Данила подумал внезапно, что если ему правду говорили о дроу, то эти ребята должны от войны держаться подальше. Им ведь не свойственен патриотизм и тому подобные соображения, своя шкура — все для них. Он спросил об этом у сопровождающего эльфа.
— Его отряд примерно таков, как ты говоришь, чародей. Им есть что защищать, но они не любят рисковать. И Т’Альдин был таким же. Но когда в его лес пришли гоблины — он, потеряв дом, сильно… озверел. Думаю, ему уже донельзя надоело терять свои дома.
— Ну, значит, у него есть мотивация. Мне подходит.
На этот раз экспедиционные силы состояли из едва ли пятисот человек: Данила здраво рассудил, что больше просто ни к чему. Минометная команда — меньше пятидесяти человек, включая гвардейцев и возниц. Остальные — группа прикрытия, состоящая из солдат с аркебузами, эльфов-лучников и кавалерийского отряда.
Весь путь занял часов восемь: вышли еще засветло. Данила потратил это время очень эффективно, основательно выспавшись. Да, ему предстоит лично участвовать в бою первый раз в жизни, это, конечно, страшно, но регулярный недосып и работа на износ утомили его настолько, что заснул он, лежа в телеге на сене чуть ли не в обнимку с минометным стволом, в два счета.
По прибытии на место отряд встретили разведчики, наблюдавшие за лагерем, и сообщили, что пока все идет так, как и предполагалось. Гоблины разместили пушки в лагере, сами расположились вокруг них, своих недолугих орков разместили вокруг себя. Два каравана повозок остановились, не доезжая до лагеря на полкилометра, и охраняют их только орки, гоблинов-командиров всего парочка.
— Я бы предположила, что это ловушка, — заметила Роктис, — повозки почти не защищены, там ни рва, ни частокола, открытое поле. Из охраны — только орки, которых не жалко. Глупые людишки атакуют, хитрые гоблины поджигают фитили и сматываются, а порох смешивает всех в одно мясное ассорти. Какое счастье, что у глупых людишек есть такая умная советница, как я…
Граф Марней, командовавший походом, и его рыцари смерили нахалку скептическими взглядами, но промолчали.
Данила зевнул, прогоняя остатки дремоты, и махнул Гаскуллу рукой:
— Разгружайте. Телеги с минами отведите в сторонку на всякий случай.
Йонгас перекинулся с темными эльфами, среди которых было три женщины, ростом не уступающими мужчинам, несколькими словами, и один из них полез на дерево, с высоты глядя, точно ли в сторону вражеского лагеря наведены стволы. В этот момент Т’Альдин заговорил, Роктис перевела его слова:
— А если гоблины выстрелят в ответ?
— Вот потому мы и стреляем из лесу. Они будут слышать, откуда мы ведем огонь, но пламя выстрелов не увидят. Разве что наобум будут палить, но лес большой, деревья воспрепятствуют разлету осколков.
— А дым будет? Белый горячий дым? У гоблинов может найтись кто-то, видящий тепло.
— А такое бывает? — удивился Данила.
— Бывает, — подтвердила Роктис от себя, — некоторые орки, например, обладают слабым тепловидением и могут отличить теплую кружку от холодной. Хорошее тепловидение у них, конечно, из разряда чудес, но как обстоят дела у серых гоблинов и диких орков — никто не знает.
— Что ж, в таком случае нам стоит пристреляться до того, как ублюдки сумеют подготовить свои орудия для ответного огня.
Дроу принялись растягиваться в линию. Крайней стала Роктис, группа отдалилась от нее настолько, чтобы она еще видела жесты, оставила там одну из своих женщин и отправилась дальше. Цепочку из двенадцати дроу, считая саму Роктис, растянуть километра на полтора можно без труда.
Минометы установили быстро, растопив жаровни и убрав с поляны всех посторонних: мало ли, вдруг взорвется. Для заряжающих установили телегу поблизости в качестве укрытия. Данила еще раз напомнил гвардейцам инструкции. Осталось ждать сигнала, что цепочка образована и Т’Альдин наблюдает вражеские позиции, а также от командиров взводов — что их солдаты рассредоточились и готовы держать оборону.
Через четверть часа Роктис крикнула:
— Наблюдатель на месте!
— Ну, понеслась, — вздохнул Данила, пытаясь унять мелкий озноб, и скомандовал: — первый миномет — заряжай!
Гаскулл бросил в ствол мину и поспешно укрылся за телегой. Секунд через пять миномет ухнул, выбросив облако дыма, снаряд, словно пробка из гигантской бутылки, унесся ввысь.
Самым слабым местом плана, не считая не испытанное должным образом оружие, была именно цепочка. Одиннадцать человек, ну или эльфов, должны передать друг другу информацию жестами. На это уходит время, и так каждый выстрел, пока не произойдет накрытие. То есть, теоретически, у гоблинов может хватить времени на ответный выстрел.
Однако вскоре Данила понял, что сильно недооценил способности дроу. Прошло секунд тридцать, затем прикатился слабый, едва слышимый отзвук взрыва, и всего через двадцать секунд после этого Роктис крикнула:
— Дальше пятьсот, влево четыреста!
Данила метнулся к миномету и принялся крутить шестерни, нацеливая орудие. Вроде бы вот так…
— Заряжай!
Появился Гаскулл с миной. Бумц!
На этот раз отзвук даже опоздал: мина сработала не сразу, и корректировщик передал поправки еще до того, как произошел взрыв. Выходит, он со своего наблюдательного поста видит падение мин даже до взрыва. Просто супер.
— Ближе сто, влево сто! — крикнула Роктис.
Инженер начал лихорадочно крутить наводку. Слишком сильно опустил ствол, перелет получился, и влево довернуть еще чуток…
— Заряжай!
Бумц! Ловите подарок, сволочи.
— Дальше триста, вправо двести! — и далекий раскат вдогонку.
Данила упарился, пытаясь найти зависимость количества зубцов, на которые происходит поворот шестерни, от погрешности, но уже на девятом выстреле понял: не получится. Мины слишком неодинаковы, миномет слишком неточен.
— Заряжай!
Бумц!
— Заряжай!
Бумц!
— Заряжай!
После третьего выстрела пришли раскаты двух взрывов, затем раздался голос Роктис:
— Первый сильно влево, второй немного близко! Третий почти!
Тут до Данилы долетел третий взрыв, и Роктис крикнула:
— Первая цель накрыта!
Послышались одобрительные возгласы солдат и гвардейцев, Данила же, поколдовав с прицелом второго миномета, скомандовал:
— Второй — заряжай!
Талант, местная богиня или просто удача — что-то сегодня было на стороне инженера, потому что уже после четвертой мины Роктис закричала о недолете в двадцать шагов. Кажется, пристрелялись, насколько это вообще возможно.
— Огонь на поражение! — приказал Данила.
Подносящие бросились к телегам с минами и понесли боеприпасы к орудиям, словно трудолюбивые муравьи, волокущие найденный провиант в свой муравейник. Минометы теперь били дуплетом, а тем временем заряжающие Гаскулл и Врэй за телегой принимали из рук подносящих очередные мины — и снова бежали к минометам. Густой дым завис между деревьями, а два до невозможности примитивных орудия знай себе играют свою незатейливую, но разрушительную симфонию.
Бумц! Бумц! Бумц!
И тут внезапно снова закричала Роктис:
— Они увозят орудия! Увозят орудия! Стрелять сильно влево! Семьсот шагов влево и двести вперед!
Данила бросился к миномету, хотя в его ствол как раз опустили мину: если поразить пушки не удастся — все пропало!
Т’Альдин испытал странное чувство, когда они все в сборе ехали в город людей.
— Как в старые добрые времена, — ухмыльнулся он своим былым товарищам по несчастью.
— Я бы не назвал то время добрым, — зевнул Ар’Кай, покачиваясь на сидении экипажа.
— Ну, по крайней мере, теперь в наших силах сделать так, чтобы будущее было добрым, а не как сейчас.
Никто из них не задал никаких вопросов о том, с какой стати им помогать людишкам и рисковать собой. За двадцать лет, проведенных среди эльфов, все они, что называется, пустили корни. У всех семьи, и Т’Альдин с удивлением узнал, что он — один из двух последних, кто еще не успел обзавестись ребенком. Заар’Ти, надменная паскуда и сволочь, нашла себе мужа, который в ней души не чает, Каэлис вышла замуж за одного из магов и сама преуспела на магическом попроще, сделала себе неплохую репутацию. Саами’Дан поставила рекорд — уже трое малышей. У мужчин — жены, и Т’Альдин на этот раз уже без особого удивления узнал, что всех супруги ростом ниже их самих — неудивительно, женщины эльфов предпочитают мужчин выше себя, а не ниже — и что всем это уже нравится. Быть сильным полом, оказывается, вполне неплохо.
Колдун-человек, создающий такое же оружие, как у гоблинов, произвел на Т’Альдина в целом неплохое впечатление, однако в глубине его запавших глаз он разглядел усталость и тоску. Глубокую и безысходную. И медленно берущее верх равнодушие — оно везде, в каждом его слове и жесте. Хотя что с него взять, это ведь человек, а не дроу, а люди не умеют бороться до самого конца, если дистанция оказывается великовата для них — сдаются преждевременно. Умереть на ходу и упасть на землю уже мертвым им не дано: только дроу вначале умирает, потом падает, люди опускаются в пыль зачастую еще живыми. И этот, кажется, уже достиг того предела, когда другие сдаются. И все еще держится, хотя и его последний рубеж уже недалеко.
Сама организация экспедиции показалась Т’Альдину несколько смехотворной. Пятьсот человек, при том что противник перевешивает в сто раз только по живой силе? Видимо, очень уж сильно надеются на оружие колдуна. Но это проблемы исключительно людишек: случись что не так, Т’Альдин свалит вместе со своим отрядом, а люди уж пусть выкручиваются, как сами себе знают.
Наблюдательную позицию он выбрал на одиноком, но высоком и разлапистом дереве. У подножия кустов нет, и это хорошо, так как орки и гоблины выискивают разведчиков в первую очередь в кустах и рощицах, залезать на одинокое дерево с их точки зрения рискованно. Зато у подножия течет ручеек, прокопавший себе канавку — для скрытного отступления самое оно.
С высоты своего насеста Т’Альдин хорошо видел и лагерь, и окрестности, а сам не особо боялся быть замеченным. Хоть и сидит почти на самом верху, не прячась, но черные плащ и капюшон отлично сливаются с ночью, черная маска на лице — на случай, если у врага найдется кто-то, хорошо видящий тепло тела. Ветерок шелестит в листве, охлаждая одежду и не давая ей нагреваться. Маскировка идеальная.
Пробраться на позицию было делом нетрудным. Пара патрулей протопала мимо отряда дроу, ничегошеньки не заметив. Не сильны уроды в маскировке. Т’Альдин поймал себя на мысли, что будь у него всего две тысячи воинов — а родной город спокойно мог бы выставить половину этого числа, если б знатные Дома забыли об усобицах, и Гло’карнас как минимум столько же — он разгромил бы серую чуму играючи. Ночь, особенно безлунная — время дроу, дневные гоблины им не ровня. Один набег двух тысяч дроу превратил бы этот лагерь в пепелище, заваленное трупами, в считанные минуты.
Т’Альдин тяжело вздохнул. Боги ли, совпадение ли — неважно, кто так подсуетился, но печальная правда в том, что народ, который благодаря своим способностям мог бы править всем миром, на деле может объединиться только когда беда совсем уж близко, в ворота стучится. И даже тогда всегда найдется Дом, и не один, который будет строить планы, как избежать катастрофы самостоятельно и при этом сделать так, чтобы конкурирующие Дома пали.
Он на миг прикрыл глаза, представив себе мир, в котором дроу правят низшими расами. Соблазнительная мечта, но несбыточная, и виноваты в этом сами дроу и никто больше. А жаль. Был бы его народ таким же дружным, как высшие орки, к примеру — им было бы по плечу все, разве что кроме самих орков, ибо степь для дроу самое гиблое место, даже ночью.
Т’Альдин вернулся к реальности, оглянулся. В ста с чем-то шагах позади — Ар’Кай. Он повернулся так, чтобы своим телом заслонить руки от возможного наблюдателя, снял перчатки и подал сигнал.
«Готов?»
«Готов».
«Передавай дальше».
В лесу ухнуло, как те две гоблинские громадины, но куда тише, а затем над головой Т’Альдина с воем пронеслась, оставляя след теплого дыма, какая-то страшная горячая хрень и, подняв фонтанчик вспаханной земли, зарылась в почву, не долетев до своей цели шагов пятьсот и почти на столько же отклонившись в сторону.
Т’Альдин прожестикулировал товарищу поправки, и тут в лагере гоблинов раздался грохот, сменившийся надсадным визгом. Ха! Им не понравилось!
Вторая воющая штука упала гораздо ближе к цели, но третья уже сильно перелетела. Пытаясь точно указать колдуну поправки, Т’Альдин в конце концов сообразил, что тот просто не может попасть точно туда, куда сказано, то ли сам не искусен, то ли оружие такое. В конце концов, даже эльфы, хоть стрелки из лука и великолепные, но имеют свой предел попадания в глаз.
В лагере врага творилось светопреставление. Воющие снаряды уже убили немало врагов, один, попав прямо в палатку с гоблинами, буквально усыпал все вокруг себя ошметками. Вот еще один, оставляя в воздухе хорошо видимый след, взрывается, даже не достигнув земли, и несколько орков, которые были под ним, упали. Враги, толком ничего не понимая, мечутся туда-сюда, пытаясь обнаружить атакующего противника — да все без толку. Смерть приходит к ним с небес. Хреново все-таки жить на поверхности, в Подземье подобного не случилось бы.
Снаряды, ложась тут и там врассыпную, парализовали всю подготовку громадин, убивая осколками гоблинов и орков. Должно быть, рано или поздно хоть один из них да попадет.
«Первая цель накрыта!» — показал Т’Альдин Ар’Каю.
Сразу же после этого три снаряда попали вообще йоклол знает куда, должно быть, колдун начал пристреливать вторую свою трубу. Т’Альдин передавал поправки, и уже четвертый снаряд упал совсем рядом, убив нескольких быков, которыми гоблины пытались оттащить свои ужасные штуки подальше.
А затем частота выстрелов удвоилась. Снаряды, завывая, словно баньши, ложились тут и там, порой далеко от цели, порой совсем близко. Вокруг целей творился полный хаос, горели очаги пожаров, валялись трупы. Гоблины разбежались подальше, прекратив попытки перетащить платформы. Наконец, один снаряд, рисуя раскаленный след в воздухе, прочертил полосу прямо к цели. Удара Т’Альдин не услышал, но сумел разглядеть, как от деревянной платформы с колесами отлетают куски. А затем снаряд рванул уже под платформой, в земле. Огонь и треск, массивная черная громадина заваливается набок, ломая то, что не разломало взрывом.
Т’Альдин, ухмыляясь, сидел на верхушке дерева и созерцал весь этот разгром. Вой, светлая нить над головой, взрыв, пламя, дым. Вот еще один завывающий снаряд попадает во вторую цель, застревает в деревянной платформе и с треском разносит ее на куски. Черная громадина обрушивается на землю вслед за первой.
Вроде бы все. Дело сделано… Но это еще не конец. Колдун-человек добился своего, но Т’Альдин Шасс’Кэрр не был бы самим собой, если б не попытался извлечь из сложившихся обстоятельств всю возможную выгоду. Серые ублюдки лишили его, Т’Альдина, дома, где он собирался прожить всю свою жизнь вместе с Таруной. Заставили Таруну плакать. И потому он не собирается так легко и просто сворачивать представление. Дело тут уже не в военных целях и задачах: Т’Альдину на эти задачи плевать, просто настал серой мрази черед плакать.
А точнее — умываться кровавыми слезами.
Если вдуматься, он сам тут и есть главный. Да, хитроумный колдун пускает свои воющие горячие подарочки — но важно не кто их пускает, нет. Важно, чья воля направляет их полет.
И потому именно Т’Альдин здесь главное действующее лицо. Это по его воле сейчас хаос, творящийся вокруг разбитых гоблинских конструкций, переметнется на весь остальной лагерь.
Он повернулся и экспрессивно прожестикулировал:
«Они увозят орудия! Увозят орудия! Стрелять сильно влево! Семьсот шагов влево и двести вперед!»
Вой снарядов — и вот они ложатся левее, по шалашам орков. Гоблины, сбежав из-под обстрела, привычно попрятались среди своих примитивных рабов, Т’Альдин хорошо видел, как местами образовались толпы. Не бросить им немного воющей смерти просто нельзя. Ловите, сволочи, жрите, давитесь.