— Помнишь песню, про что-то типа, "я любил и ненавидел"? — задумчиво произнесла Света.
Магия Хаоса сработала быстрее моего разума. Вспышка осветила нас и мы переместились в 2001 год, где симфонический оркестр аккомпанировал хеви-метал команде играющей для заполненного стадиона людей. А вокалист пел те самые: Я любил и ненавидел, но теперь душа пуста, всё исчезло не осталось и следа, и не знает боли в груди осколок льда!
Одиннадцатая, одетая как и я в чёрную кожу покрытую стальными блестящими декоративными шипами прижалась к моей груди, лишь краем глаза смотря на сцену, а вокруг нас прыгали люди. Я различал их души, видел их судьбы и грехи, но сегодня у меня был выходной, сейчас я был снова вторым борт стрелком Кай-Клавем Гиллиусом.
— Песни им твои демоны пишут? — спросила девушка в промежутке между мелодиями. Её характер изменился, словно бы ей осточертело быть сильной и она хотела просто быть в покое, в покое со мной.
— Не, пишет им одна поэтесса их наших, из бывших фаэтонян. Наших вообще много на эстраде и в творчестве. Ещё бы, столько зла куда-то да надо его сливать.
— Ты тут надолго? — вдруг спросила Света.
— До Жатвы, они скоро погубят свой вид и тогда я могу быть свободен.
— Сами? — удивилась девушка.
— Сами… — произнёс я.
"Пусть каждый сам находит дороги, мой путь будет в сотни раз длинней, но не виню ни чёрта ни Бога, за всё платить придётся мне…" — продолжал певец.
— Я подожду с тобой ТУТ пока ты не освободишься, плотская жизнь меня утомила, если бы не твой Яшер, я бы до сих пор бродила по тому парному миру.
— Ящер? — не понял я.
— Ну маг твой, Яз Раммилион…
— Не помню такого, наверное кто-то из учеников Мотрита Лега. Талантливая получилась академия, жалко созидать не умеют. — ответил я поднимая голову вверх, смотря сквозь небо и пространство, где великая Легляндия тоже праздновала свой успех.
У них получилось и, долг всей жизни их учителя уплачен, а значит, они теперь могут делать всё, что вздумается. Однако выполняя мои задачи Лег и его люди накопили слишком много кармических узлов. Столько, сколько не отработать и за десяток жизней. Надо будет подсказать им обратный путь, а-то их души так и останутся вредителями между миров.
— Эй, не думай о работе! — вернула меня на стадион Светлана, — Мы ледяные драконы должны иногда отдыхать.
(2022 год, где-то под Славянском)
— Да я вам говорю, он нам здесь только мешает. Он же никому не подчиняется!.. — разорялся майор, повышая голос говоря по рации прислонив к уху наушники. — Есть! Так точно! Понял.
Подвальное помещение наполовину разрушенного трёхэтажного дома стало для штурмовой роты десантников штабом. Сквозь маленькие окна у самого потолка, частично заваленные со стороны улицы битым кирпичом внутрь пробивался тусклый вечерний свет уходящего за горизонт солнца, подсвечивая висящую в воздухе пыль.
Майор, седой мужчина одетый в городской камуфляж, чуть старше Бориса, недовольно сунул своей крепкой рукой гарнитурный наушник рации обратно молодому связисту. Командир роты отвернулся, смотря на расположившихся тут его бойцов. В грязи, саже, но в сухости и покое ребята лежали прислонившись к стенам, обессиленные, спящие, но даже во сне сжимающие свои автоматы, кто-то вздрагивал проходя фазу глубокого сна, кто-то ворочался, а кто-то лежал и не моргая смотрел в даль, на войне такое бывает.
Борис приподнял своё массивное тело, на нём был тактический шлем с тепловизором, штурмовой бронежилет закрывающий кевларом пах и плечи, в нагрудной разгрузке торчали магазины от ручного пулемёта Клашникова, слева на груди, возле самой шеи крепился в своих ножнах нож разведчика, с права была маленькая сумка с вышитым на ней красным крестом, такая же была на бедре, возле сумочек с гранатами. Шею обматывал пиксельный шарф, под которым скрывался кольчужный воротник, такие носили рыцари и богатыри - нелепость на современной войне, но такая нужная в работе бойца с нечистью. За спиной полковника института имени Бехтерева, висел рюкзак защитного цвета, где помимо провизии и еще одной аптечки, своими продолговатыми контурами угадывалась словно бы коробка для шахмат - переносная транспортная пентаграмма для связи со штабом.
Камуфляжные штаны и рукава куртки маркировал белый скотч. Завершали костюм жёлто-серые ботинки фирмы Лава, популярного бренда, однако промокающего на раз-два если в них ходить по лужам. О наличии в гардеробе последних оперативник уже пожалел не единожды.
— Ну, что там майор?.. — начал первым Борис, поправляя РПК висящий у него на плече, обращаясь к ротному.
— Знаешь что, полковник! Попадись ты мне только еще раз! — пригрозил майор. Протягивая оперативнику его пропуск сотрудника ВГА, квадратную окрашенную в триколор карточку, не больше ладони, с позывным "Базиль" и подписью военного коменданта города.
— Хорошо, в следующий раз украинского мага корректировщика сами уничтожать будете. — спокойно произнёс оперативник, забирая документ и засовывая его под броню в нагрудный карман камуфляжной куртки.
— Какого на хрен мага? Тебя, полкан, взрывом с БТРа, да об стену дома бошкой приложило?! — скривившись лицом повысил тон ротный, от чего сосуды на обветренном лице создали алый румянец.
— Всё, не кипятись! — осадил его Борис, — Сейчас солнце зайдёт уйду с вашего расположения.
— Дорожка тебе скатертью!
— Спасибо и тебе! — кивнул полковник и неспеша, размерено направился к дальнему углу помещения, где находилась лестница наверх.
Борис не злился, он прекрасно понимал, что простой вояка не верит ни в каких магов и оборотней, а верит в то, что видел сам, своими глазами. Ну и что теперь, специальную тварь с собой на поводке водить и показывать в каждом расположении куда его заносит судьба? Мол - смотрите это демон, а я тот, кто их ловит. Но нет, в атаку я с вами не пойду, и вы со мной не ходите никуда, а то не ровен час голову оторвёт. Мне то что, у меня эфирный иммунитет, а вот вас может зацепить.
Документы у Бориса были в порядке и даже скотч правильного цвета, зато патчи на его форме заставляли сомневаться в адекватности. Вместо российского флага и букв ZOV, на левом плече красовалась на красном фоне, чёрная пронзённая мечом пентаграмма, на правом тоже была звезда, только семилучевая.
Перед самой командировкой, работая со своим другом и товарищем гипнотерапевтом, оперативник вдруг вспомнил про основу своей души. Странное дело, но он - Борис, оказался душой некого Базиля, бойца штурмовой команды "С" класса с погибшего ныне древнего Фаэтона. После этого инсайда и "появился" шеврон с семилучевой звездой. Так же вспомнились тактики боя в мех костюмах и невесомости, в разряженной атмосфере и наоборот плотной, вот только это всё ему было без надобности, по причине отсутствия космических кораблей и мех костюмов.
"Прав был значит Стальнов, а я ему не верил..." — проговорил в своей памяти бывший штурмовик.
Снаружи его встретили вечерние руины села Николаевка, темнота накатывала с запада, над Славянском виднелось алое зарево. Где-то далеко громыхала артиллерия. А затхлый запах подвала сменился на вечернюю свежесть, пусть и с примесью гари.
Борис присел у самого выхода, разложив прямо на земле мятый лист карты, разглядывая стрелочки и кружочки. Это была диспозиция войск на данный момент, присланный с отдела гадателей через почтовую звезду. Оперативник всегда подробно выверял свой путь, ведь в боевых условиях всё может изменится очень быстро, если прозевать нужное время указанное тут же на карте. А ему очень не хотелось столкнутся с регулярными войсками, как ВСУ так и РФ. Привычная координация в зоне действия СВО была недоступна, вечно отключенный кнопочный телефон был не помощник, а доска с пентаграммой таящаяся в рюкзаке переносила ему послание лишь раз в сутки.
Последним таким письмом пришло указание координат Славянской ТЭС, куда полковник, получивший своё новое звание еще в Африке и держал путь.
Здание теплоэлектростанции смотрело в небо шестью высокими трубами, две из которых были ярко выкрашены в полосатый - красно-белый цвет, а остальные четыре, давно потеряли свой былой лоск и облачились в дежурный грязно-серый. Из труб не шёл пар, а сама ТЭС казалось заброшенной, и как и всё тут, частично разрушенной. Сюда уже прилетали "калибры", а из самой Николаевки уже эвакуировались люди, так что, топить печку тут было не для кого. Точнее, топить-то было для кого, но эти кто-то упорно хотели убвать друг-друга, или если верить теории славянского мира - брат-брата.
(Месяцем ранее)
Последний свой день в Москве Борис зависал в стриптиз-клубе Burlesque, сидя к танцующим на пилоне девушкам спиной, он сгорбился над барной стойкой, смотря внутрь рюмки тэкилы. Кежуал - брюки и белая распирающая от мускулатуры футболка ощущались как неудобные - непривычные, настолько он свыкся с повседневным "комком", или спортивным костюмом. Но в бары в спортивном не пускали.
— Вам повторить? — спросил высокий, худощавый бармен, лет двадцати, черноволосый, как и положено азиату.
— Не надо, я просто смотрю. — выдавил полковник.
— На девушек вы не смотрите, а целый вечер гипнотизируете полупустую рюмку?.. — чтобы как-то поддержать беседу заметил бармен.
— Говорят, что взглянув сквозь гранёный стакан, стопроцентно увидишь душу свою,
Я стократно искал, много раз наливал, но в багровом вине видел лишь черноту.
Если ярко гореть — можно быстро истлеть, отражается свет от блестящих икон
Только в чёрной душе сколь в неё не гляди, ничего не изменится - это закон.
Распознать в себе свет, сквозь кромешную тьму, пропустив сквозь себя алкогольный поток
Это путь не для всех и доступен тому, кто со дня может сделать к небу рывок. — продекларировал пьяным голосом Борис.
— Красиво. Чьё это? — заинтересовался бармен.