Все шло строго по церемониалу. Послы, те, чьи подписи должны были стоять под договором, ехали верхом. Коней, и неплохих, выделили сами ромеи. Остальные, свита, следовали за ними. С дарами. Сергей был хоть и на коне, но среди сопровождающих, поскольку ему, теперь гражданину Византии и спафарокандидату, представлять варваров не положено. Хотя по значимости он был более чем достоин. Но делать нечего. Его имени в договоре не будет. Вместо себя Сергей выдвинул в исторические подписанты Корлы, который с гордым видом ехал сейчас рядом с белозерским князем. Надо отметить, что на коне кирьял сидел примерно как Серега Духарев в те времена, когда старый Рёрех только-только занялся его воспитанием.
Процессия двигалась торжественно. Опять шеренги гвардейцев, флаги, трубы. У входа на дворцовую территорию делегацию встречал разряженный как фазан церемониймейстер. Тоже со свитой. Конные спешились. Растянувшаяся на добрых полкилометра процессия двинулась по галереям, дворам, портикам, атриям и ротондам. Минут через двадцать добрались наконец до парчового занавеса, отделявшего тронный зал. Здесь послов помариновали еще полчасика, попутно инструктируя, как следует себя вести. Например, передвигаться по залу следовало только на коленках. Или на четвереньках, как кому удобнее. Хорошо хоть, на животе ползать не требовалось. Ежели кто-то не хотел на карачках, то мог остаться в проеме. Для таких достаточно было поясного поклона. Обращаться непосредственно к василевсу нельзя. Для этого будут специальные люди.
— Список даров? — Церемониймейстер требовательно протянул руку.
Теперь выход Сергея.
Церемониймейстер принял от него запечатанный свиток. Проверять не стал, передал помощнику.
Занавес отодвинули.
Послы увидели императора.
Лев Шестой восседал на золотом троне, установленном на подножии из дорогого зеленого мрамора, который василевс попирал пурпурными сафьяновыми сапожками. Белое одеяние, тоже из парчи, плащ, шитый золотом и наверняка весивший не меньше четверти пуда, золотая корона с самоцветами и жемчужными висюльками, скипетр, ничуть не уступающий короне богатством…
В общем, внушительное зрелище, несмотря на то что стоял трон в противоположном конце зала. Ну да на близорукость в эту эпоху мало кто жаловался, так что послы рассмотрели императора во всех подробностях. И его, и картины на мозаичном полу, и колонны с резными капителями, и фрески на стенах, а в особенности золотых механических львов, которые при появлении посторонних приподнялись, распахнули пасти и испустили грозный инфернальный рык.
Впечатлило. Даже варяжские князья, которые во время инструктажа презрительно кривили губы, поклонились весьма низко.
Вокруг императорского трона стояли приближенные. Кое-кого Сергей знал. Например, Имерия. И патриарха Евфимия, который единственный, если не считать василевса, не стоял, а сидел в кресле у мраморного возвышения.
К подножию трона возложили дары. Глашатай торжественно зачитал список. Теперь, насколько помнил Сергей, послов следовало отпустить, а в случае позитивного отношения к представляемой ими державе, отвести в пиршественный зал, где накормить-напоить, одарить ответно и повелеть ждать до тех пор, пока император соизволит принять их еще разок. Когда созреет.
Помощник церемониймейстера, оставшийся при послах, знаками показал: быстренько покинули помещение.
Занавес вновь отделил варваров-чужеземцев от средоточия власти.
Все. Теперь — фуршет и подарки. Только для послов. Сопровождающих не пустили.
А вот Сергея останавливать не стали. Ему даже перстень-пропуск показывать не пришлось: варанги на входе приветствовали его ухмылками. Более того, вглубь зала пропустили только его одного. Путь остальным заступили этериоты.
Сергей ошибся, когда полагал, что послов ждут лишь угощение и подарки.
Нет, стол был. И яства с напитками. И дары: серебряные блюда с монетами, кубки средней стоимости и прочая посуда.
Но главным в помещении были два длинных развернутых свитка, закрепленных на высоких пюпитрах. В конце каждого свитка — список имен. Рядом со свитками — четверка суровых этериотов, лично церемониймейстер, мрачный-мрачный священник и проэдр Евагрий.
Однако. Похоже, василевсу не терпится поскорее выставить россов за пределы империи. Ожидания не будет. Готов исторический договор.
Сергей подошел к пюпитрам. Содержание документов следовало проверить. Да, они с Еваргием, вроде, согласовали все пункты и великим князем все тоже утверждено. Но вдруг ромейская сторона решила что-то подкорректировать?
Сергей отлично помнил каждый из пунктов.
'… И жить им на подворье монастыря Св. Мамонта…
И переписав имена, назначить помесячное содержание на шесть месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу, плоды…
И входят в город в сопровождении через ворота…
И торгуют всем и все, что им нужно, не уплачивая никаких сборов… А если придут не для торговли, то не давать им…
И выделить россам на обратную дорогу еду, паруса, канаты, якоря, сколько потребуется…'
Вроде все правильно.
— Скажи им, Сергий, пусть подходят по одному, подписывают, сам укажешь, где кому надо. Пусть ставят печати, у кого есть и клянутся своими бесовскими богами, что будут верны тому, что написано, — сказал проэдр.
— И не вздумай юлить, архонт! — злобно буркнул по-словенски незнакомый поп. — Я знаю ваш язык и именование бесов ваших тоже знаю!
Сергей не удостоил его вниманием.
Послы сбились в кучу. Глядели на стол с вожделением. По большей части — на подарки, а не на еду. Но между столом и послами тоже стояли гвардейцы василевса.
— Что за неуважение? — возмутился Веремуд, когда Сергей подошел к послам. — Почему нас не пускают?
— Пустят всех, — пообещал Сергей. — Подарки ваши никто не тронет. Но сначала…
И, построившись в очередь, полномочные представители словенских и несловенских земель и племен, принялись ратифицировать великий междержавный договор:
— Я, князь черниговский Фрелав, зову в свидетели Перуна, Волоха и…
— Я, князь белозерский Стемид…
— Я, князь Рулав…
— Я, князь Веремуд…
Клялись, окунали в чернила перстни-печати, или пальцы, прижимали поочередно к свиткам.
И устремлялись к столу.
Через полчаса на свитках остались только три неутвержденных имени: великого князя Олега и обоих василевсов (со всей положенной титулатурой) Льва и Александра.
Это тоже было понятно. Последние подписи будут поставлены во время личной встречи. Лев Мудрый хотел увидеть того, кого планировал пользовать в вящей славе империи. Но это тоже была формальность. По крайней мере Сергей так полагал. Равно как и то, что считал свою миссию выполненной и рассчитывал снять пенки со свежесваренного варенья.
Но человек предполагает, а Господь…
— Это великая честь для меня, — сказал Сергей.
А что он мог сказать в ответ на озвученное проэдром желание патриарха его исповедовать. В самой Святой Софие. Патриарха величайшей из империй. И исповедника самого василевса.
— Он примет тебя завтра перед службой, — сказал проэдр. — Ты должен…
— Я знаю, как готовить душу к исповеди, — сказал Сергей.
Молиться и поститься. Это самое простое. Сложнее: решить, что именно говорить. Большое искушение: рассказать правду. Если то, что говорят о новом патриархе, хоть отчасти является истиной…
С владыками Сергею уже приходилось общаться. В прошлой жизни. Например, с главным священником Булгарии. Договорились к обоюдной выгоде.
Насколько проще было бы, если бы во главе византийской церкви оставался прежний патриарх, Николай Мистик. С политиком договориться проще, чем с истинно верующим, да к тому же еще и пророком. Если это,конечно, правда…
— '… et in virtute sua liberabo vos ab omnibus censoribus et peccatis In Nomine Patris Et Filii Et Spiritus Sancti! Amen! — повторил еще раз, уже по-латыни патриарх.
«…И Силою Его освобождаю тебя от всех грехов. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».
— Поднимись, сын мой.
Сергей повиновался. Святейший не смотрел на него. Глава патриарха были устремлены на стоявшего за Сергеем ромея. Судя по богатой одежде и регалиями — аристократа.
Неужели это все?
Сергей ожидал совсем другого, куда более личного. Даже обидно как-то. Зато все разрешилось само собой. В подобной обстановке вопрос о том, чтобы рассказать правду, отпадал сам собой.
Сергей отошел к нефу.
Святая София.
Живые лица на фресках глядят прямо на тебя.
Приглушенный хор мужских голосов.
Неповторимый запах святого места.
Сергей прислонился к колонне, закрыл глаза.
На душе было легко и ясно.
Как всегда, когда осознаешь: ты там, где тебе надлежит быть.
А через три дня столица империи провожала россов.
Не менее торжественно, чем встречала.
Сергей присоединился к своим в самый последний момент. Занимался личными делами. А именно: следил за погрузкой.
Его драккары и кнорры, пришвартованные к причалам главной имперской гавани, принимали товары.
Нет, сам процесс кормчие Сергея вполне могли провести самостоятельно. Присутствие Сергея было необходимо лишь в том случае, если бы какой-нибудь портовый чиновник или еще кто вознамерился совать палки в колеса. Вот тогда на сцене возник бы Сергей со своим свеженьким спафарокандидатством, усиленным верительными и разрешительными документами с подписями и печатями такого уровня, что самонадеянный волчина курумпированной имперской бюрократии тут же обрушился перед благородным господином на все четыре кости и жалобно заблеял по-овечьи.
Не потребовалось. Все прошло гладко. К полному удовлетворению всех, кроме Прастена, который посчитал, что один из кнорров теперь сидит слишком низко и возникнут трудности с высадкой на дикий берег.
Тем не менее все оставили как есть. До днепровского устья судно дойдет и так, во время стоянок же его можно оставлять на рейде, а за время похода по Черному морю часть груза естественным образом уйдет. Гребцам требуется усиленное питание.
Покидать гавань вместе со своей маленькой флотилией. Без него управятся.
Сергей хотел досмотреть представление «Так вершится история» до конца.
Через полчаса он догнал делегацию и просочился в первые ряды, поближе к князьям.
Итак свершилось. Первый официальный договор между государством Русь (сотоварищи) и величайшим государством мира Восточно-Римская империя — заключен. Так ли все было в прошлой жизни Сергея? Неизвестно. Он помнил, что договор был. Но условия в нем, вроде, были похуже. Однако сие вполне могло быть деятельностью не Олега, а Игоря, который, как и его старший товарищ, тоже ходил воевать ромеев. Далеко не так успешно, как его старший соправитель. Этот же Олегов поход состоялся бы и без участия Сергея. И скорее всего результат был бы аналогичный, поскольку такие вещи определяются не хитростями отдельных политических комбинаторов, а конкретной геополитической ситуацией.
Чего не было бы точно, так это налаженных взаимовыгодных связей Сергея и влиятельных византийских доминов. Ну и колечка спафарокандидата, которое красовалось на его пальце рядом с невзрачным подарком Харальда-конунга, чья значимость тоже определялась не внешним видом, а значением. Так что Сергей мог с увереностью заявить: мы победили!
И, похоже, немного поторопиться с выводами.
Великий князь киевский Олег, позглавлявший процессию, остановился.
Точно под высокой массивной аркой городских ворот.
Остановился князь, остановились и остальные. Трубы умолкли.
— Егри! — рявкнул в наступившей тишине Олег. — Делай, что велено!
Процессия насторожилась. Сергей тоже.
Он вспомнил о сюрпризе, о котором после встречи с логофетом говорил Олег, и напрягся.
Да, договор подписан. И сам Сергей получил все, что ему было обещано. Но, блин, Олег может выкинуть, что угодно. И все полетит к чертям.
Напрягся не один Сергей. Вся делегация. А сопровождающие ее ромейские чиновники с воинами особенно. Ворота открыты настежь и в них — почти полтысячи россов.
Вдруг это нападение? Это же варвары. Язычники, известные своим коварством.
Егри спешился. Под пристальными взглядами сотен человек, включая и стражу на стене, неторопливо подошел к князю.
Олег снял с седла личный краснофонный щит с черным атакующим соколом с двумя перуновыми молниями вместо крыльев. Передал щит воеводе.
Егри бережно, двумя руками, принял щит и отнес к открытой вратной створке, не слишком толстой, зато усиленной вершковой ширины железными полосами. Воевода прислонил щит к воротам и извлек из сумы заранее припасенный бронзовый гвоздь в две трети локтя длиной, из тех, которыми крепили к килю особо важные шпангоуты. Затем Егри поднял щит, прижал его к створке, снял с пояса топорик, выбрал подходящее место между железными стяжками и несколькими сильными ударами прибил Олегов щит к внутренней стороне вратной створки. Затем отошел на пару шагов, оценил, немного поправил, чтобы щит висел ровно, и, удовлетворенный результатом, махом взлетел в седло.
— Сим моим знаком, — торжественно провозгласил Олег в наступившей тишине. — Беру град кесаря Льва под свое покровительство!
И тронув коня, проехал через ворота на мост, официально покинул византийскую столицу.