Новый день в академии начался для меня не самым приятным образом.
Я одиноко сидел в аудитории, делая вид, что читаю какую-то безумно интересную книгу, когда он вошёл. Без какого-то предупреждения. Совершенно без стука. Нагло. Без сопровождающих. Обычный тёмный плащ, пустой свиток в руке. Его взгляд был прямой и тяжёлый, как кованая металлом дверь. Он остановился прямо передо мной и присел напротив.
— Демид, есть разговор — произнёс он. — Пройдёмся? Ты же не против?
Я кивнул. Никакого смысла сопротивляться ему сейчас не было, но если этот пройдоха подберется ко мне ближе, то придется свернуть ему шею и пуститься в бега из столицы. Что-что, а убивать тихо и потом исчезать было моей профессией, в которой я был лучшим.
Мы спокойно шли по восточному коридору, где редко бывает кто-то, кроме простых уборщиков. Я сам был тут второй раз в своей новой жизни. Там всегда пахло пылью и чем-то кислым, видимо какое-то средство, которым здесь мыли изредка полы. Он не спешил. Казалось, он просто гуляет со мной, как с товарищем. Но я понимал, он просто пытается расположить себя. Только когда мы свернули за угол, и за нами закрылась дверь, он остановился.
— Хочу сказать тебе кое-что, я всё знаю, Алмазов! Только у тебя был мотив, — спокойно сказал он. — Один. Единственный. Простой, как валенок. И жестокий, как сама правда! Только тебе на руку была их смерть! Близнецы рассказывали, студентам, что у тебя с ними конфликт был ещё в поезде. Это правда?
Я не ответил. Просто смотрел на него и улыбался. В глазах не было ни гнева, ни угрозы. Только уверенность и улыбка, больше ничего.
— Твой друг, Иван Мозгов, отравлен. Сражается за свою собственную жизнь в госпитале. А трое старост, оказавшиеся мёртвы — те, кто отравил его, когда пытались убить тебя. Я знаю это. И ты знаешь. Может сам расскажешь мне всю правду? Рано или поздно, я и сам смогу докупаться до истинны, давай не будет зря тратить наше время.
Он подошёл ко мне ближе, практически вплотную. Между нам оставалось не более полуметра. Я чувствовал запах его мантии. Запах пота и дешевого местного одеколона.
— Ты хочешь сказать, что не при чём? Да? Правильно понимаю? Хочешь сказать, Что ты просто оказался рядом с местом преступления? Так? Хочешь сказать, что все это просто нелепое совпадение? Почему ты молчишь? Отвечай на мои вопросы!
Он сделал паузу. Достаточно длинную. В эту паузу я услышал, как бешено бьется его сердце.
— Но я умею отличать совпадение от мести, Демид Алмазов. Я умею читать информацию между строк. А ты — слишком честен, чтобы быть по-настоящему лживым. И слишком зол, чтобы быть полностью невиновным. Может были твой поступок и был делом чести, но это было против закона, а я и есть закон! Надеюсь, ты это понимаешь!
Я продолжал просто молчать. Как же его это бесило. А у меня в голове в тот момент была только одна мысль, просто молчи и все. Я мог соврать. Мог закричать. Мог убеждать или убежать прочь. Но я просто стоял и молчал.
— Так это ты или нет? Ты пойдешь на контакт или так и будешь играть в Герасима? — спросил он почти шёпотом сквозь зубы, но чувствовалось, как он напряжения они сейчас треснут.
Я закрыл глаза и ничего не ответил ему.
— Ну хорошо, раз ты молчишь, тогда мне придется пойти с козырей! Я допрошу каждого в этой академии при помощи магии и тогда, тебе уже нечего будет отрицать! Можешь молчать сколько угодно, но я все равно докопаюсь до истины!
После этих слов Пьер резко повернулся, оставив меня в одиночестве и абсолютной тишине библиотеки. Я понимал, что всё в данный момент было на волоске, но внутри, почему-то, была уверенность, что и с этой ситуацией я справлюсь. И не из такого дерьма выбирались.
Агата сидела на железном стуле в подземелье, которое официально называлось изолятором Академии. Но все знали — это была камера для пыток, По крайней мере, так было, когда только академию открыли, на месте бывшего замка одного из аристократов, которого лишили всего, за жестокие преступления против своих крестьян.
Перед ней стоял Пьер Албан. Высокий, худощавый, с руками, похожими на птичьи лапы — тонкими, сухими, и такими же цепкими. Его лицо ничего не выражало. Абсолютно. Даже презрения. Даже усталости.
Он достал из кармана флакон. Небольшой, с мутной жидкостью — не тёмной, но и не прозрачной. Это не была сыворотка истины. Это было хуже.
— Agnitio Doloris, — произнёс он. — Разрешено декретом Третьей Ратификации, пункт 7. Против студентов. В особых случаях. А сейчас, как раз такой.
Агата побледнела. Она знала. Все кто бы в такой ситуации знали, что будет дальше…
Албан подошёл и кончиком пальца провёл по её щеке. Не грубо — как будто хотел стереть пыль.
— Я не прошу назвать имя. Я не прошу сдаться. Мне нужно только подтверждение. Кто изготовил яд? И кто убил этих троих бедных студентов? Ты знаешь?
Агата сжала губы.
Он сделал шаг назад и опустил флакон в чашу с ритуальным серебром. Жидкость зашипела. По полу поползли тонкие линии, как чернила по воде. Они поднялись, обвили запястья Агаты, потянулись к её вискам.
— Нет, — выдохнула она, — пожалуйста… не надо…
Но было уже слишком поздно.
Первые капли боли впились в её нервную систему в этот момент. Это не было обычной болью. Это были воспоминания, проживаемые заново множеством людей — боль Ивана, судороги, хрип его дыхания. Затем — лица трёх старост в момент смерти, будто она сама была в их теле. Их страх. Их крик. Их затухающие взгляды. Все моменты боли, которые она видела в своей жизни сейчас были внутри неё одновременно.
Агата стала задыхаться в этих рыданиях.
— ХВАТИТ! ПОЖАЛУЙСТА! ХВАТИТ! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ! ДА! Я СДЕЛАЛА ЭТО! — закричала она от безысходности. — ЭТО Я СОЗДАЛА ЯД! НО ЭТО НЕ Я ОТРАВИЛА ИВАНА!
Албан не шелохнулся даже на секунду.
— Продолжай… говори… — сказал он ровно. Без лишних эмоций — Кто был твоим заказчиком? Мне нужна вся информация!
Она судорожно вдохнула. Боль отступила, но не исчезла.
— ОНИ БЫЛИ! ТРИ СТАРОСТЫ, КОТОРЫХ УБИЛИ! ОНИ ЗАСТАВИЛИ МЕНЯ СДЕЛАТЬ ЭТОТ ЯД ДЛЯ СВОИХ ЛИЧНЫХ ЦЕЛЕЙ! НО ЧТО С НИМИ ДАЛЬШЕ СТАЛО НЕ МОГУ СКАЗАТЬ! ПОЖАЛУЙСТА ХВАТИТ!
— Не хочешь или не можешь, Агата? Отвечай на вопросы!
— НЕ МОГУ! — прокричала она. — Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ, ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ! УМОЛЯЮ ВАС!
Албан немного прищурился и продолжил допрос:
— Скажи мне, Агата, Демид Алмазов знал, что ты изготовила яд для этих троих? Это он убил тех старост, что тебя запугали?
Молчание. Её силы закончились, даже если бы она хотела, не смогла бы ничего сказать. Настолько она была слаба.
Он кивнул. Отошёл. Магия отпустила измученную девушку.
— Ты подтвердила своё участие. Это уже достаточно, чтобы исключить тебя. Возможно — больше. Но не волнуйся. Я всё равно выясню, кто это был
Он развернулся на сто восемьдесят градусов
— А ты, Агата… думай. Ты ведь ещё слишком молода, чтобы гнить в закрытом отделении, но если ты расскажешь мне больше, я попробую выбить для тебя легкое наказание, типа домашнего ареста
Дверь за ним закрылась мягко, но в её ушах это прозвучало как приговор. Еще бы чуть-чуть и она все рассказала. Пьер, как опытный сыщик, конечно же это понимал. Но он хотел, чтобы признание не было выбито из неё силой. Он знал, что она придет и сама ему расскажет обо всем. Был только вопрос времени, а оно пока у него было
Утро было странно тихим. Слишком тихим. Даже для академии, находящейся под замком, где каждый студент считал за лучшее притаиться и не отсвечивать лишний раз на территории ВУЗа. Казалось, воздух стал гуще. Медленнее. Даже птицы за окнами молчали, будто чувствовали, что что-то случилось.
Я сидел в своей комнате, выпрямившись в кресле, и смотрел на дверь. Ждал. Знал — сегодня всё решится.
Сегодня Пьер Албан объявит, что получил документы из столицы. Он посмотрит мне в глаза и произнесёт обвинение, которое я никак не смогу опровергнуть. Придется его убить, я уже готов.
Он начал капать под меня, потому что у меня действительно был мотив.
И потому что у меня действительно была кровь на руках.
Когда кто-то осторожно постучал, я даже не вздрогнул. Просто поднялся и открыл дверь одной рукой, а вторую уже держал на кинжале.
На пороге стояла Алина, бледная, с сжатыми губами. Глаза её были покрасневшими.
— Ты уже слышал? — прошептала она.
— Нет. Что? Меня официально объявили подозреваемым в убийстве и об этом уже твердит вся Академия?
Она сглотнула. И сказала:
— Вальтер… Он… Его нашли сегодня утром. В его комнате. Он… он покончил с собой.
Меня словно ударили. Я вцепился в дверной косяк, чтобы не пошатнуться.
— Что? — прошептал я. — Ты уверена? А какой был в этом смысл? Он так сильно переживал из-за проигрыша в турнире и прилюдного унижения?
Она кивнула и передала мне сложенный вчетверо листок.
— Он оставил записку. Служба безопасности уже передала её Пьеру. Но мы смогли сделать копию. Просто… прочитай.
Я развернул листок. Почерк Вальтера был резким, угловатым, с надавленными чернилами, будто он писал дрожащей рукой.
'Если вы читаете это, значит, я больше не с вами, друзья. Я думал, что могу контролировать всё. Думал, что смогу убрать Демида чужими руками и остаться в стороне. Я поручил троим старостам отравить его. Это был мой план. Но они провалили его. Они не справились. А потом начали угрожать, что если я не заплачу им ещё, они всё расскажут.
Я не мог позволить этому случиться. Я убил их. Собственными руками.
И пусть это будет последнее, что я сделаю. Пусть эта смерть остановит кровь. Пусть освободит других людей от подозрений.
Я больше не герой. Я — предатель.
Простите меня. Или не прощайте. Всё равно'
Записка дрожала в моих пальцах. Лия молчала, смотрела на меня снизу вверх, с болью в глазах.
— Он… — выдохнул я. — Он действительно это сделал?
— Да. Пьер уже отменил твой ордер на задержание. Все… всё повернулось иначе. Ты будешь свободен. Как и Пантелеев.
Свободен.
Но я не почувствовал облегчения. Совсем наоборот.
Потому что не Вальтер был тем, кто выследил старост и оборвал их жизни в подземелье. Это сделал я. Не он спас Агату и не он оказался в нужное время в нужном месте. И даже если он действительно отдал приказ — кровь всё равно была на моих руках.
Мои пальцы дрожали, пока я складывал письмо.
— Он не должен был умирать, — тихо сказал я.
— Но он умер, — ответила Лия. — И его признание спасло тебя. Ты понимаешь это?
Я кивнул.
— Понимаю. Но я не верю, что он решил вот так поиграть в благородство… Что-то тут не так и точно рано расслабляться.
И пока весь институт говорил о жертве Вальтера, о его последнем поступке, о предательстве, которое он сам признал, я стоял у окна, глядя на серое, от туч, небо.
Потому что правда осталась между мной, Алиной и Агатой.
Потому что справедливость — она не всегда совпадает с правдой.
И теперь я знал, что остался в академии не просто студентом. Я остался человеком, пережившим первую кровь… и затаившим молчание на определенное время. Это точно не последняя кровь, которую я пролью в этих стенах.
Я знал главное, это точно не конец игры, а только один из пройденных мною уровней.
На следующий день я сидел у окна в общей библиотеке. За стеклом висела серая, промозглая тишина, и даже магические фонари сегодня казались тусклее. Академия снова дышала свободно — ворота открыты, запреты сняты. Студенты постепенно возвращались к занятиям, делали вид, что ничего не случилось. Но я знал: всё изменилось. И не только во мне.
Пьер Албан уехал утром ещё утром. Даже не устроив прощального разговора. Не оставив ни единого слова. Просто исчез, оставив за собой пустоту и разочарование
Конечно же он не верил, что это всё сделал Вальтер. Я видел это в его взгляде накануне. Даже после того, как нашли Вальтера, повешенного в западном крыле, даже после признания в записке. Албан не верил. Он просто… не смог доказать обратное, когда были такие очевидные улики.
С точки зрения закона всё было ясно: мотив у Вальтера был. Он признался. И его больше нет. Дело закрыто. Академия может вернуться к своей иллюзии порядка.
А я… Я остался и мог дальше идти к своей главной цели. К Кайзеру.
Когда я вышел во двор, мне показалось, что воздух стал легче. Студенты ходили парами, троицами, скоро должны были приехать новички, в академию поступали раз в три месяца. Как уже говорил раньте, тут не было привычных курсов соответствующих годам обучения. Тут были уровни. Кто-то обсуждал новый турнир, который должен пройти после их приезда. Лия сюсмеялась с кем-то у фонтана. И только Алина, заметив меня, замерла. В её взгляде больше не было страха. Только понимание. Мы не говорили с ней об этом, но с той ночи в подземельях между нами была невидимая грань. Общая. Закрытая для других.
Я прошёл мимо неё и остановился на ступенях.
Солнце коснулось башен. Над академией снова взошёл свет, как будто ничего не было. Но в моей памяти навсегда останется голос Пьера Албана. Его уверенность. Его догадка. Его почти неуловимое:
— Ты сделал это. Я знаю.
И, быть может, он действительно знал.
Но в этой партии он проиграл, увы.
Прошла неделя после отъезда Албана. Жизнь в Академии шла своим чередом, будто никто никогда не падал замертво в зале Совета, будто не умирали старосты, будто всё это было не более чем ночным кошмаром, из которого можно проснуться.
И даже Я сам начал верить, что так оно и было.
Пока однажды вечером, спускаясь в библиотеку, не застал старика ассасина за странным занятием. Он стоял у запретной полки, тщательно сметая пыль с тома, которого я раньше там не видел. На корешке — алый воск и чёрный знак: руна смерти.
— Поздновато для чтения, старик. Уже спать пора— сказал я.
Он даже не вздрогнул.
— Ты бы удивился, Демид, как часто всё начинается с простой книги. И как часто ей же все и заканчивается.
Я хотел уйти. Но остановился. Что-то в его голосе, в манере держаться…
— Скажи, старик, ты знал, что это я убил старост? Верно? Ведь кроме нас с тобой в этих стенах нет настоящих убийц. — сказал я.
Он закрыл книгу, медленно, с удовольствием.
— Конечно же, знал. Именно поэтому Я и помог тебе.
Время будто сжалось. Сердце ударило — глухо, громко.
— Что… что ты сделал? Как ты мне помог?
Старик подошёл ко мне ближе, чем когда-либо. Его глаза были совершенно иными — не глаза архивного крысиного мудреца, а хищные, выжидающие.
— Вальтер был слабым звеном в этой цепочке. Я пришёл к нему поздней ночью. Он плакал, умолял, стоял на коленях. Но он написал все-таки это письмо. Я подвесил его на балке. Остальное ты и сам прекрасно знаешь.
Я отступил на шаг.
— Зачем? Зачем ты это сделал? Я бы справился и сам, без лишней смерти на твоих руках.
— Потому что ты нужен Ордену… Наш человек, среди людей, обычных людей. Герой в глазах студентов. И тень за спиной Совета. Без тебя, все не будет иметь абсолютно никакого значени.
Он положил руку мне на плечо.
— А ты думал, ты выжил сам? Ну выжил может и да, а вот остался незамеченным при помощи меня. Не благодари.
Я стоял, и молчал. Просто смотрел куда-то в даль, за горизонт. В этот момент, я по настоящему впервые почувствовал, что я не один в этом мире и обо мне есть кому ещё подумать. Потому что я важен. Я важен для старика, для Ивана, для Алины и для каждого из погибших моих братьев из Ордена Ассасинов.
Он ушёл, оставив за собой только запах библиотечной пыли и чернил.
И я понял: убийства хоть пока и закончились. Но главная игра — только началась. За одну неделю, я победил сразу нескольких своих врагов, но это были лишь только несколько маленьких шагов к моей цели номер один.
После того, как я несколько часов просто скитался по свободной от всех запретов территории Академии, я услышал общее объявление, которое по магии передали даже в самые отдаленные ее уголки:
«Срочный сбор всего студенческого состава в главном зале. Через пятнадцать минут. Явка обязательна»
Мне даже стало интересного, для чего это нас всех решили так срочно собрать и я отправился в назначенное место…