Данила из всего этого возлагал надежды только на луки. Навесная стрельба из-за щитов может оказаться существенным подспорьем, и тут уже качество не требуется, все решит количество сыплющихся на врагов стрел. А копья и щиты — скорее моральный костыль солдатам, чтоб не чувствовали себя совсем уж безоружными.
Вторым козырем пехоты стали бутылки с горючей смесью. Их в считанные дни изготовили несколько десятков тысяч, и вкупе с грамотным применением это оружие могло сыграть большую роль и в боевом, и в моральном аспектах. По совету одного из мудрецов Валлендел приказал назначать десятниками и сотниками новосформированных подразделений солдат-ветеранов, которые были проинструктированы рассказывать своим подчиненным, как это весело и просто — жечь орков жидким пламенем.
С гранатами дело обстояло гораздо хуже: их имелось всего тысяч двенадцать, и солдатам, уже имеющим опыт боевого применения либо обученным, раздали едва половину этого, остальное предназначалось для онагров и кавалерийских отрядов.
Ремесленники сняли со стен практически все метательные машины, которые вообще возможно было снять и поставить на колеса. Получился в сумме неплохой арсенал: сорок онагров и под сотню скорпионов.
Главные надежды все же возлагались на стрелков. Свыше тысячи трехсот аркебуз, из которых больше ста переделали под капсюльное воспламенение, полсотни тяжелых мушкетов — солидная огневая мощь. Несколько мушкетов, которые оказались лишними из-за гибели гвардейцев, раздали самым крепким и способным солдатам. Кроме того, в армии имелось порядка пятисот арбалетов и не меньше десяти тысяч луков.
Данила безумно сожалел о том, что слишком малый запас времени не позволил изготовить достаточное число огнестрельного оружия и обучить специальным методам ведения войны нужное количество солдат. Три-четыре тысячи драгун, хотя бы из армии Кутузова, вооруженных капсюльными ружьями Разумовского, выиграли бы всю эту войну шутя, мобильность в сочетании с преимуществом в дальнобойности — решающий козырь. Но увы — что есть, то есть. Все, на что может рассчитывать армия Валлендела — на большую дальнобойность оперенных пуль, при подавляющем перевесе в огневой мощи у врага.
Еще одна мысль, не дававшая покоя инженеру, была о пушках. Почти двенадцать тысяч стрелков — огнестрельщиков, арбалетчиков и лучников — окажутся в глубокой заднице, если противник применит обычную полевую артиллерию. На минометы надежды мало, потому что минометную команду Данила обучал аж несколько часов — срок для подготовки катастрофически недостаточный, так что ни о какой контрбатарейной борьбе речи даже не шло. Сам Разумовский наводить минометы просто не сможет — на его плечах забота о танках, что для него и так слишком уж много.
Войска выдвинулись на заданные позиции на рассвете следующего дня. К тому времени, как колонны обреченных добрались до Онтагара, эльфы-разведчики уже успели провести несколько стычек с вражескими передовыми отрядами и отогнать их от реки.
Сэр Кэлхар вместе с передовыми отрядами кавалерии форсировал переправу еще в полдень. Задача перед рыцарями была поставлена предельно простая: не дать противнику помешать переправе основных сил или занять выгодные позиции поблизости. Враг, впрочем, пока что был представлен валяющимися тут и там утыканными стрелами трупами: знаменитая хитрость гоблинов не помогла им избежать мастерских засад.
Всадники, заняв достаточно выгодную позицию посреди поля, начали спешиваться, чтобы дать небольшой отдых коням. Слева и справа в лесах и кустах — эльфы, вперед видать на версту — незамеченными гоблины не подберутся. Отсюда стальной кулак рыцарской конницы сможет либо поддержать эльфийских лучников, либо отступить под их прикрытие.
После полудня прискакал посыльный, чтобы узнать, как дела на переправе, и, убедившись, что пока все идет по плану, отбыл обратно. Сама армия появилась только ближе к вечеру, а враг пока что знать о себе не давал. Это заставило нервничать всех: никаких сомнений, что ублюдки готовят очередную коварную пакость. Эльфы наметанным глазом обнаружили гоблинов-разведчиков, но основная масса их войск, включая драконов, пока что находилась неведомо где.
Кэлхар себя не обманывал. Серые твари от дальнейшей войны не откажутся, и если их нет прямо сейчас и прямо здесь — значит, появятся в другом месте, не сейчас так позже, и можно не сомневаться, что обстоятельства они выберут самые благоприятные для себя, а ему и всем остальным остается лишь ждать. О, проклятое ожидание!
Однако гоблины все же появились.
Сотни кабаньих всадников появились вдали, когда войско как раз начало переправляться, и двинулись прямо к переправе, старательно держась середины поля и не рискуя приближаться к зарослям слева и справа на полет эльфийской стрелы.
Барон Дэйнс приказал трубить кавалерийскую атаку и красноречивым жестом опустил забрало. Три сотни рыцарей пришпорили коней и рысью пошли вперед. За ними, словно за железной стеной, двигалась легкая конница.
План боя был очень прост. Тяжелая кавалерия, хорошо защищенная усиленными доспехами и восседающая на тяжеловозах в укрепленной броне, за кабанами не угонится, но зато примет залп из аркебуз без особых потерь, а там уже дело за быстрыми всадниками. Практика показала, что свиноезды с разряженными ружьями людям-кавалеристам не то что не чета — гребаные гоблины вообще не вступают в бой, предпочитая спасаться бегством.
Это было мерзко и жутко — трястись в седле тяжеловоза, понимая, что ты всего лишь приманка для вражеских пуль — но Кэлхар, сжав зубы, держал строй в самом переднем ряду. Эртэс свидетельница, в битве при Сигне он не сгодился вообще почти ни на что, и теперь был счастлив, что в хитроумном плане сражения король, колдун-оружейник и прочие достойные мужи нашли для Кэлхара роль, в которой он принесет хоть какую-то ощутимую пользу. Даже если эта роль заключается в ловле пуль собственной грудью.
Примерно то же самое думали, играя в молчанку со смертью, и остальные. Рыцари — железный кулак всякой армии и верная опора короля в любой битве — оказались почти бесполезными в войне нечестивого оружия и железных драконов, но они все равно сделают хотя бы то немногое, на что способны.
Однако серые твари в бой вступать не спешили. Завидев надвигающуюся на них конницу, они повернули своих кабанов вспять, остановились, дали нестройный залп с большого расстояния и бросились наутек.
— Выманивают, — процедил сквозь зубы кто-то позади Кэлхара.
— И барану понятно, — отозвался из-под забрала барон Дэйнс. — Потери есть?
Оказалось, никто даже не пострадал. Несколько рыцарей получили пробоины в щитах, которыми прикрывали корпус, однако свинцовые шарики после этого расплющились о нагрудники, не причинив вреда. Броня лошадей также выдержала. Впрочем, все понимали, что при обстреле сбоку картина будет совсем иная: тяжелые противопульные доспехи защищают только спереди. Одно хорошо: гоблины пока не знают, что тяжелая кавалерия имеет уязвимые стороны.
Рыцари вернулись на исходную позицию — и вовремя: звуки горна разнесли по полю призыв о помощи. Враг пытался атаковать с правого фланга.
Здесь между леском и берегом Онтагара раскинулась весьма болотистая низинка. Река вернулась в свои берега после одного из проливных дождей не так давно, и почва в этом месте все еще оставалась рыхлой и влажной. На военном совете именно это направление сочли наименее вероятным для атаки драконов — возможно, как раз поэтому гоблины попытались атаковать отсюда.
Кэлхар прибыл на место одним из первых, однако пехотинцы, прячущиеся за деревьями на краю леска, криками предупредили рыцарей, чтобы те не выезжали на открытое место. Сюда долетал трубный вой драконов и беспорядочная стрельба аркебуз, однако арлансийская пехота не выглядела напуганной.
— Они увязли, сэр! Увязли намертво! — прокричал пехотный сержант, когда группа рыцарей во главе с Дэйнсом подъехала поближе.
Кэлхар спешился, вручил поводья ближайшему солдату, выглянул из-за деревьев — и сразу же понял, что именно произошло.
Решение гоблинов атаковать драконами с самого неожиданного направление как раз в тот момент, когда основная армия переправляется, было весьма разумным, однако в этот раз сама арлансийская земля восстала против них, причем в буквальном смысле. Грунт основательно развезло после легкого паводка, драконы пройти не смогли, а один из них, шедший первым, основательно увяз. Гоблины усердно пытались вытащить его при помощи орков, тянувших веревки, но пока что у них ничего не получалось.
Кэлхар оценил обстановку. Дракон застрял, причем посреди болотца, и другие не смогут прийти к нему на помощь. Два небольших отряда гоблинов-стрелков прикрывают орков, тянущих за веревки, но атаку тяжелой кавалерии им не сдержать. Разумеется, в тот момент, когда рыцари начнут крошить этих гоблинов, они попадут под обстрел других отрядов, оставшихся поодаль на твердой почве рядом с другими драконами. Потерь, конечно, не избежать, однако это верный шанс уменьшить поголовье железных чудовищ на одно, к тому же тяжеловозы с широкими копытами легко преодолеют болотистую местность и зададут отличную трепку стрелкам. А если еще подвести сюда отряды аркебузиров да угостить гоблинов их же любимыми свинцовыми тефтелями…
Рыцарь повернулся к барону Дэйнсу:
— Разрешите атаковать, ваша светлость?
— А зачем? — недобро усмехнулся он. — Твари никуда отсюда не денутся. Сейчас подтащат онагры и разнесут пехоту. А тогда кто-то подберется поближе да подложит под дракона пороховой бочонок.
— Разбегутся… — Кэлхар огляделся, заприметил выстроившийся стрелковый отряд и окликнул сержанта: — Эй, парень, а давай сюда веди своих людей! Тут вам куча мишеней!
— Не велено, сэр, — отозвался тот, — без особой команды явить врагу наше оружие нельзя!
Рыцарь мысленно согласился с таким мудрым решением, однако мысль о том, что гоблинские стрелки разбегутся при первых же выстрелах онагров, переполняла его досадой.
Тут гоблины, наконец, поняли, что орками, тоже увязающими в болоте, дракона не вытащить, и стали тянуть длинный канат к драконам, стоявшим на твердой земле, однако онагры уже подвезли к позиции стрельбы. Затрещали зубчатые механизмы, оттягивая метательные рычаги, из сумок командиров появились гранаты.
Гоблины обнаружили, что по ним собираются стрелять, не сразу, а только когда шеренги солдат, за которыми стояли метательные машины, по команде разошлись в стороны. Гранаты устремились к цели, и серая мразь бросилась врассыпную, роняя оружие, еще до того, как взорвалась первая из них. Бамц! Бамц! Бамц! Клубы дыма ненадолго закрыли дракона, а прислуга уже трещит рычагами, готовя онагры к новому залпу, командиры колдуют с механизмами прицеливания.
Ветерок унес белые облачка, и тут стало ясно, что стрелять не в кого. Гоблины, то и дело падая в болоте, уже добегали до противоположного края, оставив в грязи около десятка убитых, орки тоже последовали за ними.
В этот момент на спине дракона приподнялась дверца, оттуда выглянул еще один гоблин. Поняв, что никто не собирается его вытаскивать, он проворно спрыгнул с железной спины и тоже припустил к своим.
Дэйнс оглянулся на своих рыцарей:
— Так, у кого там есть бочонок с порохом?
— Я пойду, — вызвался Кэлхар, — покажу, как надо!
— Они могут достать тебя пулей, — напомнил кто-то.
— Пятьсот шагов. Если и достанут — не пробьют.
— В спину, когда будешь отходить — пробьют. Держи вот — на спину повесь.
Кэлхару на спину приладили второй щит, он забрался в седло с помощью товарища и прижал к груди маленький бочонок. Когда-то в нем было дорогое вино — теперь огненная драконья погибель. Почти полпуда пороха.
Пришпорив коня, он направился к дракону. Гоблин-управляющий вылез и сбежал — если верить колдуну-оружейнику, без него дракон дышать огнем и паром не может.
Стрельба с противоположного края побеспокоила рыцаря свистом над головой, но ни одна пуля в него не попала. Слишком далеко. Он подскакал прямо к драконьей морде, поднес левую руку с тлеющим фитилем к фитилю бочки — а затем размашисто метнул ее под брюхо и развернул коня: выноси, родной!
Медленно считать до пяти, учил колдун. Вот уже три… Четыре… Пять — и ничего! Рыцарь проскакал еще шагов сорок, остановил коня, обернулся — и тут бочонок сработал. Грохнуло так, что в ушах зазвенело, испуганный конь приподнялся на дыбы.
Белый дым быстро унесся прочь с ветром. Дракон с виду не пострадал, но из щелей начал струиться пар. Колдун говорил, дракон выдыхает пар только из головы, либо вверх, либо вниз, если сквозь шкуру — значит, потроха его продырявлены. Все, конец гаду.
Тут сквозь свист пара прорвался отчаянный рев орка, но быстро стих. Похоже, убегающий гоблин-управляющий не потрудился сообщить своему орку-помощнику, что надо делать ноги, а тот, будучи слишком тупым, понял, что дело дрянь, только когда начал вариться на пару.
Вслед Кэлхару просвистели пули, но по-прежнему ни одна не попала, и рыцарь благополучно вернулся к своим, которые встретили его одобрительными криками. Хотя, если вдуматься, невелика заслуга, сбросить волшебный бочонок под колеса неподвижного дракона — делов-то.
Начало боевых действий слегка обнадеживало, но Данила понимал, что такое небольшое везение в генеральном сражении ни на что не влияет. Гоблины осознали невозможность флангового обхода драконами через болото с правой стороны, потеряли одну боевую машину, но их еще штук то ли двадцать пять, то ли тридцать остается. Одна радость: даже если гоблины и освоили производство огнестрела и боеприпасов, то вот драконы — творение одаренных в механических «чудесах» гномов, и их создание не блещущим умом тварям вряд ли по плечу. Каждая такая потеря навряд ли восполнима в обозримом времени, если восполнима вообще.
Войско переправлялось через брод и сразу же расползалось по своим позициям. В походе общее число солдат существенно увеличилось: вестникам, отправленным в ближайшие города, в большинстве своем удалось добраться до цели и привести с собой подмогу из городской стражи и ополчения, иногда неплохо вооруженного, иногда кое-как. Но главное, что в основном это были люди, четко понимающие, что сражаются за свои семьи и дома и что другого шанса повернуть серую чуму восвояси уже не будет. И потому теперь войско Валлендела насчитывало уже добрых семьдесят тысяч воинов, из которых примерно две трети отлично мотивированы.
«Горный корпус», как окрестил Данила отряды, выделенные для удерживания холмов, насчитывал едва ли две тысячи, но состоял из хорошо вышколенных солдат, в том числе сотни аркебузиров, а также нескольких орудийных расчетов и всех гвардейцев Валлендела.
— А зачем мне гвардейцы в битве? — мотивировал свое решение король. — Я все равно драться не умею. Хочешь верь, хочешь нет — меч держал в руках раза четыре за всю жизнь. В детстве.
— Хм… Как так-то?
— Королю положено изучать риторику, математику, законы, торговое дело и в важных ремеслах толк знать. Учить правителя ратному делу — значит терять время, нужное для благоустройства страны, а случись война — для того у меня генералы есть, которые забыли о ратном деле больше, чем я когда-либо знал, — пожал плечами Валлендел. — Так что останусь с рыцарями — должен же кто-то флаг нести да онаграми командовать. А гвардия пригодится тебе на холмах.
Гвардейцы пригодились еще до начала сражения: без них втащить по крутым склонам онагры было бы крайне затруднительно. Отсюда метательная артиллерия могла забросать гранатами значительную часть поля боя, при этом имея небольшое преимущество в дальнобойности перед онаграми противника, вздумай гоблины выбить горный корпус с помощью трофейных метательных машин.
— Вон тот валун подрыть прикажи, — посоветовала Роктис, оглядев позиции, — его будет удобно скатить штурмующим на головы.
Ведьмочка тоже оказалась в числе ближайшей свиты Разумовского. Она облачилась в совершенно черный двухслойный ламеллярный доспех, черный шлем с забралом и такого же цвета поножи, наручи и перчатки, и носила свое облачение, вместе с парой сабель и зловеще выглядящим посохом, с изяществом и грацией. Сам Данила из доспехов выбрал только кольчугу да шлем без забрала: исключительно на случай шальной стрелы. Если до него доберутся в рукопашном бою, прочный доспех все равно не спасет, а носить такую тяжесть ему не по силам: на спине ранец с порохом и снарядами, а ведь еще, может статься, придется и бронебойное ружье таскать. Сейчас оружие и основную массу боеприпасов тащат два дуболома, но в бою мало ли что случиться может, а сорокакилограммовую «бандуру» плюс снаряды да еще и плюс доспехи Данила не сдюжит. По той же причине инженер не взял никакого холодного оружия: король хотя бы четыре раза в жизни меч держал, а Данила вообще никогда. Лишний груз.