Эмме чудилось, что минули столетия с тех пор, как она вышла из дома. И вот наконец вернулась. Дверь удалось открыть с большим трудом: левая рука ныла. Да и правая тоже.
Как же у меня все болит. И как же здорово снова оказаться дома и осознать, что ты жива.
Правая рука почти до локтя была в гипсе. Как Эмма и предполагала: боксерский перелом, пятая пястная кость, соединяющая кисть и мизинец. А на левой руке порез длиной пятнадцать сантиметров. Двенадцать скрепок. Курт собирался зашить рану, но Эмма отказалась, зная, что у нее не хватит терпения. Ей хотелось домой. Ее там ждала Гиннесс.
И вино.
Тейлор шла на поправку. С физической точки зрения. Действие мышечного релаксанта закончилось. Ее сняли с ИВЛ. Что же до психического состояния…
Воспоминания о тех кошмарных минутах будут мучить ее всю оставшуюся жизнь: лежишь парализованная и беспомощно смотришь, как съехавшая с катушек маньячка готовится вырезать у тебя из живота ребенка. Хоть фильм ужасов снимай.
Эмма содрогнулась. Она ненавидела ужастики. Страшного и неприглядного хватало и в жизни.
Заходил Виктор — проведать Тейлор. Эрик не отходил от нее ни на шаг. Девушку осмотрел и гинеколог. С ребенком вроде бы все было в порядке. И все же Тейлор решили подержать в больнице ночь и понаблюдать. Эрик остался с ней.
Эмма не без труда добралась до машины: одна рука в гипсе, вторая с порезом, колено ноет. Виктор предложил ее подбросить, но она отказалась. Не надо ей лишних сложностей. Поездка на машине оказалась пыткой, но Эмма все же дотянула. Закрыв дверь гаража, она вошла в дом. Ее уже ждала Гиннесс.
Если она сейчас прыгнет на меня от радости, я свалюсь. Сколько долгих часов бедняжка просидела под замком?
Вопреки ее ожиданиям, Гиннесс вела себя деликатно и вежливо. Она долго и тщательно обнюхивала Эмму, словно читала газету.
Интересно, что она может понять по всей этой мешанине запахов? Или по моему внешнему виду? Правая рука в гипсе, левая перевязана. Я вся в крови. Преимущественно в своей же. Хотя почему «преимущественно»? Это только моя кровь. В лучшем случае я оставила Фейт всего один синяк.
Эмма выпустила Гиннесс на улицу, а потом налила в миску воды и насыпала корм.
Овчарка ни к чему не притронулась. Она легла у двери, делая вид, что спит, но ее выдавали уши торчком и шерсть на загривке.
Ждет кого-то? Ну конечно же! Тейлор!
— Сегодня Тейлор не придет. Она в больнице с Эриком.
Гиннесс вильнула хвостом. Один раз: «Ладно». Но не сдвинулась с места.
— Гиннесс, ты поняла, что я сказала? Тейлор не придет ночевать.
Поняла она, как же. Господи, да это просто собака. Овчарка. Немецкая до мозга костей. Что она понимает? Она волнуется за Тейлор, и я ничего не могу с этим поделать. Хотя…
Эмма отправилась в комнату дочери и отыскала футболку, в которой Тейлор обычно спала: огромную, черную, с изображением красного ягуара на груди. Эмма протянула футболку собаке.
Гиннесс понюхала футболку и положила голову обратно на лапы, продолжая ждать.
— Прости, моя хорошая, — вздохнула Эмма. — Не могу я сегодня гулять с тобой. С ног валюсь. Давай завтра, а? После ибупрофена.
Эмма взглянула на шкаф с винными бутылками. После смерти Бориса она не брала ни капли в рот. Как же давно это было!
А вот сегодня она выпьет. Иначе никак.
Вино поможет ей прийти в себя. Смоет ужас, отвращение и страдания — все, через что ей пришлось пройти. Эмму и так в последнее время мало что радовало, но сегодняшний день побил все рекорды.
Карлоса убили.
Он был хорошим парнем, жить бы да жить. Но его прикончила эта свихнувшаяся стерва.
На глазах Эммы у Тейлор остановилось сердце. А что с ее ребенком, и вовсе никто не знает.
Зачем я столько канителилась? Давно надо было вывести Фейт на чистую воду. Я ведь знала, что это она. Знала, что Фейт стоит за смертями пациентов. И догадалась я не сегодня. Она чуть не сломала мне карьеру, прикончила почти десять человек, едва не убила Тейлор. А что я? Сидела сложа руки. Ничего не делала. А почему? Потому что была не уверена в обоснованности своих подозрений.
Эмме с самого детства внушали, что она бестолочь. Вот и по поводу Фейт, несмотря на здравый смысл и улики, терзалась сомнениями. Неужели она окажется умнее других? Да не может такого быть. И Майк, и замдиректора, и даже сам Карлос — все твердили, что она не права.
Я думала, им виднее.
И что она сделала? Предприняла что-нибудь? Нет! Искала новые доказательства. Что ж, она их нашла.
Вот только поздно. Карлоса нет в живых. Тейлор едва не погибла. Фейт сбежала. Да и сама Эмма пострадала.
Вино поможет ей прийти в себя. Всего одна бутылка. Сегодня алкоголь ей нужен просто позарез.
Она долго разглядывала шкаф с вином, оттягивая удовольствие. Наконец она нашла подходящее.
Карменер. Никакой изысканности и утонченности, прямо-таки удар под дых. Темное, сухое, с насыщенным вкусом, хранящим в себе оттенки, которые не встретишь ни в австралийском ширазе, ни в калифорнийском пино-нуар. Пино-нуар! Какое все же неуместное название для водянистой субстанции, по недоразумению называемой красным вином.
Эмма сделала глоток. Погоняла его во рту, споласкивая слизистую, смывая с себя зло, осевшее за день. Проглотила. Хлебнула еще. Ее окутало тепло, проникнув в каждую клеточку тела, унося прочь боль, глуша чувство вины, притупляя беспокойство.
Вскоре бутылка опустела, а боль ушла, будто ее и не было.
Отложим все дела на завтра.
Эмма позвала Гиннесс. Та не сдвинулась с места, лишь оглянулась на хозяйку, стукнула хвостом по полу и снова уставилась на входную дверь.
Немного обиженная, Эмма пожала плечами и захлопнула дверь в кухню. Хочешь спать здесь — будь по-твоему. Пожалуйста.
Затем она отправилась в спальню и забралась в кровать.
Спина тут же перестала ныть. Какое счастье.
Эмма мгновенно провалилась в сон.