— Конечно же, вот же Богиня! И это святотатство кстати, что она мне сниться. — покачал я голвой.
— Может быть это знак? — предположил парень.
— Какой знак? — не понял я.
— Наконец “проснутся”. — в голосе человека в сине-чёрном костюме прорезался металл.
— Что ты имеешь ввиду, и как мне тебя называть? Раз уж мы болтаем в моём сне.
— Я второй борт стрелок флота Фаэтона Кай Клавий Гиллиус “B” класс.
— Что такое Фаэтон и “B” класс? — снова не понял я.
— Ты лучше мне скажи почему ты живёшь в четырёх квадратных метрах, а у неё целый ангар для приёма ванны? У тебя кстати, есть ванна?
— Ванна тратит драгоценную воду, которую надо экономить, ведь мы любим свою планету! — сообщил я назвавшемуся Каем, и вдруг спросил. — А какой у тебя номер и что за звездочка на твоей груди?
— Мой номер после экзамена заменился классом и именем, как и у тех кто выращен в инкубаторе империи Ра, значок это символ того, чего уже нет. Погнали дальше. Дэв - от цифры девять.
Мы перенеслись в какое-то здание. Где под высоким потолком светили вытянутые лампы, а на бетонном полу между красных пунктирных линий длинными рядами были расставлены крупные машины. Они были похожи на шлюпки, или на пассажирские лайнеры, но массивнее, почти без окон, кроме пожалуй узких полосок на тупых серых носах, выглядели аппараты так, словно бы четырёхугольные пирамиды, кто-то положил на бок и приплюснул, предварительно срезав у тех верхушки. По конструкции можно было сравнить их и с полицейскими дронами только во много раз массивней. В эти машины, наверное, могли бы при желании поместиться человек тридцать.
— Мыслишь правильно, но не человек, а титанов.
— Титанов? — спросил я.
— Вы их тоже называете богами, выглядят они как люди только с головами птиц, зверей, моллюсков и больше вас в три раза. Так вот, это не боги, а головы зверей есть маски костюмов для дыхания в разряженной атмосфере Земли, которую по их же милости и сожгли в вашей последней войне. А так, обычные люди только крупные.
— Почему ты мне это всё рассказываешь? — спросил я, догадываясь что экскурсия не носит развлекательный характер.
— Потому, что пока вы ютитесь в четырех квадратах, ваши боги живут на полную катушку, заставляя вас репродуцировать для них новых рабов, а если не получается в первый же день режут вам ладошки лазером. Грейсов будем смотреть, вы их тоже называете богами, мелкие такие рептилии с большими головами?
— Зачем ты мне всё это показываешь?! — повторил я повысив тон.
— Я думал тебе правда интересней? — задумчиво посмотрел на ангар со стоящими тут кораблями назвавшийся Каем.
— В чем же твоя правда?!
— Правда в том, что ты не Дэв и даже не землянин. — проговорил Кай оскалившись, стиснув острые белые клыки, на вид совершенно неестественные для нормальной человеческой челюсти.
(Марс/11655 год до н.э.)
Я проснулся открыв глаза, как мне показалось от яркой вспышки, но вокруг было всё спокойно, тусклый свет как всегда мерцал подсвечивая приборы моей бетонной аппаратной комнаты и потёртое кресло управления. После последнего ядерного удара генератор эфирной энергии давал сбои в своей работе, что не могло не отразиться на всей электротехнике.
— ИИ, что там на поверхности? — кашлянув спросил я.
— Господин Дэвинион Ситус, за время вашего сна противника не обнаружено. — рапортовала система приятным женским голосом, но всё же с неправильными ударениями и неравномерным тоном. — Радиационный фон завышен, атмосфера непригодна для свободного дыхания, температура значительно ниже нуля.
Я хмыкнул. Это ведь я научил её говорить словно человек, приблизительно и абстрактно, резонно заключив, что зачем мне точные данные, если на поверхность я больше не собирался. Теперь так будет всегда, работа и сон на рабочем месте, хотя мои попытки забыться и сном-то назвать было нельзя, зато в царствии наркотической дремоты не ощущалась боль и это переключало мой ум давая силы для новой борьбы.
Почти всё время я проводил в неглиже, причины было сразу две. Мой эко костюм оказался непоправимо испорчен и от полученных ожогов чесалось буквально всё тело. По прошествии месяцев ожоги превратились в гноящиеся язвы, а в отражении от неработающих черных экранов на меня смотрел человек, которого я с трудом мог бы назвать собой. Волос больше не было, они выпали, по началу глаза слезились, но сейчас, единственный работающий медбот не отходящий от меня ни на шаг регулярно поддерживал моё состояние. Промывками, молекулярными операциями, фильтрацией моих лёгких.
Дрон не уставал рекомендовать мне обратиться в лечблок, машина конечно не знала, что на всей базе в живых я остался один, поэтому аппаратная для меня была и спальной капсулой и рабочем местом, и даже туалетом.
Связи с командованием не было уже второй месяц. Но зацикленная на повтор шифровка автоматически начинала отсылаться каждый раз при моем пробуждении и прекращала трансляцию, когда база замечала активность противника.
Я закрыл глаза позволяя своему разуму подключиться к системе и, тут же увидел поверхность Марса многими окулярами моей армии. От роты боевых дронов осталось всего двадцать, четыре летающих, тринадцать гусеничных и три подводных, вот только воды на поверхности больше не существовало в её обычном виде, она вся выкипела в момент бомбардировок, и скорее всего осела на магнитных полюсах планеты в виде радиоактивных ледяных шапок. Три подводных дрона, оказались в заложниках ледяной засухи и теперь сидели вкопанными в грунт наблюдая своими металлическими мордами на окружающую их холодную пустыню, без возможности передвижения.
Хорошо, что машины не дышат, во многих местах моего наблюдения с неба снова падал радиоактивный рыжий пепел, что словно снег кружась подхваченный ветром спускался вниз застилая все вокруг.
Не заметив ничего примечательного моё сознание вновь вернулось к основной задаче. Одна из моих машин, гусеничный боевой дрон повинуясь воле оператора, уже неделю как, короткими “перебежками” ехал к городу, иногда поднимая окуляры к небу, где сквозь пыль и гарь все еще виднелся тусклый диск Солнца. Но всё чаще тратя драгоценное время на зарядку батарей от такого слабого после ядерной войны эфирного потока. И вот сегодня он наконец прибыл на место.
Однако мегаполис был мертв, вместо шикарных небоскрёбов, монументальных статуй и оживлённых скоростных магистралей машинку встретили оплавленные камни звёздной фортификации, также как и всё вокруг заваленные продуктами горения. Робот выбрав самую высокую точку забрался на неё, чтобы осмотреться, скрипя гусеницами о гладкий каменные подтёки. Кирпичные и блочные строения Золотариса сгорели без следа. Столица Марса пала. Сканируя перебирая спектры визеров боевой робот изучал местность. Тут тоже всё фонило радиаций.
Да, город был стерт с лица Марса, но вот в подземельях могли остаться живые люди.
— Искать признаки разумной жизни! — приказал я ИИ машинки и, вышел сознанием из интерфейса управления, откинувшись на кресле опустив руку справа от меня.
Медбот тут же, совсем по собачий ткнулся в мою ладонь своими сканерами, легкое покалывание побежало по коже, так он анализировал моё состояние.
— Филби, Филби. — пару раз назвал я его недавно присвоенным именем. — Ты сделаешь всё, чтобы лучевая болезнь не доконала меня раньше возраста, да?
Машинка на множественных лапках не ответила, у неё не было права на шутки и сантименты, она занималась своим делом, своим делом должен был заняться и я...
Скафандр, найденный в первые дни моей жизни после бомбардировки, на опустевшей и полуразрушенной станции был мне большеват. Штаны совмещенные с обувью приходилось постоянно подтягивать, пока однажды я не решил эту проблему обнаруженным в техотсеке скотчем, поразмыслив и просто подвернув складку чуть выше голеней, заклеив её вкруг, так же поступив с рукавами в районе плеч. Ярко рыжий антирадиационный костюм был оснащён примитивными баллонами с кислородом, датчиками радиации и большим, не крутящимся, прозрачным шлемом, в котором чтобы посмотреть в сторону нужно было поворачиваться всем телом. В нем почти не было электроники и соответственно также почти нечему было ломаться, а с доработками с помощью клейкой ленты, он как раз подходил мне по размеру. Вот только после каждого выхода из аппаратной приходилось снова разматывать всё мою работу, чтобы как следует мыть и стерилизовать скафандр. Вот и сейчас очередной раз замотав голени и плечи я неуклюже потопал к шлюзовой двери из рубки управления дронами.
Шлюз впустил меня и задержав в себе на минутку предупредил об опасности.
“Внимание выход заблокирован, обнаружено заражение!”
— Командир ботовзвода лейтенант Дэвинион Ситус, “А” класс, выход разрешаю. — санкционировал я свой собственный выход и шлюз с шипением открылся впуская меня в мерцающие коридоры базы.
Если бы кто-то мне раньше сказал, что я сам буду разгребать завалы, то я бы не поверил, “есть же дроны?” — непременно заявил бы я.
На всей обследованной базе не считая армии из двадцати машин, что "воюют" снаружи, у меня осталось всего два робота. Один чистит аппаратную в том числе и от моих фекалий, а другой лечит меня от радиации. И как говорилось в старой философской загадке, “кто бреет бороду брадобрею, если сам брадобрей себе бороду не бреет?” чистить роботов от радиации могли, лишь специальные роботы, а способный на это медбот у меня был всего один. Соответственно ни пылесоса ни медбота я в заражённые сектора не пускал шастая там сам.
Сегодня был волнительный день, спустя почти час ходьбы по лабиринтам и заблокированным отсекам я наконец-то приблизился к ближайшему лечблоку. Моя основная задача заключалась в разведке и перенаправлении потоков воздуха с его фильтрацией. После пережитой бомбардировки часть систем вышла из строя, а та часть, что всё еще работала запросила у меня дальнейшие протоколы программы жизнедеятельности. И теперь, я ходил по базе отмечая узлы соединения отсеков, сектора где произошли обвалы и разгерметизация, чтобы максимально эффективно использовать весь оставшийся ресурс станции. Правда поначалу в ходе своих прогулок, по неосторожности я хапнул большую дозу радиации, но за неделю лежания в бреду медбот привёл меня в норму. Сквозь сон я еще слышал, что с нами пытались связаться, но по выздоровлению связи уже не было.
Лечблок находился в секторе где произошла разгерметизация. Я шёл по коридору базы, с каждым шагом утопая в резиновыми сапогами скафандра в рыжий холодный песок. Сверху вместо потолка в высоком проломе дул ветер, а сквозь завесу пыли слабо виднелось Солнце. У самой двери в лечебную лабороторию собралась целая куча песка, куча заслонявшая проход, словно что-то обвалилось вниз и потом месяцы и месяцы заносилась измельченными породами.
Подойдя впритык к замку я провёл по нему ладонью, очищая его от пыли. Замок моргнул красным светом, а дверь оказалась заблокирована.
— Блок 181 приказываю предоставить доступ. — произнёс я включив переговорное устройство скафандра.
— Лейтенант, в доступе отказано. — отрапортовал замок.
— Отставить отказ. Провести запрос по должности, как командир базы приказываю открыть 181 блок. — проговорил я.