От исцеляющего зелья язык детёныша начал заживать и заклинание ослабевало. Степану потребовалось усилие, чтоб сохранять тот же спокойный вид, пока иллюзия сползала с ребенка. К горлу подкатила тошнота, ужас, а ведь к этому моменту зелье наверняка залечило уже половину ран.
Граф сжал переносицу, от мыслей гудела голова. Вампиреныш то ли мякнул, то ли пискнул, и снова прилип к попаданцу. А Степан двинуться в ту секунду лишний раз боялся — маленький мальчик выглядел немногим лучше, чем сам граф, когда вырвался из плена в Априоше.
Попаданец утешать не умел, и как вести себя сейчас тоже не знал — и плевать, что бывший учитель, у него дети такими покалеченными на уроках уж точно не сидели, так что практики не было. Поэтому вампир старался мыслить рационально, как любой простой человек.
— Хочешь поспать? Или поесть? — вампиреныш лишь моргнул заплывшими красными глазами, но не ответил. Степан с тяжелым вздохом вспомнил сопляка Эрикоша, тот шкет помладше даже был, но за словом в карман не лез. И с наглым хамлом дело иметь было куда проще, чем с робким тихим ребенком.
Граф осторожно отцепил вампиреныша от себя, несмотря на слезливые глазки и настырные ручонки, намертво вцепившиеся в штанину.
— Нам придется заночевать в лесу. — предупредил Степан, — Маны на второй портал у меня не хватит, да и ждать долго мы не можем. За нами скоро отправят погоню. Так что давай, подотри сопли, я понесу тебя на руках, через пару часов разобьем где-нибудь палатку и там отдохнешь. Пока ты со мной, тебя не тронут.
Мальчик прерывисто выдохнул, послушно отступил, давая взрослому немного пространства, и даже не пискнул, когда Степан плотно завернул его в плащ и взял на руки, хотя было больно. Раны зудели и щипали, но вампиреныш боялся, что неизвестный спаситель бросит его в лесу, если сочтет слишком капризным.
— Звать тебя как? — спросил граф, стирая коротким заклинанием магический след портала. Вампиреныш что-то едва слышно промямлил, морщась, — Если говорить больно, то лучше молчи. — прервал тщетные попытки Степан. Он и сам хорошо помнил, как голос садится после пыток и горло дерет, — Как выберем место для ночлега, я тебя ещё немного подлечу, а то что-то совсем ты потрёпанный.
Ребенок не ответил, впрочем, говорить сейчас он и не мог. Тревожно задремал, пока граф продолжал идти на север. Пробираться через густой лес оказалось довольно тяжело — с ребенком на куках, болью в спине — ха, будто он старикан какой, так ещё и монстры на запах крови охотно сбегались.
Степан чуть не запнулся о корягу, магией подвесил вампиреныша в воздухе и посохом снес волку голову. И снова схватился за спину, блин, а теперь прям не по-детски прострелило. Потер поясницу, морщась, и скривился — рана хоть и неглубокая, но кровотечение не останавливалось, да и кровь выходила почерневшая.
Нет, какой больной ублюдок будет вилы ядом смазывать! Хотя чего ещё можно было от Риюта ожидать?
Так, а противоядия-то у графа с собой нет. Попаданец закрыл пространственное хранилище, недовольно клацнув клыками. Только бинты, да дезинфицирующее, негусто. Развернул небольшой купол, скрывая себя и спящего вампиреныша, и стянул верх брони и рубашку. Быстро сделает перевязку и дальше двинется, не идти же ему ещё полдня пополам согнувшись.
Тц, и зелье да быстрого пополнения резерва не выпить — столько раздражающих ограничений после сражения с темным архимагом появилось. И вроде бы тот урод уже сдох, а проблемы у Степана до сих пор.
Протер рану обеззараживающим зельем и туго перебинтовал. Толку от такого лечения, увы, было мало — отравленная кровь все также сочилась, бинты пропитывались противной теплой влагой. Хотелось, конечно, оставаться оптимистом, заверять себя, что яд у простых селян наверняка какой-нибудь беспонтовый, сам рассосется и ничего серьезного не будет. И вообще, он глава рода, у него к ядам всяким особый иммунитет.
Но здравый смысл — вещь противная, подсказывал, что не зря Риют вторым Априошем прозвали, и раз уж у этих больных ублюдков даже вилы ядом смазаны, яд, ясен пень, тоже особенный должен быть — какой-нибудь антивампирий, чтоб и его пробрало. Не дураки ж они — чем-то слабеньким кровососов травить.
И Степан, с его нечеловеческим сопротивлением ядам чувствовал всю гамму талантов на своей шкуре — спина ныла так, словно он вдруг погрузился в глубокую старость и решил вдруг развлечься разгрузкой вагонов или мешки с песком потаскать. Ни разогнуться, ни вдохнуть нормально. Слабенько утешала мысль, что без своего иммунитета он бы уже валялся на земле и просто сходил с ума от боли.
Прохладный ветер неприятно облизывал голую спину, вампир зябко поежился, ещё минуту посидит и потом оденется. Как раз спину отпустит. Но тихий шорох и резкий шум голосов обрушились на голову слишком неожиданно, попаданец едва успел уклониться от стрелы, скрипнув зубами. Острие оцарапало бочину, граф одним движением закинул броню с рубашкой в пространственное хранилище — одеться уже не успеет, а если этим мерзавцам достанется, то жуть как обидно будет.
Вампиреныш спал, закутанный с головы до ног в плащ, и потому выглядел сейчас крайне непримечательно, за него можно пока не беспокоиться. А вот за себя — да. И отбил вторую стрелу посохом. Увы, даже восхититься своим везением Степан не успел — деревенские воодушевленной толпой бежали к нему из открытого портала.
И до ужаса досадно, что какие-то фермеры и скотоводы так хороши в магии, разучили небось только ради того, чтоб за вампирами гоняться. Тьфу, в Априоше артефакты навороченные закупали, а в Риюте пошли дальше, мыслили шире, чтоб его!
Степан уже не надеялся отделаться малой кровью — для начала его кровопотери уже скоро пересекут этот рубеж. И слишком уж очевидно, что в одиночку, с магией почти на нуле, безопасно вырубить полсотни раззадоренных мужиков он не сможет. Нет, в теории — без проблем. Только вот у него спина болит так, что лишнее движение делать страшно, какие уж там акробатические номера? И вампирья скорость и гибкость были сейчас как никогда бесполезны.
Графу даже время подумать не дали — не успел опомниться, как начали напирать с косами и вилами. Плечо прострелило болтом из арбалета, и всякое желание решить все тихо-мирно, без лишних жертв, скоропостижно издохло. Ярким пятном в голове билось осознание — или он, или они.
А Степан как раз научился дурному эгоизму, он теперь не только о себе думать должен был, не только о своей жизни заботится. И жертвовать малым — то бишь собой, ради большинства не собирался. Это дело неблагодарное, проходили уже.
Правая рука не слушалась, повисла безвольной тряпкой, простреленное плечо пылало от боли, граф отступил назад, ближе к вампиренышу. Ребенок, как назло, завозился, проснувшись от шума.
Попаданец не знал, как быть. Он правша, и одной только левой рукой посох просто держать непривычно, какое уж там сражаться. И последний защитный артефакт достать сейчас не может, прогнозы неутешительные.
Степан воткнул посох в землю, выпуская по древку магию, короткая воздушная волна опрокинула нападающих, этих секунд хватило, чтоб он голой рукой выдернул арбалетный болт из раздробленного плеча и отшвырнул в сторону. Пальцы, коснувшиеся металла, будто плавились, попаданец зашипел сквозь зубы, и не серебро ведь, но существует видать металл, который способен убить вампира.
Рана медленно затягивалась, граф забил на все указания лекарей и залпом выпил зелье для быстрого восполнения маны — лучше от последствий мучиться, чем сейчас сдохнуть. Необходимо выиграть всего пять минут — а там маны скопиться достаточно, чтоб совершить ещё один прыжок порталом и замести следы. Но перед этим придется хорошо проредить толпу, чтоб больше не смели соваться к Вальдернеским, не вздумали даже снова погоню устроить.
Мужики уже оправились от магического удара, вставали с земли, держась за голову, подбирали оружие. Степан шумно выдохнул через нос, выдернул посох из земли и с мрачной решимостью попрощался с прежним собой. Он больше не смел позволить себе лелеять наивных надежд. Не выйдет у него просто ранить, просто отбиваться, не нападая. Хах, а с чернокнижниками совесть особо не мучила, в этот раз будет так же?
Лязг металла, лезвие посоха легко рассекает древко косы, режет металл и дерево словно масло, задевает напавшего, но Степан не видит его уже, отбивается от ещё трех, не считает чужих ран и смертей. Они напали первыми. И их кровь не на его руках — он просто спасал ребенка. Просто дрался за свое право жить.
— Отродье темных сил, даже если все поляжем, все равно тебя с собой заберем! — кричит один из них, метнув кинжал в вампира. Степану за такие слова хочется в ответ прямо в лицо светлую магию швырнуть, чтоб заткнулись и по существу оскорбляли, раз уж на то пошло.
Граф стирает кровь с разбитого лба — и какая сволочь в него камнем швырнула? Из бедра торчит стрела, и попаданец чувствует себя загнанным зверем в западне, безвыходность и яростная злость сдавливают горло, но в этом неправильном мире не хватает совсем немного банальной справедливости, вот ровно на вампиров не хватает. Потому что все, что с ними происходит — до жути неправильно, до крика несправедливо.
У Степана онемела правая рука, хотя рана уже затянулась, кровавые разводы на теле обжигают морозом, а многочисленные раны и царапины жжет так, что в глазах временами темнеет. Но он терпит, сцепив зубы, убирает врагов по одному, следит искоса, чтоб ребенка никто не тронул. Из плаща, под которым спрятался вампиреныш, тоже торчит стрела — граф знает наверняка — в мелкого попали, но тот даже не пискнул, продолжил лежать неподвижно, как и было велено в самом начале.
Запах крови яркий, стойкий, густой словно кисель, и вполне ожидаемо, что с окрестностей начинают сбредаться монстры и зверье. Вампир хрипло скалится, теперь напавшим приходится сражаться ещё и со стаей волков и двумя монстрами.
Твари откусывают головы, рвут когтями трупы и зарываются перепачканными мордами во внутренности, у монстров нет тупой жалкой жалости, их не мучит ни совесть, ни долг. Они убирают деревенских одного за другим, а Степан, окруженный людьми со всех сторон, выжидает момент, сжимает в дрожащих непослушных пальцах правой руки портальный камень.
Люди вызвали подмогу из Риюта, и ещё сотня крепких мужиков вывалились из портала, но хищников, разгорячённых битвой и стойким запахом мяса, не испугать. Граф швыряет в толпу портальный камень, мужики растерянно ожидают, что он кинется к порталу, кучкуются сильнее. Монстры прибывают с каждой минутой, и пока деревенские лихорадочно пытаются понять, зачем вампир открыл портал, и перекрывают дорогу к нему, попаданец заканчивает приготовления.
Включает антипортальный артефакт и зашвыривает его в пасть огромного монстра. Тварь не уйдет, пока не сожрет все трупы, так что ближайшие сутки погони из Риюта можно не ждать. Отследить сейчас они его не смогут.
Степан открывает портал, забрасывает в него посох, и подхватив вампиренка, прыгает следом. Тишина безмятежного леса кажется чем-то неестественным, граф обессиленно падает на колени, выдергивает из бедра стрелу и слабо пихает мальчика. У того стрела торчит из-под ребер, на уголках рта свежая кровь, и попаданцу даже не надо быть лекарем, чтоб понять, что к чему — сам недавно через похожее дерьмо проходил.
— Я сейчас магией извлеку стрелу, постарайся не дергаться. — предупредил граф, вампиреныш послушно замер, до скрежета стиснул зубы, впился одеревеневшими пальцами в землю, шумно дыша.
Вампир осторожно тянул магией стрелу на себя, заклинанием подбирая правильную траекторию. Регенерация у вампиреныша почти отсутствовала, разве что остановила кровотечение, в остальном же рана выглядела все также безобразно.
— Всё. — откинул стрелу в сторону и развернул три купола вокруг них, — Не знаю как тебе, но мне точно нужно отдохнуть. — бросил вампиренышу чистые бинты и зелье, и нетвердо встал. Сейчас разобьет походную палатку, установит защитные и сигнальные заклинания вокруг, и приляжет на часик.
Мальчик осторожно сел, протер рану зельем и перебинтовал. Взрослый вампир возился с чем-то на земле, тихо ругался и пару раз едва не заваливался набок от слабости. Через десять минут граф закончил, бросил спальники внутрь палатки, стер с себя кровь рубашкой и без сил рухнул на походный мешок.
Заклинания не дадут монстрам и животным их найти, так что о безопасности можно не беспокоиться. Было б маны побольше, да опыта, закончил бы разработку блуждающего портала — ловушки для нежеланных гостей. Ах, мечты-мечты.
Степан перевернулся набок, к правой руке медленно возвращалась чувствительность. Слово медленно было здесь главным. Вампиреныш забрался в палатку, устроился рядом с графом и вздохнул.
— Уже можешь говорить? — зевнул попаданец. Мальчик неуверенно качнул головой, — Болит что-нибудь ещё? — вампиреныш вполне ожидаемо кивнул. Степан нехотя сел, потянул колено к груди и растер лицо руками, видимые раны не сильно пугали, большинство уже залечило зельями. Однако у мальца ведь необычный случай — он под иллюзией, и увидеть всё попросту невозможно.
Ребенок отразил позу взрослого вампира и послушно пополз, когда граф жестом подозвал его к себе.
— Показывай язык. — приказал попаданец. Вампиреныш раскрыл рот и вздохнул, без клыков было непривычно и неуютно. Поскорее бы новые отрасли.
В полумраке палатки разглядеть что-то было трудно, Степан зажег в руке маленький огонек света. На языке вампиреныша все ещё остались слабые следы печати, но больше всего вампира смущала длинная белесая полоска на языке. Неужели шрам?
Отпустил язык и похлопал рядом с собой. Мальчик сел, прижавшись холодным телом к теплому взрослому.
— Звать тебя как? — спросил вампир так, чтоб отвлечь внимание. Подвесил магический огонек повыше, чтоб лучше оглядеть мелкого и устало поморщился от ноющей боли в спине.
— Яниаль. — скрипяще отозвался ребенок, согревая босые ноги ладошками, и осторожно посмотрел на своего спасителя. Взрослый вампир почему-то никак не представился, только сказал, что знает маму и тетю.
Мальчик уткнул холодный нос в колени. Тетю Маниэр все знаю, ее прадедушка больше всех любит. И глава рода тоже раньше любил, но потом почему-то бросил. А она ведь такая красивая! Наверно просто дурак этот Кифен, раз так поступил. Все переселенцы глупые.
И пока ребенок мысленно полоскал имя недобросовестного графа и раздумывал, кем же является его благодетель, Степан прикидывал, как бы потактичнее да помягче задать вопрос.
— Что у тебя за шрам на языке? Прикусил сильно? — спросил прямо, решив, что маяться с нежностями и неловкостями в их-то положении смысла особо нет.
Попаданец прошел через Априош, Яниаль через Риют, так что должны вроде как понимать друг друга, да?
Вампиреныш чуть приподнял голову и через силу выдавил:
— Н-нет, люди отрезали его, чтоб было удобнее вырезать печать, а потом прирастили зельем назад. — и снова уткнулся в свои колени, пряча зажмуренный взгляд. Он не хотел вспоминать, но раз взрослый спрашивает, значит это важно, поэтому Яниаль мужественно вытерпит расспросы и ответит на все. Все же этот дядя вампир его спас, рискуя тоже в плен попасть.
Граф сурово поджал губы, сейчас растекаться в соболезнованиях и жалости нельзя, пока Яниаль относительно спокоен, лучше расспросить и о других увечьях. Так он хотя бы сможет ему помочь.
— Есть ещё сильные ранения? — произнес попаданец отстраненно, раздумывая, что делать с вырезанной печатью на языке Яниаля.
— Глаз. — шепотом ответил вампиреныш. Граф наклонился ближе, повертел лицо в руках и взглядом спросил, мол, а что с ним не так? Синяк как синяк, — Его нет. — и у вампира отчего-то кончики пальцев защипало от холода.
— Ещё что-то? — голос соскользнул на хрип то ли от холода осени, то ли от пугающих мурашек, табуном пробежавших по спине.
— Это было самое страшное. — и моргнул. Иллюзия идеально имитировала движения, графу потребовалась минута, чтоб собрать мысли в кучу.
— Ты настоящий мужчина, Яниаль. — проговорил Степан, — И большой молодец, что смог вытерпеть всё. — вампиреныш опустил глаза. А что ему оставалось, кроме как терпеть? У него разве был другой выход?
— Спасибо, что забрали меня оттуда. — тихо сказал мальчик, устало прикрыл глаза и уснул. Степан уложил его на свое место и задумчиво взглянул на свою руку — в исцеляющей магии он не силен, зелья помоги с ранами, но они не всесильны. Да и если тело истощено, то никакая регенерация не поможет.
Обычной магии у графа сейчас в резерве почти нет, а подпитать ребенка чем-то нужно. Остается только светлая.
Попаданцу эта идея казалась немного сомнительной — все ж вампирята питаются исключительно магией, не станет ли хуже? Но выбор невелик, да и вреда светлая магия никому, кроме чернокнижников и монстров, не причинит.
Осторожно направил поток магии к Яниалю и начал вливать. Внешне ничего не менялось, только усталость на графа вдвое сильнее накатила. Степан зевнул и лег на свободный спальник. Нужно отдохнуть, а там уже видно будет, что делать.
— Дядя, просыпайтесь! — вампиреныш встревоженно тормошил Кифена, — Там сигнально заклинание сработало, проснитесь же!
Степан через силу продрал глаза, в кромешной темноте виден был только светящийся глаз Яниаля — иллюзионный флюоресценцией не обладал.
Заклинание и правда било тревогу, вампир резко сел и проверил периметр магией — всего-то мелкий монстр, тварюшка их даже не заметила, просто подошла слишком близко к границе.
— Ничего опасного, спи дальше. — бросил Степан и завалился назад. Ещё пара часиков, и маны на обратный портал хватит.
Яниаль забрался в свой спальный мешок и застыл, прислушиваясь к звукам ночного леса. Ему было страшно вот так просто лежать, беззащитным и слабым. И как только дядя не боится? У него ведь сейчас почти нет маны, он тоже не сможет себя защитить, но так спокойно спит!
А, наверно это потому, что взрослый был умнее и не попадался в руки людям, наверно дядя очень хорошо умеет прятаться и убегать. Вот бы и он, Яниаль, умел.
— Дядя, вы не боитесь, что те люди снова придут за мной? — спросил мальчик, ежась от ночной стужи, пробивающейся даже сквозь толстый теплый спальный мешок.
— Даже если нас с тобой поймают, — начал пессимистично Степан, — То думаю ничего страшнее, чем уже было, они не придумают. — и в голове попаданца это звучало вполне ободряюще.
— Но я не хочу, чтобы они снова делали мне больно. — поежился вампиреныш, — И глаз у меня остался совсем один. Я тогда совсем слепым буду.
— И то верно. — согласился граф, — А ты вообще как к ним попал, малой? — вампиреныш шмыгнул носом.
— Мы гуляли рядом с Проверешским лесом, всех детей туда повели на растения смотреть, а люди вдруг напали на нас и украли меня. Часть детей успели спасти взрослые, а некоторых злые человеки убили прямо там. — и стиснул зубы от обиды. Это ведь их земля, они не обижали людей, почему те пришли и принесли такое горе его клану? Разве это честно?
— Подожди, подожди, но разве Проверешские леса не личная территория клана? — попаданец даже приподнялся от удивления. Неужели бесстыжие люди посмели зайти на земли вампиров, устроить бесчинства и выкрасть ребенка⁈
— Да, но они все равно почему-то напали на нас. — ответил подавленно Яниаль, — Дядя, вы большой, может, вы понимаете, почему они так поступили? — граф потерянно мотнул головой. Увы, он все прекрасно понимал, но правда эта никак не приносила облегчения.
— Яниаль, ты хорошо запомнил Риют? — спросил Степан. Вампиреныш прищурился с сомнением, потому как вопрос больше походил на угрозу, но все же кивнул, — Знаешь, почему те люди так поступили с тобой? — хмуро взглянул на расстроенного вампиреныша и шумно выдохнул.
— Нет. Я их не обижал. Может потому что их когда-то обидел другой вампир и они решили отомстить? — сжался и обнял колени руками.