Джек сидел у себя в офисе и чистил браунинг. Его мясистые, широкие, как у каменщика руки с любовью поглаживали ствол ружья. Рядом с ним на столе стояла наполовину пустая кружка портера. Некоторое время я наблюдал за ним сквозь приоткрытую дверь гаража, куда зашел за «пежо». Наконец, он заметил меня и кивнул. Я кивнул ему в ответ и решил, что сейчас самое время закинуть удочку.
— Что, у Вай сегодня на вечер другие планы? — будто бы между делом спросил я стоя на пороге.
Джеку явно понадобилось приложить максимум усилий, чтобы себя не выдать. Ему это почти удалось.
— Вы о мисс Вайолет? — уточнил он, продолжая натирать ружье. — Даже не знаю о чем вы, сэр.
— Да неужели?
— На что вы намекаете?
— Вы ведь близки? — Я показал на свой пах. — Очень близки…
Я хотел от Джека хоть какой-то реакции. Я ее получил. Сперва Джек отложил в сторону ружье, что было очень мило с его стороны. Затем он встал, подошел ко мне и закатил мне затрещину тыльной стороной ладони. Моя щека тут же онемела. Другой рукой он схватил меня за горло и рывком прижал к стене, приблизив свое побагровевшее лицо к моему. Изо рта у него пахло столь же неприятно, как и раньше.
— Не суй свой нос не в свое дело.
— Это моя работа — совать свой нос не в свое дело, — просипел я.
— В таком случае тебе ее лучше сменить.
— Не могу. Поздно. Я слишком старый.
— Не сбавишь обороты, долго не протянешь, ясно?
— Пожалуй, что да. Да.
Он меня отпустил. Только почувствовав толчок, я понял, что Джек держал меня на весу в нескольких сантиметрах от земли. Он сел и залпом допил пиво. Я молча стоял, растирая шею. Ощущения были такие, словно она только что побывала в тисках. Щека горела от удара.
— Какие мы нервные, а, Джек? — мягко произнес я.
Он уставился на меня, сощурился и заморгал, словно ему мыло в глаза попало. Затем он прикрыл лицо своими ладонями-лопатами и разрыдался.
— Она… она сводит… сводит меня с ума, мистер Хог, — разобрал я сквозь всхлипы. — У меня… никогда… никогда такого не было за всю жизнь… ни с одной женщиной… Не могу ни спать… ни есть… Мне… мне никак ее не выкинуть из головы. У меня… мне кажется, что я постоянно чувствую ее запах… Она такая живая… такая юная… Господи… я… я… вот-вот взорвусь!
Я сел и принялся ждать, когда он успокоится. Перестав плакать, Джек вытер рукой глаза и высморкался в ветошь, которой чистил ружье. Тряпка оставила на его щеке темное масляное пятно. Затем он протянул мне руку. Врать не буду — от этого я нервно дернулся.
— Хочу извиниться за то, что накинулся на вас, мистер Хог. На секунду потерял голову. Простите меня.
— Так в чем проблема? Она же спит с вами, так?
— Она играет со мной. Не хочет воспринимать наши отношения всерьез. Я постоянно прошу ее…
— Джек, поймите, она еще очень молода.
— Вас это смущает? — в его голосе снова послышались резкие нотки.
— Нисколько. Я и не думаю вас осуждать. Я просто хочу сказать, что она может быть не готова к серьезным отношениям.
— Ясно, — Джек кивнул. — И что мне делать?
— Я вам что, доктор Рут?[76]
— Кто такой доктор Рут?
— Кто такая, — поправил я. — Дайте Вайолет время.
— Не могу. Это все, мистер Хог. Она для меня та, единственная, — мне больше никого не надо. Мы могли бы тут жить вместе. Жить и быть счастливы.
— Дайте ей время, — повторил я.
— Она… — Джек опустил взгляд, — она заигрывала с вами?
— Заигрывала? Со мной? — я прокашлялся.
— Она сказала, что как-то ночью пробралась в вашу комнату.
— А, вы об этом. Думаю, она просто валяла дурака. Кроме того, я и так уже состою в отношениях. Ну, вроде того. Одним словом, Джек, вам не о чем беспокоиться на мой счет.
— Господи благослови вас, мистер Хог.
— Господь тут совершенно ни при чем.
Я потрепал его по плечу и вышел, оставив один на один с ружьем и душевными терзаниями. Джек мечтает жениться на леди Вай? Да я скорее стану председателем Федеральной резервной системы[77]. Думаю, Джек и сам это прекрасно понимает. Но это никак не влияло на его чувства к Вайолет. Она была любовью всей его жизни. И ни о чем другом он и думать не мог.
Пожалуй, я и сам, хотя бы отчасти, знал — каково ему.
В окнах домика Мерили горел свет. За занавесками кто-то ходил. Зак, наверное. Больше некому. Сама Мерили сейчас в театре, у нее спектакль.
Я сидел в «пежо», наблюдал за тенью за занавесками и размышлял о Джеке Хорнере. Думал о том, каково ему. Каково мне сейчас. Чувства — это паршивая штука. Лучше вообще ничего не ощущать.
Зак вышел из дома, когда часы показывали почти одиннадцать. Он худой и долговязый — совсем как я, вот только осанка у него такая, словно кто-то ему сунул под пальто вешалку. Пальто, кстати, у Зака было зеленое, из грубой шерсти, а на голове твидовая шляпа. Прежде чем удалиться, сунув руки в карманы, он убедился, что запер дверь. Походкой Зак шел нетвердой, судя по всему, он хорошенько заложил за воротник.
Если подумать, то все проще пареной репы. Завести «пежо». Переключить передачу. Набрать скорость. Переехать заносчивого мудака. Никто никогда ни о чем не узнает. Чего тут сложного.
Нет. Я сюда явился, чтобы совершить преступление иного рода.
Дождавшись, когда Зак свернет за угол, я направился к двери домика Мерили, на ходу нащупывая в кармане ключ. Когда я вставил его в замок, изнутри донеслось тихое подвывание. Стоило мне открыть дверь и затворить ее за собой, подвывание сделалось громче. Тряся ушами и виляя хвостом, навстречу мне через гостиную ковыляла Лулу.
— Ясненько, — холодно произнес я. — Теперь, значит, ты рада меня видеть.
Впрочем ее радость не шла ни в какое сравнение с моей. Я подхватил Лулу на руки и прижал к себе. Она облизала мой нос и попыталась забраться под пальто. Я принялся ее гладить и осыпать ласковыми прозвищами, которые не собираюсь сейчас повторять. Затем я попытался поставить ее на пол, но Лулу воспротивилась. Пришлось провести осмотр дома вместе.
Приятного в этом было мало. В спальне лежала его одежда. В ванной — его зубная щетка, парфюм и прочие туалетные принадлежности. Одеколон «Айс Блю Аква Велва»… Фу! Не удивительно, что Лулу так рада меня видеть. На кухне в раковине лежали тарелки, из которых они ели, бокалы, из которых пили. Я очень надеялся, что наткнусь на нечто, что поможет понять, как прошла их встреча и на что мне рассчитывать. Будь на моем месте настоящий детектив, возможно, он прочел бы эти улики, как открытую книгу. Ну а мне эта задача была явно не по силам. Я опустил Лулу на лежанку. Она стала протестовать и замолчала, только когда я поднял ее вместе с лежанкой и направился к двери. Открыв ее, я обнаружил перед собой настоящего детектива.
— Добрый вечер, Хоги, — поздоровался Фарли Рут. На нем были черный нейлоновый плащ и потертая кожаная шляпа. Детектив нервно крутил на пальце ключ.
— Добрый вечер, инспектор, — поприветствовал его я. — Мерили нет дома. У нее спектакль.
— Вообще-то, если позволите, мне бы хотелось поговорить с вами. И на самом деле я вовсе не…
— Разумеется, — кивнул я, приглашая его в дом. — Я вот собаку решил похитить, а тут вы… Кстати, как вы узнали, что я…
— Я за вами следил.
— Что, от самого поместья?
— Нет, мы работали в команде, слежку передавали по цепочке. Я перехватил вас недалеко отсюда.
Я даже не заметил хвоста. Журналист из бульварной газетенки был явным дилетантом. Чего нельзя сказать о Руте и его коллегах.
Я поставил лежанку с Лулу возле камина. Страдалица в смятении фыркнула, не понимая, что происходит. Мы же вроде собирались уходить?
— И зачем вы за мной следили? — поинтересовался я у Рута.
— Мне нравится знать, где кто находится. Считайте это моим фетишем. Надеюсь, вы не возражаете?
— Учитывая, какие на свете бывают фетиши, ваш достаточно безобиден, — заверил я полицейского. — Прошу вас, присаживайтесь.
Сняв шляпу и плащ, Рут опустился в кресло. Под плащом обнаружились клетчатые брюки и пиджак такой же расцветки. Смотрелся этот наряд не менее ужасно, чем зеленый костюм.
— Что у вас со щекой? — спросил Рут.
— Со щекой? Это у меня еще с детства. — Я аккуратно дотронулся до покрасневшего лица. — Ничего страшного, попал под горячую руку. Виски?
— С удовольствием. Я немного продрог.
Я налил два бокала лафройга и протянул один из них полицейскому. Рут с такой силой вцепился в бокал, что я испугался, что он его раздавит. Вздохнув, я опустился на стул напротив детектива.
— Хотелось бы знать — вы получили опись вещей? — спросил он и хлебнул виски, дернув огромным кадыком.
— Получил.
— И?
— Большое вам спасибо.
Я глотнул лафройга. Нет, все же с дымными нотками явный перебор.
Рут нахмурился и прикусил нижнюю губу выступающими передними зубами, в очередной раз напомнив озадаченного суслика.
— Вы же обещали делиться информацией.
— Обещал.
Рут терпеливо принялся ждать. Когда молчание затянулось, он прищурился и холодно посмотрел на меня.
— К вашему сведению, в деле о стрельбе на Сэвил-роу есть кое-какие подвижки. Пуля-жакан. Двадцатого калибра. Автобус проходил техосмотр, и механик обратил внимание на то, что в топливном фильтре что-то гремит. В автобусе обнаружилось пулевое отверстие. Мы проверили маршрут. В тот момент, когда в вас стреляли, он вполне мог находиться в непосредственной близости от Сэвил-роу. Естественно, у нас нет абсолютной уверенности в том, что это именно одна из тех пуль, которые выпустили в вас, но…
— Мы можем предположить, что так оно и есть.
— Да.
Я почесал ухо:
— Если мне не изменяет память, пули-жаканы используются главным образом для охоты на крупную дичь.
— Совершенно верно. Их применяют во избежание несчастных случаев. Обычная ружейная пуля, выпущенная на открытой местности, может пролететь километра полтора, представляя собой опасность для других охотников. А при стрельбе жаканом дальность куда меньше: метров двести — двести пятьдесят.
— Получилось установить, из какого именно ружья стреляли?
— Это невозможно. Пуля расплющилась.
— Плохо.
Ну что ж, даже несмотря на скудность полученных сведений, теперь у меня имелась пища для размышлений. Из подозреваемых можно было вычеркнуть Дерека — любителя старинных мушкетов. Впрочем, это не означало, что он не мог убить Паппи или Тьюлип. Но на Сэвил-роу в меня стрелял явно не он.
Рут отхлебнул скотч:
— Боже, какой изумительный виски.
— Вам не кажется, что в нем слишком сильно чувствуется дымный привкус?
— Отнюдь.
— Хотите еще?
— Хочу, но лучше воздержусь. Мне еще работать.
По сути дела, после этой реплики ему оставалось встать и уйти, но полицейский никуда не торопился. Уютно устроившись в кресле, он принялся меня разглядывать, цыкая передними зубами. Не самый приятный звук, доложу я вам.
— Ладно, — наконец, сказал я. — У меня действительно для вас кое-что есть.
— Превосходно. — Рут с довольным видом достал блокнот и ручку.
Снова вздохнув, я дал ему совет. Я попросил его кое-что выяснить. Нечто такое, что мог узнать только Рут — поскольку он, в отличие от меня, был полицейским и имел соответствующие полномочия. Я посоветовал побольше разузнать о Церкви Жизни.
— И что же именно мне нужно узнать? — поинтересовался Рут, делая пометку в блокноте.
— Кто ее финансирует. Кто платит за аренду помещения, содержит отца Боба…
— И что нам это даст?
— Может, и ничего, — пожал плечами я. — А может — очень даже многое.
Очень-очень многое, если мои подозрения оправдаются.
— Превосходно, — кивнул Рут. — Буду держать вас в курсе. — Он убрал ручку с блокнотом, встал, надел плащ, кинул взгляд на Лулу, молча наблюдавшую за ним со своей лежанки. — Скажите, Хоги, вы ведь шутили насчет похищения собаки?
— Нет, инспектор, я был совершенно серьезен.
Рут открыл рот, собираясь что-то сказать. Закрыл. Снова открыл и опять закрыл. Затем развернулся и шагнул в промозглый вечерний сумрак.
Да, состязаться с бывшей женой, которая во всем является идеальной, — дело непростое, но я сделал все, что мог. Как только мы вернулись в поместье, я тут же отнес Лулу на кухню, где Памела обласкала страдалицу и приготовила ей огромную порцию лосося с омлетом. После того как Лулу все это съела, я отнес ее к себе и положил на кожаное кресло у камина. Где-то с полминуты она сонно разглядывала пляшущее пламя, после чего смежила веки, вильнула разок хвостом и отправилась в царство Морфея.
Я же приготовил себе ванну с пеной. В оконные стекла постукивал дождь. Выбравшись из ванны и завернувшись в полотенце, я перенес Лулу к себе в кровать и улегся сам, взяв томик Ирвина Шоу. Лулу с довольным видом заворчала и заерзала, устраиваясь поудобнее на своем любимом месте.
Стоило мне открыть книгу, как на прикроватном столике затрезвонил телефон.
Мерили даже не сочла нужным поздороваться.
— Я так понимаю, она у тебя, — начала моя бывшая супруга голосом холоднее льда.
— У меня. И с ней все в порядке.
— Как тебе не стыдно, Хоги! Позорище! Как ты мог так поступить?
— Ты пойми, Мерили, она мне очень нужна.
— Ты мог бы позвонить. Мы бы могли что-нибудь придумать. Зачем было забираться ко мне в дом, словно вороватому кухаркиному сыну!
— Как же мне не хватает твоих образных выражений.
— Изволь объясниться.
— Мне не хотелось тебя понапрасну тревожить.
— Даю тебе еще одну попытку. Строить из себя мученика не в твоем стиле.
— Твоя правда. Ладно. Я не стал тебе звонить, потому что знал, что ты откажешь, а я не стану настаивать, потому что я тебя люблю. Такое объяснение тебя устраивает?
Некоторое время Мерили молча размышляла.
— Ну… ладно… полагаю, в этом есть крупица правды. Другие мне отказывают даже в этом. Впрочем, с этим уже покончено.
— Можно поподробней?
— Мы разводимся, наши отношения не воскресить. Мы все обсудили за ужином. Подвели печальные итоги.
Мое сердце радостно забилось:
— Можешь объяснить, что случилось?
— Да ничего особенного, — вздохнула Мерили. — Мне просто окончательно осточертело, что он винит во всех своих бедах только меня. И я тоже во всем виню себя. Нет, я не хочу сказать, что я вся такая белая и пушистая, но я хотя бы работаю над собой. А он ничего делать не хочет. Ему гораздо приятнее искать себе оправдания и виноватых в собственных неудачах. Пусть ищет дальше — без меня. Завтра у него самолет обратно в Нью-Йорк. Он согласился сразу же съехать от меня.
— И где же он сейчас?
— Переночует в отеле.
— Надеюсь, не в «Блейксе».
— Мне очень больно, мой хороший. Мне ужасно плохо.
— Не буду врать, что опечален тем, что вы расстались. Но я очень сочувствую твоим страданиям.
— Я вернулась домой в слезах. Мне хотелось лишь одного — прижать к себе мою бедную, сладкую, раненую лапулечку.
— Мне она тоже нужна. Так что пардон. Жаль, что все так совпало.
— Когда ты мне ее вернешь?
— Зависит от условий.
На несколько секунд повисло молчание.
— Я все помню. В комплекте. Куда она, туда и ты. Я пока думаю, — наконец, сказала Мерили.
— Так-так-так. Похоже, все идет к тому, что придется покупать тебе подарок на Рождество.
— Именно к этому все и идет. Хоги, милый…
— Да, Мерили?
— Мы можем постараться… и… ну, чтобы в этот раз у нас все получилось?
— Ну, конечно же, можем. Мы ведь оба безумно талантливы. Нам все под силу.
Я повесил трубку и с удовлетворенным вздохом откинулся на подушки. Затем потрепал Лулу по голове и потянулся за книгой. Но не успел ее открыть, как из коридора послышался шорох.
Леди Вай сегодня что-то больно рано отправилась на порку.
Услышав, что дверь затворилась, я выскользнул в коридор и проследовал за девушкой до лестницы. Некоторое время я просто стоял и вслушивался — вдруг Вайолет просто пошла на кухню за стаканом молока и вот-вот вернется. Тишина. Значит, она все же отправилась проведать Джека. Превосходно. Такой шанс упускать нельзя.
Я уже выяснил, что Вайолет, выходя, всегда запирает за собой дверь. А еще я узнал, что Памела держит дубликаты ключей от всех комнат на кухне — в ящике комода. Ключ от апартаментов Вайолет я спер, пока Памела возилась с ужином для Лулу. Ключ оказался большим, старинным, похожим на отмычку. Замочная скважина была ему под стать, в такую можно подглядывать. Я вошел.
«Синюю комнату» никак нельзя было назвать обычной. Начать следовало с того, что она была не синей — Вайолет залепила стены и потолок фольгой. Отличный декор для человека, желающего почувствовать себя индейкой в духовке. К тому же тут почти не было мебели. Прямо на полу лежал матрас. К одной из стен был прикручен пилон для танцев. Рядом — туалетный столик с трехстворчатым зеркалом. И больше ничего. Я направился к столику.
Добычу Вайолет хранила в нижнем ящике. Там я обнаружил целый набор разномастных краденых кошельков. Один из них принадлежал какому-то лорду, владельцу звукозаписывающей компании, другой, набитый кредитными карточками, а также фотографиями скаковых лошадей и двух уродливых детишек, — юристу Джею Вайнтробу. Обнаружилась в ящике и очаровательная золотая перьевая ручка, которую я даже захотел прибрать к рукам, чтобы вернуть законному владельцу — себе. Однако я передумал. Мне не хотелось, чтобы Вайолет догадалась о моем визите.
Под всем этим барахлом я отыскал то, что хотел, — фото. Сделанные Тьюлип. Те самые, которые прикарманила Вайолет, когда Тьюлип заметила альбом в руках дочери.
Вероятность того, что среди них окажется фото, которое искал убийца Тьюлип, была невелика. Однако игра стоила свеч. Взглянув на фото, которые держал в руках, я понял, что не зря наведался к Вайолет.
Вот Трис и Рой сидят за столиком в ночном клубе с Брайаном Джонсом и Китом Ричардсом — курят, пьют, все такие молоденькие-молоденькие и ужасно надменные. На обратной стороне рукой Тьюлип подписано: «клуб „Эд-Либ“, окт. 1965 г.». А вот еще одна, с надписью «Борнмут, авг. 1966 г.». Трис и Рори стоят на пляже голые по пояс и, дурачась, демонстрируют бицепсы. Еще одна карточка, датированная июлем 1966 года, — Трис, Рори и Дерек кормят медведей в копенгагенском парке Тиволи. А вот еще одна, и на ней… Вот! Именно это фото я и искал! Пазл сложился. Все сходится. Боже мой, какой ужас! Я никак не мог поверить в реальность происходящего. Но фотография — вот она, у меня в руках. Ключик к правде. Кошмарной правде.
Теперь остается только доказать это.
Рут Вестхаймер (род. в 1928 г.) — более известная под псевдонимом «доктор Рут», американский сексопатолог, специалист по половому воспитанию, ведущая теле- и радиопередач, автор множества книг.
Федеральная резервная система — независимое федеральное агентство для выполнения функций центрального банка и осуществления централизованного контроля над коммерческой банковской системой США.