Закончив с последним пациентом, Эмма отправилась по лестнице на верхний этаж. Какая же тяжелая выдалась смена! Хорошо, что она закончилась. Эмме страшно хотелось домой. Надо заняться поисками Тейлор. Надо выпить вина и залезть в горячую ванну.
Вместо этого она отправилась искать Карлоса: заместитель главного врача попросил ее с ним поговорить. Карлос требовал, чтобы Бена уволили, и грозился подать на больницу в суд. Эмме предстояло его успокоить. Черта с два у меня получится.
Она вошла в конференц-зал. Карлос уже ждал заведующую. Он был один, если не считать сваленной в углу груды манекенов, на которых стажеры отрабатывали интубацию. Лысые головы и торсы без рук. Резиновые лица с разинутыми беззубыми ртами. Поблескивающие глаза таращились в никуда.
Не будь у Карлоса рук и ног, он запросто сошел бы за один из манекенов.
Смерть на пороге.
Эмма сама не поняла, откуда у нее взялась эта мысль. Заведующую охватило дурное предчувствие. По телу прошла судорога. Возникло непреодолимое желание убежать.
— Давай пройдем ко мне в кабинет.
Карлос послушно проследовал за ней, сел за стол напротив Эммы и уставился на свои руки.
— Скажи мне, Карлос, что происходит?
Медбрат заерзал на стуле, стараясь не смотреть Эмме в глаза.
— Карлос, в чем дело? Ты так хорошо начал. О тебе прекрасно отзывались, всем нравилось работать с тобой. Всегда терпеливый, с улыбкой, готовый прийти на помощь. А потом что-то случилось. На тебя стали жаловаться. Говорят, в последнее время ты стал грубым, резким. Что происходит?
— Доктор Стил, вы сами все видели. И слышали, что он сказал.
— Дело не только в этом. У вас с Беном конфликт. И начался он не сегодня.
Карлос задрожал.
— Тебе плохо?
— Мне нужно съесть что-нибудь сладкое. Я не обедал, у меня сахар упал.
Эмма протянула ему свой протеиновый батончик и почувствовала, как рот наполняется слюной. Мне он все равно не нужен. Я скоро буду дома.
— У тебя диабет?
— С двенадцати лет. — Карлос развернул батончик, откусил от него и с явным усилием принялся жевать. Лицо у него было в ссадинах и кровоподтеках, нос расквашен. Доев, Карлос скатал обертку в шарик и сунул в карман. — Спасибо. — Его черные, как два дула, глаза уставились на Эмму. Она поежилась.
— Карлос, дело в Фейт?
— Откуда вы знаете?
— Она сама мне рассказала. Я очень сочувствую вам обоим. Вам сейчас нелегко.
— Что есть, то есть. Мне было некуда податься. Приходилось спать в машине. А потом меня приютил Джордж.
— Он хороший человек. Я очень рада, что вы дружите.
— Я тоже.
— Как думаешь, вы с Фейт окончательно разбежались?
— Да. Она натворила такое, чего я не могу простить. А я наговорил такого, что она уже вряд ли забудет. Все кончено.
— Тяжело, наверное, работать вместе.
— Нас ставят в разные смены.
— Если я могу хоть чем-то помочь… Дай знать.
Карлос кивнул. Вид у него был унылый.
Да, печально, конечно, но ничего, он справится. Парень молод, умен, красив. Да и Фейт тоже. Время лечит, вот только нужно его чертовски много. Любовь умирает, боль остается.
— Так, теперь о Бене.
— Жид долбаный! — Лицо у Карлоса побагровело.
— Карлос, перестань! Чем ты лучше, если так обзываешься?
— Я же не при всех! И он первый начал.
— Карлос, ну что за детский сад? Давай все-таки вести себя как взрослые. Мы работаем бок о бок, мы профессионалы. Надо уважительно относиться друг к другу.
— По-вашему, он вел себя профессионально? Как взрослый?
— Нет. И поэтому его сняли с должности. Он больше не заместитель заведующего. Ему вынесли предупреждение. С Беном будет работать психолог.
— И всё? Думаете, этого достаточно? Доктор Стил, вы вообще представляете, каких трудов мне стоило оказаться здесь?
— Нет, Карлос, не представляю. Буду рада послушать.
— Я был обычным пацаном из Пуэрто-Рико. Голытьба уличная. Отец? Да я его а глаза не видел. Даже не знаю, как его звали. Мать вкалывала на трех работах, чтобы прокормить нас с братом. Дома она практически не появлялась. В двенадцать я стал членом банды, в четырнадцать загремел в колонию для несовершеннолетних. Вы хоть понимаете, как тяжело мне было взяться за ум? Окончить школу, поступить в колледж. Днем учился, а по ночам работал уборщиком. Выгуливал собак. Голодал. И так восемь гребаных лет. Я делал все, что только можно, лишь бы стать человеком и не скатиться назад. А теперь эта сволочь будет называть меня тупым латиносом?
— Минуту назад ты назвал его долбаным жидом. А что ты знаешь о нем? О его прошлом?
Карлос насупился:
— Да уж знаю, причем немало. Поганое у него прошлое. Я-то в курсе. Кое-что видел своими глазами, а об остальном слышал. Когда-нибудь я все расскажу, и плевать, что будет дальше. Лишь бы его извести.
— Карлос, перестань. Ты готов поставить крест на всем, чего достиг, только потому, что Бен тебя обозвал и ты хочешь ему отомстить? По-моему, ты гораздо умнее. Очень надеюсь, что не ошибаюсь.
Карлос покачал головой. Затем встал и направился к двери.
— Хорошего вам вечера, доктор Стил.
По дороге домой Эмма раздумывала, какой смысл вкладывал Карлос в свои слова, прощаясь с ней. Оставьте меня в покое и не лезьте не в свое дело? А может: хорошо, я подумаю над тем, что вы мне сказали?
Она заехала в гараж. Скинула кроксы, зашла на кухню, поставила сумку на пол.
Надо выпить для согрева. «Девятнадцать преступлений», шираз 2017 года. Юго-Восточная Австралия. «Британские преступники, уличенные в совершении одного из девятнадцати видов уголовно наказуемых деяний, были высланы в Австралию. Это вино названо в память о законах, которые они нарушили, и культуре, которую они создали». Ей снова вспомнился Карлос. Эмма откупорила бутылку и налила темно-рубиновое вино в высокий бокал. Вдохнула аромат. Почти черный цвет. Богатый букет. Темные ягоды. Медовые нотки. Рот наполнился слюной. Она подняла бокал.
Откуда-то из глубин дома до нее донесся звук. Эмма застыла. Потом бесшумно поставила бокал, вскинула голову и, выставив подбородок, прислушалась. Трубы? Батареи отопления? Грабитель?
Подкравшись к сумке, она достала скальпель. Против пистолета толку от него немного, но ничего другого у меня нет. Ступая на цыпочках, Эмма направилась к гостиной.
Снова шум.
Она распахнула дверь. Дочь застыла как вкопанная.
— Тейлор?
— Мама? — Тейлор рассмеялась.
Эмма представила, как выглядит со стороны. Напуганная толстуха среднего возраста в грязной униформе грозит всему белому свету скальпелем. Хичкок нервно курит в сторонке.
— Здравствуй, Тейлор. Добро пожаловать домой.