Мы стояли с Кайзером друг напротив друга, и воздух между нами уже был натянут, как струна, готовая оборваться в любой момент. Магия клубилась уже в наших руках, переплетаясь с тенями. Где-то далеко пробили часы — начало двенадцатого удара совпало с его первым движением в мою сторону.
Кайзер исчез. Не шагнул в сторону, а просто исчез. Техника Теневого Сдвига, знакомая до боли каждому Ассасину. Я тоже растворился в полумраке, в тот же миг вынырнув за его спиной. Лезвие кинжала пронзило воздух, но в последний момент он развернулся, перекрывая удар клинком, а другой рукой выпустил струю пламени прямо мне в лицо. Ага, значит сегодня сойдутся в битве не только два Ассасина, но и огонь с водой.
Я поднял ладонь, и из-под кожи, словно из живых жил, вырвался поток воды, встретившийся с огнем. Шипение пара заполнило весь кабинет, завеса скрыла нас от постороннего взгляда — если бы он тут, конечно, был.
— Ты научился многому ю хорошо, Демид, — сказал он сквозь туман, его голос был то справа, то слева. — Но всё равно идёшь по пути мертвецов. Очень жаль, а вместе мы бы смогли с тобой многое достичь.
— А ты по пути трусов, — ответил я и метнул клинок сквозь пар.
Он отбил удар, а я почувствовал, как пол под ногами нагревается — он пустил пламя в доски. Прыжок в сторону спас меня, но в том месте, где я стоял секунду назад, вспыхнуло пламя в человеческий рост.
Я выхватил второе лезвие и пошёл в атаку, перемежая удары с быстрыми выплесками воды. Он отражал их, каждый раз пытаясь перехватить темп. Мы двигались, как два хищника в клетке, каждый шаг был на грани ошибки, ценою которой была бы жизнь.
— Ты слишком привязан к своим «идеалам», — говорил он, отступая к окну, но тут же уходя в сторону, когда я рванул вперёд. — Это мешает тебе убивать и это твоя слабость.
— А тебе помогает предавать, — парировал я, и наша сталь снова встретилась.
Внезапно он ушёл в перекат, выхватил метательные лезвия и бросил их, поджигая своей магией. Я поднял волну, и вода приняла на себя жар, но одно из лезвий прорезало поток, царапнув мне плечо.
— Ещё шаг, и ты упадёшь, — произнёс он, делая широкую дугу огнём вокруг нас. Пламя замкнуло круг, выжигая воздух.
Я шагнул прямо в него. Кожа обожглась, но магия крови рванулась изнутри, смешавшись с водой и образовав вокруг меня плотный щит из кипящего пара. Кайзер отшатнулся, и это был мой момент.
— Ты забыл одну вещь, — я оказался рядом, перехватив его руку с клинком. — Ассасин — это не только техника. Это выбор каждого из нас идти по этому пути.
Я ударил коленом в живот, он согнулся, но успел выпустить взрыв огня, сбив меня с ног. Кабинет содрогнулся, мебель разлетелась в разные стороны.
Я поднялся на ноги, кровь текла по виску, но глаза горели, в значит ещё ничего не ясно. Он был тяжело дышащим, с копотью на лице, но улыбался. Даже в такой момент этот предатель смел улыбаться.
— Вот это уже похоже на смерть, — сказал он и метнулся снова в мою сторону.
Мы встретились в центре кабинета, удары шли один за другим — сталь звенела, магия рвалась наружу. Его пламя обвивалось вокруг клинка, моё лезвие оставляло за собой водяной след, который тут же замерзал. Каждый блок отдавался в кости, каждая атака могла быть последней.
В какой-то момент он попытался сломать мой ритм — ушёл в высокий прыжок и выпустил вниз огненный вихрь. Я поднял обе руки, и из пола рванул фонтан воды, который закрутился в воронку, втягивая пламя внутрь. Взрыв пара ослепил нас обоих, и мы почти на ощупь продолжили вести бой.
— Сдавайся, Кайзер, — выдохнул я, перехватив его запястье. — Я не хочу тебя убивать мучительно. Сдайся и тогда я обещаю сделать жто быстро.
— А я хочу, — ответил он и, используя телекинез, отшвырнул меня к стене.
Ага. Значит ещё и такая магия у него есть.
Спина встретилась с холодным деревом, но я оттолкнулся, используя удар, чтобы ускориться. Последний рывок — и лезвие оказалось у его горла. Он попытался поднять руку, но силы уже уходили.
Его колено коснулось пола.
— Вот и всё, битва закончена — сказал я, опуская клинок. — Падение всегда ждёт тех, кто предаёт.
Кайзер упал на задницу. Сильно плюхнулся. Остался в такой позе глядя в потолок, и впервые за всё время в его глазах мелькнуло что-то вроде сожаления или это просто был страх. Точно не могу сказать, не смог уверенно прочитать эмоцию с его лица в этот момент. Я сделал ещё шаг к нему, чтобы быть в плотную и не дать ему шанса даже попытаться биться дальше.
Кайзер всё ещё сидел на полу, опершись на руку, дыхание его было прерывистым. Пламя вокруг нас уже почти догорело, и только лёгкий запах гари смешивался с запахом крови, что медленно капала с рассечённых бровей. Я смотрел на него сверху вниз, держа клинок вровень с его лицом.
— Я даю тебе выбор, — сказал я спокойно, хотя внутри всё ещё пульсировало после боя. — Дай мне имена, Кайзер. Мне нужны именно они. Тогда ты умрёшь быстро.
Он поднял голову, и в глазах его сверкнула упрямая, почти безумная усмешка.
— Ты и правда думаешь, что я продам своих хозяев? — прохрипел он. — Даже если бы знал всё, я бы умер, но не сказал.
— Жаль, — ответил я без тени эмоций.
Одно движение — и лезвие клинка рассекло воздух. Крик Кайзера ударил в стены, когда его правая рука отделилась от плеча, упав на пол с глухим шлепком. Кровь брызнула, горячая, с ярким металлическим запахом, мгновенно пропитывая доски. Я шагнул ближе, удерживая его от падения, чтобы он не потерял сознание.
— Теперь скажи, — прошептал я, сжимая пальцами его подбородок и заставляя смотреть мне в глаза. — Иначе я буду забирать тебя по частям.
Он дрожал, но всё ещё пытался удержать маску гордости. И всё же боль оказалась сильнее.
— Я… не знаю, кто стоит на самом верху, — выдавил он, стиснув зубы. — Но они… из Министерства внутренних дел. Чистильщики. Те, кого боятся даже императоры. У них свои планы на будущее государства и ассасины могли бы быть помехой, поэтому они избавились от вас…
Я внимательно изучал его лицо, и ложью там не пахло. Он говорил правду.
— Этого достаточно, — сказал я. — Теперь ты напишешь рекомендательное письмо. Мне. Чтобы я поступил туда на работу.
Его глаза расширились.
— Ты хочешь… туда? — прошептал он. — Там не выживает никто… Тебя убьют в первую же неделю. Ты уже забрал мою жизнь, убей меня и дело с концов
— Я выживу, — холодно бросил я. — Пиши. Я восстановлю наш клан и верну нас на карту мира.
Я достал из стола пергамент и чернильницу, кинул их перед ним. Кайзер, прижимая культю к боку, медленно начал выводить буквы. Я стоял над ним, чувствуя, как каждая капля его крови на полу — это печать его конца. Когда он поставил подпись, я взял лист, аккуратно свернул и убрал во внутренний карман.
— Теперь ты мне не нужен, — сказал я тихо.
Он поднял на меня взгляд. Там не было ни ненависти, ни страха. Только усталость.
— Значит… всё-таки брат, — выдохнул он, и я понял, что он говорит о нашем ордене.
— Нет, — ответил я, и клинок вошёл ему в сердце.
Его тело дёрнулось, губы приоткрылись, но слов он уже не сказал. Я дождался, пока дыхание исчезнет, и только тогда поднялся.
Теперь — замести следы.
Я подхватил его за плечи, перетащил к тайной лестнице и потащил вниз, в подземелье, туда, где некогда видел собрания людей в капюшонах. Каменные ступени глухо отзывались под ногами. Здесь пахло сыростью и старыми тайнами.
Дойдя до центрального зала, я опустил его тело на пол и вызвал магию крови.
Красные нити выползли из моих ладоней, обвивая мёртвого Кайзера. Я сжал кулак, и они вонзились в его плоть, разрывая её изнутри, дробя кости, превращая всё, что когда-то было ректором, в вязкую массу, которая быстро впитывалась в каменный пол. Не осталось ни костей, ни крови — только чистая гладь камня, словно здесь никогда никого не было.
Я поднял взгляд на стены и вычертил там символ ордена — знак ассасина. Не как вызов, а как точка в начале первой части моего пути.
Кровь из моей ладони скользнуло по символу, и он исчез, растворяясь в камне.
Ни свидетелей. Ни улик. Только я, тишина и шаги, что уходили обратно наверх.
После этого, я вернулся обратно в центральный зал, где продолжался бал в честь нас с Альфредом.
Ученики уже были изрядно пьяненькие и даже не все заметили моё отсутствие. Тогда я подошел к Алине со спины и она спросила:
— Где ты пропадаешь? Я уже успела соскучить.
— Я тоже очень соскучился, да там такая очередь в туалете…
— А что у тебя на виске? Это кровь?
— Да, я ударился об дверь, когда закрывал дверь. Видимо выпил много шампанского и оно слегка ударило в голову…
— Давай потанцуем? — предложила она.
И дальше мы пустились в танец наших чувств. В этот момент я чувствовал лег кость. Предатель мертв, я знал куда дальше идти и в своей руке держал маленькую ладошку девушки, которую я безумно хотел, что ещё могло иметь значения в тот момент?
Абсолютное НИ-ЧЕ-ГО!!!
После того, как официальная часть закончилась, мы снова отправились на квартиру к Алине и там провели жаркую ночь любви. Ведь уже завтра нам предстояло расстаться на некоторое время
Утро было на удивление тихим. Даже для столицы, где шум улиц обычно поднимался с первыми лучами солнца, сегодня стояла какая-то тягучая, вязкая тишина. Я стоял у массивных дверей академии, рядом — Альфред и Алина. Солнце подсвечивало фасад здания, играя в стеклянных окнах золотыми бликами, но в груди у меня всё сжималось. Мы прощались. не навсегда, нет! Но от этого легче не было.
Альфред, привычно сдвинув брови, крепко пожал мне руку.
— Не думай, что я исчезну надолго, — сказал он, в его голосе была и твёрдость, и что-то почти братское. — Москва — это ненадолго. Я вернусь. Обещаю. И когда вернусь, нас ждут с тобой великие дела, Демид Алмазов.
— Я запомню, — ответил я, и наши руки на мгновение сжались сильнее, чем того требовало обычное мужское рукопожатие.
Алина стояла чуть в стороне, её красное пальто слегка колыхалось от утреннего ветра. В глазах — беспокойство, но она не позволяла ему вырваться наружу.
— Ты ведь понимаешь, что это не конец? — спросила она тихо. — Я так просто не отпущу тебя и всегда буду рядом в какую бы заднему жизнь тебя не занесла.
— Понимаю, — кивнул я. — Но мне нужно доделать до конца мою миссию. Пока они там, пока тот, кто стоит за всем этим, дышит… я не могу уйти на пенсию. Извини, что не могу тебе все рассказать, но это важно в первую очередь ради твоей собственной безопасности.
Она прикусила губу, словно хотела что-то сказать, но лишь шагнула вперёд и обняла меня. Объятие было коротким, но тёплым, почти домашним — и от этого в груди стало ещё тяжелее.
— Живи, — прошептала она. — И вернись за мной, когда я закончу обучение в академии
— Постараюсь жить, обещаю, что точно вернусь за тобой— улыбнулся я краем губ.
Альфред взвалил на плечо сумку и направился к стоявшей у ворот карете. Алина повернулась к дверям академии. Я же остался стоять на месте, наблюдая, как они уходят — каждый своей дорогой.
Впереди у меня не было лёгкой тропы. Министерство внутренних дел — гнездо змей, где каждый шаг может стать последним. Но именно там скрывался тот, кто вёл эту игру из тени.
Я не уеду из столицы. Я найду его. И закончу начатое…
Я остался один у массивных дверей академии. Каменные ступени под ногами хранили тепло утреннего солнца, но всё остальное вокруг казалось холодным. Город уже просыпался — скрип карет, гул голосов, запах свежего хлеба от ближайшей булочной — но для меня всё это сейчас было лишь обычным фоном. Я смотрел на ворота, и перед глазами, как в старом кинематографе, начали всплывать сцены последних месяцев.
Первое испытание при поступлении — запах пыли и магии в экзаменационном зале. Тогда я ещё не знал, что моё попадание сюда станет не просто шагом в новую жизнь, а прыжком в пламя, которое будет обжигать каждый день. Даже тогда я не собирался проигрывать.
Обучение магии…
Тяжёлые дни, наполненные тренировками до изнеможения, кровь на руках от тренировочных клинков, бесконечные ночи за книгами. Как я постепенно учился чувствовать магию в каждом вдохе и выдохе, как подчинял воду, как смешивал её с силой крови, создавая то, чего не ожидал даже сам от себя.
Турнир дуэлей — запах арены, крики толпы, адреналин в крови. Мгновения, когда каждый шаг мог стать последним, а каждое движение — победным. Тогда я впервые ощутил, что способен не просто учиться и выживать, но и побеждать, даже когда противник сильнее и опытнее.
Иван Мозгов…
Друг. Напарник. Предатель.
Картины нашей дуэли до сих пор стояли перед глазами — магия крови, перемешанная с его телекинезом, раскаты ударов, вкус крови во рту. Его упрямый взгляд, когда я говорил: «Сдайся». Его отказ. Его смерть.
Всё это было недавно, но казалось, что прошли годы.
И тут ко мне подошёл мальчишка-почтальон — грязная шапка, худые руки, взгляд, в котором смешались страх и гордость от того, что он несёт письмо именно мне. Тогда всё было просто. Я был здесь, в академии, и все мои проблемы вращались вокруг дуэлей, тренировок и интриг ректора.
Теперь же всё изменилось.
Я стоял и думал о том, что буду делать дальше, когда заметил того же самого мальчишку, идущего по аллее. На этот раз он шагал быстрее, а в руках держал конверт с печатью. Я сразу узнал этот символ — печать моего рода. Алмазовы.
Сердце ухнуло куда-то вниз.
— Господин, это вам… — мальчишка протянул конверт и тут же ретировался, будто боялся оставаться рядом.
Я поднёс письмо к лицу. Печать была нетронута, гладкая, с чётким рельефом герба. Я сорвал её одним движением и развернул лист.
Строчки перед глазами сначала расплылись, потом собрались в слова.
'В Екатеринбурге при странных обстоятельствах погибает глава рода Алмазовых… твой отец. Твоё присутствие требуется немедленно. Родовые дела, имущество, вопросы наследования и сами похороны, ждем тебя послезавтра.
В груди что-то сжалось.
Отец… Хоть он и не был мне родным, но наша последняя встреча и его раскаивание как-то сблизили нас.
Я стоял и смотрел на письмо, а в голове всё перемешалось — интриги в академии, убийства, министерство, теперь ещё и это.
Почему именно сейчас? Почему при «странных обстоятельствах»? Связано ли это как-то с звонком, который успел сделать Кайзер перед смертью?
Почему в письме нет ни слова о том, что именно произошло?
Слишком много «почему».
Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Я понимал, что призыв рода — это не просьба. Это моя обязанность. Особенно в такой ситуации. И если смерть отца действительно была не случайна… значит, и там, в Екатеринбурге, меня ждёт нечто гораздо более опасное, чем турнир дуэлей или схватка с Иваном.
Я медленно сложил письмо, провёл пальцем по гербу на сломанной печати. Ветер донёс до меня шум города, но он казался далёким, как будто я стоял уже не здесь, а на пороге другой, новой истории.
Вдали глухо пробили колокола — отсчёт нового часа.
Я сжал письмо в руке. Крепко. Похоже, моё время в столице откладывается на не определенный срок и нужно ехать в Екатеринбург, решать вопросы.
Не скажи, что я был силен во всех этих бюрократических делах, но выбора не было. Как старший сын, я принимал на себя все обязанности по решению таких глобальных вопросов. Не рассказывал раньше, но кроме меня у Алмазовых были ещё дети. Сын, чуть младше Демида Алмазова. И старшая сестра. Ох не хотелось бы встревать в дележки наследства, но деньги мне конечно бы сейчас пригодились, с учетом того, что в Питере мне негде жить и денег на существования практически не оставалось.
И именно в этот момент я поймал себя на мысли — ощущение, будто кто-то наблюдает. Чёткое, холодное чувство взгляда в спину. Я медленно обернулся…