Я спустился по узкой винтовой лестнице, ступени которой скрипели под моими ногами, будто предупреждали — «не ходи туда». Но я все равно шёл. Я должен был узнать, что скрывает Академия за своими высокими стенами. Что скрывает Кайзер. Что скрывает моя жизнь.
Подземелье было затхлым. Запах древних пергаментов, тления и магии, которую не трогали веками, бил в ноздри. Где-то над головой дрожал факел — я взял его из настенного держателя в коридоре библиотеки. Пламя трепетало, бросая на стены змеевидные тени. И вдруг я увидел свет — тусклый, синеватый, не от огня. Где-то впереди.
Осторожно, почти беззвучно я вышел на край каменного уступа. Внизу был зал, скрытый от глаз обычных студентов. Даже старост. Даже многих преподавателей, судя по уровню секретности.
Внизу стояли: Кайзер — спина прямая, руки за спиной, взгляд достаточно напряжённый. Два преподавателя, которых я видел всего один-два раза на совете. И трое в чёрных мантиях с капюшонами, лиц не видно. Один из них говорил:
— Артемий, ты обещал нам подготовить сильнейшего мага. Обещал оружие, а не мальчишку с комплексами. Где он, Кайзер? Вальтер повесился — и весь наш план полетел к чёрту! Как такое могло произойти? Как ты это допустил?
Моё сердце на миг остановилось. Повесился? То есть они тоже поверили в эту версию. А значит он это — часть какого-то… плана?
Кайзер говорил тихо, но голос эхом отражался от каменных сводов:
— Я знаю. Я допустил ошибку. Но у нас есть замена. Сейчас в академии два достойных кандидата.
Один из капюшонов вздохнул, тяжело, как будто через сталь:
— Говори дальше…
— Альфред — одержим местью, сильный, управляемый. Его можно сломать и собрать заново таким, каким нам надо. Но… — тут он запнулся, — есть и другой. Демид Алмазов. Уровень силы за пределами нормы. Источник пока мне неизвестен. Он пока неуправляем. Но если его направить — он сожжёт мир. Или защитит его. Все зависит от того, как ему все преподносит.
— Ты говоришь, будто это хорошо, Кайзер. Запомни, ты никто. Ты лишь ректор по нашему приказу. И ты больше не имеешь права на ошибку. Один промах — и ты лишишься не только должности. Лишишься своей головы. Надеюсь ты это понимаешь.
Я увидел, как плечи Кайзера дрогнули. Он поклонился низко.
— Да, господин. Я понял. Всё будет по нашему плану. Больше без ошибок. Спасибо за доверие.
Я не стал ждать дольше. В груди билось только одно: 'Они хотят использовать меня. Сделать оружием. Манипулируют Альфредом. Вальтер… студентами. Все мы тут часть какой-то большой игры и я уверен, что они как-то связаны с истреблением моего ордена.
Я рванул быстро обратно по лестнице. Факел угас где-то на втором витке — и я бежал в полной темноте, наощупь, метка помогала мне, давая знаки. Я бежал с головой гудящей от правды. От ярости. От невозможности убить из всех там сейчас. Я выбрался обратно в библиотеку и захлопнул за собой каменную панель. Дыхание срывалось.
Я — пешка? Или все-таки король? Пока было до конца не ясно.
В этот момент я понял одно: если я продолжу играть по их правилам — я стану тем, кем они хотят меня видеть. Орудием. Но если я сломаю доску… то они уже начнут играть по моим правилам. Тогда они не смогут меня остановить.
Я выбрался из зоны секретной библиотеке в общую и вдруг дверь в библиотеку заскрипела. Кто-то входил.
Я выдернул книгу с полки, сел за стол, сделал вид, что сижу читаю. Книга ещё попалась «Правила разведения единорогов», боже не хотел бы, чтобы кто-то подумал, что я всерьез интересуюсь такой ересью.
Уже знакомый голос:
— Ты тоже не спишь, Демид? — Альфред.
Я медленно поднял глаза.
Он смотрел на меня, как дикое животное. И я понял — он тоже чувствует: что-то гниёт внутри академии. Но пока не понял, с какой стороны пахнет смертью. Мне это уже было известно.
Я улыбнулся:
— Иногда ответы не на поверхности. Ты ведь тоже ищешь их? А пока только вопросы.
Он сжал кулаки.
— Ты помнишь? Сегодня на закате. Дуэль. Только на кинжалах, без магии! Ты примешь вызов — или будешь бегать, как трус?
В этот момент я понял: Кайзер выбрал нас обоих. Но только один из нас уйдёт живым. А второй станет прахом, историей или сгинет в ней.
Я кивнул:
— Сегодня. Закат.
Солнце скользило к горизонту, окрашивая небосвод кроваво-оранжевыми мазками. Тени становились длиннее, острые, словно клинки рвущиеся в битву. Академия будто замерла в ожидании. Сегодня — не просто поединок. Сегодня — вызов, честь, возможно, смерть. И я не мог отказаться. У меня по факту не было выбора. Хотя выбор есть всегда, но не когда на кону твоя честь.
Я стоял на внутреннем дворе, на плитах старого тренировочного круга, где когда-то проводили магические турниры. Место выбрали неслучайно: оно отгорожено от глаз студентов, но всё равно чувствовалось, за нами кто-то наблюдает. Тихие силуэты маячили в оконных проёмах, кто-то стоял в тенях, кто-то — на крышах, затаив дыхание. Все ждали
Я взял с собой Ивана мозгова, по традиции на дуэлях должны присутствовать секунданты.
Он шагнул из тени, скрестив руки на груди. Надёжный, сдержанный, холодный. Именно такой нужен был сегодня рядом. Он не будет мешать, не станет суетиться. Просто будет рядом, если что — заберёт моё тело. Хотя, конечно, такого поворота событий я не мог допустить.
С другой стороны к кругу подошёл Альфред. Сегодня он выглядел немного иначе. Не как на занятиях, не как в коридорах, даже не как в первый день, когда проходил испытания отбора. Он был спокоен. Опасно спокоен. Взгляд жёсткий, губы сжаты в нитку, шаг отмерен точно. Рядом с ним — молодой парнишка, один из тех, кто прошёл вместе с ним испытание и сейчас является студентов второго уровня. Имени я не знал, но взгляд у него был фанатичный. Видно, что уже выбрал себе кумира в лице Альфреда.
Мы встретились взглядами. Ни кивка, ни слова. Только взгляды. Глаза в глаза.
— Готов умереть, мальчик? — спросил я.
— Готов убить, если потребуется, — ответил он, не моргнув.
— Умеренно драматично, — хмыкнул я. — Прям как из трагедии для подростков из соответсвующей литературы.
— У тебя будет возможность пошутить ещё. Возможно — в посмертии.
Мы сбросили мантии. Под ними — плотные боевые рубахи и тёмные штаны. На запястьях — защитные напульсники из кожи, отсекающие случайную магию. Но мы договорились: без магии. Только кинжалы. Как в древние времена.
Иван передал мне оружие. Удобная рукоять, чуть изогнутое лезвие. Я знал его на ощупь, как собственные пальцы.
— Начинаем по первому движению. Без формальностей, — бросил я.
И в следующую секунду металл свистнул в воздухе.
Альфред рванулся первым — быстрый, как змея. Я едва успел уйти в сторону, лезвие пронеслось мимо шеи, едва задев край рубахи. Он не дал мне времени на восстановление — серия выпадов, шаги вбок, удар — снизу, сбоку, снова вбок. Я легко парировал каждый из них.
Он не был техничен, но был злой. Дрался, как тот, кто хочет не победить, а уничтожить раз и навсегда. Я и дальше отбивал удары, едва не оступившись на влажном камне, и одновременно анализировал его технику ведения боя.
У него сильная правая, слишком сильно вкладывается в первый удар, дыхание сбивается на третьей атаке подряд. Работай, Демид. Работай.
Я перешёл в наступление. Серия ложных выпадов, шаг внутрь, поворот корпуса — лезвие задело его по плечу, неглубоко, но кровь выступила тут же. Альфред отшатнулся, рыкнул, как зверь. Ещё секунда — и он снова пошёл в атаку, будто потеряв осторожность.
Это могло стать его роковой ошибкой. Но не стало. Он отбил мою боковую атаку.
Мы закрутились в круге стали, дыхание хриплое, удары — почти невидимы. В какой-то момент он прошёл мне в корпус, чуть не вогнав лезвие в бок, но я успел выбить его локтем. Он отлетел назад, пошатнулся — и тут я понял: он слабеет. А я — нет. Я ещё подан сил и желания продолжать битву. В какой-то момент мне стало даже весело. Я вспомнил свою прошлую жизнь. Наконец-то можно было в полной мере применить навыки из неё.
Я перехватил кинжал обеими руками, шагнул вперёд, рубанул сбоку — он уклонился, но был медленнее. Я развернулся, ударил ногой в грудь — он упал на одно колено. Вот он момент.
Последний в его жизни.
Я навис над ним, лезвие почти касалось его шеи. Он смотрел мне в глаза. Без страха. Только ярость. Жгучая, обжигающая ярость, что вытеснила всю боль куда-то дальше этой арены.
— Сделай это, — прошипел он. — Убей. Стань таким же, как ты думаешь, что был мой брат. Действуй, Демид Алмазов. Дай мне встретится с моим братом.
Я сжал рукоять. Лезвие дрогнуло.
— Достаточно! Остановить дуэль!
Голос, разрезавший воздух, был как удар плетью.
Кайзер. Что он тут делает.
Он вышел из тени, шаг за шагом приближаясь. За ним — двое преподавателей, чёрные мантии, каменные лица. Те двое, что были с ним на встрече в подземелье.
— Ещё одна смерть в Академии не нужна, Демид, — сказал он, спокойно. — И на этот раз тебе не поможет ни статус, ни молчание. Будешь исключён. Без права восстановления.
— Он бросил вызов, — бросил я сквозь зубы. — Я не могу остановиться, таковы правила…
— Твои правила больше не работают, — отрезал Кайзер. — Мне нужны вы оба. Живыми. Если тебе дорого место в академии, ты остановишься.
Альфред поднялся. Кровь стекала по его подбородку от лезвия, которое уже царапало его правую щеку, он не вытирал её. Только смотрел на меня. Взгляд на клинок, он даже не смотрел мне в глаза в этот момент. Казалось, что он смотрел прямиком в глаза своей смерти.
Я опустил клинок и сделал пару шагов назад.
— Это ещё не конец, Демид— бросил он.
— Я знаю, буду ждать продолжения… — ответил я.
Кайзер подошёл ближе, оглядел нас обоих, и, наконец, прошептал только мне, едва слышно:
— Хороший удар. Но в следующий раз — не упускай шанс. Таких больше не будет.
Я ничего не ответил. Просто стоял и слушал, как с камня капает кровь Альфреда.
Я не хотел его убивать изначально, но в процессе я уже пустился в азарт. Наверное это даже к лучшему, что нас остановили, только вот я стал истинную причину такого решения. Если бы не тот диалог из подземелья, Кайзеру было бы глубоко все равно на нас, а пока, мы были нужны ему для какой-то большой игры. И ставка этой игры, его собственная жизнь.
Позже в тот же вечер, когда закат уже стал фиолетовым, а небо вспыхнуло первыми звёздами, я вышел в закрытый сад за библиотекой. Место это было скрыто от посторонних глаз: мозаичные дорожки, затенённые колоннады, мраморный фонтан с вырезанными лицами древних магов, вечно изрыгающий тонкую струю воды. Летний воздух был густым, и в нём витал терпкий аромат лаванды и пыльцы цветущих рядом букетов.
Она уже ждала. Кажется, что достаточно давно.
Княжна Волгина стояла у фонтана, в платье цвета темно-красного вина. Она всегда выглядела очень эффектно, этого у неё было не отнять.
Тёмные волосы были собраны в строгую прическу, подчёркивая холодную геометрию её лица. В руках она держала чёрные перчатки, перебирая их пальцами так, будто готовилась к вскрытию моего тела. Не самый приятный разговор нам предстоял.
— Ну что, Демид Алмазов, — произнесла она, не поворачиваясь, но я знал, что она чувствует каждый мой шаг. — Подумал насчёт моего предложения? Когда назначим дату свадьбы?
Её голос звучал отстранённо, спокойно, как ледяная вода, текущая под тонким водопадом, но под этим спокойствием — напряжение, скрытая угроза.
— Подумал, княжна… — кивнул я, подойдя ближе. — И я по-настоящему благодарен за то, что ты поддержала меня, когда решался вопрос со старшим старостой. Без тебя всё могло пойти иначе. Но… я не стану твоей игрушкой, ты уж извини.
Она медленно повернулась. Её глаза, холодные и проницательные, изучали моё лицо, будто пытались найти в нём слабость.
— Ты точно уверен в своем решении? — спросила она, голос стал чуть ниже, обволакивающим. — Ты осознаёшь, сколько мужчин в академии были бы готовы отдать не только своё имя, но и душу, чтобы заключить союз с моим домом?
— Возможно, — ответил я. — Но я хочу жить по-своему. Без поводка на шее. Без инструкций. Нет ещё той женщины, которая сможет держать мои яйца в руках и управлять мной. Даже если ты княжна одного из самых богатых родов империи.
На долю секунды её лицо дёрнулось. Не гнев, не удивление — скорее, как будто она что-то быстро пересчитала в уме. Потом на губах появилась улыбка. Но она была как лезвие — тонкая, режущая, без капли тепла.
— Ты ещё пожалеешь об этом, Демид, — сказала она тихо, почти ласково, но каждое слово было как капля яда. — Ты отказался не от брака. Ты отказался от защиты. От влияния. От власти. Теперь ты один против всех. И знай — у тебя на одного врага больше.
Она надела перчатки — медленно, как будто готовилась к бою — и развернулась. Уходила не спеша, её шаги по мозаике отдавались в моём мозгу тяжёлым эхом, как удары судебного молота.
Я остался стоять в центре этого сада один.
Небо над садом темнело, превращаясь в бесконечное чернильное пятно. Где-то за стенами библиотеки хрипло прокаркал ворон, будто провидец, оповещающий о надвигающейся буре. Я стоял, не двигаясь, чувствуя, как в груди поднимается глухое напряжение. В голове гудели мысли. Во рту — вкус крови, оставшийся от вечерней дуэли. А в душе — нехорошее предчувствие.
Враг с мечом — это просто. Враг с властью, связями и памятью — совсем другое дело.
Но я сделал свой выбор И теперь пути назад не было.
Утро застало меня врасплох. Я проснулся от гулкого удара в бронзовый гонг — сигнал общего сбора. Обычно его используют в крайних случаях: тревога, чрезвычайное событие или особое распоряжение Совета Академии. Я быстро натянул мундир, умывшись холодной водой из кувшина, и выбежал из комнаты, всё ещё не понимая, что же такое происходит.
Студенты всех уровней и направлений, шумной толпой стекались к центральной площади, где уже был возведён помост. У ворот стояли маги в чёрных мантиях с золотыми знаками дисциплинарного комитета — значит, дело серьёзное.
Солнце едва поднялось над башнями академии, но на площади уже было жарко — не от жары, а от напряжения, висевшего в воздухе. Кто-то шептался, кто-то просто молчал, переминаясь с ноги на ногу. Я пробрался ближе, вглубь толпы, и взглянул на помост.
Там стояли четверо. Четыре фигуры, каждая из которых означала беду.
Кайзер — ректор Академии, в своей неизменной серой мантии, с руками, сцепленными за спиной, и холодным взглядом.
Антон Орлов — мой соперник в голосовании на должность старшего старосты.
Княжна Волгина — в строгом платье, лицо будто выточено из мрамора. На губах — лёгкая, но ядовитая улыбка.
И Айзек — старший маг-регистратор, официальный голос Академии.
Когда площадь наполнилась до краёв, Айзек шагнул вперёд. Его голос, усиленный магией, разнёсся над головами студентов:
— Сегодня мы собрались здесь по важной причине. После выборов старшего старосты в адрес администрации поступили официальные жалобы от представителей нескольких влиятельных родов.
По толпе прокатилась волна шёпота. Кто-то уже догадался, в чём дело. Я же только крепче сжал кулаки.
— Согласно заявлению, — продолжил Айзек, — были допущены нарушения в процессе подсчёта голосов. Несколько магических печатей якобы были неправильно прочитаны, и голоса зачислены не тому кандидату. В связи с этим…
Он сделал паузу. На миг на площади повисла абсолютная тишина.
— … Совет Академии принимает решение о повторном голосовании.
Я почувствовал, как под ногами будто треснула земля. Толпа загудела, кто-то вскрикнул. Орлов шагнул вперёд и жестом потребовал тишины.
— Всё будет в рамках регламента. Каждый студент снова сможет отдать голос. Процедура пройдёт под контролем комиссии и при участии представителей родов.
А потом выступила она.
Княжна Волгина медленно шагнула к краю помоста. Лицо — словно маска, взгляд — пронзающий.
— Мы все хотим справедливости. И если кто-то считает, что может занять высокий пост, не обладая ни честью, ни поддержкой, ни правдой, пусть докажет это ещё раз.
Её взгляд упал на меня. Острый, ледяной, презрительный.
Я не отвёл глаз. Не дрогнул. Но внутри всё уже пылало. Так и хотелось достать свой кинжал и пролить голубую кровь.
Это была она. Волгина начала свою месть. И она не собиралась останавливаться.
— Голосование состоится завтра утром. Подробности будут объявлены позже. — Айзек шагнул вперёд и взмахнул рукой, завершая собрание.
Студенты начали расходиться, возбуждённо обсуждая случившееся. Кто-то — с интересом. Кто-то — с опаской.
Я стоял неподвижно. Небо над академией уже было светлым, но для меня оно снова потемнело.
У неё были деньги, связи, род. У меня — только правда. И даже она начинала трескаться…