В браке супруги становятся похожи друг на друга – это трюизм, не требующий доказательств, но в данном случае заслуживающий рассмотрения. Патологические отношения до сих пор плохо изучены, и одним из объяснений страшного союза Уэстов является то, что Фред развратил свою юную жену и внушил ей тягу к убийству. Он изменил ее характер и вылепил из нее идеальную сообщницу для себя. Она же, будучи незрелой, стала жертвой чрезвычайно извращенного мужчины.
Карл Густав Юнг говорил об опасностях эмоционального заражения в браке, когда личность одного партнера воздействует на другого, о «таинственном влиянии», оказывающем вредоносный эффект. Юнг настаивал на том, что человек должен созреть самостоятельно, развившись в уникальную личность без посторонних влияний. Однако интимные связи могут оказывать на него потенциально разрушительное воздействие: это происходит, когда один партнер ворует «эго» другого. Иными словами это называется «безумием на двоих».
В психиатрии «безумие на двоих» выражается в переносе галлюцинаций одного партнера на другого, который усваивает их и воспринимает как свои собственные. Но можно ли применять данное понятие к парам, которые убивают вместе, вне зависимости от мотива? Так или иначе, принимающий партнер должен быть слабым, зависимым и внушаемым, чтобы перенос сработал. В данном случае получается, что безумный Фред Уэст заразил Розмари своей болезнью и сделал ее такой же сумасшедшей, как он сам. Для этого он должен был являться доминирующим партнером, интеллектуально и морально более крепким, чем принимающий (то есть Роуз).
Получается, что безумный Фред Уэст заразил Розмари своей болезнью и сделал ее такой же сумасшедшей, как он сам.
Примерно в половине изученных случаев «безумия на двоих» речь шла о сестрах с манией преследования, когда одна усваивала галлюцинации другой. Вторая большая группа – супруги, и в обеих группах у слабого партнера наблюдался некий дефект личности и эмоциональная незрелость. Получается, что именно он, со своей дефективной личностью, и должен бы заражать другого, здорового. А раз происходит наоборот, это означает, что оба страдали психозом, прежде чем «объединить ряды». На этом стояли сторонники вины Розмари Уэст: они в один голос твердили, что у Роуз уже имелась склонность к жестокости и садизму, когда она встретилась с Фредом, поэтому «заражать» ее не пришлось.
Давайте попытаемся сравнить Уэстов с другими парами, предположительно страдавшими «безумием на двоих», например, знаменитыми британскими Убийцами с болот, Иэном Брэди и Майрой Хиндли. В период с лета 1963-го по осень 1965 года они убили пятерых детей в возрасте от десяти до семнадцати лет, причем как минимум четверо их жертв подверглись сексуальному насилию.
Более двух лет Хиндли проникалась безумием Брэди. Она помогала ему заманивать жертв, насиловать их и убивать, помогала избавляться от трупов и триумфально позировала на их могилах.
В их случае следует обратить внимание на то, что Иэн Брэди был сумасшедшим до совершения преступлений и остался им после (до самой смерти в 2017 году он содержался в тюрьме строгого режима для невменяемых). Хиндли же не была психически больной и сохранила здравый рассудок до своей кончины в тюрьме в 2002 году.
Брэди, незаконнорожденный сын официантки из Глазго, вырос в трущобах и пробавлялся мелкими кражами. Он неоднократно попадал в тюрьму и к двадцати одному году стал настоящим изгоем. Он увлекался теориями нацистов и маркиза де Сада.
Майра Хиндли родилась в полной семье в Манчестере, обожала животных и детей, придерживалась католической веры и являлась законопослушной гражданкой, никому не причинявшей зла. В восемнадцать лет она устроилась машинисткой в фирму, где Брэди был клерком. Там и начался их роман.
Скорее всего, если бы Майра не влюбилась в Брэди, она прожила бы совсем другую жизнь. Но ей попался он – извращенец и садист. Поначалу она ничего этого не знала; новый знакомый просто казался ей очень сдержанным человеком. Она отчаянно желала, чтобы он обратил на нее внимание. Возможно, ее привлекла его загадочность; в глубине души она чувствовала, что внутри Брэди таится целый таинственный мир. В своем дневнике она писала: «Он был холоден, а мне хотелось заботиться о нем». Она страшно боялась его потерять, потому что понимала, что он не нуждается в ней, может существовать без нее, остается для нее закрыт. Чтобы преодолеть эту закрытость, она постаралась стать им.
Девушка в восемнадцать лет похожа на пустой сосуд, жаждущий, чтобы его заполнили – вот только в случае Майры вместо безобидного вина в сосуд проник яд. Она превратилась в совершенного робота, подчиняющегося командам возлюбленного, в его бессловесную рабыню.
Более двух лет Хиндли проникалась безумием Брэди, заражалась им, отравлялась, полностью лишившись самостоятельности. Она помогала ему заманивать жертв, насиловать их и убивать, помогала избавляться от трупов и триумфально позировала на их могилах. Брэди впоследствии утверждал, что по крайней мере одну жертву она убила сама, но, поскольку он был сумасшедшим, его словам надо верить с оглядкой.
Хиндли признавала, что в то время «вела себя плохо», но сумасшедшей не являлась, разве что становилась временами под его влиянием, поскольку стремилась слиться с ним и стать одним целым. Ее воспоминания подтверждают концепцию патологической связи. Вступив в отношения с Брэди, она отдалилась от родных и знакомых, которые недоумевали, видя, как она позволяет ему вытирать о себя ноги. Он хотел, чтобы она общалась только с ним. Хиндли писала, что он обладал мощной личностью, харизмой, которая действовала на нее, подобно магниту.
Фредерик Уэст, по одной из версий, убил себя, чтобы спасти жену; Майра Хиндли вспоминала, что однажды Брэди тоже собирался совершить самоубийство – перерезать себе вены осколком бутылки, – говоря, что ее не признают виновной, если будут судить одну, без него.
Бывало и так, что жертва преступления, порабощенная преступником, начинала подчиняться ему добровольно. Достаточно вспомнить историю Коллин Стэн, которая была похищена и семь лет провела в плену, когда ее большую часть времени держали в ящике под кроватью.
Это произошло в 1977-м; похитителю, Колину Стэну, было на тот момент двадцать четыре года. С детства он был угрюмым и нелюдимым, проводил время в одиночестве, погруженный – как выяснилось позже – в садистские фантазии. Став старше, увлекся порнографическими романами, особенно «Историей О», где девушка становится рабыней секты садомазохистов. Ему нравилось представлять себя ее «господином». В фантазиях он избивал и насиловал женщин, которые находились под его полным контролем.
В девятнадцать лет Колин Стэн познакомился с семнадцатилетней Дженис Лэшли. Она росла в неблагополучной семье, и побои были для нее делом привычным. Поэтому она не увидела ничего странного в предложении Колина: она соглашается стать его рабыней, а он за это обещает заботиться о ней. В 1975-м они поженились. Дженис регулярно подвергалась со стороны мужа пыткам и издевательствам, а однажды он чуть ее не утопил.
Как и Фред Уэст, он обожал надевать на жертву маски, не пропускающие воздух, или противогаз, а потом насиловать. Никакого мазохистского удовольствия Дженис от секса с мужем не получала, но он умело чередовал издевательства с нежностью, тем самым удерживая ее возле себя.
Он первым предложил Дженис похитить какую-нибудь девушку и превратить ее в сексуальную рабыню. Дженис согласилась, надеясь, что пытать он будет пленницу, а с ней станет жить как с женой. Как Фред и Роуз Уэст, супруги Стэн подсадили к себе первую жертву на автотрассе: восемнадцатилетняя Мэри Спанхейк ехала автостопом в Чикаго. Кэмерон пригрозил ей ножом, заткнул рот, а на голову надел ящик, не пропускающий свет и звуки. Этот ящик он заранее сделал собственными руками.
Как Уэсты, Стэны привезли Мэри к себе домой, а там раздели и подвесили на крюк. Стэн выпорол ее кнутом, требуя, чтобы она молча терпела. Но Мэри кричала не умолкая, и тогда разъяренный Хукер сначала выстрелил ей в живот, а потом задушил.
На следующий день они вместе с Дженис закопали тело жертвы в горах. Опыт оказался неудачным, но Кэмерона он не расхолодил. Садист по-прежнему горел желанием владеть сексуальной рабыней.
В 1977 году двадцатилетняя Колин Стэн путешествовала автостопом, планируя добраться до Калифорнии. Она была осмотрительна: две машины, водители которых ей не понравились, она пропустила, но фургон с улыбчивыми разговорчивыми супругами не вызвал у нее подозрений. Этим же приемом пользовались Уэсты: Фред без стеснения говорил, что они подсаживают девушек к себе, поскольку те им доверяют. Что плохого может быть на уме у симпатичной молодой супружеской пары? Мало того, Дженис Хукер держала на коленях ребенка: недавно у них родилась девочка.
С Колин Хукер повторил то же самое, что с Мэри: он запугал ее, связал и надел на голову деревянный ящик. Привезя жертву домой, супруги раздели ее, подвесили за руки и отхлестали кнутом. Однако насиловать девушку на глазах у жены Хукер не стал. Они заранее заключили договор: Дженис не хотела, чтобы ее муж занимался с рабыней сексом.
Правда, он придумал обходной путь: заявив, что оральный секс не считается, заставил похищенную делать ему минет. Также он использовал фаллоимитаторы и другие предметы для проникновения, анально и вагинально насилуя Коллин.
В промежутках между сеансами пыток Хукеры держали Коллин в ящике под кроватью. Первое время она проводила в нем по 23 часа в день. Ей поставили туда миску, в которую она мочилась. Ее выпускали на час-два и либо подвергали издевательствам, либо заставляли делать работу по дому.
Хукер внушил пленнице, что является членом секретной организации «Компания». Он грозил, что в случае побега организация найдет ее и убьет – как и всю ее семью. Истощенная и ослабленная Коллин верила ему. Она была полностью сломлена; Хукер подчинил ее себе и заставил подписать договор о том, что она является его рабыней. Он требовал, чтобы Коллин называла его хозяином.
Постепенно он понял, что она находится под его полным контролем. Девушке разрешили больше времени проводить на свободе. Она могла выходить на пробежки, помогала присматривать за детьми Хукеров, которых к тому времени стало уже двое, и убирать в доме. Но даже когда у нее появилась возможность пользоваться телефоном, Коллин не попробовала обратиться за помощью или сбежать. Она была уверена, что могущественная «Компания» разделается с ее семьей.
Более того, в 1981-м Хукер отвез Коллин навестить родителей. Тем показалось, что она попала в секту. Девушка ходила в одной пижаме; других вещей у нее не было. Родители побоялись надавить на нее и узнать, что происходит. Они гостеприимно отнеслись к Хукеру, которого Коллин представила своим бойфрендом. Осталось даже фото, сделанное в тот приезд, на котором Коллин обнимает Хукера и улыбается.
Но по возвращении Хукер в новом приливе паранойи стал опять запирать Коллин в ящике. В жару температура там доходила до сорока градусов; девушка думала, что так и умрет под крышкой, задохнувшись.
Когда паранойя отпустила, Хукер разрешил Коллин выходить из дома и даже устроиться на работу. А еще собрался сделать ее второй женой. Дженис пришла в ярость и выдала мужа пленнице: рассказала, что никакой «Компании» не существует и никто не станет ее преследовать.
Только тогда Коллин решилась бежать. Уже находясь на безопасном расстоянии, она позвонила Хукеру и сказала, что больше они никогда не увидятся. Услышав это, Хукер заплакал.
Даже после бегства Коллин не обратилась в полицию. Туда позвонила жена Хукера Дженис, заподозрившая, что муж положил глаз на собственных дочерей. Она рассказала об убийстве первой жертвы, Мэри, о похищении Коллин и семи годах в ящике. В данном случае обе женщины были заражены безумием Хукера: они не только долгое время не сопротивлялись ему, но даже считали уклад их жизни сносным. С появлением Коллин Дженис стала меньше подвергаться пыткам с бондажом и удушением, и хотя поначалу она была в ужасе от того, как ее муж обращается с пленницей, постепенно привыкла к этому.
То же самое можно сказать про Коллин, которая имела возможность ходить по магазинам, сопровождать Дженис на дискотеки, звонить родителям – но не пыталась бежать. Похититель промыл жертве мозги, так что она была рада служить ему и мечтала родить от него ребенка. В ее случае безумие оказалось временным и закончилось с освобождением. Дженис Хукер тоже очнулась и выдала своего мужа.
Кэмерон Хукер, как и Иэн Брэйди, остался безумным. Его приговорили к сто одному году тюремного заключения. Против его жены обвинений не выдвигалось: она заключила сделку с правосудием, дала свидетельские показания и получила полный иммунитет. На суде Колин Хукер заявил, что лучше уж жить в теплой и чистой тюремной камере, чем с «двумя противными бабами». А также поблагодарил судью за вынесенный приговор.
В 1986 году Дэвид Джон Бирни и его жена, Кэтрин, совершили в своем доме в Перте, Западная Австралия, серию из убийств четырех женщин. Дом находился на Мурхаус-стрит, и серию в прессе окрестили «Убийствами в Мурхаусе».
Дэвид Бирни был старшим ребенком в семье, где росло еще четверо детей. Как старшие Уэсты, родители Бирни жили в сельской местности и работали на ферме. Весь город знал об алкоголизме и сексуальной распущенности отца Дэвида; поговаривали даже, что он насилует собственных детей. Так что для Дэвида Бирни, как для Фреда Уэста, инцест не выходил за рамки нормы.
В пятнадцать лет Дэвид бросил школу и устроился работать на ипподром. Тогда же он попытался совершить первое изнасилование. Год спустя они познакомились с Кэтрин, которой было тогда двенадцать. В четырнадцать лет Кэтрин вступила с Бирни в половую связь, потом порвала с ним и вышла замуж. Родив шестерых детей, она решила вернуться к Бирни и бросила мужа. Официально развод не был оформлен, но она носила фамилию любовника.
С первой жертвой, двадцатидвухлетней Мэри Нильсен, Бирни познакомился на складе запчастей: он предложил ей продать шины для автомобиля подешевле. Она сама пришла к Бирни в дом, где ее изнасиловали и задушили.
Через две недели после убийства Мэри супруги Бирни похитили шестнадцатилетнюю Сюзанну Кэнди, путешествовавшую автостопом. Они держали ее в плену и заставляли писать письма родственникам, чтобы те не забили тревогу. Они насиловали ее вместе – по требованию Дэвида, которого это возбуждало. Продержав жертву у себя несколько дней, супруги сначала насильно напоили ее снотворным, а потом Дэвид приказал Кэтрин ее задушить. Та подчинилась.
Не прошло и месяца, как Бирни завлекли к себе 31-летнюю Ноэлин Паттерсон. Они привезли ее на Мурхаус-стрит, где продержали несколько дней. Дэвид начал привязываться к Паттерсон, Кэтрин заревновала и поставила ультиматум: или муж убивает пленницу, или Кэтрин покончит с собой. Дэвид задушил жертву, и они вдвоем закопали ее в лесу.
Через несколько дней они – в точности как Уэсты – похитили следующую жертву, семнадцатилетнюю Кейт Мойр, с автобусной остановки. Она осталась в живых: на следующий день, когда Дэвид был на работе, а Кэтрин покупала наркотики, Кейт удалось сбежать через окно.
Суд над Дэвидом и Кэтрин Бирни проходил в Перте 3 марта 1987 года; заседание заняло всего полчаса. Супруги признали себя виновными и были приговорены к пожизненному заключению. Психолог, обследовавший Кэтрин Бирни после ареста, сказал, что никогда не видел человека, настолько эмоционально зависимого от другого; она совершенно точно стала преступницей лишь потому, что влюбилась в мужчину-преступника.
Классическим случаем «безумия на двоих» является союз серийных убийц Дугласа Кларка и Кэрол Банди, известных как Убийцы с бульвара Сансет. Преступления они совершали летом 1980-го, а жертвами выбирали молоденьких проституток и девушек, сбежавших из дома. Они убили по меньшей мере шестерых жертв в районе Сансет-стрип, центре ночной жизни Лос-Анджелеса.
Кларк страдал шизоаффективным расстройством личности, но его интеллект был сохранен и умственной отсталости не наблюдалось. Он родился в семье офицера военно-морской разведки и в детстве неоднократно переезжал. Родители уделяли ему достаточно внимания, но личностные особенности подталкивали мальчика к хулиганству. Он учился в Швейцарии, в дорогой частной школе, но его оттуда выгнали. Тем не менее Кларку удалось окончить военную академию, потом поступить на службу в армию и три года провести в действующих частях.
В 1970-х Кларк, уволившись из ВВС, поселился в Бербанке, устроившись оператором котельной на заводе. Там он познакомился с Кэрол Банди, старше его на шесть лет. Ее семья не была такой обеспеченной, как у Кларка, и с мужчинами ей не везло. Довольно скоро они стали жить вместе, и постепенно «безумие на двоих» взяло над ними верх.
Кларк стал дерзко и вызывающе обращаться с сослуживцами, и его выгнали с работы. А спустя несколько дней, 12 июня 1980 года, он подсадил к себе на Сансет-стрип двух сестер, которые ловили там машину. Девочкам было пятнадцать и шестнадцать лет. Он завез их в темное место, пригрозил пистолетом и заставил одну заняться с ним оральным сексом. После этого Кларк застрелил обеих, изнасиловал трупы и выкинул их возле кладбища.
Вдохновленный совершенным преступлением, он решил повторить его и 23 июня снял на Сансет-стрип двух проституток, 21 и 24 лет. И опять он их застрелил, изнасиловал посмертно, а прежде чем избавиться от трупов, отрезал у одной голову. Эту голову он принес домой и продемонстрировал Кэрол Банди. Он занимался с отрезанной головой оральным сексом на глазах у сожительницы и хвастался перед ней тем, как ловко похитил и убил двух девушек.
Это не отвратило Кэрол от Дуга. Она была настолько неуверенной в себе, что хотела одного – нравиться любимому. В плохом настроении Дуг запросто мог поднять на нее руку, но она все терпела. Как Хукер с женой Дженис, Дуг делился с Кэрол Банди своими фантазиями. Он мечтал убить женщину во время секса, ощущая, как сжимается ее влагалище – откуда-то он узнал, что так бывает в момент смерти. Он потребовал, чтобы Кэрол ему помогла.
Кэрол вкладывала Дугу в руку пистолет, и он стрелял жертвам в затылок. Потом отрезал им головы на глазах у сообщницы и вез домой, чтобы продолжить развлекаться.
И Кэрол помогла. Теперь они заманивали девушек в машину Дуга, те занимались с ним оральным сексом, а Кэрол тем временем вкладывала ему в руку пистолет, и он стрелял жертвам в затылок. Потом отрезал им головы на глазах у сообщницы и вез домой, чтобы продолжить развлекаться. Бывало, он привозил не только голову, но и труп целиком. Банди делала отрезанным головам макияж, мыла и причесывала волосы. Она находила в этом извращенное удовольствие.
Пару подвела ревность: некоторое время назад Кэрол Банди встречалась с кантри-исполнителем Джеком Мюрреем. Дуг приревновал ее, и она, чтобы порадовать возлюбленного, заманила Мюррея к себе в машину, застрелила, и они вместе с Дугом отрезали у трупа голову.
Но не прошло и недели, как Банди раскаялась и явилась в полицию с повинной. 12 августа 1980 года Дугласа Кларка арестовали по обвинению в соучастии в убийстве Мюррея. В ходе следствия вскрылась их причастность к 25 убийствам (примерно), но доказать удалось только шесть.
Кларка приговорили к смертной казни; Банди выступала основным свидетелем обвинения и заявляла, что сожитель признавался ей в убийствах 47 человек. Однако это не спасло ее от скамьи подсудимых. Банди дали пожизненный срок с возможностью УДО после 26 лет заключения.
Даже находясь в тюрьме, Кларк продолжал демонстрировать признаки безумия, и его перевели под строгий надзор, где он проводил по 23 часа в сутки в своей камере. Его действия угрожали безопасности других заключенных, поэтому он и оказался в изоляции. Банди так и не вышла на свободу: в шестьдесят один год она скончалась в тюрьме от сердечной недостаточности.
В 1990-х Канаду потрясла серия убийств, совершенных молодыми супругами Полом Бернардо и Карлой Хомолка. Молодые люди были похожи на Барби и Кена: оба привлекательные и сексуальные, с эффектной внешностью и белозубыми улыбками. Вот только за презентабельным фасадом таилось настоящее безумие.
Детство Пола Бернардо прошло в дисфункциональной семье, где отец насиловал одну из дочерей на глазах у остальных членов семьи. В конце концов жена, набравшись смелости, заявила на него в полицию, и мужчину посадили в тюрьму за педофилию. Однако у нее самой после этого появились признаки сумасшествия: она месяцами пряталась в подвале, боялась открытых мест и человеческого общества.
Ее младший сын, Пол, пострадал от событий в семье сильнее всего. После увиденных им сцен инцеста он стал погружаться в сексуальные фантазии, где причинял партнершам боль. Устраивал поджоги – как известно, это один из ранних признаков будущего серийного убийцы, вместе с энурезом и жестоким обращением с животными. В шестнадцать лет он узнал, что является незаконнорожденным, и возненавидел мать за то, что она родила его от любовника.
К этому времени Пол уже начал встречаться с девушками, но был с ними преувеличенно грубым и властным. Он принуждал их к анальному сексу и проявлял такую агрессию, что дело нередко заканчивалось травмами. Девушке, которая пообещала заявить на него в полицию, он пригрозил убийством. В двух случаях Пол Бернардо получал судебный ордер, запрещающий приближаться к бывшим подругам.
В 1987-м, когда Пол учился в университете в Скарборо, в окрестностях Торонто, там произошла серия жестоких изнасилований. Впоследствии вина Пола будет доказана – он окажется тем самым «насильником студенток», о котором писали все газеты. Он выслеживал девушек на улицах Скарборо, шел за ними до дома, а там нападал. При нападениях он не скрывал своего лица, но пока что полицейским не удавалось составить его достоверный фоторобот.
В октябре 1987 года Пол познакомился с семнадцатилетней Карлой Хомолкой, и эта встреча стала для обоих судьбоносной. Карла безумно влюбилась в Пола, и когда он признался ей в своих садистских фантазиях, не только не отвернулась от него, но и почувствовала, что его тяга к насилию ее возбуждает.
Встречаясь с Карлой, Пол не прекратил изнасилований; самой старшей его жертве было двадцать два года, а самой младшей – всего пятнадцать. Однажды его чуть не поймали, когда он прятался за деревом возле автобусной остановки, где часто выслеживал жертв. Полу удалось сбежать; он рассказал Карле, что едва не попался, и она пообещала, что будет ему помогать.
В начале 1990 года они были помолвлены и жили в доме родителей Карлы. Всей ее семье Пол очень нравился. Однако его грызли сожаления о том, что Карла на момент их встречи уже не была девственницей. Зато рядом, в соседней комнате, спала ее сестра, пятнадцатилетняя Тэмми. По ночам Пол пробирался к ней и мастурбировал, глядя на девочку. Карла знала про его вылазки и неоднократно помогала ему проникать в спальню сестры.
Она тогда работала в ветеринарной клинике и украла оттуда снотворное, чтобы подмешать в ужин сестры. Тэмми крепко уснула, и Карла привела к ней Пола. Она сказала, что он может делать с ней, что хочет – но без проникновения, чтобы их не в чем было обвинить. Возможно, он выбрал анальный секс, но доказательств тому не осталось. Известно только, что Карла наблюдала за процессом и наслаждалась.
В 1991-м Пол и Карла собирались пожениться, а на Рождество 1990 года Карла решила сделать возлюбленному подарок: преподнести ему девственность младшей сестры. Родители Карлы и Тэмми отсутствовали – уехали проведать родственников. Карла подсыпала снотворное в молочный коктейль для Тэмми, та выпила его и отключилась. Карла с Полом затащили ее в подвал, где у них была установлена видеокамера. Они насиловали ее и избивали, снимая все это на пленку. Внезапно у Тэмми началась рвота; стало ясно, что придется вызывать «Скорую». Они потеряли много времени на то, чтобы одеть девочку и отнести наверх, поэтому «Скорая» опоздала. Когда Тэмми доставили в больницу, она была мертва. По официальной версии Тэмми скончалась, захлебнувшись рвотой, после того как перебрала с алкоголем.
Никакого раскаяния Карла не испытывала: вскоре после смерти сестры они с Полом сняли очередной порнографический ролик, где занимались сексом, при этом на Карле был одежда Тэмми, и она разыгрывала ее роль. Из дома родителей они переехали в Санта-Катарину в пятидесяти километрах от Торонто и теперь могли привозить жертв к себе.
15 июня 1991 года Пол увидел в соседнем Берлингтоне четырнадцатилетнюю Лесли Махаффи, притормозил с ней рядом и предложил ей сигарету. Когда девочка оказалась в машине, он замотал ей голову своим свитером, привез к себе домой и радостно объявил Карле, что у них новая жертва.
Пытки и изнасилование Лесли пара сняла на видео. Во время издевательств повязка, которой у девочки были закрыты глаза, спала, и она увидела лица своих мучителей. Теперь они никак не могли оставить ее в живых. На следующий день Карла дала девочке смертельную дозу снотворного, от которого она скончалась. Труп Лесли супруги-маньяки отнесли в подвал, где расчленили циркулярной пилой. Части ее тела они зацементировали, а цементные блоки по очереди в течение нескольких дней отвезли на озеро Гибсон и сбросили в воду.
Следующую жертву, пятнадцатилетнюю Кристен Френч, Пол и Карла заманили к себе в машину, спросив у нее дорогу. Ее они тоже привезли домой, чтобы пытать и насиловать, снимая процесс на видео. Бернардо задушил ее – на это ушло около семи минут – на глазах у жены. До этого Карла несколько раз ударила девочку молотком за то, что она пыталась сбежать. После убийства они вымыли Кристен, подстригли ей волосы, а тело сбросили в канаву в соседнем городке Берлингтон.
В 1992 году Пол сильно избил Карлу, и она, вся в синяках, явилась в полицию. Бернардо сразу арестовали и в ходе следствия взяли у него образец ДНК. Тот совпал с ДНК насильника из Скарборо. Однако доказательств по убийствам, совершенным супругами вместе, собрать не удавалось, и следствие предложило Карле сделку: если она даст показания, то пожизненное заключение ей заменят двенадцатилетним сроком. Карла согласилась. По ее утверждению, Пол Бернардо изнасиловал около тридцати женщин, она же помогала ему, потому что муж ее запугал и полностью подчинил своей воле.
Труп 14-летней Лесли супруги-маньяки отнесли в подвал, где расчленили циркулярной пилой.
6 июля 1993 года Карла Хомолка была приговорена к двенадцати годам тюрьмы за соучастие в убийствах Лесли Махаффи и Кристен Френч. Бернардо приговорили к пожизненному заключению; точное число его доказанных преступлений не разглашается по постановлению суда.
История имела продолжение: в 2005 году Карла освободилась из тюрьмы и вышла замуж за брата своего адвоката. У них родилось трое детей; в 2017-м Карла устроилась на работу школьным волонтером, чтобы сопровождать учеников на экскурсии. Один из родителей узнал об ее прошлом, хотя Хомолка сменила имя и фамилию, и администрация школы ее уволила. Пол Бернардо продолжает отбывать пожизненный срок.
Еще один наглядный пример «безумия на двоих» – серия убийств Джеральда и Шарлин Гальего в Сакраменто, Калифорния, в конце 1970-х. История детства Джеральда Гальего похожа на детство Фредерика Уэста. Он рос в социально неблагополучном районе города, а его отец был преступником-рецидивистом. Когда Джеральду было девять, отца казнили за убийство, а мать еще несколько раз выходила замуж. Мужья подвергали ее психологическому и физическому насилию, а с ней и ее сына. Он сам совершал мелкие правонарушения, в частности, кражи и ограбления, а в тринадцать лет был арестован за сексуальные домогательства к шестилетней, после чего содержался в колонии для несовершеннолетних преступников.
Он освободился в 1962-м и вернулся к прежнему образу жизни. При этом у него значительно возросло сексуальное влечение – до степени, которую можно назвать патологической. В 1968-м и 1969-м он попадал в автомобильные аварии и, как Фред Уэст, получил тяжелую черепно-мозговую травму, после которой неделю пролежал в коме.
Травма сделала его антисоциальные тенденции еще более выраженными. У Джеральда сформировалась алкогольная и наркотическая зависимость, игромания, а вместе с ними – симптомы маниакально-депрессивного психоза.
В 1977 году Гальего познакомился с 21-летней Шарлин Уильямс. Она стала его женой, забеременела, но часто ловила мужа на супружеских изменах. Он имел сексуальную связь со своей дочерью от предыдущего брака и не видел в инцесте ничего необычного.
Не прошло и года со свадьбы с Шарлин, как Джеральд признался ей, что мечтает сделать какую-нибудь девушку секс-рабыней. С этого и началась их серия убийств. 11 сентября 1978 года Шарлин Гальего познакомилась в торговом центре с шестнадцатилетней Киппи Вот и семнадцатилетней Рондой Шефлер. Она заманила их в фургон Джеральда, а тот, угрожая оружием, связал их и увез за город. Несколько часов он бил и насиловал девушек, после чего застрелил обеих из пистолета, купленного на имя жены.
Следующе убийство произошло через год, 24 июня 1979 года. На ярмарке в Рино, Невада, супруги познакомились с четырнадцатилетней Брендой Джадд и тринадцатилетней Сандрой Колли. Они тоже оказались в фургоне, где Джеральд изнасиловал их и подверг пыткам, а потом забил до смерти ударами молотка по голове.
Супруги предпочитали похищать и убивать девушек парами, и 14 апреля 1980 года их жертвами стали еще две семнадцатилетних девушки-подростка, которые были изнасилованы и убиты в фургоне Джеральда.
В июне 1980-го супруги совершили новое преступление: подсадив к себе в фургон 21-летнюю Линду Агилар, Джеральд Гальего приказал жене везти их на ближайший пляж. Он изнасиловал и задушил Линду, которая находилась на пятом месяце беременности, а ее труп сбросил в реку.
Супругов Гальего подвела патологическая похоть Джеральда. Не в силах сдержать себя, он 2 ноября 1980 года, грозя пистолетом, заставил сесть к себе в фургон молодую пару, 22-летнего Крейга Миллера и его невесту Мэри Соуэрс. Похищение видели друзья Миллера, которые запомнили номер машины и сообщили в полицию.
Крейга Миллера Гальего застрелил, а Мэри супруги отвезли к себе, где Джеральд несколько часов пытал ее и насиловал, прежде чем тоже застрелить. Машина, номер которой стал известен полиции, была записана на Шарлин Гальего, и к ней явились с вопросами. 17 ноября 1980 года супруги Гальего были арестованы; на момент ареста Шарлин находилась на восьмом месяце беременности.
Дети Уэстов утверждали впоследствии, что между родителями не было настоящей духовной связи. Они часто занимались сексом, но им нечего было друг другу сказать.
В отличие от Джеральда, Шарлин в детстве не подвергалась насилию, даже наоборот – ее любили и баловали. Она не совершала правонарушений, но в колледже прославилась своим «свободным» поведением. До брака с Гальего Шарлин дважды была замужем. Она усвоила от мужа страсть к сексуальному насилию и поддержала его в желании иметь рабыню, что и привело к серии убийств.
21 июня 1984 года Джеральд Гальего был приговорен к смерти, в то время как Шарлин получила шестнадцать лет тюремного срока в результате сделки со следствием. Она согласилась свидетельствовать против мужа на суде.
Шарлин утверждала, что нуждалась в эмоциональной поддержке Джеральда, и в обмен на нее согласилась помогать ему в поисках жертв. Случай Гальего тщательно изучался сторонниками теории «безумия на двоих», поскольку доказывал, что подчиненный субъект может не только «заразиться» тягой к убийству, но даже превзойти своего вдохновителя в жестокости. Адвокаты Джеральда пытались переложить вину на Шарлин, доказывая, что в действительности она манипулировала мужем.
Однако даже неглубокого исследования прошлого и характеров Джеральда и Шарлин Гальего было достаточно, чтобы понять: инициатором преступлений был муж. Оставалось лишь выяснить, до какой степени она усвоила его тягу к насилию, если до этого была полностью безобидной.
Сделка с правосудием, заключенная Шарлин, не подразумевала, что она не знала об убийствах – в противном случае она не смогла бы свидетельствовать против мужа. Розмари Уэст оказалась в противоположной ситуации. Она не заявляла, что находилась под влиянием Фредерика, стоя на том, что вообще не знала о «темной стороне» его личности.
После ареста Фреда она полностью от него отвернулась. Не позволила даже прикоснуться к себе, когда они после долгой разлуки увиделись в суде. Не откликалась на его призывы, которые он передавал через детей. На допросах называла его исключительно «Фред Уэст», словно чужого человека.
Дети Уэстов утверждали впоследствии, что между родителями не было настоящей духовной связи. Они часто занимались сексом, но им нечего было друг другу сказать. Собственно, даже секс не был особенно хорош, и Уэст торговал своей женой и подталкивал ее спать с другими мужчинами, как будто удовлетворяя ее через них.
В своем исследовании «Покорные жертвы сексуального садиста» Хейзелвуд, Уоррен и Дитц описывают стратегию, с помощью которой садист лишает воли свою женщину-партнершу. У этой стратегии есть несколько стадий, занимающих многие месяцы, если не годы. В результате женщина превращается в инструмент маньяка. Во многих этих стадиях можно узнать отношения между Фредом и Розмари Уэст.
Для начала сексуальный садист умеет выбирать женщин с крайне низкой самооценкой. Даже мимолетное внимание с его стороны поражает и покоряет такую женщину. Одна из участниц исследования говорила, что не могла поверить, что мужчина находит ее привлекательной. То же самое можно сказать о Роуз, которая была потрясена тем, что взрослый парень с голубыми глазами, развязный и легкий в общении, хочет продолжить отношения с ней – неловкой толстушкой, которую случайно встретил на автовокзале. Фред дарил ей маленькие подарки, а еще внушил ей чувство собственной значимости, позволив присматривать за своими дочерями.
Затем садист переходит к систематическому нарастающему насилию, и одновременно к угрозам – если она не будет подчиняться, он ее бросит. В исследовании описаны случаи, когда садисты держали жен или подруг в плену, связывали скотчем, подвешивали на крюках и били хлыстами или ремнем. Некоторых они душили во время секса или насиловали гигантскими фаллоимитаторами и другими предметами. Кого-то принуждали к сексу с другими мужчинами, передавали для сексуальных утех друзьям или заставляли заниматься сексом с другой женщиной, похищенной мужем специально для этой цели.
Все это вполне совпадает с приемами Фреда Уэста и убежденностью Роуз в том, что он любит, когда она занимается сексом с другими. Многие участницы исследования говорили, что от степени их боли и унижения зависело возбуждение у их мужчин; только после пыток они достигали эрекции, достаточной для пенетрации. Видимо, то же самое происходило с Фредом.
Сексуальный садист выбирает в сообщницы женщин с крайне низкой самооценкой. Даже мимолетное внимание с его стороны поражает и покоряет такую женщину.
Примерно половину женщин заставляли подписывать согласие на рабское положение в той или иной форме. Роуз тоже однажды подписала – как будто в шутку, – заявление: «Я, Роуз, буду делать, что мне приказано, не выходя из себя, в течение трех месяцев с конца моей последней менструации, как обещала Фреду», и еще одно, начинавшееся «Я, Розмари Уэст, известная как Корова Фреда», где предлагала ему все свои телесные отверстия для использования в сексуальных целях. На обоих документах имеется и подпись Фреда.
Некоторые участницы исследования сообщали, что их мужчины требовали, чтобы они описывали им половые акты с другими партнерами, используя при этом определенные слова-триггеры, доставляющие садисту удовольствие. Роуз тоже должна был рассказывать мужу, что делала с клиентами. Садисты снимали своих женщин на видео и фото, голыми и в унизительных позах – как Фред Роуз.
Постепенно вся жизнь покорной жертвы оказывается под полным контролем ее партнера, хотя внешне это может быть незаметно. Это важно для садиста, стремящегося перенести свою тягу к пыткам на стороннюю партнершу – теперь жена становится его сообщницей, хотя сама не заинтересована в совершении преступлений. Так происходило в случаях вышеперечисленных пар и могло происходить в сложных отношениях между Фредериком и Розмари Уэст.
Человек не превращается в серийного убийцу и садиста в одночасье. Его преступления совершаются не без причины; они являются финальной стадией в длительном процессе постепенного распада личности, сопровождаемого мелкими правонарушениями вроде краж или поджогов, а в более раннем возрасте – хулиганством. Вы не станете убийцей, если вас попросят об этом; у вас должны быть собственные внутренние побуждения и собственная тяга.
В прошлом Роуз не было ничего, указывающего на криминальные тенденции. В подростковом возрасте она была гиперсексуальной, но правонарушений не совершала. А вот Фредерик Уэст убивал до того, как встретил свою вторую жену, причем в той же манере, что и после встречи с ней. Его способ расчленять тела и избавляться от них не изменился после того, как он стал жить с Роуз, едва достигшей совершеннолетия.
Защита планировала опираться на этот аргумент, чтобы добиться оправдания Роуз. После перерыва на выходные, 30 октября, в понедельник, адвокат Роуз Ричард Фергюсон открыл заседание, напомнив присяжным, что они выслушали только одну сторону и не должны судить поспешно, пока не услышат вторую. Впервые повернувшись к ним и обращаясь напрямую, он сказал:
– Часть того, что вы услышали – шокирующая, а часть – нерелевантна делу, по которому вам предстоит вынести решение. Я заявляю вам громко и ясно: Розмари Уэст невиновна. Она не знала об убийствах, не участвовала в них, а также никоим образом не помогала держать их в тайне. Мы здесь потому, что верим в систему, которая строится на принципе, что человек невиновен, пока не доказано обратное. Корона должна представить такие доказательства, которые не оставят у вас ни малейших сомнений. Не хочу показаться предубежденным, но пока что обвинение представило только домыслы и поверхностные теории. Вы не обязаны соглашаться с ними, и мы полагаемся на вашу справедливость и независимое суждение. Вы должны быть честными и беспристрастными.
Далее мистер Фергюсон изложил некоторые факты и сделал из них оправданные выводы, в том числе один неоспоримый: что Фредерик Уэст являлся убийцей. Он официально заявил об этом и указал, где искать останки его жертв. Двое из них погибли до его знакомства с обвиняемой; Мэри Бастхольм могла быть третьей.
– Если вы считаете справедливым утверждение, что Фредерик Уэст убивал еще до того, как встретился с Розмари Уэст, из этого следует два вывода. Первый: он был способен на убийство без ее помощи. Второй: он был способен расчленить труп и избавиться от него без ее помощи и без ее ведома. Вы выслушали показания относительно бондажа, веревок и кляпов и тому подобного. Все это было найдено с останками Энн Макфолл. О чем это говорит? Корона выстроила обвинение на спекулятивных основаниях, главным из которых является то, что Розмари Уэст была неотъемлемой составляющей данных преступлений. Он заманивала жертв в дом 25 по Кромвель-стрит и в машину Уэстов. Но кто заманил Энн Макфолл?
Даже если вы согласны, что Розмари Уэст была извращенкой, что это доказывает? Только сам этот факт. Поскольку обстоятельства, при которых жертвы встретили смерть, остаются неизвестными, Корона заполнила данный пробел своими спекулятивными предположениями… Обвиняемая подпала под чары Фредерика Уэста, когда ей было пятнадцать лет. Он подавил ее, как подавлял всех вокруг себя. Только из-за своего брака она сейчас сидит перед судом.
Далее адвокат высмеял основные положения обвинения, не сдерживая язвительности:
– Миссис Уэст могла быть лесбиянкой, но это не делает ее убийцей. Она могла заниматься сексом со своими жильцами, но это не делает ее убийцей. Она могла заниматься проституцией, но это не делает ее убийцей. Она могла иметь в доме секс-игрушки, но это не делает ее убийцей. Какое отношение все вышеперечисленное имеет к делу, кроме того, что привлекает к нему внимание? Это может оскорблять чувства общественности, но не является составом преступления. Может привлекать прессу, но не доказывает вины.
Обвинение настаивало на том, что Розмари Уэст не могла не знать, что ее муж проделывал в их общем доме.
– Для многих браков это может быть веским аргументом, – сказал мистер Фергюсон, – но в этом доме и в этом браке – нет.
Он советовал присяжным не сравнивать уклад жизни на Кромвель-стрит с их собственным семейным укладом.
– Отсутствие одного из знакомых лиц не прошло бы у вас незамеченным. Но не на Кромвель-стрит, где постоянно кипела и бурлила жизнь. Шум ремонта, раскопанная земля – у вас это привлекло бы внимание. Но не на Кромвель-стрит, 25.
Корона вызвала свидетелями Кэролайн Оуэнс, Энджелу Карр, Кэтрин Хэллидей и Анну-Марию Дэвис (дочь Фреда Уэста). Их показания сильно повлияли на присяжных. Но вот что сказал адвокат:
– Давайте беспристрастно посмотрим на то, что они говорили. Единственное, что есть между ними общего – они все контактировали со СМИ. Не хочу, чтобы мои слова прозвучали цинично, но эти свидетельницы могут быть не такими незаинтересованными, как кажутся. В их показаниях присутствовала излишняя драматичность. Нельзя винить этих молодых женщин за то, что они пытаются продать то, что у них есть: но вы должны иметь в виду, что, осознанно или подсознательно, они понимают – чем более сенсационны их показания, тем больше пресса заплатит за их истории. Ни одна газета не заплатит кругленькую сумму, если Роуз Уэст оправдают. Однако громкие заголовки не служат общественным интересам. Им служит только честный судебный процесс.
По очереди разбирая показания всех четверых, мистер Фергюсон указал на то, что в них отсутствовало. Например, про Кэролайн Оуэнс достоверно было известно только то, что за свое обращение с ней Уэсты выплатили пятьдесят фунтов штрафа; за лечением после происшествия с ними она не обращалась. Энджела Карр не подавала жалобы более двадцати лет, а потом ничем не могла подтвердить своего рассказа о том, что произошло с ней в доме Уэстов. Кстати – едко добавил адвокат, – она потом влюбилась в брата подсудимой, сбежала с ним и выдумала беременность от него.
– Хорошо подумайте, прежде чем принимать ее слова на веру, – предупредил он.
Кэтрин Хэллидей возвращалась к Уэстам раз за разом.
Анна-Мария Уэст пережила настоящую трагедию вне зависимости от того, что подсудимая делала или не делала с ней. Но сама миссис Уэст отрицает, что принимала участие в сексуальной эксплуатации этой несчастной женщины.
– Вы слышали ее на пленке, – заключил адвокат. – Слышали, как она была потрясена, когда ее муж признался, что убил их дочь Хизер.
А далее Фергюсон взорвал настоящую бомбу.
– Сейчас вы услышите ее лично,– объявил он.– Она сама расскажет вам свою историю, не я. Впервые она публично заговорит о том, что происходило на Кромвель-стрит, 25. Это будет для нее очень нелегко. Речь ведь идет о ее семье и ее доме. Я вызываю Розмари Полин Уэст.
Роуз сама настояла на том, чтобы дать показания. Она шла на большой риск, потому что теперь ей было не избежать перекрестного допроса от искушенного и язвительного Брайана Левисона. Ровно в двенадцать часов дня она перешла со скамьи подсудимых на место свидетеля.
Впервые люди в зале увидели ее в полный рост. Роуз была одета как школьница старших классов: в длинную зеленую юбку, черные туфли без каблуков, белую блузку и свой обычный черный пиджак.
Когда она заговорила, ее голос звучал на удивление уверенно. После всего, что она услышала о себе, можно было ожидать, что Роуз будет выглядеть загнанной в угол и напуганной. Да, она нервничала, но ее способность постоять за себя никуда не делась. Даже если она пыталась притворяться покорной, характерная воинственность временами прорывалась наружу. Когда она обращалась к судье «сэр», было ясно, что это слово она использует очень редко.
Роуз явно пыталась вызвать в головах присяжных образ юной наивной девочки, в противовес образу сексуально развращенной проститутки.
Начала она неудачно, ошибившись в собственном возрасте: сказала, что ей срок два, а не сорок один. Казалось бы, простая случайность, но дальше последовали еще промахи. Адвокат начал задавать ей вопросы о детстве, на которые она отвечала со смешками и легкой хрипотцой – точно такой же, как у ее матери, дававшей свидетельские показания ранее. Она как будто отвечала Дэйзи Леттс и уделила ей немало времени, рассказывая, как та, прихватив с собой младших детей, ушла от мужа, а Роуз бросила с отцом, что оказало разрушительное воздействие на ее дальнейшую жизнь. Однако воспоминания других членов семьи этого не подтверждали: все помнили, что Роуз сама захотела остаться с Биллом.
Отвечая на вопросы адвоката, которые он задавал спокойным размеренным тоном, Роуз поведала о первой работе, о двух изнасилованиях, которым подверглась, будучи несовершеннолетней, и о встрече с Фредериком Уэстом. Свою реакцию на приглашение встретиться она описала в довольно необычных терминах – «шок, ужас», – и объяснила, почему уступила ему.
– Он обещал любить меня и заботиться обо мне, и я попалась на удочку. Я залечивала старые раны. Я очень хотела, чтобы кто‑нибудь меня любил. – При этих словах Роуз заплакала.
Она явно пыталась вызвать в головах присяжных образ юной наивной девочки, в противовес образу сексуально развращенной проститутки. Вероятно, и то и другое было правдой. В конце концов, человек – существо сложное и разностороннее. Роуз утверждала, что после того, как мать ее «бросила», она нуждалась в поддержке и заботе.
Она снова заплакала, когда речь зашла о первой жене Фреда Рине – как она приехала забрать Шармейн. Роуз извинилась, что задерживает суд своими слезами. Ее голос дрожал, когда она вспоминала, как Фред ясно дал ей понять – она должна будет спать с другими мужчинами, чтобы сохранить отношения с ним.
Как настоящая домохозяйка, она описала состояние подвала на Кромвель-стрит, когда они туда только въехали, следующими словами:
– Там ничего нельзя было хранить, все сразу намокало.
В августе 1973-го она родила их с Фредом первого сына, Стивена, и все время чувствовала себя усталой; Фред даже предполагал, что у нее анемия. Она обращалась по этому поводу к врачу. Если сопоставить тот период с убийствами, получалось, что примерно тогда же была убита Линда Гуф.
Лесбийские склонности проявились у Роуз после рождения Стивена. Роуз говорила, что секс с женщинами был для нее «совершенно особенной вещью». Насчет детей, рожденных не от Фреда, она сказала:
– Это была идея Фреда. Он называл их детьми нашей любви. Я не хотела, чтобы их отцы знали. Хотела, чтобы эти дети были частью нашей семьи. Но Фред все равно им говорил.
Внезапно, хотя вопроса ей не задавали, она добавила:
– Я ни в коем случае не жалею, что родила их.
Она призналась, что после происшествия с Кэролайн Оуэнс, которого якобы почти не помнила, хотела уйти от мужа.
– Я понимала, что в каком-то смысле поступила плохо. Я хотела обо всем забыть, откреститься и уйти, но боялась потерять семью. Я думала забрать детей с собой. Однажды я уже посадила их в коляску и почти вышла за дверь. А потом подумала: куда мне идти? Кто мне поможет? Откуда я возьму деньги? Я чувствовала себя очень одинокой. Анна-Мария так любила отца! Если бы я ее забрала, она никогда мне бы этого не простила.
В конце концов муж обещал, что такая ситуация больше не повторится.
– Больше я не видела эту его сторону, – сказала Роуз, – ни до, ни после.
Но когда дошло до свидетельских показаний матери Линды Гуф, в Роуз проснулась ее привычная грубая воинственность. Она утверждала, что мать не могла видеть ее в тапочках Линды и что та вообще пришла в другой дом, не к Уэстам. Ричард Фергюсон пытался перебить Роуз и заставить ее замолчать, но не смог.
На следующее утро, 31 октября, обсуждались показания Энджелы Карр. Роуз утверждала, что и она лжет. Ничего подобного не было. А потом, хотя ее не спрашивали, воскликнула:
– Если с ней так ужасно поступали, что ж она раньше ничего не рассказала?
Впервые присяжные испытали к Роуз толику сочувствия, когда речь зашла об исчезновении ее дочери Хизер. Вне зависимости от того, была она виновата в гибели дочери или нет, каждый раз, когда звучало имя Хизер, Роуз сильно расстраивалась. Вот и теперь она разразилась слезами.
– Прошу прощения, миссис Уэст, – сказал адвокат, – но я обязан задать вам эти вопросы.
– Да-да, я понимаю, – ответила она.
Расчувствовавшись, Роуз распиналась о своей любви к детям, в насилии над которыми – и в убийствах – ее обвиняли. Про Хизер она говорила:
– Я любила ее очень, очень, очень сильно!
Тем не менее десять минут спустя Роуз обмолвилась, что Хизер была «очень неудобным» ребенком: «Я была неопытной матерью и позволяла ей весь день спать, а потом она не давала мне спать всю ночь». С Шармейн тоже были проблемы: «плохо себя вела, не ела, убегала и не соглашалась ни с чем, что я говорила или делала».
Насчет убийства Хизер Роуз придерживалась своей версии событий: она вернулась домой из магазина, и Фред сообщил ей, что дочь уехала, не попрощавшись. При этом Роуз рыдала так, что трудно было усомниться в ее искренности.
Их брак с Фредом она описывала как сожительство двух людей, ведущих изолированные жизни. До какой-то степени это может быть верно с учетом его постоянной работы, ее отлучек по ночам, отсутствия их совместных выходов и развлечений. Картина, которую рисовала Роуз, походила на обычное положение в семьях с суперконтролирующим мужем-садистом и подчиняющейся ему покладистой женой. Вот только звучали ее слова неубедительно.
Заливаясь слезами, Роуз восклицала:
– Он обманывал всех. Я не знаю, как ему это удавалось.
Вероятно, в случайном порыве, она произнесла нечто сильно ее дискредитирующее:
– Я никогда не смогла бы жить с убийцей. Я все время думала бы, когда моя очередь.
Ей следовало бы сказать, что она не смогла бы жить с убийцей, потому что сама идея убийства ей противна. Фред в своих показаниях утверждал, что, знай Роуз об убийствах, она донесла бы на него ради безопасности детей.
Роуз делала еще немало неверных шагов: например, отпускала шуточки насчет своих постоянных беременностей – мол, все дело в витаминной добавке, которую Фред принимал, или уничижительные замечания насчет внешности некоторых жертв. Про Линду Гуф она сказала, что та носила «пенсионерские» очки, и несколько присяжных покосились на нее с отвращением.
Она высмеяла Ширли Робинсон, назвав ее глупой и распущенной девчонкой, а еще поведала абсурдную историю, что ребенок Ширли на самом деле был не от Фреда, просто ее муж прикрывал одного «очень серьезного бизнесмена», настоящего отца.
Роуз утверждала, что Фред манипулировал ею: заставил соблазнить Кэролайн Оуэнс, а когда она поняла, что Кэролайн этого не хочет, то прекратила домогательства. После того как девушка сбежала от них, Роуз якобы в гневе набросилась на Фреда с вопросами о том, что он вообще, по его мнению, творит. Это плохо вписывалось в картину, которую она рисовала до этого – что Фред полностью подчинил ее себе.
Насчет Энджелы Карр Роуз сначала заявила, что вообще ее не знала и они никогда не встречались, а потом упомянула, что в период, когда на нее напали, мисс Карр собиралась замуж. Наверняка присяжные задумались, откуда Роуз может быть известна столь личная информация, если они с Энджелой не были знакомы.
Роуз говорила, что все ее связи с женщинами были «на сто процентов добровольными» – эту фразу она повторяла несколько раз. Она настаивала, что не получала никакого удовольствия от насилия. По ее словам, они с Кэтрин Хэллидей дружили, вместе смотрели фильмы и обсуждали актеров, «как школьные подружки». И добавляла, что Хэллидей охотно поддерживала с ней связь.
– Вы же не станете возвращаться к тому, что причиняет вам боль, – бросила она, приоткрыв несколько больше информации, чем следовало бы.
Она постоянно ударялась в слезы, как будто давая себе время подумать. А ближе к концу сделала совсем уж странное заявление: когда она узнала о признании Фреда в убийстве Хизер, он явился перед ее глазами в образе дьявола – с рогами и сатанинской усмешкой. Он хохотал, как будто удачно пошутил. Она добавила, что сама никогда никого не убивала, и повторила, заливаясь слезами, что не смогла бы жить с убийцей.
В конце заседания Роуз показали фотографии мертвых девушек, спрашивая по очереди, знала ли она их и имела ли какое-либо отношение к их смерти.
– Нет, сэр, – раз за разом повторяла Роуз. Однако при этом она сильно покраснела, кусала губы и запиналась.
Не дожидаясь, пока Роуз придет в себя, Брайан Левисон, прокурор, поднялся с места. Теперь была его очередь допрашивать свидетельницу. Он спросил, действительно ли она ничего не знает о тех ужасах, что творились в ее доме с 1971 по 1994 год.
– Это так, сэр, – ответила она, быстро взяв себя в руки.
– Миссис Уэст, – торжественно продолжал Левисон, – то есть вы ни разу не видели мертвого тела? Не видели человеческих останков? Пятен крови на вашем муже? На его руках? На его одежде? В ванной после того, как он выходил оттуда? Никогда не слышали криков?
На все эти вопросы подсудимая повторяла:
– Нет, сэр, – но верить ей становилось все сложнее.
Прокурор напомнил, что еще до того, как выйти замуж за Фредерика Уэста, она сказала матери, что он способен на убийство, не так ли?
– Позвольте мне объяснить, – вступила Роуз.
Конечно, Левисон позволил: он был уверен, что она причинит себе еще больше ущерба, если дать ей говорить. Роуз сказала, что они с Фредом поспорили насчет его желания, чтобы она спала с другими мужчинами, – ей не хотелось этого делать. Он схватил ее за горло, и внезапно она поняла, что он ее не отпустит. Муж мог ее убить, поэтому она взяла свои слова назад, а потом, схватив детей, бросилась к матери. Вот почему она сказала «мама, ты его не знаешь».
Такое было вполне вероятно, но готовность, с которой Роуз представила свое объяснение, говорило о тщательной подготовке, а также о необычной избирательности ее памяти, которая сохранила разговор двадцатипятилетней давности, а подробности исчезновения падчерицы или собственной дочери – нет.
Перекрестный допрос Роуз продолжался до конца дня и возобновился на следующий. Он стал для нее настоящей катастрофой. Каждый раз, когда ей задавали неудобный вопрос, она отвечала «не помню» или «не знаю». Например:
Б. Л.: Вы участвовали в осмотре половых органов Кэролайн Оуэнс, миссис Усэт?
Р. У.: Я не знаю.
Б. Л.: Вы хотите сказать, что этого не было, вы этого не помните, или что?
Р. У.: Ни то ни другое.
Б. Л.: Из-за того, что вы называете «ограничениями памяти», верно?
Р. У.: Мы говорим о Кэролайн Оуэнс?
Б. Л.: Определенно да.
Она сердилась и старалась свалить вину за все на мужа. Роуз жаловалась:
– Очень легко сейчас говорить, что я сделала это или то, потому что только я сижу на скамье подсудимых. Фред Уэст мертв, а мне приходится нести ответственность за все, что он натворил.
Снова она называла его «Фредом Уэстом», а не «мужем» или хотя бы «Фредом».
На вопрос о том, не хочет ли она посмотреть на пыточные маски, которые были надеты на жертв, Роуз пожала плечами и бросила:
– Нет уж, спасибо, я достаточно ужасов насмотрелась.
Брайан Левисон предположил, что она лжет и рассказывает суду историю, которую они с Фредом вдвоем сочинили в ночь перед его арестом. Через три дня перекрестного допроса у всех в зале суда сложилось ощущение, что ей нельзя доверять, и что каждое слово, сказанное ею, – ложь.
Далее защита вызвала нескольких женщин, утверждавшись, что на них напал мужчина, похожий на Фреда Уэста. Таким образом адвокаты пытались доказать, что Фред мог похищать женщин самостоятельно, без помощи Роуз, и, возможно, убивать их. Первая из этих свидетельниц, Джанет Кларк, сказала, что в Глостере в 1966 году ее преследовал мужчина, дважды пытавшийся ее похитить. Она сообщила об этом в полицию. В 1994-м, увидев по телевидению фотографию Фреда, она узнала в нем того человека.
Следующая свидетельница, выступавшая под именем «мисс К.», рассказала, что в 1966-м какой-то строитель подвозил ее на своей машине. Он напал на нее, а потом мастурбировал перед ее лицом. Она утверждала, что это «мог быть» Фред.
Элисон Клинтон говорила, что в 1968-м, когда ей было тринадцать, ее схватил и пытался увезти с собой мужчина, похожий на Фреда. Были и другие похожие истории, но ни одна из свидетельниц не могла уверенно сказать, что на нее напал Фред Уэст. Их описания нападавшего варьировались: то у него были светлые волосы, то борода, то карие глаза.
Раздраженный, судья Мантелл заявил, что суд никогда не ставил под сомнение факта нападений Фреда Уэста на женщин.
Далее предстояло выступить самому Фреду – точнее, его «голосу из могилы». Адвокаты собирались представить присяжным магнитофонные записи его допросов. Записей было 145, но из них отобрали четыре. Защита сделала это по настоянию Роуз. Она хотела, чтобы присяжные услышали, как ее муж четко и ясно говорит: она убийств не совершала и ничего не знала о них. Предварительно Роуз тщательно изучила протоколы тех допросов.
Спокойствие Фреда поражало – голос убийцы дрогнул лишь при упоминании о том, как он отрезал голову собственной дочери. Однако он быстро взял себя в руки.
Ее предупредили, что если записи будут представлены суду, обвинение получит возможность предъявить дополнительные доказательства, которые могут дискредитировать показания Фреда и сильно ей навредить. Однако Роуз настояла на своем.
Первая запись была сделана в день, когда Фреда арестовали за убийство Хизер. Его попросили собственными словами рассказать, что произошло. Фред деловито начал:
– Значит, дело было так…
За этими словами последовала правдоподобная, хотя и явно вымышленная, история.
По словам Фреда, он отправил Роуз из дома снять немного денег для Хизер, которая собиралась съехать от родителей. Дочь стояла, прислонившись спиной к стиральной машине. Она, глядя ему в глаза, заявила, что, если Фред не отпустит ее, она даст младшим детям ЛСД, от которого «они попрыгают с крыши и насмерть убьются».
Слова Хизер вывели Фреда из себя: он схватил ее за горло и держал, пока она не посинела. Потом он ее отпустил, но в сознание она не пришла. У нее разжались сфинктеры и произошло непроизвольное мочеиспускание и испражнение. Он попытался затолкать ее труп в мусорный бак, но тот не помещался. Тогда Фред взял большой нож с зазубренным лезвием и принялся ее расчленять.
– Я отрезал ей ноги… потом я отрезал ей голову и сложил ее в бак, накрыл его крышкой и откатил в заднюю часть сада, – рассказывал Фред.
Его спокойствие поражало – голос убийцы дрогнул лишь при упоминании о том, как он отрезал голову собственной дочери. Однако он быстро взял себя в руки.
Фред заявил, что послал Роуз на всю ночь «к одному моему черному приятелю», а сам тем временем вырыл для Хизер могилу.
Далее Фреду предъявили фотографии сада, чтобы он показал полицейским место, где закопаны останки. Он ткнул в фотографию пальцем, и Хейзел Сэвидж, проводившая допрос, спросила:
– И что мы там найдем?
– Хизер, – ответил Уэст.
– Разрезанную на сколько частей?
– Три.
– Какие?
– Две ноги, голова и тело.
Фред добавил, что любил Хизер, но вышел из себя, узнав о том, что она собирается «сделать с мелкими». Фред изо всех сил старался обелить Роуз и неоднократно повторял, что она тут ни при чем.
– Хочу подчеркнуть… Роуз ничего об этом не знала. Когда она узнает, мне конец.
Констебль Сэвидж спросила, не знает ли кто-нибудь еще о том, что он сделал с Хизер.
– Никто… ни одна живая душа. Мне пришлось жить с этим целых восемь лет. Это нелегко, скажу я вам, потому что я любил Хизер. Поэтому я и пытался уговорить ее не уезжать – в смысле, то, что произошло… в тот момент, когда она говорила, что убьет других детей, да еще смеялась при этом… я не мог поверить, что это моя Хизер.
Вторую запись сделали 4 марта 1994 года. Фред снова был любезен и услужлив: он согласился нарисовать план подвала, чтобы полицейским было легче искать там останки жертв. В какой-то момент он даже пытался флиртовать с Хейзел Сэвидж, сказав, что когда они впервые встретились в 1966-м, он была «самой красивой дамочкой в Глостершире».
Хейзел ответила на это:
– Бросьте глупости, Фред, и давайте перейдем к делу.
Фред сам изъявил желание объяснить, почему он убивал девушек.
– Они все хотели одного и того же. Я им говорил, что женат на Роуз и не хочу иметь с ними ничего общего. Ничего серьезного, понятно. Спасибо, мэм, на этом все, а они все как одна заводили: «Я беременна, я расскажу Роуз, я хочу, чтобы ты бросил ее и ушел ко мне». Это, конечно, была проблема.
Трудно было представить, чтобы Люси Партингтон, изучавшая медиевистику в университете, умоляла Фреда жениться на ней. Но он придумал целую историю о ее влюбленности, причем весьма извращенную. По его словам, он прозвал ее Джуси Люси, «сочная Люси», потому что при половом акте у нее выделялось большое количество вагинальной жидкости. У них был тайный роман, и Люси одновременно поддерживала отношения с другим бойфрендом. Фред лгал – никакого бойфренда у Люси Партингтон не имелось. Она хотела бросить его и выйти за Фреда замуж. Люси где-то раздобыла его телефонный номер, и Фред пришел в ярость.
– Я всегда говорил этим девкам, что у нас не роман, просто секс, и точка.
Они поссорились, и Фред схватил ее за горло. Он задушил ее, привез к себе домой, расчленил тело и захоронил.
На другом допросе он поведал еще более невероятную историю об окончании их «романа» с Люси: она сказала, что ждет от него ребенка. Выследив его на улице, Люси потребовала тысячу фунтов на аборт.
Фред согласился помочь полиции установить личности жертв, которых называл просто «девками» или «девчонками», потому что хотел облегчить полицейским задачу и потому что считал: их родные заслуживают узнать об их судьбе. Правда, большинства имен он назвать не мог. А главное, выгораживал Роуз:
– Она понятия об этом не имела.
Насчет убийства Шармейн Фред сказал, что оно произошло в ту же ночь, что и убийство ее матери Рины. На самом деле, когда была убита Шармейн, Фред находился в тюрьме, и экспертам удалось это доказать. Фред говорил, что задушил девочку, когда она заснула на заднем сиденье его машины. Ее труп он привез домой, на Мидленд-роуд, 25, и закопал на заднем дворе. На вопрос, может ли он показать, где находится могила Шармейн, Фред жизнерадостно ответил:
– О да, никаких проблем.
Его продолжили допрашивать на следующий день, и Фред сказал детективам, что две девушки, похороненные в подвале на Кромвель-стрит, были проститутками. Он подсадил их к себе в машину ради сексуальных услуг. Одна начала ласкать его пенис, когда они ехали, поэтому он затормозил и – по его выражению, – «оттрахал ее». Внезапно девушка запросила за свои услуги пять фунтов – выше оговоренной цены, – и пригрозила, что заявит на него в полицию за изнасилование.
– Мы обо всем договорились, а она передумала. Я схватил ее и ударил головой о стекло, а она вдруг обмякла, ну и я ее задушил, все равно уже держал руками за шею. Ну и все. Она просто упала.
Другую проститутку Фред, по его словам, убил по той же причине.
– Она потребовала десятку… я сказал, надо было сразу столько говорить, я бы тогда дал тебе пинка, а она начала орать, и я слетел с катушек. Моя Роуз никогда бы так не сделала. Не подняла бы цену ни с того ни с сего.
Потом Фред заявил, что все его жертвы «были проститутками и прекрасно знали, что делают» – в противовес предыдущим историям о том, что они были в него влюблены и хотели замуж. Он сказал, что напал на девушку из Голландии, вырубил ее, затащил к себе в подвал и там задушил. Вещи жертв он складывал в мусорные мешки и вывозил в город. Все это происходило, пока Роуз отсутствовала дома – например, развлекалась где-нибудь в клубе.
На вопросы про увлечение бондажом Фред отвечал, что это была исключительно его инициатива.
– Роуз меня не поддерживала, – говорил он.
Про Кэролайн Оуэнс Фред сказал, что она действительно едва не умерла.
– Я зашел бы куда дальше, если бы Роуз меня поддержала.
Он добавил, что «хотел втянуть Роуз в свою сексуальную жизнь». Еще Фред утверждал, что Кэролайн Оуэнс тоже хотела секса с ним в ту ночь, когда они с Роуз похитили ее.
Детектив спросил:
– Вы хотите сказать, она была согласна?
– Она дала это понять. Она ведь могла закричать, и весь дом ее бы услышал.
– Но женщины не всегда кричат, когда их насилуют. Бывает, они не могут рта открыть от страха.
– Чушь! – резко ответил Фред.
Он настаивал на том, что специально никого не убивал. Просто в какой-то момент развлечение превращалось в катастрофу.
После того как суд прослушал все четыре записи, обвинение вызвало полицейских детективов, которые подтвердили, что суду представили фрагменты допросов Уэста и что он постоянно сбивался на несусветную и абсурдную ложь. На одном из допросов, сразу после того, как он признался, что убил Хизер и закопал ее в саду, Фред заявил, что на самом деле она жива и сейчас «в Бахрейне, работает на наркокартель». Он сочинил целую историю про то, как Ширли Робинсон растлевала его дочь Анну-Марию, а потом сказал, что убил ее, потому что она ревновала к Роуз, которая должна была родить «черненького малыша» и называла ее «коровой, шлюхой и сукой». Якобы после таких оскорблений в адрес любимой жены Фред потерял терпение и задушил свою любовницу.
Насчет смерти Линды Гуф он придумал пространную сексуальную фантазию: у них был сеанс бондажа, Линда хохотала и стонала от наслаждения. Он подвесил ее над колодцем в подвале, и она руками держалась за перекладины под потолком. Он всю ее обмазал маслом для массажа и «любовными жидкостями». Внезапно кто-то позвонил в дверь. Фред пошел открыть, а когда вернулся, оказалось, что рука Линды соскользнула с перекладины, петля на шее затянулась, и девушка повесилась.
– Значит, это был несчастный случай? – спросил детектив.
– Специально я никого не убивал.
Поскольку защита убедила судью принять аудиозаписи допросов Фреда в качестве вещественного доказательства – по настоянию Роуз, – обвинение получило разрешение вызвать еще нескольких свидетелей. Первым из них был Джордж Гест, офицер полиции в отставке, который допрашивал Фреда после нападения на Кэролайн Оуэнс. Его показания сильно отличались от истории, рассказанной Фредом на пленке. По словам Геста, Фред утверждал, что Роуз исполняла активную, если не лидирующую, роль в похищении и сексуальном нападении на девушку. Более того, он упоминал, что Роуз может быть как страстной гетеросексуалкой, так и «яростной лесбиянкой» – все зависит от того, беременна она или нет.
Далее выступил детектив-констебль Стив Харрис, допрашивавший Фреда в мае 1994 года: ему Фред говорил, что «кое-кого защищает», но не может сказать, кого именно, поэтому что от этого зависит его жизнь и жизни его детей. Фред намекал, что сам невиновен: «Я к этим девчонкам отношения не имею».
Доктор Джеймс Макмастер был тюремным психологом в Уинсон-Грин, когда Фред сидел там. Надзиратели забеспокоились, узнав, что Фред делает распоряжения насчет своих похорон, и 1 августа 1994 года доктор Макмастер вызвал его на консультацию. В начале беседы Фред был тревожным и подавленным; больше всего его расстраивало поведение его адвоката, Говарда Огдена, который, по мнению Уэста, плохо его защищал.
Далее разговор коснулся допросов в полиции. Фред сказал, что невиновен по всем пунктам, но лжет полиции, чтобы защитить другого человека. Потом он сказал, что Роуз связывала и держала их дочерей, пока их насиловали, что она устроила в доме бордель и пыталась зарезать его. Он говорил, что Роуз получает удовольствие от насилия, в том числе над детьми, и что она хоронила людей в подвале без его ведома. Он ничего не знал о трупах, пока она не потребовала, чтобы он залил подвал цементом. Фред считал, что за грехи Роуз ему придется всю жизнь провести в тюрьме. По мнению доктора Макмастера, Фред был в здравом уме, когда делал эти заявления.
Но настоящую бомбу обвинение бросило, вызвав Джанет Лич. Джанет была социальным работником и вызвалась участвовать волонтером в проекте по защите прав заключенных. В рамках этого проекта волонтеры должны были присутствовать на допросах как независимые свидетели, чтобы убедиться, что полиция не применяет насилие. Когда ей достался в качестве подопечного Фредерик Уэст, она ничего о нем не знала; правда, впоследствии выяснилось, что она была знакома с его братом Джоном.
Тридцатидевятилетняя мать пятерых детей, Джанет Лич нервничала так сильно, что казалось, тревога распространяется от нее на весь зал суда. Она рассказала, что впервые увиделась с Фредом 25 февраля. Ей не говорили, в чем его обвиняют. Она просто сидела на допросах, выслушивая версию событий, которую излагал Фред. Но потом, в его камере, ей открылась совершенно другая история. Им позволяли оставаться в изоляторе наедине, что само по себе было экстраординарной ситуацией (позднее защита этим воспользуется).
По словам Лич, Фред открыл ей, что защищает Роуз и что девушки, останки которых раскопали на Кромвель-стрит, – это «некоторые из ошибок Роуз».
– Когда его арестовали, – рассказывала Лич, – он хотел знать, отпустили Роуз или нет. Это было для него очень важно, потому что они заключили договор: он возьмет на себя всю вину.
Когда Роуз выпустили под залог, Фред сказал Джанет Лич, что их договор сработал. Позднее Роуз опять арестовали, и это очень встревожило Фреда.
– Он был расстроен. Сказал, что полиция подбирается слишком близко, и они могут узнать, что Роуз виновата.
Фред признался Джанет, что в преступлениях участвовали и другие люди, включая отца Роуз и несколько их чернокожих друзей. Был и еще один человек, чье имя не разглашается по юридическим причинам.
Плача, Джанет Лич говорила со свидетельской трибуны:
– У меня самой дети… мне важно было, чтобы всех тех девушек нашли.
Фред утверждал, что отрубал пальцы жертвам, чтобы затруднить опознание, а еще упоминал, что они с Роуз расчленяли трупы вместе (противореча собственным словам, что он только заливал могилы цементом). Фред говорил, что не слишком хорош в сексе, а Роуз очень требовательна. Он был готов сделать ради нее что угодно. Он делился своими сексуальными вкусами: ему нравилось «вскрывать целочек».
Потом он полностью изменил свою историю: якобы впервые он узнал про трупы в подвале, когда Роуз позвонила ему в феврале 1994-го сказать, что полиция у них на пороге. Он тогда на несколько часов задержался с приездом домой, потому что у него случился нервный срыв, и он просто не мог вернуться. Потом у них с Роуз состоялся длинный разговор, в ходе которого Роуз сообщила, что произошло и где находятся тела.
Он также говорил, что находился в заключении, когда была убита Шармейн – как и утверждало обвинение, – и что это Роуз убила и расчленила Ширли Робинсон. Она же вырезала из живота мертвой Ширли его нерожденного ребенка.
– Он спрашивал, шокируют меня его слова или нет, – рассказывала Джанет Лич. – Я была в ужасе, но не хотела, чтобы он видел, насколько я расстроена, потому что старалась как можно лучше делать свою работу.
Очевидно, ей не приходило в голову, что он хотел шокировать ее. Она не могла знать, что стремление шокировать сродни эксгибиционизму – это форма садизма и путь к навязанной интимности. Фред пытался произвести на нее впечатление, и она, сама того не понимая, стала его очередной жертвой.
Фред утверждал, что отрубал пальцы жертвам, чтобы затруднить опознание, а еще упоминал, что они с Роуз расчленяли трупы вместе.
Однако ее самочувствие в тот период внезапно ухудшилось, и организаторы волонтерского проекта выразили сомнение в том, что она сможет продолжать свою деятельность. Джанет тем не менее заявила, что готова и дальше поддерживать мистера Уэста, который ее об этом попросил.
На перекрестном допросе Ричард Фергюсон напомнил мисс Лич про другие обстоятельства, о которых упоминал Фред Уэст и которые она предпочла не озвучивать. Например, он говорил, что его дочь Анна-Мария приводила девочек-подростков на Кромвель-стрит, чтобы он насиловал их и лишал девственности. Или что кроме него и Розмари, в убийствах были замешаны его брат, ее отец и несколько его чернокожих друзей.
Джанет Лич ответила, что не вела записей их бесед, поэтому всего запомнить не могла. Фергюсон спросил:
– А во время допросов в полиции, когда он лгал, вам не хотелось вмешаться?
– Нет.
– То есть вы сидели там целыми часами, слушали его ложь, и ни разу не сказали полиции, что его показания расходятся с тем, что он говорил вам лично?
– Да.
– Вы сказали полиции, что беспокоитесь, насколько хорошо адвокат представляет его интересы, но вас не беспокоило, что на допросах он лжет?
– Я думала, это не мое дело.
– Как вы считаете, он использовал вас?
– Да, наверное. Но в тот момент я об этом не думала.
Джанет Лич упомянула, что ни один из социальных работников не столкнулся на проекте с подобной ситуацией; их готовили к работе с несовершеннолетними преступниками. Когда Фред умер, не признавшись полиции в том, о чем рассказал ей, она почувствовала себя обманутой и преданной. Она никому не раскрыла информацию, предоставленную Фредом, потому что считала ее конфиденциальной.
Она категорически отрицала любые контакты с прессой, а также намеки на то, что их с Фредом отношения зашли дальше, чем следовало. После того дела у нее произошла ишемическая атака, едва не оставившая ее инвалидом.
Судья объявил перерыв на обед, и внезапно, поднимаясь со своего места, Джанет пошатнулась и едва не упала. Ей вызвали «Скорую помощь», и она оказалась в больнице. Симптомы были похожи на новый ишемический приступ; она не могла говорить и не двигалась. Об этом суду объявили после окончания перерыва, но освободить мисс Лич от дачи свидетельских показаний было невозможно.
От имени защиты Фергюсон заявил, что у него остались вопросы, а раз присяжные выслушали первую часть ее выступления, которая нанесла интересам подсудимой значительный ущерб, перекрестный допрос должен быть продолжен.
– Нельзя недооценивать важность ее показаний, – сказал он, – которые причинили большой урон стороне защиты. Мало того, ее представили присяжным как исключительно честного свидетеля, заслуживающего всяческого доверия, в то время как защита рассчитывала доказать, что она вступала в контакты с газетчиками, а значит, лгала суду.
Было решено, что заседания прервутся на шесть дней, после чего мисс Лич подвергнется перекрестному допросу. Защита ясно дала понять, что допросит свидетельницу, даже если ее доставят в зал суда на носилках.
Ее доставили на инвалидном кресле и в сопровождении врача. Только при таких условиях ей было разрешено свидетельствовать в суде. Пышная грива кудрявых темных волос Джанет Лич была собрана в косу; лицо казалось белее бумаги. На нее было страшно смотреть.
Ричард Фергюсон начал с того, что напомнил: встречи между свидетельницей и Фредериком Уэстом проходили без наблюдения, а потом обвинил ее в пособничестве. Он перечислил факты, которые Уэст ей открыл, и повторил, что она их утаила – включая признание в убийстве Мэри Бастхольм. Он также признавался в убийствах других девушек, которых хоронил вне своего дома, и упоминал, что в убийстве Хизер ему помогал еще один человек (но не подсудимая).
– Я не задавала ему вопросов, – тихо сказала на это Джанет. – Он просто говорил и говорил, не умолкая. Кажется, разговаривая со мной, он выстраивал картину у себя в голове.
Фергюсон спросил, зачем она продолжала контактировать с Уэстом после того, как была освобождена от волонтерских обязанностей по состоянию здоровья, и после того, как полиция возмутилась ее вмешательством в отношения Уэста с адвокатом.
– Я просто хотела, чтобы тела других жертв нашли, – прошептала Джанет.
– Нет! – воскликнул Фергюсон. – Вы хотели выжать из него побольше информации.
Не обращая внимания на слезы мисс Лич, Фергюсон поставил суд в известность, что какая-то женщина позвонила в газету Дейли миррор и спросила, что делать ее подруге, у которой есть материалы про Фредерика Уэста и которая хочет написать на их основании книгу. Репортер договорился встретиться с этой загадочной подругой.
– Это были вы, мисс Лич, – ткнул в нее пальцем адвокат, – вы были женщиной, собиравшейся писать книгу.
Она не отвечала, поэтому адвокат продолжал: он процитировал ее письмо от 2 августа 1994 года в редакцию Миррор, написанное в ответ на предложение 7500 фунтов за эксклюзивное интервью. Он также сообщил, что в августе, октябре и декабре на счет Брайана Джонса поступали переводы от газеты.
– Скажете нам, кто такой Брайан Джонсон? – спросил Фергюсон.
Джанет молчала, поэтому он продолжил:
– Это ваш бойфренд, мисс Лич!
– Это он придумал, – еле слышно прошелестела она.
Фергюсон сообщил суду, что газета обеспечила Джанет и Брайана Джонсон жильем, что на их счет продолжали поступать переводы, а на личной встрече был заключен договор: за экранизацию ее истории мисс Лич получит сто тысяч фунтов. Слабым голосом она ответила, что контракт не был подписан.
Казалось, Джанет Лич вот-вот упадет в обморок. Она едва дышала. Судья прервал перекрестный допрос, уточнив у Фергюсона, сколько еще времени ему понадобится. Тот ответил – около часа. Он заявил свидетельнице, что она лгала.
– Мне очень жаль, – одними губами пробормотала Джанет.
Но Фергюсон еще не закончил.
– Вы продолжали видеться с Фредериком Уэстом даже после того, как заключили сделку с прессой.
– Потому что он меня об этом попросил.
– Потому что вам было выгодно поддерживать отношения с ним! Вы были недовольны тем, что адвокат советовал ему не давать никаких комментариев. Вам было нужно, чтобы он продолжал говорить. Прежде чем сделать заявление в полиции, вы заключили договоренность, что ваше имя не будет раскрыто, поскольку это помешало бы вашей сделке с прессой. Вы были готовы помогать полиции, чтобы добиться осуждения миссис Уэст. Вы помогли Фредерику Уэсту продумать его историю? Вы подсказывали ему? Хотели сделать ее максимально жуткой и пугающей, чтобы потом подороже продать?
Ричард Фергюсон считал, что между Джанет и Фредериком Уэстом завязалась дружба – если не роман. Они обменивались письмами, где Фред просил ее «держись, дружище», однако она отрицала любые романтические отношения с преступником. По ее словам, она продолжала видеться с ним, потому что рассчитывала на справедливое правосудие.
– Скажите, – спросил он, – Уэст был эмоционально к вам привязан? Пытался произвести на вас впечатление, умаляя степень своего участия в преступлениях? Он вам нравился?
Джанет Лич не отвечала.
Большая часть информации, которой Фред приманивал Джанет Лич, была чистейшим вымыслом. У него имелись причины лгать: он хотел заинтриговать неискушенную даму-волонтера, чтобы она продолжала приходить к нему, а возможно, специально ее запутывал, поскольку подозревал, что она общается с прессой. Фред считал, что визитеры, приходившие к нему за сенсациями, воруют его деньги, продавая сведения журналистам.
Последний вопрос свидетельнице задал прокурор Брайан Левисон. Стремясь перечеркнуть разоблачения защиты, он уточнил, о скольких еще жертвах упоминал мистер Уэст. Она ответила, что он говорил про тела еще двадцати девушек, похороненных в полях в окрестностях Глостера. На следующий день об этом кричали заголовки всех газет.