Тейлор проснулась в мрачном расположении духа. А потом вспомнила, чем оно вызвано. Пора звонить Эрику.
Ей этого ужасно не хотелось. Будь ее воля, она бы вообще не стала с ним разговаривать. Увы, выбора ей не оставили. Мать никогда не угрожала впустую.
Девушка глубоко вздохнула и набрала номер Эрика.
— Тейлор!
— Да, это я.
— Ты где? Я страшно за тебя волновался. Ты как?
— Все нормально.
— Где ты находишься?
На этот вопрос отвечать не хотелось. Еще приедет и будет ее доставать. Хотя, если она скажет ему правду… Может, соврать, что ее изнасиловали? Нет, не прокатит. Она просто еще раз продемонстрирует, что ей нельзя доверять.
— Давай встретимся.
— Где?
— Может, у библиотеки?
— Буду там через полчаса.
Глаза опухли от слез, и потому, желая хоть как-то поправить дело, Тейлор умылась ледяной водой. Щедро нанесла тушь. Причесалась — впервые за много дней. Надела темные очки. Нацепила на голову бейсболку. Ей хотелось спрятаться от всего мира.
Несмотря на усталый вид, Эрик показался ей особенно красивым. При виде ее он просиял, отчего у Тейлор заныло сердце. А что, если это конец?
Он заключил ее в объятия. Так крепко он раньше ее не обнимал.
— Как же я по тебе соскучился! Куда ты пропала?
Тейлор вздохнула. Она огляделась, словно искала, где бы набраться храбрости. Но откуда ей взяться? Только ребятишки в классики играют, а родители, улыбаясь, смотрят на своих чад. На деревьях распускаются листочки. Влажный ветер, дующий в лицо, благоухает весной, суля что-то светлое и радостное.
Тейлор охватило уныние.
Вот бы и они с Эриком были такими родителями: любили своего ребенка, улыбались, втайне убежденные, что лучше него на свете нет. Их сыночек самый высокий, самый умный, самый одаренный. Самый-самый.
Увы, этому не бывать.
Во-первых, ребенок не от Эрика. Во-вторых, скорее всего, у малыша будут отклонения. Она сама это устроила, пристрастившись к наркотикам и алкоголю.
— Давай пройдемся, — предложила она, избегая смотреть Эрику в глаза.
Взявшись за руки, они двинулись по тихой улочке.
— Эрик, я тебе соврала.
Он чуть сильнее сжал ее руку. Тейлор ждала вопроса, но парень молчал.
— Точнее, не соврала… а просто кое-что утаила.
— Что?
— Я не сказала тебе… не могла… просто не могла…
Эрик остановился и снял с нее темные очки. Тейлор заглянула в его лучистые голубые глаза и почувствовала, как у нее все тает внутри.
— Это неважно, Тейлор. Тебе вовсе не обязательно рассказывать. Что было, то прошло. Это не имеет значения. Я тебя люблю, а остальное не имеет значения.
Сердце Тейлор затрепетало от нежности. А потом оно едва не разорвалось.
Девушку переполняла радость, но одновременно терзала жуткая тоска.
Махнуть бы рукой на прошлое, оставить его позади. Но как? Оно ведь неумолимо связано с настоящим и будущим. Вот оно, прошлое, у нее под сердцем. Живот растет, Эрик заметит его со дня на день. Прошлое, настоящее и будущее сплетены воедино. Хватит прятать голову в песок. Она не страус.
— Эх, если бы это и впрямь было так.
— Но ведь так и есть на самом деле. К черту все то, что было раньше. Сейчас важно настоящее. Важно будущее. Наше будущее.
Нет, это совершенно невыносимо.
— Эрик, я беременна.
На мгновение у него в глазах мелькнула растерянность. А в следующую секунду парень просиял.
Тейлор прекрасно все поняла. Даже врать не пришлось: он сразу решил, что ребенок от него. Как же хочется смолчать!
— Но это… это замечательно! Я…
— Не от тебя.
Он нахмурился.
— Ребенок не от тебя.
Вот и все.
Пламя в глазах Эрика погасло. Остался лишь пепел. На несколько мгновений его лицо исказила такая мука, что он стал похож на картину Мунка «Крик». Эрик разжал пальцы, и его руки безвольно повисли вдоль туловища, словно сухие сучья.
— Прости, — прошептала девушка.
Он кивнул. У Тейлор было такое чувство, словно она ударила его.
— Прости, Эрик, — повторила она.
И тут он сорвался с места. Он не шел, а бежал; мчался так, будто за ним гналась стая волков.
Тейлор смотрела ему вслед, надеясь, что он остановится, развернется, двинется обратно к ней. Она бы смогла ему все объяснить.
Но он не остановился.
Что мне теперь делать?
Ее с новой силой охватила тоска. На душе царила звенящая пустота. Пустота и боль. Будто внутри проделали огромную черную дыру.
Она вспомнила о пистолете, который отец хранил у себя в сейфе.
Она знала код. Возьмет пистолет и отыщет укромное место.
И всё. Конец страданиям. Не надо больше мучиться, стыдиться. Ни тебе бессонных ночей, ни кошмаров, ни страхов, что ребенок родится с отклонениями.
Ей не придется встречаться с отцом, который всегда ее любил и верил ей. Она не увидит разочарование в папиных глазах. И больше никогда не услышит от матери осточертевшее «А я тебе говорила!». Да, надо было ее слушать. Тогда все сложилось бы иначе. Чуть лучше. Потому что хуже просто некуда.
Самым коротким путем Тейлор добралась до дома отца. Еще было достаточно рано. Эмбер, его новая жена, скорее всего, на работе, а девочки в школе. По идее, дома только собаки. Вот и хорошо, они не станут лезть с расспросами.
Тейлор оказалась права. Тельма и Луиза, виляя хвостами, запрыгали вокруг нее, требуя ласки. Она их погладила, почесала и, отогнав от себя, направилась в кабинет отца.
Там царил полумрак: перед уходом Виктор задернул шторы. Код сейфа он менять не стал: это был по-прежнему день рождения матери Тейлор. Девушка взяла пистолет и патроны, рассовала по карманам. Оглянулась напоследок. Всё как прежде, только на столе появилась новое фото в рамке. Снимок с изображением Эмбер, Опал и Айрис был сдвинут в сторону, а центральное место занимала фотография, на которой были запечатлены Эмма и Тейлор. Виктор сделал этот снимок перед отъездом дочери в реабилитационный центр. Тейлор улыбалась, сияя от счастья, ее темные волосы трепал ветер. Эмма, стоявшая у нее за спиной, смотрела в камеру. Глаза мамы цвета крепкого кофе улыбались. Глаза, преисполненные любви, нежности, понимания… Сейчас мама будто смотрела Тейлор прямо в душу, словно догадываясь о том, что затеяла дочь. Как всегда.
Тейлор опрокинула рамку с фотографией изображением вниз и вышла.
Некоторые родители просто невыносимы.