В этот момент у микро гусеничной машинки словно бы отъехала верхняя крышка и из под неё показался одетый в зелёную униформу муравей и тоже в шлеме, только другого типа. И я машинально переключил цикл и на него.
— Великий в тверди пребывающей, создатель суши и влаги. Покарай же еретиков, как и предсказано было ибо много ни причинили боли народу твоему! — цокотал муравей, при этом эмоционально размахивая передними лапками.
— На пару слов, оба сюда! — выдохнул я притягивая насекомых к себе.
Они замерли и замолчали, а я взглянул на искусственное светило дабы понять сколько же времени я проспал в Хаосе. Я больше не давал насекомым говорить, а просто взял из их черепных коробок нужную для меня информацию.
Два разных вида выполняли в едином плоском мире две разные функции, пчелы опыляли плодоносящие деревья, а муравьи рыхлили почву из-за чего деревьям было легче расти и плодоносить. Эволюция настигла оба вида одновременно, находясь на вершинах пищевых цепочек и не имея естественных врагов, виды устремили свои воинственные взоры друг на друга.
Металлургия первыми была освоена черными муравьями, веточки оковывались железом, а хитиновые панцири усиливались искусственной броней, что дало им преимущество в ближних боях с мобильными и смертоносными пчёлами.
Ответ не заставил себя ждать, пчёлы начали стачивать своё жало вначале о камни, а потом и проводить примитивные хирургические операции убирая естественный гарпун, тем самым позволяя пчеле жалить много раз не погибая. Война за главенство над яблонями шла с переменным успехом, но помимо метательного и кинетического оружия муравьями был изобретен порох, что лишило пчёл преимущества в небе.
Эпоха наземных войн началась с адаптации обычного колеса под бронированные телеги, внутри каждой из которых сидела пчела и крутила педали. К тому времени оба вида владели простыми пушками и не стеснялись их применять.
С открытием огня и нефти, двигателей внутреннего сгорания и винтовых летательных аппаратов с новой силой запылали пчелиные ульи и муравьиные муравейники, так продолжалось довольно долго, пока ползучие и летающие твари не изобрели электричество, а следом за ним и ядерную энергию.
По глупому стечению обстоятельств удар был нанесен практически одновременно, по всем центрам принятия решений и пока Ледяной зверь спал, на летящей сквозь космос глыбе запылали обжигающим и испепеляющим огнем ядерные грибы.
Обуглились железобетонные города муравьёв, коими был усеяно всё, пали мегаполисы пчёл с пылающих деревьев, погребая под своей тяжестью миллионы жизней насекомых. Однако между радиоактивных руин и пылающих стволов выжженных исполинских яблонь, всё еще шёл бой. Пчелиные истребители долбили муравьиные танки, муравьиная артиллерия и ПВО точечно уничтожала летающие цели. Уже никто не помнил из-за чего всё началось, какая именно из маток муравьёв не поделила какое-то дерево с маткой пчёл, первой послав войска, но каждый воюющий точно знал, что его дело безусловно первое и в уничтожении мира виновата исключительно противоборствующая сторона.
— Да вы рехнулись, я оставил вас просто ухаживать за деревьями. А вы превратили всё это в радиоактивный пепел. — вскипел было я, намереваясь в один момент уничтожить и тех и других поголовно, но в моей голове вспыхнуло то, что заставило меня остановится.
Единый Закон свободной воли запрещал мне вмешиваться в их войну, даже если они вели её в моём доме. Иначе, как рассказывал мне Хаос, я навсегда свяжусь с ними кармическими узлами и буду отрабатывать это еще неведомо сколько…
Нет, вовсе не времени. И даже не жизней, а целых реальностей, бесконечных событий и вероятностей со всеми возможными исходами. Поддайся я на эмоции, я навсегда бы закрепился за их душами как их бог, тот, кто обязан будет пройти с ними все стадии пока те не вырастут над собой настолько, что сами отойдут от желания воевать.
— Карма… — прошипел я, смотря на светило, лететь до Земли было еще прилично, но я уже был ближе на 91% чем когда засыпал.
— Что же с вами делать… да так чтобы не связаться с вами навсегда — пробормотал я.
Решение отыскалось в математическом ключе и я в одночасье забрал у воюющих всё ядерное оружие, забрал одновременно у всех, с обоих сторон, так сказать, сократил формулу войны. Всё что было связано с этим вооружением было в секунды расщеплено до простейших соединений эфирной вселенной, а все умы, которые знали о расщеплении ядер вдруг потеряли всяческое понимание о столь смертоносных принципах. Хаос позволял мне творить мне такие вещи, он же показывал мне способы по которым стоит идти, откуда стоит изъять то, без чего целое больше не будет целым.
— Деритесь если хотите! — выдохнул я, собрав боевые машины в их исходное состояние и отправив их туда, откуда мой цикл их забрал.
Глупые муравьи и пчёлы хоть и эволюционировали, но их техногенные пути развития не создали им перевалочных подмиров для падших душ и теперь всем погибшим в их войне суждено было переродится деревьями в моём космическом саду.
Но не было худа без добра, насекомые оставили после себя множество произведений искусства, скульптуры, музыки, и даже кино. Спать больше не хотелось и, я на всякий случай проверив прочность купола и неприкосновенность замка, убрал изнутри всю радиацию, принялся перебирать созданным насекомыми контент, поражаясь самобытности культур и художественной составляющей стремящихся к самоуничтожению народов. В их истории было всё и религиозные войны, и геноцид по различному принципу, и гендерные, и подвидовые перегибы, но исход оставался одним, они чуть не спалили друг друга в ядерном огне.
— Дебилы мелкие! — шикнул я ухмыльнувшись, когда просматривал серию политических комедий на тему праведности борьбы за яблоки. — Яблони я выращу снова, а вот такого количества контента, мне до самой Земли хватит. Жако в озёрах рыб не завёл, не полноценная война получилось, мало морских сражений. Опять же, в космос не успели вылететь... Ну, в следующий раз...
Тьма поглощала пятерых идущих, двух доспешных мужчин с короткими алебардами и трех женщин в широких, наспех криво подрубленных по босые щиколотки платьев. Промышленники отключили свет по всей столице и теперь, по замку можно было передвигаться, лишь при наличии тяжёлых словно меч фонарей на батарейках и только так не бояться свернуть себе шею в полной темноте каменных коридоров.
Королева Оди спешила в окружении небольшой свиты и телохранителей, прижав к груди своего малыша. Запеленутый ребенок спал крепким сном, таким несвойственным для детей его возраста. И сейчас это было даже хорошо.
Слишком поздно был раскрыт предательский мятеж и действуй подсыпанное в вечерние блюда снотворное на всех одинаково семья короля Рофмо Мудрого, сына Аллера Румяного, состоящая из королевы Оди и грудного наследного принца Райса уже была бы передана захватчикам власти. Однако Оди Холодная давно уже взяла за привычку никогда ничего не пить и не есть, не пропустив через поданную её пищу обеззараживающие потоки силы её артефактов. Магия убивала яды, убивала паразитов, делала еду безвкусной, но этим и спасала её величество от самых коварных покушений.
Хранители артефактов казались почти неуязвимыми к атакам простых смертных, но отравленному культиватору можно было бросить вызов и даже с без боя лёгкостью его убить, минуя законы жизненных сфер о чистоте поединков. Именно поэтому всю свою жизнь королева молчала о своей привычке. И вот сейчас её паранойя оправдала все те годы безвкусной еды и питья. Рофмо Мудрый, её муж был предан и скорее всего убит, а его армия скорее всего подкуплена и перешла на сторону противников. Его же супруге и грудному ребёнку промышленники уготовили другую, безусловно незавидную судьбу, зачем-то попытавшись взять их живыми. Малыш Райс был усыплен, не иначе как магией, вражеский культиватор подкрался из теней и наложил на беззащитное дитя чары, и так же тихо покинул королевскую комнату. Гонг культиваторов не сработал и высокоранговая мать никак не смогла этому воспрепятствовать. Расчёт со сном младенца заключался в том, чтобы в судьбоносную ночь не тревожить Оди и дать ей спокойно задремать. Однако у судьбы были иные планы и вероломное усыпление наследного принца теперь играло беглецам на руку.
Мятежи волнами прокатились по Светлому миру, бастовали все фабрики и заводы, поднятый мятежниками народ требовал отречения монархов и выборной власти. Выборной из глав промышленных холдингов и конечно же генералов армий.
“— Глупцы не ведают, что если бы даже я захотел отречься они просто получат новых господ. — говорил в памяти королевы Рофмо Мудрый. — Всё идёт к объединению трёх государств Светлого мира в одну промышленную империю. А ведь власть королей, это то, чему они все обязаны. Именно наши предки, когда проиграли в войне Кровавому Зэру Илькаару заставили поверить весь Тёмный мир, что никакого Светлого мира нет, именно мой предок Роберт Дерзкий подарил им - темномирцам, веру в Триединого. Благодаря которому, кстати, мы так хорошо живём. Там же в Тёмном мире даже спустя две тысячи лет не знают электричества. Двадцать одно королевство с их королями и церковными канонами платит нам дань! Ничего у промышленников не выйдет, я задушу их мятеж в зародыше…”
Однако его словам не суждено было сбыться Рофмо Мудрый пропал, шпионы королевы Оди докладывали, что его армия была предана и разбита, а сам король якобы позорно бежал оставив записку, что отрекается от престола передавая власть новоиспеченному парламенту. Надежда всё еще оставалась, но что-то подсказывало, что Рофмо, пусть и прозванный Мудрым был казнён. А еще, королеве докладывали, что по их стране идёт череда трагических и якобы случайных событий, в каждом из которых гибнут высокопоставленные аристократы. Всё это можно было бы, конечно, списать на действия соседей по Светлому материку, но у соседей происходило тоже самое.
— Именем научной революции, я приказываю вам сдаться! — вдруг донеслось из-за спины.
Беглецы обернулись. В тайном коридоре, известном только приближённой к трону аристократии, их каким-то образом настигли алые мундиры, мушкетёры, свободная гвардия угольных корпораций. Закованные в латы телохранители королевы не сговариваясь, тут же развернулись намереваясь преградить алым путь.
— Бегите госпожа, мы присоединимся к вам позже! — выдохнул басящий голос из под глухого шлема. Латники опустили алебарды, направив их на преследователей, коих было в четыре раза больше.
Оди Холодная лишь кивнула, пускай ни в какие возвраты верить больше не приходилось. Намерение бежать перевал гулкий разносящийся по коридору грохот, обернувшись она заметила, как один из её гвардейцев валится на напольный камень с дырой в груди, однако второй перескочив через тело товарища с рыком врывается в бой. В коридоре запахло дымом, в единственного защитника уже целились чёрные стволы мушкетов. Раздался залп.
“Восемь против одного” — поморщилась королева остановившись от неутешительной мысли, что при всех даже самых удачных раскладах она с фрейлинами не особо далеко убегут в длинных неудобных платьях и рано, или поздно придется принять бой подвергая опасности сына, и, Оди выбрала. Совсем не по матерински она сунула сверток со спящим младенцем ближайшей фрейлине тем самым приведя её в чувства. В дали коридора яростно звенел металл.
— Доберись до подземной реки, там вам откроют портал. Туда, где эти твари вас не найдут. Если я не вернусь, береги моего сына, когда-нибудь он будет великим правителем, воином или магом, я читала это в радужках его разноцветных глаз!
— Но королева! — хотела что-то запротестовать фрейлина, тучная темноволосая женщина лишь немногим старше сорока лет.
— Быстрей давай, старая пепельница! — рявкнула Оди и её голубые глаза блеснули белой моросью, какую можно было увидеть, лишь разглядывая только что выпавший снег еще мерцающий в свете звёзд.
Ей что-то говорили, но королева уже не слышала. Звон металла и предвкушении битвы завладел её сознанием и она широко шагнула в сторону гвардейцев, где оседал на пол её второй телохранитель, вместе с парой сраженных им алых мундиров.
Живые гвардейцы оставшись вшестером и не думали отступать, и тут же выдвинули требования,
— Сдавайтесь ваше величество и вам, как и вашему сыну сохранят жизнь!
— Не вам, красные собаки подкупать меня жизнью! — рявкнула девушка.
— Антимагией по ведьме! — завопил вдруг тот, кто видимо командовал отделением.
Пространство перед королевой затрещало и скукожилось, а коридор шириной в два, и высотой в три метра затянуло ледяной пеленой. Оди прижалась к стене, хищно взглянув сквозь ледяную глыбу закрывающую проход. Второе её заклинание на этот раз уже было готово и ждало своего момента.
Сомнений не было, мушкетёры стреляли чем-то, что рассеивало магическую энергию, и поэтому волшебный лед плавился растворяясь в воздухе по самому центру заслона. На красных мундирах тоже скорее всего была какая-то антимагия и возможно, подвешенный в воздухе ледяной шторм не причинит им вреда, но Оди должна была попробовать.
Вихрь появился перед открывшейся дырой в заслоне и, формируясь в крупную сосульку заклинание полетело ледяным копьём в нападающих. Попади глыба даже в грудь впередиидущего мушкетёра, она рассыпалась бы не причинив никакого вреда, также, как и в любого другого из отряда преследователей. Однако, заклинание атаковало не защищенных антимагией людей, а изменив свою траекторию ударило в потолок над их головами взорвавшись мелкой ледяной крошкой, осыпая мелкими снежинками широкие чёрные шляпы преследователей.
Они шли к ней уверенной поступью, не сомневаясь, что магичка - культиватор королевских кровей пусть и достигшая небывалой золотой лиги будет взята живой или мёртвой. Магия не действовала на идущих, и те, в шесть пар рук снова и снова, разряжали мушкеты в тающее защитное средство Оди.
— Выходи ведьма! Твоя магия не властна над техникой!
— Вы еще Триединым пригрозите! — огрызнулась женщина.
— Ну как знаешь. Прицельно по врагу прогресса!.. — начал было командовать голос.
— На вас не действует магия, но сможете-ли вы дышать истинным льдом! — Оди вскинула руку так, чтобы из-за её укрытия мушкетёры увидели тонкие пальцы.