Стоило Эмме в тот вечер переступить порог дома, как она сразу же поняла: что-то не так. В доме царил порядок. Ни грязной посуды, ни заваленного стола. Старенькая кухонька была такой чистой, что аж блестела. Эмма не видела ее в таком состоянии с момента возвращения Тейлор, а то и задолго до него.
Это не к добру. Когда в последний раз на кухне была такая чистота? Когда нас бросил Виктор. Что, черт подери, происходит?
За плечами остался еще один труднейший день. Умерла еще одна пациентка. Дочь покойной орала так, что ее, наверное, было слышно на другом конце города. Она грозила судом. Администрация больницы придет в неописуемый восторг. Гас тоже. Мое время на исходе.
Эмме дико хотелось выпить. Она не глядя схватила бутылку: «Хартленд» 2012 года, австралийский шираз. Пробки нет, просто навинчивающаяся крышка, как в большинстве случаев, когда имеешь дело с винами Нового Света. Вот и славно. Штопор искать не нужно.
Когда Эмма отвинтила крышку, раздался тихий хлопок. Эмма сразу налила почти треть бутылки в бокал на высокой ножке. Посмотрела на вино на свет: темно-красное, почти непрозрачное. Вдохнула аромат. Насыщенный фруктовый букет с перечными нотками. На душе стало как-то светлее. Эмма хлебнула от души из бокала, погоняла вино во рту, давая себе возможность насладиться изысканным вкусом, после чего проглотила. Затем снова поднесла бокал к губам. Допила и налила снова. Все, теперь она готова.
Ни музыки, ни рыданий. Значит, Тейлор либо спит, либо ее вовсе нет дома.
Дверь в комнату дочери была приоткрыта. Эмма постучала.
— Привет, мам! — Тейлор села в постели. Красивая и очень спокойная.
Аккуратно, чтобы не пролить вино, Эмма опустилась в оранжевое кресло-качалку, стоявшее в углу. Она его обожала. Покачивания успокаивали; правда, самостоятельно выбраться из этого кресла было задачей не из легких, под силу разве что Гудини.
— Ты как? — спросила Эмма.
— Бывало и лучше.
— То же самое.
— Что случилось?
— Пациентку потеряли.
— Но ведь такое у тебя случается каждый день, разве нет?
— Не совсем.
— Ты столько лет врачом работаешь, неужели тебе еще не все равно?
— Ну конечно нет! Будь мне все равно, я просто не смогла бы работать. В таком случае лучше уволиться. Если тебе плевать на больных, ты не имеешь права их лечить. За что им такое отношение?
— Ну да, но так расстраиваться всякий раз, когда кто-то умирает…
— Не всякий. Порой смерть — это настоящее благословение. Ну, когда человеку уже пора уходить.
— А сегодня было не пора?
— Думаю, пора.
— Чего же ты тогда расстраиваешься?
— Дочь очень болезненно восприняла смерть матери. А еще я не могу взять в толк, почему она умерла.
— Да какая разница? Кому какое дело?
— Администрации больницы. Компании, в которой я покупаю страховку от судебных исков. Да и мне самой. Я должна понимать, что происходит с моими пациентами. Это моя работа.
— И она постоянно вызывает у тебя беспокойство.
— Я беспокоюсь о том, что входит в мою зону ответственности. Во-первых, это мои обязанности по работе. Во-вторых, это ты. Как ты себя чувствуешь?
— Мне лучше. Я много думала.
— О да, это очень помогает. — Эмма отхлебнула вина и принялась раскачиваться. Спине сразу же стало легче.
— Я думала о себе.
Вот так неожиданность.
— И?
— Я поговорила с Эриком. Он… ну, ему очень не понравилось услышанное.
— И что он сказал?
— Ничего. Просто ушел.
— Новость, наверное, его потрясла. Ему нужно время.
— Он сбежал.
— Тейлор, я тебе очень сочувствую.
— Ты меня предупреждала.
По идее, Тейлор должна биться в истерике и реветь в три ручья, но она этого почему-то не делает. Даже Эмму в случившемся не винит. Что это с ней? Может, наконец начала взрослеть?
— Еще я поговорила с папой.
— И что он сказал?
— Сказал, что если любовь настоящая, она не может вдруг взять и закончиться. И если Эрик меня по-настоящему любит, то непременно вернется.
Эмма хотела съязвить по поводу бывшего мужа и его слов о настоящей любви, но проглотила ехидную фразу вместе с очередным глотком вина.
— Ты бы его приняла? — спросила Тейлор.
— Само собой. Если ты любишь Эрика. Я же тебе говорю, ему просто нужно время свыкнуться с новостью.
— Да нет, я не про Эрика. Ты бы приняла папу обратно?
Вот черт.
— Тейлор, он ушел от меня десять лет назад. У него другая семья, дети. Назад пути нет.
— Но если он придет и попросит тебя, ты его примешь?
Ни за какие коврижки.
— Не думаю, что тебе стоит об этом волноваться.
— А я не волнуюсь! Я надеюсь!
— Тейлор, — вздохнула Эмма, — неужели тебе больше голову занять нечем? Думай о себе, своем ребенке, Эрике. У Виктора есть Эмбер, дочки и собаки. У него все прекрасно и без меня.
— А ты? Что есть у тебя?
— У меня есть ты. И работа.
— Это ты есть у работы. Вкалываешь в неотложке как проклятая. И никакой личной жизни. Тебе нужен кто-то рядом. У меня ведь своя жизнь, и скоро я съеду от тебя. Как только соображу, что мне делать.
— Я тебе очень признательна, Тейлор, но обо мне можешь не беспокоиться. Давай лучше подумаем о тебе.
— Мне нужна работа. Хочу приносить пользу, вместо того чтобы валяться сутками в кровати и жалеть себя.
Ух ты! Вот это да!
— Как насчет колледжа?
— Через годик-другой, — кивнула Тейлор, — наверное. После того, как рожу. И чуток подрасту.
— И кем бы тебе хотелось поработать?
— Мне бы к тебе устроиться, в больницу.
— Почему именно в больницу?
— Ну… ты врач, папа тоже, Эрик — медбрат. Все мои близкие так или иначе связаны с медициной. Вдруг это и мое призвание.
— Логично, — кивнула Эмма, искренне надеясь, что дочь передумает. Тейлор в больнице? Да это будет настоящая катастрофа. Она терпеть не может, когда ей приказывают. А мы только и делаем, что выполняем чьи-то распоряжения. Все: от уборщиков до генерального директора. Причем распоряжения часто бывают идиотскими. Ими нас засыпают и пациенты, и консультанты, и представители страховых компаний, и адвокаты, и чиновники. Они все сидят, свесив ножки, у нас на шее.
— Ну и что ты собираешься делать? — спросила Тейлор.
— Я?
— Ну да! Как собираешься решать вопрос с личной жизнью? — Дочь впилась в нее взглядом.
Так, похоже, она решила вплотную заняться мной. А ну как ей взбредет в голову снова свести меня с Виктором? Боже упаси!
— Заведу себе собаку.
Мысль пришла будто бы ниоткуда, но сердце радостно затрепетало. Эмма расплылась в улыбке.
Точно. Заведу себе собаку. Именно это мне и нужно. Собака гораздо лучше любого мужчины и куда полезнее вина.