Любопытство настолько сильно **жгло** меня изнутри, что я очень быстро добрался до точки сбора студентов.
Я вошёл в главный зал Академии и ощутил, как воздух буквально дрожит от сотен чужих голосов. Здесь были все. Все, кто остался после убийства трёх старост. После… моей расправы над ними. Над теми, кто пытался меня убить и помешать моим грандиозным планам.
Было что-то странное в том, чтобы видеть их лица сейчас. Кто-то явно избегал смотреть в мою сторону. Кто-то, наоборот, изучал меня слишком пристально. Будто знал. Или подозревал в чём-то. Хотя почему «в чём-то»? Было точно понятно, в чём.
В центре зала стояла огромная, заранее подготовленная сцена. На ней — ректор Артемий Кайзер, остальные преподаватели, а за их спинами — магический символ Академии: феникс, вспыхивающий багровым огнём. Это был знак траура по умершим. Символ того, что Академия потеряла своего старшего старосту… и не только.
Вальтера… Даже после смерти всё ещё ощущалось его присутствие в этих стенах…
Он умер. Или, как предпочитали говорить некоторые — «не справился с грузом и решил всё это закончить».
— Тихо всем! — голос Кайзера разом перекрыл все разговоры. — Сегодня собрание касается не только памяти ушедшего от нас Вальтера, — заговорил ректор, его голос звучал тяжело, но твёрдо. — В первую очередь давайте почтим его память минутой молчания.
Зал погрузился в полную тишину. Было настолько тихо, что во всём зале было даже слышно урчание живота бедолаги, который стоял рядом со мной. Потом ректор продолжил:
— Сегодня мы официально объявляем, что на следующей неделе будут проходить выборы нового старшего старосты!
Шёпот прошёл по рядам студентов, как ветер по полю ядовитых цветов. Я не стал садиться. Просто стоял, сцепив руки за спиной, прислонившись к стене, наблюдая.
— По закону Академии, — продолжал ректор, — старший староста выбирается из студентов не ниже третьего ранга. И… с учётом последних событий мы решили, что выбор должен быть открытым. Все, кто соответствует уровню, могут выдвинуть свою кандидатуру прямо сейчас.
Некоторые тут же оживились. Я заметил, как один из старост, Антон Орлов, **надел** на своё лицо белоснежную улыбку. Он явно хотел предложить свою кандидатуру.
— Кандидаты, выйдите вперёд, — бросил в воздух Артемий Кайзер.
Орлов вышел первым, и долгое время он был единственным кандидатом на пост старшего.
— Никто больше не хочет выдвинуть свою кандидатуру? — спросил кто-то из профессоров. — Все? Выборов не будет?
Я видел, как взгляды вдруг обратились ко мне.
Некоторые — с какой-то надеждой. Некоторые — с видимой завистью. Один из прихвостней Вальтера — с ненавистью. Как же это читалось в его взгляде.
И тогда я шагнул вперёд. Медленно. Молча. А потом заговорил.
— Демид Алиазов выдвигает себя в кандидаты, — произнёс я.
Тишина сгустилась. Как перед грозой. А потом её прорезал голос Кайзера:
— Два кандидата. Предвыборная гонкатначинается с завтрашнего дня. А пока… — он сделал паузу, и его взгляд на миг задержался на мне. — Постарайтесь выжить. Шучу, отдыхайте! В последнее время слишком много негативного было в наших стенах, но всё позади! Теперь можете выдохнуть. На сегодня собрание закончено.
Толпа гудела, как улей, в зале стало душно от скопления тел и эмоций. Кто-то шептался, кто-то хохотал, кто-то смотрел с тревогой на кафедру, где стояли члены Совета Академии из числа преподавателей. Я занял место ближе к выходу — привычка. Сидеть в первых рядах — для тех, кому хочется выделиться.
Смерть Вальтера висела в воздухе, как дым от запоздалого пожара. Официально — самоубийство. Неофициально — все понимали, что эта Академия не прощает слабости. А Вальтер ошибся. Переоценил себя. Поверил, что держит ситуацию за горло. Но горло оказалось его собственным. Увы. Хороший был маг, человек — гавно.
Я не жалел его. Я ничего не чувствовал. Только хладнокровное облегчение: одна преграда исчезла. Остались другие.
Шум в зале усилился ещё больше.
Я тоже ждал. Но внутри меня шёл другой разговор.
«Зачем тебе это, Демид? Опять власть? Контроль?»
Нет. Всё намного проще. Старший староста — доступ ко многому. К закрытым залам и библиотекам. К личным архивам каждого студента и не только. К тем, кто приближён к управлению. А главное — прямая коммуникация с ректором. А если я собираюсь его убить — я должен быть намного ближе к нему, чем сейчас.
Да. Месть — это просто топливо для меня.
А цель — узнать, кто стоит над ним. Из-за кого я теперь в этом теле. Кто убил меня там, много лет назад. Кто запустил весь этот механизм, который привёл меня сюда.
Актовый зал. Гул стихает. Ректор уходит со сцены, объявив открытие выборов. Антон Орлов поднимается первым со своего места, чуть усмехается, потом поворачивается и встречается взглядом со мной. Сделал шаг и направляется вперёд. Мы сталкиваемся прямо на ступеньках на выходе из зала. Начинается наш с ним разговор.
Антон Орлов начал первым:
— Неожиданно. Не думал, что ты полезешь наверх. Обычно ты предпочитаешь решать вопросы… другим способом — мечами и магией. А быть старшим старостой — это больше про политику. Ты уверен, что это твоё?
— Иногда, чтобы изменить правила игры, нужно войти в неё и пройти до самого последнего уровня, — ответил я, не думая и секунды.
Антон продолжил:
— Ха, красиво сказал, Алмазов. Только вот ты не понял одного — эта игра не для таких, как ты. Она для таких, как я. Для таких, каким был Вальтер. Мы — будущее этой империи! Наши рода занимают самые верхушки власти, и дорога для нас уже выстлана золотыми кирпичами, а для тебя быть старостой — уже твой максимум. Не обижайся.
— Знаешь, я тут как раз для этого! Я на стороне тех, кто не делит людей по происхождению. Кто не решает, достоин ли кто-то дышать этим воздухом или нет. Именно по этой причине я и должен стать старшим старостой! Чтобы быть их голосом среди таких, как ты и Вальтер, — парировал я его высказывание.
— И ты думаешь, этим можно управлять Академией? Ты ведь даже не знаешь, что такое порядок. Всё, что ты делаешь — это хаос. Заметь, как только ты тут появился, всё в Академии пошло к чертям. Смерти, сыщики… До тебя ничего этого тут не было, — сказал он.
Я медленно приблизился к нему и ответил:
— Осторожнее с обвинениями, Антон. Улики — опасная вещь. Особенно если их у тебя нет.
Антон уже перешёл на более высокий и эмоциональный тон:
— Вальтер был прав. Такие, как ты, приносят гниль. Ты заражаешь эту Академию своим бунтом, своей идеей «равенства». Ты правда веришь, что если дать власть низшим, они не сожгут всё, что мы строим? Ты в этом уверен на сто процентов?
Я ответил ему твёрдо и холодно:
— А я думаю, ты боишься. Боишься, что если низшие встанут, тебе не останется места сверху. Я не борюсь за власть, Антон. Я борюсь за то, чтобы такие, как ты, больше не решали, кто достоин жить в элите, а кто нет.
Антон сказал с ухмылкой на лице:
— Ты звучишь, как революционер.
Только учти — революции в Академии всегда заканчиваются очень плохо. Здесь есть свои законы. Свои силы. И я — одна из них. Ты что, пойдёшь против закона?
— Да мне плевать на все эти законы! Я — их конец! — жёстко поставил я его на место.
Молчание. Антон на миг замирает, стиснув зубы. Потом отходит в сторону и произносит:
— Увидимся на голосовании, герой.
— Увидимся. Только на этот раз — с равными шансами, которые не зависят от твоего происхождения и золота в сундуке.
Я сидел в библиотеке, уткнувшись в старый том *«О структуре каналов высшей магии»*. Глаза скользили по строчкам, но в голове не было ни одной мысли, кроме одной: мне нужны были союзники. Кто-то, кто видел глубже. Кто понимал, как работает политика и кто смог бы дать мне так нужные голоса.
И в этот момент я почувствовал знакомое покалывание в затылке.
Я поднял глаза.
Он стоял между рядами, как будто просто вышел за книгой и случайно оказался здесь.
— Привет, — сказал Иван Мозгов. Голос — тот же, но взгляд другой. В нём больше не было растерянности, только сталь и сосредоточенность.
— Вернулся, — выдохнул я. Поднялся со стула и сделал шаг к нему. — Ты жив, наконец-то!
Он слегка усмехнулся.
— Жив и, наконец, собран по кускам заново. Меня пытались сломать, Демид. Я думал, что сдамся. Но потом понял, что… всё это не зря. Всё, что мы пережили. Это так много!
— Где ты был?
— Далеко. Не физически — внутри себя. После… после комнаты, после того, что я увидел, я был наполовину пуст. Но я нашёл ответы. Не все — но достаточно, чтобы понять: я нужен здесь. Тебе нужен.
Я кивнул. В груди что-то сжалось — то ли облегчение, то ли тревога.
— Ты уверен, что готов продолжить со мной этот путь после всего, что с тобой было?
— Более чем.
Он подошёл ближе, поставил книгу на стол и посмотрел мне прямо в глаза.
— Я помню, что говорил Вальтер. Помню, что ты говорил. И я сделал свой выбор.
— И какой он?
— Я иду с тобой до самого конца. Каким бы он ни был!
Пауза.
— Только в этот раз… я буду не тем, кого спасают. Я буду тем, кто прикроет тебе спину, когда никого больше не останется рядом.
Я не ответил сразу. Просто кивнул. И впервые за долгое время почувствовал, что мы не просто выживаем — мы собираем армию. Огромную силу, которая сможет дать отпор целой империи, если будет нужно.
Зал подземного сада был почти пуст. Только шелест воды в фонтане, мягкий свет лунных кристаллов и она — Княжна Волгина. Сидела на каменной скамье, как будто это был её трон. На ней была мантия из тёмно-синего шёлка, вышитая гербом её рода — змей, кусающий собственный хвост.
Я остановился в трёх шагах.
— Ты знаешь, зачем я пришёл, княжна? — сказал я.
— Конечно, — её голос прозвучал лениво, но в нём пряталась опасность. — Выборы. Старший староста. Все бегают, договариваются, как при смене режима. Ты хочешь моего голоса. И голосов моих людей. Ко мне уже приходил Орлов, я ему ничего не ответила. Но выслушала. Неплохо так чешет языком, будь я попроще, может, и поверила бы.
— Не только твой голос нужен мне, — сказал я прямо. — Мне нужно, чтобы ты была со мной. Не просто бюллетень, а позиция. Слова. Поддержка. Громкая.
Она посмотрела на меня долгим взглядом, будто оценивая, насколько я глуп или дерзок.
— А ты многого хочешь, Демид. Мы с тобой едва знакомы. Один раз я видела тебя в поезде, один раз помню, как ты злобно смотрел на меня, когда я провалила испытания. И вот — третий.
— Но у нас общий враг. Орлов. А за ним — остатки Вальтеровской гнили. Ты же не была с ними, а кто не с ними, тот точно их враг.
Она чуть наклонила голову.
— И ты думаешь, что я играю за одну из сторон?
— Я думаю, что ты играешь за себя. И что ты умна. А значит — выберешь меня. Так как я — победитель, а тебе вряд ли хочется играть за проигравшего.
Она рассмеялась. Тихо, но с той интонацией, как будто уже выиграла.
— А если я скажу «да», что ты мне дашь?
Я знал, что этот момент наступит. И был готов.
— Скажи, что тебе нужно.
— Нет, — её глаза сверкнули. — Это будет потом. Когда всё закончится. Я скажу, и ты заплатишь. Без вопросов. Согласен?
Пауза. Мы смотрели друг на друга — без масок. Просто как двое игроков, которые знают: ставки высоки.
— Согласен, — произнёс я.
— Громко и на глазах у всех я скажу, что поддерживаю тебя. Мои люди проголосуют, как я велю. Но помни, — она встала, подошла ко мне вплотную, её дыхание коснулось моего уха, — обещания имеют цену, Демид. И моя цена может оказаться выше, чем ты думаешь.
— Я умею платить по счетам, — тихо ответил я.
Она улыбнулась.
— Посмотрим.
Прошло уже несколько дней. Сегодня всё решится раз и навсегда.
Актовый зал Академии снова был переполнен. Студенты стояли вдоль стен, кто-то сидел на ступенях, даже преподаватели заняли места на балконе. Над кафедрой висел герб Академии, а у трибуны уже готовили артефакт для голосования — Сферу Истины, фиксирующую каждый голос, вложенный в неё.
Такие использовали на всех выборах империи, будь то староста класса в школе или мэр города. Только она могла гарантировать честность.
Я чувствовал, как пульс бьётся в висках. Осталось совсем чуть-чуть. Я прошёл слишком далеко, чтобы отступать или проиграть. Только вперёд и только победа.
Антон Орлов стоял рядом с трибуной, с маской ледяного спокойствия. Его пальцы сжимали мантию — почти незаметно, но я увидел. Он волновался. Очень волновался. И не зря.
Вышла архимагистр по воспитательной части. Она же заместитель ректора:
— Сегодня, по древнему праву, мы выбираем старшего старосту. Два кандидата: Антон Орлов и Демид Алмазов. Голосование — тайное, с использованием артефакта **Сферы Истины**. Один голос — одна воля. Всё абсолютно просто.
Студенты выстраивались в длинную очередь.
Первые голосующие опускали руки в сферу, называя имя. Мерцание внутри менялось с каждым голосом.
И тут я заметил. К одной из групп студентов — младших курсов — подошёл помощник Орлова. Тот самый, кто смотрел на меня с пренебрежением из толпы. Бывший шакал Вальтера, а теперь он нашёл себе нового покровителя. Он незаметно касался каждого, шептал что-то.
Я двинулся в их сторону вместе с Иваном Мозговым.
— Что ты делаешь? — спросил я, когда подошёл вплотную.
— Просто говорю ребятам, чтобы голосовали осознанно, хорошенько подумав… важное для всех нас решение… — с фальшивой невинностью произнёс тот ублюдок.
— Ты используешь внушение, — Иван показал пальцем на его рукав — там светился слабый налёт чар. — Зелье внушения третьего уровня. Примитивное, конечно. Но оно точно работает.
Один из студентов испуганно отступил.
— Это ложь! — Орлов выступил вперёд. — Это обвинения без доказательств! Грязная ложь, чтобы опорочить моё достоинство! Это его подлая игра, чтобы одержать нечестную победу на этих выборах!
— Вам нужны доказательства? Они будут! — Иван поднял руку. — Мадам архимагистр, прошу разрешения использовать заклинание «Открытие следов чар».
Та кивнула. Один взмах — и тонкий фиолетовый дым проявился над четырьмя студентами. Все — из группы, с которой общался подручный Орлова.
Зал зашумел. Шёпот перешёл в гул.
— Этого достаточно? — спросил я.
— Антон Орлов, — голос архимагистра стал жёстким. — Ваш подручный пытался воздействовать на волю студентов. По законам Академии — это попытка подкупа или принуждения. За это кандидат может быть снят с выборов.
— Я не знал! — выкрикнул Орлов. — Он действовал сам! Я тут ни при чём! Накажите его, а не меня!
Но зал уже видел всё. Слишком поздно. Я сделал шаг вперёд и громко сказал:
— Я не прошу, чтобы вы голосовали за меня из страха. Я не навязываю магию. Я прошёл этот путь сам. От новичка, который поставил рекорд в испытании огнём и единственного, прошедшего пятую дверь, до победителя турнира дуэлей. А сейчас я стою тут перед вами. Но если вы верите, что Академия должна быть справедливой — сделайте выбор в мою пользу.
Когда я вернулся к своей позиции, Княжна Волгина чуть кивнула из толпы. Позади неё — десятки лиц. Мои. Наши. Наши голоса.
Толпа в зале стихла. Ожидание сгустилось в воздухе, как перед грозой. Все взгляды устремлены на кафедру, где встал ректор — его фигура как будто отбрасывала тень на весь зал.
Когда последний из студентов проголосовал, из сферы вылетел список, который тут же доставили ректору Артемию Кайзеру.
Он медленно развернул свиток с результатами, обвёл взглядом собравшихся, задержался на мне… и на Антоне Орлове.
— Итак, — произнёс он, и его голос разнёсся эхом по каменному залу. — Имя нового старшего старосты…
Он сделал паузу. Заметную. Злую. Почти театральную…
«С перевесом в один голос — семьдесят два против семидесяти одного — побеждает…»