У этой, похоже, рак. Сама тощая, кожа желтая, а голова лысая, как бильярдный шар. Последствия химии. И при этом она не такая уж и старая. Сколько ей? Сорок? Пятьдесят? Я смотрю на запястье, туда, где болтается браслет пациента. Тридцать три. Какая несправедливость. Бедняжка держится за край носилок, ее рвет.
Чтобы подавить тошноту, ввожу ей вторую дозу зофрана.
— Как вы себя чувствуете?
— Ужасно. Лучше б я сдохла. — Она снова сгибается в приступе рвоты. — Ну и отстой эта химия. Да и толку от нее. Выиграю каких-то пару месяцев. Проще отказаться. Какой смысл так жить? Разве это жизнь?
— Так зачем вы согласились на химиотерапию?
— Родители настояли. Я не смогла им отказать. Не думала, что будет настолько худо. Лучше уж сдохнуть, и всем станет легче. Они ведь тоже мучаются, наблюдая, как я медленно умираю.
Мне все ясно. Я очень хорошо ее понимаю. Надо помочь. У меня как раз хватит остатков фентанила.
Во время перерыва я забираю ампулу из шкафчика и отправляюсь обратно. Резко останавливаюсь.
Нет, прямо сейчас вернуться к больной нельзя. Где это видано, чтобы люди возвращались с обеда на работу раньше? Это вызовет подозрение. Я отправляюсь в столовую. Там так воняет маслом, что у меня перехватывает дыхание. Беру себе крем-суп из цветной капусты. На вкус он так омерзителен, что тянет блевать.
Так и не доев, я возвращаюсь.
Пациентка пропала!
Куда она подевалась? Ее перевели? Сверяюсь с базой данных. Ага. Ей выделили палату. Наверху. Обычно на это уходит несколько часов.
Я багровею от злости. Мне ведь так хотелось ей помочь!
Чтобы успокоиться, делаю дыхательные упражнения. Повторяю их раз за разом. Наконец пульс приходит в норму. Теперь можно собраться с мыслями. И тут до меня доходит. Едва не произошла страшная ошибка. Больная была закреплена за мной. С кого спросят, если она вдруг умрет? А мне лишнего внимания не нужно.
Да уж, ситуация была опаснее некуда. Но на этот раз мне повезло.
Осторожнее, ангел.