Мы стояли перед стеной.
Не метафорической, а самой что ни на есть настоящей. Монолитная, высеченная из странного черного камня, она полностью перекрывала древний тоннель. Ее поверхность, покрытая сложнейшей резьбой из рун и шестерней, казалось, смеялась над нами.
Безмолвное поражение давило тяжелее, чем сырой воздух подземелья. Каждый из нас уже попробовал свой метод, свой ключ к решению проблем, и каждый провалился. Двуручный топор Неуязвимого, оружие, способное проламывать стены и крушить кости, оставил на гладкой поверхности лишь едва заметную царапину, а сам покрылся сеточкой трещин. Свитки Михаила, хранящие мудрость веков, молчали; руны на двери не принадлежали ни одному известному языку, ни одной магической традиции. И даже гений Киры, ее тончайшие инструменты и глубокое понимание механики уперлись в невозможную, нечеловеческую геометрию.
— Это анти-логика, — пробормотала она уже в пятый раз, убирая в кобуру очередной щуп. — Каждый элемент здесь противоречит соседнему. Оно не должно работать. Оно не может существовать.
Она была права. Но оно существовало. И работало. Просто не по нашим правилам.
Я смотрел на эту головоломку, и в голове моей звучали слова отца, тихие и отчетливые, как будто он стоял рядом: «Главное — найти правильный ключ. А ключ — это почти всегда понимание замысла создателя».
Замысел. Вот чего нам не хватало. Мы пытались взломать систему, не поняв ее философии. Мы видели перед собой замок. А нужно было увидеть идею.
— Мы делаем все не так, — тихо сказал я, и мое слово эхом отразилось от стен тоннеля. Все трое посмотрели на меня. В их взглядах читалась смесь усталости и слабой надежды.
— Есть предложения получше, чем биться головой о стену? — беззлобно проворчал Михаил, поправляя свою лютню за спиной.
— Есть, — кивнул я. — Мы перестаем биться. Мы начинаем слушать. Это не замок, который нужно вскрыть. Это… музыкальный инструмент, который нужно настроить.
Кира скептически приподняла бровь.
— Маркус, я уважаю твой аналитический подход, но это уже звучит как бредни. Механизмы не «настраивают». Их используют, чинят или ломают.
— А этот — настраивают, — я подошел к двери и положил ладонь на холодный, вибрирующий камень. Я чувствовал ее. Не магию, нет. Сложную, внутреннюю жизнь. — Мы пытались воздействовать на нее напрямую. Силой, отмычками, заклинаниями. А ее логика — нелинейная. Помните замок из дневника моего отца? Каждое неверное действие меняет всю систему. Он наказывает не за конкретную ошибку, а за сам факт ее совершения. Он реагирует не на поворот ключа, а на давление.
Я обернулся к команде.
— Мы не будем ее взламывать. Мы войдем с ней в резонанс. Мы заставим ее поверить, что мы — часть ее механизма. Что мы — ее ключ.
Михаил подался вперед, его глаза загорелись тем самым восторгом, который я видел в библиотеке.
— Открыть замок песней? Маркус, это же… это сюжет для баллады!
— Почти, — улыбнулся я. — Кира, мне нужен не взлом, а точечное давление. Видишь тот диск с шестью лепестками?
Я указал на сложный узел механизмов слева от центра.
— Да, я пыталась его повернуть. Он намертво заклинен сервоприводом вон от того блока, — она говорила на своем, инженерном, и я ее прекрасно понимал.
— Не поворачивай. Просто вставь свой самый тонкий зонд в зазор между третьим и четвертым лепестком и создай постоянное, минимальное давление. Не пытайся сдвинуть, просто обозначь вектор силы. Поняла?
Она нахмурилась, прокручивая в голове мои слова, потом ее глаза расширились от понимания.
— Ты хочешь обмануть датчик давления… Имитировать, что механизм уже находится в движении. Черт, а это… изящно.
Она тут же принялась за дело, ее движения стали не силовыми, а хирургически точными.
— Олег, — я повернулся к Неуязвимому. — Твой топор не нужен. Нужно твое присутствие. Встань на ту напольную плиту с символом расколотого щита. Просто встань и не двигайся. Ты должен изменить баланс веса всей системы.
Неуязвимый не задавал вопросов. Он просто кивнул, его тяжелые сапоги гулко стукнули по камню. Он встал на плиту, превратившись в несокрушимую статую. Идеальный исполнитель.
— Михаил. Твой выход самый важный.
Я указал на центральный рунический круг.
— Это не слова. Это ноты. Видишь вон ту руну, похожую на волну?
— Руна Потока, — тут же определил он. — Древний дварфийский диалект. Означает…
— Неважно, что она означает, — прервал я его. — Важно, как она звучит. Я хочу, чтобы ты не прочел ее, а пропел. Чистая, одиночная нота. Так долго, как сможешь. Ты должен создать вибрацию, которая войдет в резонанс с камнем.
Лицо барда озарилось. Он понял. Он был не просто ходячей энциклопедией, он был артистом. Он чувствовал гармонию. Он снял с плеча свою [Лютню из сребролиста], но я остановил его.
— Нет. Только голос. Инструмент даст лишние обертоны. Нужна чистая частота.
Он кивнул, набирая в грудь воздуха.
Я встал вплотную к двери и положил на нее руки. Я чувствовал себя дирижером оркестра, играющего на невозможном инструменте. Это был чистый системный анализ в действии. Понимание замысла создателя.
— Сейчас, — скомандовал я. — Все вместе.
Кира с тихим скрежетом ввела зонд в механизм. Неуязвимый стоял неподвижно, как скала. Михаил издал низкую, чистую, вибрирующую ноту, которая, казалось, заставила сам воздух в тоннеле дрожать.
Секунда. Две. Ничего.
Я уже начал думать, что ошибся, что моя красивая гипотеза разбилась о суровую реальность игровых условностей. Но потом я почувствовал это. Камень под моими пальцами… завибрировал. Не от голоса Михаила, а в ответ ему. Я начал плавно давить на блоки, наиболее подверженные резонансу, они с легким скрежетом уходили внутрь двери.
Слабое, едва заметное голубое свечение побежало по руническим узорам, соединяя точки, где блоки углубились. Затем раздался звук. Не скрежет металла. Не щелчок замка. Глубокий, мелодичный гул, словно проснулся древний, спящий гигант.
Центральные диски на двери медленно, без единого рывка, пришли в движение. Они вращались не как шестерни, а как планеты на орбите, выстраиваясь в новую, идеальную конфигурацию. Гул нарастал, становясь почти оглушительным, а затем резко оборвался.
В наступившей тишине монолитная стена, казавшаяся частью самого мироздания, бесшумно, как тень, ушла в сторону, открывая за собой проход в абсолютную, непроглядную темноту.
Мы стояли, ошеломленные, глядя в зияющую пустоту.
— Невероятно, — выдохнула Кира, ее голос был полон инженерного восторга. — Оно… оно живое.
Неуязвимый молча снял руку с топора, его напряженная поза сменилась готовностью.
А Михаил… Михаил смеялся. Тихо, но абсолютно счастливо.
— Маркус! Друг мой! Это величайший замок из всех, что я видел! Его открывает не ключ, а гармония! Это же… это поэзия в камне!
Я улыбнулся. Мы не просто открыли дверь. Мы только что доказали, что в этом мире самый мощный инструмент — не топор и не заклинание. А понимание. И теперь перед нами лежал совершенно новый, неизведанный слой этой головоломки, который никто до нас, возможно, еще не видел.
Я шагнул через порог первым, инстинктивно выставляя перед собой меч.
Воздух здесь был другим. Не сырой и затхлый, как в канализации, а сухой, с отчетливым запахом озона и чего-то еще… чего-то древнего и органического. Проход за дверью расширялся в просторный, идеально круглый зал. Стены были не из кирпича. Они были вырезаны из того же гладкого черного камня, что и дверь, и по ним, словно вены, пробегали тускло светящиеся линии, пульсирующие в медленном, гипнотическом ритме.
— Дварфы? — шепотом спросила Кира, с благоговением оглядываясь. — Это не похоже на их стиль. Слишком… гладко.
— До-раскольная эпоха, — так же шепотом ответил Михаил, его глаза горели. — Я видел похожие узоры в «Хрониках Каменного Рода». Это место старше, чем само королевство.
Неуязвимый молча встал впереди, прикрывая нас своим телом и топором. Он не восхищался архитектурой. Он искал угрозу. И он ее нашел.
В центре зала, куда сходились все светящиеся линии на полу, громоздилась огромная куча органического мусора, слизи и обломков. Она казалась просто свалкой, оставленной здесь веками. Но когда мы сделали несколько шагов вглубь зала, куча зашевелилась.
Это не было похоже на пробуждение монстра. Это было похоже на его рождение. Слизь, кости и куски камня с влажным, чавкающим звуком стали собираться в единое, пульсирующее целое. Оно росло, втягивая в себя все больше мусора, формируя кошмарную пародию на живое существо. У него не было определенной формы. Оно постоянно перетекало, отращивая и тут же втягивая в себя псевдоконечности. Наконец, аморфная масса поднялась над полом, и на ее колышущейся поверхности всплыл единственный, огромный, мутно-желтый глаз.
Мутирующий Слизень Плоти
Уровень: 22
Тип: Редкий Босс (Аберрация)
— Олег, перехватывай! — крикнул я, и моя команда мгновенно пришла в движение. Это была первая проверка нашего нового состава в настоящем бою с боссом.
Неуязвимый с глухим рыком рванулся вперед. Его топор врезался в колышущуюся массу, оставляя глубокую борозду, но Слизень, казалось, этого даже не заметил. Он выбросил вперед толстое щупальце, похожее на таран. Олег парировал удар, отбив его топором. Его отбросило на шаг назад, но он устоял.
— Держу. Урон терпимый, — доложил он ровным голосом.
Но монстр был не так прост. Он не стал продолжать бить в одну точку. Часть его плоти, куда ударил Олег, запузырилась, и на ее месте выросли три ярко-зеленые железы. Секунду спустя они выплюнули три струи едкой кислоты.
— Лекарь! — крикнул я, но было поздно.
Струи предназначалась не танку. Они пролетела мимо Олега и точно ударили в меня, Киру и Михаила, стоявших позади.
На вас наложен эффект [Едкая Слизь]!
Вы получаете 15 единиц урона в секунду. Эффективность лечения снижена на 50%.
— Черт! — выругался бард, отскакивая в сторону и судорожно кастуя на группу слабое исцеляющее заклинание.
Система. Эта тварь не просто била. Она анализировала и выбирала приоритетные цели. Мой мозг работал на пределе, но я был в гуще боя. Я был воином, а не стратегом на холме. Я видел лишь колышущуюся массу перед собой, мелькание доспехов Олега и всполохи магии Михаила. Я не видел всей картины. Мои команды застревали в горле, потому что к тому моменту, как я обрабатывал информацию, ситуация уже менялась.
Я рванулся вперед, используя [Выпад], и мой меч вонзился в бок твари. Урон был неплохим. Но в ответ монстр сделал нечто совершенно непредсказуемое.
Он не просто атаковал. Он разделился.
Словно живое желе, он разделился на две части, поменьше, но не менее опасные. Кошмар удвоился. Одна половина, булькая, облепила Неуязвимого, превращаясь в живые путы, которые оплели его руки и ноги. Он взревел, пытаясь вырваться, но масса лишь плотнее сжималась, медленно сжирая его полоску здоровья.
— Не могу двигаться! Вяжет! — прорычал он.
Вторая же половина, отрастив паучьи лапы, с неестественной скоростью устремилась прямо к нашей поддержке — к Михаилу.
Хаос. Наш идеальный порядок рассыпался за три секунды. Михаил, ослабленный ядом, не мог эффективно лечить Олега, который был обездвижен и медленно умирал. Кира стреляла из арбалета, но ее болты лишь вязли в колышущейся плоти.
А я… я стоял между ними. Между моим танком и моими саппортами. Кого спасать? Кого атаковать? Я рванулся ко второй половине слизня, пытаясь перехватить ее, но это была ошибка. Отвлекшись от основной массы, я позволил ей нанести сокрушительный удар по Олегу.
Я услышал его сдавленный стон и краем глаза увидел, как полоска его здоровья рухнула в критическую красную зону. Она мигала, предвещая неминуемую гибель.
— Легенда, держи танка! — крикнул я, понимая, что уже слишком поздно.
Михаил, превозмогая боль от яда, бросил все силы на одно мощное исцеляющее заклинание. Яркий луч света ударил в Неуязвимого, и его здоровье значительно восстановилось, выбравшись из красной зоны. Но, спасая одного, он подставился под удар другого. Вторая половина слизня, которую я не смог остановить, врезалась в него, отбрасывая хрупкую фигуру барда к стене.
Мы были не командой. Мы были четырьмя тонущими людьми в шторме, хватающимися друг за друга и лишь утягивающими всех на дно. Наш первый рейд в неизведанное грозил закончиться через пару секунд.
Хаос оборвался так же внезапно, как и начался.
Вторая половина слизня, пронзенная арбалетным болтом Киры и моим мечом, замерла, а затем с тихим шипением оплыла, превращаясь в лужу зловонной жижи. В тот же миг первая, все еще державшая Неуязвимого, издала пронзительный, булькающий визг и тоже растворилась, оставив нашего танка стоять посреди груды органического мусора.
Несколько секунд мы просто стояли, тяжело дыша. Воздух был наполнен запахом озона и гнили. Тишину нарушал лишь скрежет металла — это Неуязвимый, тяжело опираясь на топор, пытался выпрямиться. Его доспехи дымились от кислоты, а полоска здоровья висела на волоске от нуля, медленно восстанавливаясь благодаря последнему исцеляющему заклинанию Михаила.
— Жив, — коротко бросил он, скорее самому себе, чем нам.
Кира подошла и молча протянула ему лечебное зелье. Он кивнул в знак благодарности и осушил флакон.
Мы победили. Но это не ощущалось как победа. Это было похоже на выживание в авиакатастрофе — ты рад, что жив, но вокруг лишь обломки и осознание того, насколько близко ты был к концу.
Вы победили [Мутирующий Слизень Плоти]!
Получен опыт: 8500
Получен новый уровень.
Получен предмет: [Нестабильная эктоплазма] ×5
Получен предмет: [Сердце Аберрации] ×1
Получен предмет: [Мастер-ключ] (Качество: Эпическое)
Получен предмет: [Наручи забытого стража] (Качество: Зеленое)
Опыт щедро посыпался на нас, поднимая уровни и восстанавливая силы. Я передал наручи танку — неплохой апгрейд для Олега.
Ключ. Предмет выглядел как сложный механизм из переплетенных шестерней и светился мягким внутренним светом. Это была наша настоящая награда. Незаслуженная, но от этого не менее значимая.
Мы нашли относительно чистый уступ в стене и расположились на отдых.
Неуязвимый сел, прислонившись спиной к стене, и закрыл глаза. Кира молча чистила кинжалы, но я видел, как напряжены ее плечи. Михаил перебирал струны лютни, но музыка не рождалась.
— Это была катастрофа, — нарушил я тишину. Голос прозвучал ровно, как на рабочем совещании после проваленного дедлайна. — Мы победили не благодаря тактике, а вопреки ее отсутствию.
— Мы просто не были готовы к такому, — попытался возразить Михаил. — Он разделился, это нестандартная механика…
— Дело не в механике, — отрезал я, глядя на свои руки. На руки воина. — Дело во мне. Я был бесполезен. Хуже, я был помехой. Пока я анализировал одну угрозу, появлялись две новые. Я стоял в метре от Олега и не видел, что его здоровье на нуле, пока он сам не крикнул. В гуще боя я не могу анализировать ситуацию и командовать.
Я поднял взгляд и посмотрел на них.
— Выбор класса воина был фундаментальной ошибкой. Я не могу быть одновременно и мечом, и головой отряда.
Мое признание некомпетентности повисло в воздухе. Я ожидал, что они начнут спорить, защищать меня, но они молчали. Видимо, они и сами это видели.
Михаил поднял голову. Но на его лице не было сочувствия. Там горел тот самый огонь, который я видел в библиотеке. Огонь первооткрывателя, наткнувшегося на новую, захватывающую идею.
— Ошибка? — почти прошептал он. — Маркус, это не ошибка. Это самое важное открытие, которое мы сделали в этом подземелье! Ты не ошибся с тактикой. Ты ошибся с подходом!
Я непонимающе уставился на него.
— Ты пытался написать роман молотком! — его голос креп, наполняясь страстью ученого. — Ты постоянно думаешь не как воин. Ты думаешь, как… как маг!
— Я не маг, Миха, — устало возразил я. — Я уже выбрал путь воина.
— И это важно! — он вскочил на ноги, жестикулируя так, словно читал лекцию в Академии. — Ты понимаешь, магия в Этерии — это не дар богов, не врожденный талант! Это наука! Это система! Это набор правил, такой же строгий, как механика или математика. Большинство игроков — он ткнул пальцем в воображаемую толпу, — видят только иконку на панели. Они нажимают на нее и получают результат. [Огненная стрела]. Просто. Предсказуемо.
Он повернулся ко мне, и его глаза сверкали.
— Но это лишь пользовательский интерфейс, Маркус! Для таких, как ты, есть доступ к… к исходному коду! «Огненная стрела» — это не просто команда «огонь». Это сложная структура! У нее есть блок инициализации, где ты собираешь энергию. Блок наведения, где ты задаешь цель. И блок высвобождения. И каждый из этих блоков можно изменить! Переписать в схеме заклинания и переключать настройки на лету!
Он чертил в воздухе светящиеся руны, которые я не мог прочитать, но интуитивно понимал их логику.
— Обычный маг пустит стрелу прямо. Но тот, кто понимает систему, может ослабить блок наведения, но усилить блок высвобождения, создав не стрелу, а огненный взрыв по площади! Или переписать траекторию, заставив стрелу лететь по дуге, огибая укрытие! Ты понимаешь? Ты не должен кастовать заклинания. Ты можешь их дебажить прямо в бою! Это то в чем ты силен и то что ты не используешь в игре на полную силу!
Слова Михаила повисли в гулком воздухе древнего зала, смешиваясь с эхом капающей воды. Он стоял посреди зала, возбужденный своей идеей, похожий на безумного профессора, только что совершившего великое открытие.
Я молчал, переваривая услышанное. Дебажить магию… Это было настолько абсурдно и в то же время настолько идеально логично, что мой мозг на мгновение завис, пытаясь обработать этот парадокс.
Первой отреагировала Кира. Она закончила чистить свой кинжал и с резким щелчком вложила его в ножны. Она фыркнула, но в этом звуке не было насмешки. Скорее, прагматизм инженера, которому предложили использовать квантовый компьютер для забивания гвоздей.
— Маг, воин… какая разница, — бросила она, не глядя на меня. — Лишь бы работало хорошо.
Не одобрение теории, а требование практического результата.
Я перевел взгляд на Неуязвимого. Он все так же сидел, прислонившись к стене, его массивный силуэт был почти неподвижен. Он смотрел прямо на меня. Его лицо, как всегда, было непроницаемой маской. Затем, медленно и весомо, он кивнул. Один раз.
И этого было достаточно.
Это было все, что мне нужно. Не восторженное согласие. Не слепая вера. Это было нечто большее — признание профессионалов. Они не знали, сработает ли моя новая, безумная теория. Но они видели, как провалилась старая, и были готовы дать новой шанс. Кира дала мне техническое задание. Олег дал свое молчаливое согласие. А Михаил… он дал мне ключ.
Наша команда была не просто собрана. Она только что родилась заново.
Воодушевление, витавшее в воздухе после откровения Михаила, было почти осязаемым.
Оно было похоже на яркий свет, разогнавший тени нашего недавнего поражения. Кира смотрела на меня с новым, изучающим интересом. Неуязвимый, как всегда, молчал, но в его позе больше не было той усталой обреченности, что сквозила после боя. Он был готов.
— Теория великолепна, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Я обдумаю это на поверхности. Сейчас же, мы не можем уйти, не зная, что ждет нас за следующим поворотом. Нужно собрать данные и возвращаться.
Я посмотрел на темный коридор, ведущий из зала.
— Идем дальше. Осторожно. Любой контакт — не ввязываемся, анализируем и отступаем. Наша цель — разведка, а не самоубийство.
Никто не возражал. Новая задача, новый подход. Это было то, что нужно.
Мы двинулись вперед, порядок наш был прежним, но суть его изменилась. Теперь Олег был не просто стеной, а нашим сенсором ближнего боя. Кира и Михаил — не просто поддержка, а фланговая разведка. А я, идя позади, пытался делать то, что должен был с самого начала — наблюдать и анализировать, держа в голове всю картину, не вступая в ближний бой.
Коридор вывел нас в еще один зал, совершенно не похожий на предыдущий.
Здесь не было органической гнили. Архитектура была строгой, геометричной, с острыми углами и идеальными пропорциями. Стены были облицованы потускневшим от времени металлом, а в воздухе стоял едва уловимый гул, словно от спящего механизма. Вдоль стен, в глубоких нишах, стояли неподвижные фигуры.
Древний Страж
Уровень: 35
Тип: Конструкт
Они были выкованы из той же бронзы и темного камня, что и дверь. Гуманоидные, но слишком высокие и угловатые, чтобы быть созданными людьми. Их лица были безликими масками, а в груди тускло тлели красные кристаллы, похожие на уголья.
— Стоп, — прошептал я. — Не двигаться.
Но было поздно. Как только мы пересекли невидимую черту на полу, кристалл в груди конструкта вспыхнул ярче. Раздался скрежет металла о камень, и ближайший к нам страж шагнул из своей ниши. Его движения были неспешными, но в них чувствовалась неумолимая, сокрушительная мощь.
Неуязвимый выставил вперед топор, готовый принять удар. Страж не издал ни звука. Он просто занес свой массивный, похожий на молот кулак, который на мгновение окутался потрескивающей энергией.
Удар.
Звук был неправильным. Не звонкий лязг стали о сталь, а глубокий, резонирующий гул, словно ударили в гигантский колокол. Неуязвимого, нашего несокрушимого танка, отбросило назад, как тряпичную куклу. Он врезался в стену и сполз на пол, оставив на камне глубокую вмятину. Я увидел, как его полоска здоровья не просто уменьшилась — она испарилась. Огромный, кроваво-красный блок просто исчез, оставив тонкую, отчаянно мигающую полоску, которая кричала о неминуемой смерти.
— Броня не держит. Слишком высокий уровень, — прохрипел Олег, пытаясь подняться.
Мой мозг сработал мгновенно, без паники и эмоций. Входные данные были получены. Угроза классифицирована. Решение было единственным.
— Всем отступать! Немедленно! — голос был не мой, он принадлежал системному аналитику, отдающему команду в кризисной ситуации. — Кира, дым! Михаил, хил в танка и бафф на скорость! Олег, за мной! Это не наш бой. Отступаем!
Кира метнула под ноги наступающему конструкту небольшой металлический шар. Раздалось шипение, и густой черный дым заполнил коридор, скрывая нас от врага. Михаил ударил по струнам, и нас окутала аура, ускоряющая движения. Я подхватил Олега под руку, и мы бросились назад, к спасительному проходу. За спиной, в дыму, раздался тяжелый, лязгающий шаг второго активировавшегося стража.
Мы вылетели в зал с останками слизня и подбежали к двери-головоломке, которая все еще стояла открытой.
— Как ее закрыть⁈ — крикнула Кира, оглядываясь на темный коридор, откуда уже доносился лязг приближающихся конструктов.
— Ключом! — крикнул я, — тем, что выпал со слизня!
Я приложил ключ к небольшой квадратной панели на стене. С оглушительным ТХУМП! дверь встала на место, отрезая нас от древних ужасов и погружая в привычную, сырую темноту канализации.
Мы стояли в тишине, тяжело дыша. Слышно было только, как капает вода с потолка. Мы были в безопасности.
Мы проиграли бой, даже не начав его.
— Это… это были хранители, — выдохнул Михаил, приходя в себя. — Мы нашли… мы нашли стражей Подгорода. Это проходы владетелей — древние лабиритны, связывающие все этажи катакомб!
— Только нам здесь не рады, — добавил я, глядя на теперь снова безмолвную стену.
Я обернулся к своей команде. Потрепанные, почти убитые, но не сломленные.
— Это не страшно, — сказал я, и в моем голосе не было ни страха, ни разочарования. Только холодная, ясная уверенность. — Теперь мы знаем, к чему готовиться. И мы вернемся, чтобы продолжить.