Дежурство Эммы уже подходило к концу. Она только что закончила осмотр пациента в пятой палате, жаловавшегося на боли в спине. У Эммы спина тоже немилосердно ныла. Ей хотелось побыстрее оказаться дома, прилечь и хорошенько обдумать все, что случилось сегодня: и разговор с Алексом, и слова бывшего мужа во время беседы в столовой.
Пациент из пятой палаты опасений не вызывал. Онемения в конечностях нет, состояние в целом отличное. Просто потянул спину, вот и всё. Ну действительно, как устоять и не подвинуть холодильник? Искушение слишком велико.
Она заказала препараты и повернулась к Карлосу:
— Значит, так, давай дадим дядьке из пятой палаты торадол и валиум. Я ему еще выписала немного морфина, только умоляю: не давай его вместе с валиумом. А то он так уснет на веки вечные.
Карлос что-то недовольно буркнул в ответ.
Эмма пожала плечами. Злится. Злится, потому что и без меня это знает. Ничего, переживет. Будет куда хуже, если он случайно отправит кого-нибудь на тот свет. Она пошла узнать, как идут дела в отделении. Оказалось, в четвертую палату привезли новую пациентку с жалобами на боли в груди. Эмма отправилась ее проведать.
В палате надрывались датчики тревоги. Громко пикал монитор: пульс — сто шестьдесят, плюс падение давления. Седая, иссохшая старуха. Глаза закрыты, дыхание затруднено, ловит ртом воздух. Рядом мужчина, держит ее за руку, в глазах — страх. Помирать собралась.
— Мне нужна помощь. Живо! — крикнула Эмма.
Вбежал Карлос.
— Давай ее в палату напротив. Капельница. Дефибриллятор. ЭКГ. Одним словом, по полной программе.
Помещение стало заполняться врачами. Они перекатили койку во вторую палату. Карлос уже держал наготове дефибриллятор. Джуди искала, куда вставить катетер. Эми пыталась закрепить на теле больной присоски датчиков — они соскальзывали, потому что кожа была влажной от пота.
Обильное потоотделение. Сердце так и заходится. Еще и ритм неровный. Фибрилляция предсердий. Плюс давление низкое. Плохо дело. Что ей дать? Так, чтоб не уронить давление еще ниже. Пустить в ход дефибриллятор? Похоже, придется, хотя с мерцательной аритмией такое редко срабатывает.
— Что с катетерами? — бросила Эмма.
— Один — восемнадцатый — уже поставила, — отозвалась Джуди. — Сейчас пробую второй.
— Умничка. Давайте, вводим растворы. — Эмма прислушалась к дыханию больной, не начался ли отек легких. — Дайте ее старую ЭКГ. И мне нужен кардиолог.
— ЭКГ уже несут, — подала голос Эми.
— Давление?
— Совсем низкое, даже датчики не фиксируют. Замерю вручную. Шестьдесят восемь на сорок два.
Проклятье.
— Готовьтесь, будем делать кардиоверсию[5]. Сэла мне сюда. Нужно сосудосуживающее.
Оно поднимет ей давление, чтобы я могла пустить в ход хоть какие-то другие лекарства.
Сэл материализовался перед ней, словно джинн из бутылки.
— Сосудосуживающее ей.
— Какое?
— Фенилэфрин. Он должен поднять давление, не влияя на сердечный ритм, который у нее и так хуже некуда.
Сэл вытащил из кармана шприц на десять миллилитров.
— Сколько?
— По два кубика каждые пять минут.
— Прикатили реанимационную тележку. Интубировать будешь?
— Не могу. Давление упадет еще ниже. Так я ее наверняка убью. Надо обождать. Давайте попробуем двадцать пять фентанила.
— Двадцать пять фентанила введено, — провозгласила Джуди.
Это как слону дробина, но хотя бы чуть-чуть облегчит боль. Давление слишком низкое, чтобы дать седативное.
— Давайте попробуем сто вольт.
Карлос зарядил дефибриллятор.
— Готовы?
Все отошли. Он нажал на кнопку.
Разряд сорвался с электродов, прошел по коже, ввинтился в грудь и устремился к обезумевшему сердцу, чтобы заставить его вернуться к привычному ритму. Импульс был столь мощным, что пациентку буквально подбросило над койкой. Она издала вопль и рухнула обратно.
Ритм не изменился.
Ненавижу фибрилляцию предсердий. Упрямая, своенравная дрянь. Что ж, хотя бы сосудосуживающее подняло давление. Чуть-чуть.
— Давайте еще двадцать пять фентанила. Разряд полтораста.
А какого черта? К чему полумеры? С тем же успехом можно палить из всех стволов. Прямо сейчас. Пока она еще жива.
— Нет, давайте двести.
Карлос выставил напряжение.
— Готовы?
От истошного крика едва не лопнули барабанные перепонки. Пациентка взвилась над койкой и рухнула обратно. Не подавая признаков жизни.
Тишина. Сердце замерло.
Эмма уставилась на монитор. Подождала несколько секунд.
Ничего. Ровная линия. Идеально ровная. Асистолия. Черт!
— Искусственное дыхание.
Карлос глубоко вдохнул и сцепил пальцы в замок, чтобы начать непрямой массаж сердца. Он уже склонился над койкой, как вдруг монитор пискнул. Сердце снова забилось. Сто двадцать ударов минуту.
Мы едва ее не потеряли.
— Давление?
— Девяносто пять на шестьдесят.
В палате поднялся радостный гомон. Все, можно выдохнуть. Они справились.
Спасли человеку жизнь.
Эмма улыбнулась и тронула старика за плечо:
— С ней все будет в порядке.
По морщинистым загорелым щекам старика катились слезы. Он молча коснулся руки Эммы.
Она обняла его, прижала к себе крепко-крепко, желая поделиться с ним частью своих сил.
— Молодцы, ребята, отлично поработали.
В ответ ей заулыбались. Да, именно ради таких моментов и стоит жить. Эмма отправилась на свое рабочее место. Надо свериться с базой данных, узнать последние новости, ознакомиться с обновлениями. Ее терзала смутная тревога, которая душила и гнала радость прочь. Что-то где-то неладно.
Пациент с жалобами на боли в спине из пятой палаты? Она отправилась его проведать.
Боли его больше не мучили.
Устранение приступа аритмии разрядом дефибриллятора.