Прошла очередная неделя в академии. Она была вполне обычной, без каких-то особо важных событий. Рутина.
Я снова сидел за деревянным, пыльным столом в глубинах академической библиотеки. Третий день подряд. Перебирал трактаты, вчитывался в древние писания, сверял даты в имперских архивах. Было бы намного проще, если бы я знал, что ищу. Страницы пахли воском, чернилами и прожитым временем. Все, что касалось ордена, всё, что хоть как-то упоминало ассасинов — я собирал, как охотник, идущий по следу дикого, но ранненого зверя.
Но информации и правды было мало. Слишком мало.
Все документы об ордене резко обрывались на одном и том же месте — на годе, когда мы с моим отрядом были уничтожены. Словно кто-то вычищал всё, подчищал историю. Оставляя только тени и намёки. Имена были вымараны, даты скрыты, и даже символика ордена уничтожена. Я чувствовал как будто сам воздух отказывался выдавать мне эту тайну.
Я листал очередной свиток, когда он снова появился. Как будто из ниоткуда.
Словно из тени между двумя книжными стеллажами вытек его силуэт.
— Ты ищешь в правильном месте, но задаешь сам себе неправильные вопросы, — сказал он.
Старик ассасин. Всё тот же капюшон, всё тот же запах, что и раньше.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, не отрывая от него своего взгляда.
— Ты хочешь знать, кто убил орден. Но начни с того, кому это было выгодно, — он склонился ко мне ближе. — И задай себе вопрос: кто имел доступ к реестру всех ассасинов? Кто знал, где вы будете? Кто смог направить клинок точно в сердце, обладая тайными знаниями?
— Преподавательский состав в этом замешаны? — шепнул я.
Он мне ничего не ответил. Только улыбнулся, как будто я сказал вслух очевидное. И добавил:
— В Академии есть библиотека, которую не найдешь глазами. Она спрятана на стыке этажей. Между ними — есть лестница, которой не существует. Она проявляется только для тех, кто знает, что ищет.
— И что мне там искать?
— Ответ на все свои вопросы. Но будь осторожен. Истина там не ждёт тебя просто так — она охраняется. И не все, кто туда входил, возвращались назад с тем же рассудком.
Старик так часто говорил загадками, половину его слов можно вырывать из контекста и только тогда, можно понять истинный смысл.
Я хотел задать ещё вопрос, но он исчез так же тихо, как появился. Только лёгкий сдвиг воздуха остался, да серая пыль на полке зашевелилась.
Я остался в одиночестве — и с новой подцелью. Проникнуть в эту библиотеку.
Если там правда спрятана истина… Я доберусь до неё, чего бы мне это не стоило.
Я вернулся в свою комнату ближе к полуночи. Как старшему старосте мне выделили помещение внутри академии и я часто оставался тут, а не в нашей квартире с Иваном в городе. Коридоры уже полностью вымерли, как поле после тяжелое битвы. Свет фонарей из окон бросал длинные, неподвижные тени, и казалось, сама академия задержала своё дыхание — словно всё вокруг застыло в предвкушении, как перед приближающейся бурей.
Тихо скрипнула дверь комнаты.
— Надо же, у тебя даже не заперто… — раздался женский голос, холодный и уверенный.
Я обернулся на голос. На пороге стояла она. Княжна Ольга Волгина.
Словно выточенная из льда и пламени одновременно. Чёрное вечернее платье, будто сотканное из теней и ночного неба, покрытового сотней ярких звезд. Оно сильно подчеркивало каждый изгиб её прекрасного тела. Волосы аккуратно убраны в высокую причёску, ни единого выбившегося в сторону локона. От неё пахло чем-то густым и сладковатым, будто бы ладан вперемешку с ядом.
— Ты опаздала, Княжна, день уже закончился и я собирался хотя бы немного поспать — сказал я, не двигаясь с места.
— А ты ждал меня? — она закрыла дверь за собой и, не дожидаясь приглашения, прошла в комнату, скользя, как туман по мерзлой земле.
Она села напротив. Закинула ногу на ногу. Колени её платья чуть разошлись, обнажая кожу — ровно настолько, чтобы ты заметил, что она не случайна. И ровно настолько, чтобы не быть вульгарной. Она точно знала, что делает.
— Ты мне, — сказала она. — И я тебе тоже.
— Конкретнее.
— Мы оба знаем, что ты стоишь больше, чем пока понимаешь. Ты стал фигурой. В центре внимания уже даже за пределами академии. На тебя уже ставят ставки. — Она слегка подалась вперёд. — Ты не просто новенький студент. Ты — неизвестное звено в уравнении, которое очень привлекает меня.
Я молчал. Ожидал, чем же она закончит свою речь. Я догадался к чему все это идет, но хотел услышать от неё
— Я хочу заключить с тобой союз, — произнесла она наконец. — Настоящий. Политический. Законный.
Я фыркнул.
— Ты говоришь сейчас про брак?
— Именно про него! — её губы едва заметно тронула усмешка. — Ты стал слишком важным, чтобы оставаться один. А я — слишком умной, чтобы это не использовать. У нас обоих есть враги. И у каждого теперь имя говорит за него. Ты мне нужен. Я тебе — тоже. Вопрос только в том, как мы это оформим. Это точно обоюдно выгодный союз.
— Ты решила, что я вот так позьму и соглашусь?
— Ты мне должен, милый. Я решила, что ты умеешь считать ходы наперёд. И что ты не дурак. — Она скрестила руки. — Брак — конечно же формальность. Но подкреплённая магическим контрактом и печатью верховного совета. Ты получаешь особый статус. Я — политический вес и наконец-то смогу выйти из тени своего отца. Вместе — мы щит друг другу.
— Романтика, конечно, потрясающая, — заметил я.
— Романтика — роскошь, которую могут позволить себе только те, кому неинтересна политика — резко ответила она. — Мы с тобой не из их числа.
Она встала. Подошла ко мне ближе. Теперь между нами не было даже метра. Я чувствовал её тепло. И силу. Она пыталась смотреть на меня с высоты, хотя была намного ниже ростом.
— Кроме прочего, — продолжила она тише, — ты получаешь доступ к закрытым архивам, возможность брать особые задания напрямую от Совета, право вето на внутренние дисциплинарные санкции и иммунитет на мелкие нарушения Устава.
Она наклонилась и положила ладонь мне на плечо. Лёгкое касание. Но вес был ощутим, будто заклинание.
— Есть четыре условия, — шепнула она. — Первое: наш брак — формальность, но он будет под наблюдением. Совет должен видеть, что всё по правилам. Второе: ты не вмешиваешься в мои дела. Никогда. Без исключений. Третье: на приёмах, собраниях, ритуалах — мы пара. Ты должен быть рядом. Всегда. И четвёртое: ты не задаёшь вопросов. Зачем мне это, зачем я выбрала тебя, зачем сейчас и просто соглашаешься.
Я медленно встал. Наши взгляды встретились.
— А если я откажусь? Что тогда?
— Тогда ты останешься один, — сказала она просто. — Абсолютно один. Один, без прикрытия, без влияния, без союзников. Ты уже стал угрозой. А Совет не любит угроз. У тебя пока не так много врагов. Но поверь, если ты о кажешься — они появятся. Быстро. И молча. Даже не поймёшь, кто первый ткнул нож тебе в спину, когда это произойдет.
Она сделала паузу.
— Я не предлагаю любовь, Демид Алмазов. Не жди от меня ночных признаний или утреннего кофе в постель. Но я могу дать тебе другое. Шанс. Выжить. Удержаться. И, возможно… встать выше всех остальных в Империи.
Я смотрел на неё. На эту женщину, созданную из амбиций, льда и сильной магии. Всё, что она говорила — было истинной правдой. Я чувствовал, как в академии закручивается что-то большее. Как силы сталкиваются за пределами видимого. Я уже не был пешкой. Я был фигурой. Возможно, даже ферзём — но в чужой игре.
— Выбирай, — повторила она. — Или будешь сожран заживо с головой.
Я молчал. Долго. А потом сказал:
— Если мы это делаем… ты не командуешь мною.
— Я не командую. Я предлагаю тебе союз! — она улыбнулась впервые. Не сказал бы, что как-то тепло.
Я кивнул.
— Дай мне время подумать до завтрашнего вечера. После заката я дам тебе ответ, а пока можешь мод готовить документы, нас лучах если я соглашусь.
— Уже в процессе, — сказала она и развернулась к двери.
И на прощание добавила, не оборачиваясь:
— Ах да. Привыкай к словам «муж Волгиной». Их начнут шептать уже следующим утром после нашей свадьбы.
Дверь закрылась. И комната снова стала абсолютной тишиной.
Но теперь она казалась тесной. Слишком тесной для одного.
Следующий день я решил начать с визияеских упражнений
Я стоял на тренировочной площадке, наблюдая, как солнце медленно скатывается к краю неба. Теплый свет ложился на каменные плиты, окрашивая их в медный оттенок — такой же, как кровь, засохшая на клинке. Всё было до обидного красиво, как будто само небо решило насладиться тишиной перед бурей.
Шаги за спиной я услышал задолго до того, как он подошёл.
— Демид, — голос был ровным, но в нём сквозила сталь.
Я обернулся. Альфред. Похож на брата, но глаза другие. В них не было страха — только ненависть и жажда ответа. Он стоял прямо, плечи напряжены, ладони сжаты в кулаки. Молодой, злой и очень решительный.
— Ты пришёл не просто поговорить, верно? Да? — сказал я, сложив руки за спиной.
— Нет. Я пришёл узнать, как погиб Вальтер, — в его голосе не дрогнуло ни одно слово. — У вас был конфликт, ты отправил его в больницу, а после того как он вернулся, его убили! И не надо мне говорить, что он сделал это сам! Я знал брата, он слишком сильно любил себя, чтобы сделать такое!
Я молчал. Слова не приходили. Только одно ощущение: будто по горлу провели холодным лезвием.
— Он умер как мужчина, осознав свои ошибки — наконец произнёс я. — Но он был слаб.
Эти три слова стали камнем. Альфред сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели.
— Значит, ты всё-таки признаёшься, — прошипел он. — Он погиб от твоей руки?
— Нет. Он погиб от себя самого, — я сделал шаг навстречу, — от своей гордыни. Он не послушал, когда я кричал ему остановиться. Он не понял, что сражение — это не всегда про клинки.
— Ты убил его словами так же, как убил бы сталью. Ты всё знал! — голос дрожал, но не от страха. От ярости.
Я вздохнул. Мне было жаль Вальтера. Мне было жаль и Альфреда.
— Я не хочу драться с тобой, — сказал я тихо. — Но если придется, я убью тебя без сожалений.
— А я хочу. Я вызываю тебя, Демид Алмазов, — он шагнул вперёд. — На дуэль. Завтра, на закате. У Круга Камней. Только я и ты один на один. Битва на кинжалах, без магии.
Я закрыл глаза. Отказаться — значит признать трусость. В Академии это равносильно изгнанию и лишению всех титулов. Моя сила не давала мне права прятаться. Даже если я знал, чем всё закончится. Я убью этого мальчишку.
— Принято, — ответил я. — Но знай: я не буду жалеть.
Он кивнул и ушёл. Не оборачиваясь. Как брат. Как тот, кто уже попрощался с этим миром. И скоро им предстоит встретиться в другом.
Я остался один, среди золота рассвета и тяжёлого предчувствия. Завтра я, возможно, снова стану убийцей. Пусть даже не по воле своей. Раньше мне было абсолютно все равно на это, а теперь каждое убийство имело значение.
Но выбора нет. В Академии честь важнее жизни. Даже если жизнь — чужая.
Закат станет судом. А я… приму любое его решение.
Слишком много нужно было сейчас решить. Найти секретную библиотеку, решить вопрос с Волгиной, а тут ещё и этот мальчишка со своей дуэлью
Как будто мне заняться больше не чем, как убивать юнцов на закате дня.
У меня было так много дуэлей в моей прошлой жизни, мне стало максимально скучно это занятие. Иногда я даже болел за тех, кто со мной сражался, но увы, каждый раз они меня разочаровывали и этот раз точно не будет исключением.
А что же касается предложения Волгиной. Княжна была не бурна собой и в целом хороший вариант в качестве будущей жены, но я никому не позволю держать мои яица в кулаке и сделать из меня марионетку, даже если ты сама Княжна Волгина.
Позже по совету старого Ассасина, я отправился в секретную часть библиотеки.
Я знал, что эта часть библиотеки — запретная территория. Даже сам воздух здесь был другим: холодный, с привкусом железа и пергамента, настоянного на тайнах, которые лучше бы не видеть простому человеку.
Проход к секретному крылу располагался за третьим рядом главного архива, где на деревянных табличках значилось: 'Только для магистров и преподавателей. Нарушение регламента — неминуемое отчисление и расследование от министерства внутренних магически дел. Такие, как я, знали, что это слово означает: пытки, сыворотки, правду, вырванную из плоти.
Но у меня было имя. Репутация. И я уже не просто студент — я был тем, кто пережил турнир дуэлей, прошёл испепеляющий экзамен огня, стал героем в глазах половины Академии. А значит — мог рисковать всем.
Старик-ассасин не дал мне прямых ответов, но намекнул:
— Присмотрись к тем, кто вроде бы ни при чём. Знание лежит в архивах, о которых забыли даже те, кто их когда-то создавал.
Этой ночью я пробрался туда в одиночку. Ключ от бокового входа остался у меня ещё с того самого раза, когда меня последний раз вызвал к себе ректор заполнить журналы, я прихватил его с собой. Теперь у меня был доступ, хоть и не официальный.
Полки в секретке были покрыты пылью. Книги, свитки, металлические цилиндры с зачарованными ядрами — всё дышало временем. Запах горелого воска, алтарного масла и магической пыли бил прямо в нос. Каждое прикосновение к страницам вызывало головную боль, словно информация защищалась от любопытных разумов студентов
Я отыскивал имена. Орден Внутренней Тени. Общество Безликого Пламени. Упоминания о «воспламенении душ» — то, что произошло с теми, кто был рядом со мной в ту роковую ночь. Мой Орден. Мои братья. Все они пали в ту ночь.
Пальцы дрожали, когда я наткнулся на свиток с символом кинжала, пересечённого черепом ворона. Точно такой же знак был на том, кто вбил мен выстрелом в грудь. Я помнил его. Как шрам в памяти. Именно на том самом месте у меня теперь эта странная метка на новом теле.
Я разложил документы на полу и начал составлять схему: даты, связи, имена. Всё сводилось к одному человеку. Но имя было стёрто. Не зачёркнуто — выжжено из самой бумаги, магией старше любой, что преподавали в Академии.
— Кто ты, сукин сын… — прошептал я, вглядываясь в пустоту, где должно было быть имя.
И тут почувствовал — что-то рядом.
Рядом с книжным шкафом, за которым, казалось, упиралась стена, висела тонкая паутина. Она не пылилась. Не дрожала. Словно кто-то только что прошёл здесь. Я наклонился — и пальцы наткнулись на холодную трещину. Я толкнул её.
Стена задвигалась с приглушённым глухим скрежетом.
Проход вёл вниз, узкой спиральной лестницей, покрытой резными символами. Полустёртые знаки — мне показалось, я видел их раньше. Может, в залах ордена, в самом сердце руин, где мы когда-то клялись служить Ордену Ассасинов с моими братьями.
С каждым шагом вниз становилось холоднее, и темнота сгущалась. Факелов на стенах не было — но стены будто сами излучали призрачный свет. Он стелился по ступеням, точно зовущий меня шепот.
И вот — я оказался перед дверью.
Она была сделана из чёрного металла. Ни замка, ни ручки. Только круглая эмблема в центре — глаз, пересечённый вертикальной линией. Она мигала. Не магия. Живое… ощущение. Словно кто-то по ту сторону смотрел на меня.
Я протянул руку вперед.
Сначала неуверенно, потом — твёрже. Мои пальцы коснулись эмблемы.
В этот миг:
Глаз на двери открылся.
Свет хлынул наружу — и не просто свет. Воспоминания. Крики. Молния. Кровь. Клятвы. Разрывающий душу огонь. Слова, что звучали на языке, которого я не знал. Лики. Безликие. Тот, кто стоял за спиной ассасина. Шепот в моей голове. Смех. Тьма. Все чувства заработали одновременно в моей голове.
Я отпрянул на себя, но было поздно.
Дверь немного приоткрылась.
И в ту же секунду…