестого, потом доверенный его жены Зои в период регентства, финансист, политик высочайшего уровня. Однако в момент встречи с Сергеем карьера этого человека только начинается.