Москва, декабрь 1927 года
Зима 1927 года накрыла Москву колючим снегом и ветром, который завывал в переулках. В Большом Кремлевском дворце только что завершился XV съезд ВКП(б), где Сергей, в роли Сталина, одержал окончательную победу над «объединенной оппозицией». Троцкий был исключен из партии, его сторонники — Соколов, Смирнов, Залуцкий — арестованы, их подпольные типографии превращены в груды пепла. Зиновьев и Каменев, сломленные, признали поражение, их голоса утонули в реве делегатов, скандировавших: «Сталин! Сталин!» Сергей стоял у окна своего кабинета, глядя на заснеженную Красную площадь, где красные флаги трепетали, как языки пламени в снежном море.
Яков, его сын, был в Ленинграде. Он лежит в госпитале, и врачи делают все, чтобы прогноз на выздоровление был благополучный.
Утро началось с собрания в Кремле, где делегаты и члены Политбюро отмечали победу. Зал гудел, как улей, полный голосов — от хриплых криков рабочих до сдержанных тостов партийцев. Лазарь Каганович, стоял у длинного стола, уставленного едой и выпивкой. Его громкий голос перекрывал шум, как раскаты грома.
— Товарищи! — прогремел он, поднимая рюмку. — За товарища Сталина! Он раздавил оппозицию, это змеиное кубло! Троцкий изгнан, Зиновьев и Каменев сломлены! Партия едина, и мы идем к социализму — к новой жизни!
Зал взорвался аплодисментами, делегаты кричали: «За Сталина! За партию!» Климент Ворошилов, ударил кулаком по столу, отчего стаканы звякнули.
— Иосиф Виссарионович! — сказал он. — Ты спас партию! Троцкий хотел краха нашей страны, но мы раздавили его! Армия с тобой, партия с тобой! Назови цель, укажи путь, куда нам двигаться, и мы построим социализм!
Сергей поднял фужер с шампанским.
— Товарищи, — сказал он, обводя зал взглядом, который приковывал каждого. — Победа наша, эта победа одержана для рабочих, для крестьян, для всей страны. Оппозиция хотела раскола, но партия сегодня едина как никогда. Мы построим такую страну, чтобы весь мир смотрел на нас как на идеал человечества. За Ленина, за социализм!
Зал снова взорвался криками, и Сергей чувствовал, как триумф захватывает каждого присутствующего. Он не подвел, он смог сделать на месте Сталина то, что сделал настоящий вождь.
Молотов подошел к нему, он улыбался и его глаза лучились счастьем.
— Иосиф Виссарионович, — сказал он. — Победа на съезде — твой триумф. Троцкий мертв, как политик, его листовки сожжены, его люди в тюрьмах. Теперь нам надо двигаться дальше. Мы можем начать первый пятилетний план, построить заводы, шахты, города.
— Мы это сделаем, Вячеслав! Но сегодня, я хочу просто отдохнуть!
Сергей вернулся в квартиру на улице Грановского, где Надежда устроила семейный ужин, пытаясь вернуть тепло в их дом. Стол в маленькой столовой был накрыт с любовью: тарелки с борщом, блюдо с картофелем и тушеным мясом, свежий ржаной хлеб, кувшин с квасом и бутылка красного вина, которое Надежда хранила для особых случаев. Светлана, сидя на своем высоком стульчике, смеялась, размахивая деревянной ложкой, ее рыжие кудри блестели на свету. Василий, сидя рядом, строил башню из кубиков, но его глаза то и дело искали отца, словно спрашивая, почему он так редко дома. Надежда, в простом сером платье, суетилась у стола. Она сама любила накрыть на стол перед такими семейными ужинами, показывая, что за годы мужа у власти, она не разучилась быть хозяйкой. Она знала, что несмотря на свое положение, Сталин любил простоту и скромность в быту.
Сергей сел, его рука невольно сжала медальон. Он посмотрел на Надежду, ее глаза были полны тревоги, но она пыталась улыбаться ради детей.
— Иосиф, — сказала она, ставя перед ним тарелку с борщом. — Ты победил. Съезд, Троцкий, оппозиция — вся Москва говорит о тебе. Наконец-то это все закончилось, и мы теперь сможешь быть чаще вместе. — Правда, Иосиф?
Сергей отхлебнул борщ, Он посмотрел на Надежду, его голос был тихим и размеренным.
— Надя, — сказал он. — Я же обещал тебе, что все наладится. Я умею держать свое слово.
Василий поднял голову, его детские глаза были полны любопытства. Он отложил кубики.
— Папа, — сказал он, — Яков болен? Он вернется? Почему он не с нами? Ты всегда в Кремле, а он в Ленинграде. Я хочу, чтобы он был здесь, чтобы мы все были вместе.
Сергей замер, слова сына резали, как нож.
— Вася, — сказал он. — Яков вернется. Я обещаю. Он немножко заболел, поэтому врачи его пока не отпускают. Но скоро он поправится и приедет к нам.
Надежда покачала головой, ее глаза блестели от слез, но теперь он видел на ее лице улыбку. Он понял, жизнь потихоньку начала налаживаться.
После ужина Сергей вернулся в кабинет. Победа над Троцким была его триумфом, но пустота в груди росла, как пропасть. Он открыл сейф, где хранил свою тетрадь с записями. После разгрома оппозиции, шли записи о грядущей индустриализации и коллективизации, которые могут стоить жизни многим людям.
Сергей задумался, но вдруг его взгляд упал на старый дневник, спрятанный под кипой бумаг. Это был дневник Сталина — настоящего Иосифа Виссарионовича, — пожелтевший, с чернильными пятнами, полный коротких, резких записей, написанных твердой рукой. Сергей открыл его. Запись от 1918 года гласила: «Враги повсюду. Доверяй только себе. Сила — в действии, слабость — в сомнениях». Другая, от 1924 года: «Ленин умер, но партия жива. Я стану ее фундаментом, даже если придется разрубить…», дальнейшее слово он не смог прочитать. Еще одна, от 1924 года: «Оппозиция — это сорняк. Уничтожай без жалости». Сергей почувствовал холод в груди, как будто ледяной ветер ворвался в комнату. Эти слова были как зеркало, отражавшее мрачный путь, которого он боялся. Он вспомнил книги по истории, где описывались события этого времени. Неужели он идет тем же путем?
Сергей снова вернулся к своим собственным записям. Он остановился на странице, где описывалась судьба Якова — плен, лагерь, смерть в 1943 году. Он думал. Но ведь у меня же есть преимущество, я знаю прошлое и могу избежать тех ошибок и жертв. Можно провести индустриализацию без таких жестких мер коллективизации? Надо подумать. Можно подготовить армию так, чтобы в будущем никто не решился на нас напасть. И тогда не будет страшной войны, не будет смерти Якова и миллионов людей. Но сможет ли он обладая знаниями из будущего найти на это ресурсы? Не в теории, а на практике?!
Он уже обжегся с оппозицией. Начиная борьбу за власть, он критиковал настоящего Сталина за его диктатуру, за желание выдавить оппозицию и не давать высказывать другим свое мнение. Но когда он сам столкнулся с ней, то понял, что желание Троцкого, Зиновьева, Каменева и других партийцев рангом пониже, вовсе не в демократии и свободе мнений, не в желании предложить лучший путь развития страны, а в желании обладать властью. Три года ему приходилось вести непримиримую борьбу с ней, не расслабляясь ни на минуту. И он победил, он их выдавил, и он стал единоличным правителем. Диктатором, как он считал живя в 21 веке. Но сейчас он был на месте Сталина и знал, что он хочет стране лишь добра и избавление от оппозиции было благом. Но что если со всем остальным произойдет так же?! Что если он не сможет спасти миллионы людей?! Что тогда. Ответа не было. Но он знал, что он должен найти решение. Ведь что-то закинуло его сюда, на сотню лет назад. И почему в 1924 год?! Наверное, специально, чтобы у него было больше времени изменить прошлое. Но сейчас уже 1927-й, прошло 3 года, а что он сделал лучше настоящего Сталина?! Вопросы, слишком много вопросов без ответа. Что сейчас в его времени, что с его рыжим котом Бароном? Прошлая жизнь была уже как будто и не его. Он настолько вошел в роль Сталина, что даже не осознавал, что когда-то вел другую жизнь. А впереди были задачи намного серьезнее, чем любые судебные заседания из его прошлой жизни.