— Что ж… пора и нам переходить к круглосуточным боевым действиям. Прямо завтра с утра надо будет начать обучать стрелков ездить верхом, а кавалеристов — стрелять, потому что дальнейшая война, как мне кажется, будет делать упор на маневры.
К вечеру следующего дня выяснилось, что подобный поворот событий гоблины учли в качестве запасного плана: караван с продовольствием и оружием, посланный из Латанны, был обнаружен еще утром на расстоянии дня пути от столицы вырезанным и разграбленным. Из охраны и возниц не спасся никто, налетчики оставили после себя только сгоревшие телеги, трупы и массу орочьих и кабаньих следов. Все, что они не смогли забрать, было сожжено.
Одновременно с этим произошло несколько стычек между разведывательными группами, а вблизи от карьеров с купоросом и рудников заметили вражеских лазутчиков.
— Похоже, они основательно нас обставляют в плане разведки и диверсий, — мрачно подытожил на совещании Ренфорт.
— Так это вполне закономерно, — ответил ему Йонгас, — мой дед был участником войны с ними пятьсот лет назад. Гоблины еще тогда обставляли вас, людей, вы несколько лет не могли с ними справиться, а ведь в то время это были просто стаи примитивных существ. Они и нас тоже легко дурили — но мы хотя бы могли противопоставить их хитрости нашу мудрость и жизненный опыт, которым вы обладать не можете по очевидным причинам. Так с чего бы вдруг сегодня воевать с ними должно быть легче, когда у них появились и ручные орки, и оружие, и драконы?
— Ну и какие у нас в таком случае перспективы? Не сдаваться же без боя!
Эльф кивнул:
— Перспективы есть. По сравнению с теми далекими днями у нынешних гоблинов есть один недостаток, которого не было раньше. Тогда они воевали как могли и чем могли, не были привязаны ни к чему. Свобода действий и маневров. Теперь, если вы не забыли, что говорил мастер Разумовский, они зависимы от снабжения, производства, ресурсов. Та война не была позиционной. Здесь мы пытаемся навязать им войну на позициях, а они — пытаются навязать нам такие же боевые действия, как и пятьсот лет назад. Удары по нашему снабжению — хорошая попытка отвлечь нас от их собственных уязвимых точек. Будем играть по их правилам — проиграем.
— Надо идти в размен, — поддакнула Роктис, — нас больше и мы на своей территории. Их территории — крайне далеки. Вы видели хоть одну самку гоблинов?
— А они бывают разве? — спросил барон Дэйнс.
— Естественно! — фыркнула ведьмочка, — откуда берутся новые гоблины⁈ Не от сырости же! И наши гоблины-разведчики тоже не видели. Серая чума сражается далеко от дома — потому зависима от поставок того, что не может сделать на месте. Это наш шанс, и, возможно, единственный, потому что переиграть их вряд ли получится: теперь, благодаря Даниле, они воюют всерьез.
— Как-то двусмысленно твои слова прозвучали, — заметил Разумовский.
— О, ты не так меня понял. Если бы не ты, душенька — они победили бы играючи.
Перед тем, как отправиться обратно в тот лес, который временно стал его домом, Т’Альдин добился еще одной встречи с колдуном-оружейником, несмотря на всю его занятость. Оружейник согласился на встречу, но та сука, пригревшаяся при дворе людского короля и оказавшаяся телохранительницей колдуна, предупредила: времени у мастера мало.
Он принял визитера в своем зале, где как раз проводил совещание с другими людьми.
— Я пришел, чтобы узнать, как можно сделать такое ужасное «бум» из теплых бочек, — коротко и без предисловий начал Т’Альдин, — уверен, есть и другие способы, кроме твоих воющих штук.
Телохранительница перевела. Наперед приготовленные аргументы, что это может помочь общему делу, не понадобились, так как оружейник, вопреки ожиданию, не стал ничего требовать за свой секрет.
— Способ один — огонь. В «теплых» просмоленных бочках гоблины хранят порох. Это такой черный порошок, который от огня вспыхивает ярко и быстро. Если его много — случается «бум». А если очень много — «бум» будет ужасным. Вопрос только в том, как поджечь, потому что взрыв пороха убивает всех, кто находится рядом. А если пороха очень много — ну, ты же и сам видел, как далеко летят оторванные колеса и куски тел, верно?
Т’Альдин кивнул:
— Да. А скажи, колдун, откуда ты знаешь гоблинские секреты? Или, может быть, как они узнали твои?
— А вот этого я не ведаю. Я попал сюда из другого мира, где этот секрет известен пятьсот лет или даже больше, и гоблины к тому моменту им тоже владели. Откуда они разузнали о порохе — сам хотел бы знать…
Внезапно заговорил один из стариков за столом.
— Кхм… Думается мне, я знаю, откуда.
Оружейник, переводчица и Т’Альдин повернули к нему головы одновременно:
— Откуда⁈
— От дварфов.
Колдун сел на свое место, внимательно глядя на говорившего, Т’Альдин остался стоять неподвижно, чтобы о нем не вспомнили раньше времени и не попросили убираться.
— Ну-ка, уважаемый министр, и откуда вы это знаете?
— Я, прежде чем горняцким промыслом заняться, в отрочестве был помощником у купца одного. Купец знаменит был тем, что торговал с дварфами — а они народ такой, чужих ой как не любят. Ну, не то чтоб не любят — им хорошо только среди своих, дварфы всех остальных избегают и не пускают в свои владения. Позволить чужаку к себе в подземные свои замки войти — ни-ни, а если пускают, вот как моего хозяина и меня — так это огромная честь, мало кто ее удостаивался. И вот когда я с хозяином в последний раз ездил на восток, к далеким горам, где дварфы обитают, нас пустили внутрь. Ну, не совсем внутрь — только лишь за ворота. И там, стало быть, мой хозяин с дварфами дела торговые свои обсуждал, а я на подхвате был. И вот мы там прямо и сидели на скамьях да за столом. А мимо через ворота ехала повозка, груженая просмоленными бочками. И с самого верха одна скатилась, упала и у нее дно-то и вылетело. И оттуда просыпался странный черный песок. А когда его собрали обратно в бочку, то, что на полу осталось, подожгли факелом и оно быстро и ярко сгорело. Вот теперь-то, господин министр, как вы рассказали о порохе — так я и сообразил, что дварфы этот секрет знают. А еще доспехи серой чумы — металл ведь такой же, как и у дварфов. Совпадение?
Оружейник скрестил руки на груди.
— Ладно, допустим, тогда как гоблины узнали его у дварфов? Как научились у них делать доспехи? Да и драконы тогда откуда?
— Оттуда же. Говаривал мой хозяин — у коротышек и не такие чудеса под землей были.
— А дварфы умеют зачаровывать кристаллы стихий?
За столом раздались сдержанные смешки:
— Вообще-то, именно они это и придумали первые.
— Если у дварфов были порох и драконы — как гоблины могли бы завоевать их? Более того, почему сами дварфы не завоевали весь мир, имея такое передовое оружие?
— А с чего бы им воевать? Они не воинственные. Вот непрошенных гостей спровадить — это дварфы всегда готовы, а войну устраивать… У нас нет ничего, что им нужно. Оттого и торговля захирела, что все предметы роскоши вроде ковров и тканей, которые они покупали у нас, им стали поставлять подземные сородичи. Дуэргары, вроде так. И они не тот народ, который могут победить какие-то гоблины. К слову, мы к ним когда ездили последний в последний раз — дело было лет тридцать тому назад — видели у них в карьере гоблинов-рабов. И мне они тогда показались какими-то серыми, что ли…
Т’Альдин сжал губы. Вот теперь все становится на свои места.
— Полагаю, я могу рассказать вам, как гоблины завладели секретами дварфов, — громко сказал он.
Слова не произвели эффекта на всех, так как его никто не понял: переводчица, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности, удивленно вытаращила глаза. Затем колдун велел ей переводить — и та подчинилась. Тогда уже ахнули и людишки.
— И как же⁈
— Уничтожили дварфов, поработили выживших.
— Невозможно, и это знает любой, кто знает дварфов! — возразил старик.
— Напротив, это очень легко, и это знает любой, кто знает мою историю. Двадцать лет назад в мое Подземье пришел страшный мор, уничтоживший оба города. Мы оказались единственными выжившими, спаслись потому, что были в отлучке. А аккурат перед нашим отбытием в город пожаловали торговцы-дуэргары. Дуэргаров никакая болезнь не берет, но сами они иногда их разносят, даже того не ведая. Я и раньше подозревал, что мор пришел с ними, теперь уверен в этом. Они же принесли его и дварфам. Ну а гоблины воспользовались моментом. Может быть, даже помогали мору распространяться среди своих вымирающих хозяев, с их-то хитростью так оно, видимо, и было. А затем, воспользовавшись помощью выживших, освоили их ремесла и военное дело.
Повисла тишина, затем кто-то сказал:
— Да, все вполне может быть именно так.
Т’Альдин послал колдуну полупоклон, повернулся и молча двинулся прочь. Теперь люди знают, откуда у их врагов тайные знание, а Т’Альдин… Т’Альдин тоже знает секрет оружейника. Всего один — но ему и этого будет достаточно.
Дома, если, конечно, можно называть домом чужой лес, его встретила Таруна. Они не виделись несколько недель, и эта встреча согрела их сердца. Но дело — прежде всего. Т’Альдин не намерен позволить кому-либо еще когда-то снова разлучить их и сделать бездомными.
— Твоя мать здесь? — спросил он, отстранившись после поцелуя.
— Да, но она сейчас в мастерской. Помогает здешним магам…
— Отведи меня к ней. Необходимо, чтобы она изготовила для меня огненные кристаллы.
— У меня их несколько…
Т’Альдин улыбнулся, мягко и ласково, точно так, как она его и научила.
— Мне нужны особенные.
Данила устал, крепко устал. Казалось, усталость пропитала все его тело, проникла в каждую пору кожи, висела на плечах, сковывала шаги. Он уже не высыпался, сон не приносил бодрости, с каждым разом открыть глаза, прогнать апатию, встать с кровати и приняться за работу становилось все труднее, и Разумовский понимал: он уже на грани. Человеческим силам есть предел.
Вместе с тем, уже вечером третьего дня с момента уничтожения бомбард инженер внезапно обнаружил, что может пойти спать раньше обычного, потому что возникающие проблемы он порешал за день. Маховик военной промышленности, построенной Разумовским с нуля, набирает обороты, и скоро он сам уже не будет незаменимым. И ничего страшного, потому что сил тянуть эту лямку больше нет.
Данила вернулся в свои апартаменты, наскоро поужинал. Ложась в постель, он поймал себя на мысли, что необходимость завтра снова вставать вызывает только тоску. Как здорово было бы сейчас закрыть глаза, уснуть и больше не просыпаться… Данила всегда считал, что самоубийство — удел слабых духом, но вот теперь мысль о смерти уже не пугает, а скорее манит. Лег, закрыл глаза — и все. Все проблемы, тяготы и ответственность остаются позади. Нет, конечно, Данила не сдастся так просто, не сбежит на тот свет, не подведет человечество этого мира, и если сдохнет вскоре — то на рабочем месте от остановки сердца, а не от снотворного. Однако мысль о снотворном уже не вызывает психологического отторжения. Должно быть, именно это и называется — «сломаться», подумал Данила, погружаясь в сон.
Рано поутру на совете у короля прозвучали особенно дурные новости: гоблины, собрав практически все свои силы в единый кулак, двигаются на Вайландрию вместе со всеми драконами и обозами.
— Думаю, все их вылазки и диверсии за эти дни были разведкой боем, — мрачно подытожил доклады король, — и теперь серая чума точно знает, что именно столица — главный очаг сопротивления.
Граф Вольсунг приподнял бровь:
— Лично мне это не видится в столь катастрофическом свете. Взять нас штурмом гоблины и раньше не могли, а теперь не смогут и подавно, ведь у нас есть и стрелковые аркебузы, и гранаты, и те ужасные штуки, которыми министр Данила разбил их лагерь…
Данила вздохнул:
— А им и не надо брать нас штурмом. Достаточно взять в осаду.
— Вайландрия может продержаться годы. Запасы продовольствия у нас очень большие.
— А запасы железа, свинца, угля, дерева, селитры, купороса, серы? Их у нас нет, все привозят караваны каждый день, а теперь это стало еще и очень рискованным занятием. А куда деть беженцев, которые у нас еще остаются? Гоблинам не нужно брать город штурмом: мы проиграем войну в тот же миг, когда столицу возьмут в осаду. После этого серая чума небольшими отрядами опустошит все вокруг, вырежет города и селения, и им никто не помешает, потому что мы в осаде. Центр оружейной промышленности здесь. Стоит им нас отрезать от остальной страны — и все.
— Есть вариант, — сказал Ренфорт, — переправить вас, мастеров и все, что надо для производства, в самый дальний город на границе с Латанной. Это трудно, но осуществимо. И тогда гоблины осадят Вайландрию, в которой останется только небольшой гарнизон, а вы подготовите оружие и с основными силами атакуете осаждающую армию извне…
— И что помешает гоблинам точно так же осадить и тот город? Вряд ли он укреплен так же хорошо.
— Они не будут знать, если нам удастся все это сделать скрытно…
Данила махнул рукой:
— Они догадаются. Увидят, куда ушли беженцы, увидят, куда пойдут караваны — и все поймут.
— Согласен, — кивнул король, — сбежать из Вайландрии не удастся. И мне видится, что есть только один способ удержать гоблинов от осады.
— Какой же, ваше величество?
— Дать им бой еще на подступах. Драконы настолько медленно ездят, что у нас еще минимум два дня на подготовку.
— У нас нет шансов, — покачал головой барон Дэйнс, — орки уже на пути сюда, но прибудут только дня через три. А без них нам совершенно нечего противопоставить драконам.
Король медленно кивнул.
— Я знаю. Все, что мы сможем — это умереть за свою родину и забрать с собой в могилу побольше ублюдков. А тем временем мастер Данила вместе с лучшими мастерами доберется до Латанны и там начнет все с начала, но уже имея ценный опыт и обученных исполнителей…
— Две поправки, — сказал Разумовский, — во-первых, завтра Кадиас должен закончить экспериментальное противодраконье ружье, так что это еще большой вопрос, смогут ли они ползать нашими полями безнаказанно. Во-вторых, я уже слишком истощен, и еще раз ту же песню мне не спеть… К тому же, из ружья должен стрелять кто-то, кто понимает основы бронебойного ремесла, и это я. Будь у нас больше времени — много ружей решило бы проблему нехватки умения, но я произвести к битве больше, чем одно, не получится, и боеприпасы для него — тоже очень большая проблема. Так что если мы послезавтра умрем — то все вместе. А вот мастеров к дальнему пути в Латанну надо подготовить. Если мы проиграем — хотя бы спасем оружейное дело для дальнейшей борьбы. Они и так уже неплохо освоили то, чему я их научил. А насчет орков — если мы отправим им навстречу караван со щитами и волшебными молотами — они смогут прибыть на поле боя уже готовыми. Если приналягут на ноги — могут и успеть.
Дворяне и генералы переглянулись, затем Вольсунг сказал:
— Так значит, готовимся к битве? У нас есть хотя бы призрачный шанс на победу⁈
Данила посмотрел ему в глаза:
— Иногда бывает так, что нужно сражаться, даже не имея надежды. И ты, арлансиец, должен был бы понимать это и без подсказки чужеземца.
Весь день ушел на подготовку к сражению. Данила потратил его в основном на совещания и инструктажи с командирами подразделений. Взаимодействие войск — необходимый элемент любой войны, начиная с появления огнестрела, когда сражения по принципу «толпа на толпу» ушли в прошлое.
Главные свои надежды инженер возлагал на «полевую артиллерию» — онагры. Он не сомневался, что гоблины, уже зная об огнестреле у людей, тоже придут на бой с длинными щитами-стенами, и этот факт снизит ценность аркебуз обеих армий, что, при тотальном превосходстве в стволах у гоблинов, играет на руку людям.
Вполне закономерно, что и гоблины это понимают. И онагры у них тоже есть, захваченные в разрушенном Тарсинке. В целом, силы равны, что сулит серой чуме не легкую победу, а упорный кровопролитный бой. Что при уже известной трусости врага тоже можно рассматривать как преимущество.