В такси сел крупный мужчина. Он аккуратно закрыл дверь и постарался устроиться поудобнее, что получалось не очень хорошо из-за его габаритов. На нём были рабочие штаны со светоотражающими полосами и чёрная футболка. Кажется, одежда была запачкана бетонной крошкой или какой-то пылью. Он вертелся на сиденье, осматривался вокруг себя, видимо выбирая позицию, при которой он нанесёт такси минимум ущерба.
— Прохладно у вас тут, — клиент поёжился.
— Извините, проветривал после прошлого, гм, пассажира, — водитель поморщился, вспоминая Джейсона.
— Ясно. Ну ничего, сейчас напу́каем и станет теплее, — весело сказал пассажир. — Я Чейз.
Водитель кивнул и такси отправилось в путь. Чейз легко вздохнул, осмотрелся вокруг себя в поисках чего-нибудь интересного и стал тереть ладонь о ладонь, стараясь согреть руки. Время от времени он водил могучими плечами и морщился.
— Что-то мышцы сводит сегодня, — сообщил он. — Не в обиду, но до чего ж тесное у вас такси. Жуть.
— Уж какое есть, — беззлобно улыбнулся водитель. — Стандартная модель. У вас такая развитая фигура. Кем вы работаете? Вы спортсмен?
— Не, спорт не для меня, — Чейз тоже улыбнулся. — Это ж тренировки каждый день, диеты всякие, а я покушать вкусно люблю. Я спасатель. Ну или пожарный. Как вам больше нравится. Но только не пожарник. Я вам не жук! Ахаха!
Он легко рассмеялся громовым смехом, показав ряд ровных белых зубов.
— Ого, это очень полезная работа. Вы молодец.
— Спасибо. Знаете, по мне, так это лучшая работа на Земле. Что может быть лучше? Когда вытаскиваешь человека из огня, тащишь его на воздух, на свет. И кажется, что надежды нет. Что ты опоздал. Начинаешь делать реанимацию, краем глаза видишь, как к тебе спешат парамедики, но ты понимаешь, что времени мало и всё зависит от тебя. И ты остаешься один на один со смертью. В такие моменты я прямо вижу её физически!
Водитель блеснул глазами и внимательно посмотрел на спасателя, занявшего весь салон его такси.
— И что она говорит?
— Кто? — не понял Чейз. — Смерть? Я ж это фигурально.
— Не берите в голову, — быстро сказал таксист. — Извините, я вас перебил. Что было дальше?
— Дык вот, склоняешься над человеком и понимаешь, что между этим Светом и тем есть только ты. Есть только твои руки, твои знания и твоя воля. Разрываешь на пострадавшем рубашку, твоя кислородная маска летит в сторону, кто-то что-то кричит где-то позади, но ты не слышишь. Весь мир перестаёт существовать для тебя. Ты, этот человек и смерть между вами. И ты понимаешь, что она уже празднует победу. Уверена, что сейчас заберёт этого человека и никто не сможет ей помешать. А вот хрен ей!
Громовой голос Чейза сотряс старенькое такси так, что оно подпрыгнуло.
— И ты начинаешь непрямой массаж сердца, — продолжил пассажир, — ты вдыхаешь в него жизнь из своих лёгких. И не сдаёшься. Никогда нельзя сдаваться! А тут уже поспевают парамедики, облепляют тебя и пострадавшего. И ты чувствуешь, что смерть испугалась. Что она отступает, потому что силы неравны. И вот, человек начинает дышать! Он делает первый, рефлекторный, судорожный вдох. И ты понимаешь, что с этим первым глотком воздуха в него возвращается жизнь. Что вы победили!
О, это ни с чем несравнимое чувство! В этот момент чувствуешь себя Богом. Ну, может, не самим Богом, но начинаешь понимать его, потому что ты возвращаешь жизнь. Без тебя это был бы просто кусок мёртвого мяса на битом асфальте, а ты вернул жизнь. Ты победил. Чувствуешь, как прямо через тебя, — Чейз поднял могучие руки и жестами пытался показать бурю своих эмоций, — проходит свет. Понимаешь, что все твои предыдущие дни, да и будущие уже могут ничего не значить. Что ты родился на Свет не зря.
Водитель внимательно слушал пассажира. Глаза вновь блеснули и он чуть отпустил педаль акселератора. Пассажир разволновался, переживая сильные эмоции, он хватал ртом воздух, а глаза светились азартом победы над смертью.
— Но спасти удаётся не всех? — спросил водитель.
— Конечно, не всех, — легко согласился Чейз. — На то она и борьба, верно? Когда-то побеждаю я, когда-то — она. Но это не повод сдаваться! Даже одна спасённая жизнь — это очень круто. Однажды я выхожу из депо после смены. Уставший, как собака, злой. В тот день мы не смогли спасти девушку после «дэтэпэ». Приехали на вызов, а машина ну просто всмятку, даже не знаешь, с какой стороны подобраться. Вокруг люди стоят, говорят, что из машины стон доносится. Значит, ещё жив кто-то!
Ну, мы быстренько: гидравлические ножницы, ломы. Работаю, а сам понимаю, что уйма времени пройдёт, пока мы до пострадавшего доберёмся. И вот через полчаса достаём девушку. Худенькая, лет двадцать всего. Мёртвая. Белая, как мел. Причём не виновата ни в чём была: водитель грузовика заснул за рулём и вылетел прямо на неё, она даже сообразить ничего не успела! Причём и дядька этот, водитель, был не то чтобы прям виноват: на него обманом кредиты повесили, так он, бедный, сутками без перерывов работал, чтобы семью на улицу не выгнали. Всё бегал вокруг машины, просил у всех прощения, волосы на себе рвал.
В общем, после такой смены выхожу из депо. Злой, как чёрт. Смотрю, напротив депо мальчишка стоит, лет восьми. В руках потрёпанная, грязная пожарная машина. Вид растерянный, перепуганный. Ну, думаю, потерялся. Парень прибежал в пожарное депо сравнивать свою игрушку с настоящей «пожаркой». Что, говорю, потерялся? А сам я всегда на корточки сажусь, когда с детьми разговариваю, а то я ведь большой: испугаются ещё. Мальчишка посмотрел на меня так серьёзно-серьёзно и говорит: «Вы зимой мою маму спасли, её из больницы выписали вчера, и я принёс вам подарок». Спасибо вам, говорит! И протягивает мне свою машинку!
У меня аж слёзы на глаза навернулись! Нет, нас часто благодарят, это понятно. И коньяки дарят, и сертификаты всякие. Бывает, меценат какой-нибудь нас всех на курорт отправит. Но тут-то совсем другое. Ясно дело, что для мальчишки эта машинка — самое дорогое, что есть на Свете. Смотрит на меня так серьёзно. Потому что этот малыш так рано понял, что самое ценное — это жизнь! Что все эти машинки ничего не стоят по сравнению с тем, что мама вернулась домой. Возможно, это не я спас его маму, а кто-то из коллег, но для него я — это воплощение всей пожарной службы.
— Вы приняли машинку?
— Пришлось, — усмехнулся Чейз. — Как я мог отказать малышу? Она у нас теперь на почётном месте стоит, в комнате отдыха, наравне со всякими кубками. Но мы ему взамен настоящую каску подарили, так что парень был в полном восторге.
Впереди показалось дорожное ограждение и водитель свернул на соседнюю улицу. За полусгнившими красно-белыми досками угадывался остов покорёженного моста. Проржавевший дорожный знак сообщал, что там ведутся дорожные работы.
— Сами выбрали эту работу или семейная традиция? — спросил водитель.
— Сам. С детства ещё мечтал. Ни в чём себя другом не видел. Многие говорили: на фига оно тебе надо? Денег мало, здоровье там оставишь. Кстати хочу сказать, что с деньгами всё в порядке, даже без всяких подарков. Не знаю, чего всем кажется, что мы с хлеба на воду перебиваемся. Вот я уверен, что вы в своём такси получаете гораздо меньше, уж извините.
— Ничего.
— Все работы важны и мне бы хотелось, чтобы все достойно получали. Но за себя и за своих коллег могу сказать, что нам не на что жаловаться. Разве что риски на работе, но ведь они не только у нас. Почёт опять же, уважение. Все родственники гордятся. Но я не ради славы сюда пошёл. Можно подумать, у нас тут интервью каждый день берут и мы автографы раздаём. Ха!
— Но вы же всё-таки чуть тщеславны, — водитель ему подмигнул, — признайтесь.
— Не без этого, — легко согласился Чейз. — Но знаете, тщеславие больше к самой профессии, а не ко мне лично. Мне нравится, когда к нам в депо приводят ребятишек на экскурсии. Ох, как у них глаза горят! Ахаха! Они сразу облепляют нашу машину, как обезьянки! Везде лазают, всё им интересно. Всё расскажи, всё покажи. А уж что начинается, когда мы разрешаем им включить сирену и мигалки… Ух!
Чейз хохотал, широкая, как дверь, грудь подрагивала в такт громовому смеху. Спасатель переживал лучшие моменты своей работы и весь отдавался воспоминаниям.
— Но ведь это работа правда очень опасная. Не бывает страшно? — водитель взглянул на него и прищурился.
— Нет, — пожал плечами Чейз, — чего бояться-то? Можно выйти из дома за молоком и вас собьёт машина. Знаете, какое количество таких людей я вижу по долгу службы? Человек лезет менять лампочку на кухне, падает с табуретки и ломает себе шею. А другой — строитель на стройке — падает с восьмого этажа на арматуру, которая пробивает его насквозь, а он остаётся жив! Так что тут от нас мало что зависит. От нас зависит, как мы распоряжаемся отпущенным нам временем.
— Согласен, — легко согласился водитель, — но вы наверняка несёте ответственность не только за свою жизнь. У вас есть близкие. Я слышал, что многие в вашей профессии не заводят семьи. Из-за слишком опасной работы.
— Ну, тут вы не правы, — Чейз, поморщившись, повёл могучими плечами и с опаской взглянул на потолок, словно тот падал на него. — Почти все мои коллеги с семьями. А те, у кого их нет, не заводят семьи по совершенно другим причинам.
— Но как же риски? В вашей профессии так много смертей.
Чейз посуровел. От прежней легкомысленности не осталось и следа. На пассажирском сиденье теперь был суровый, собранный профессионал, готовый ко всему.
— Да, смертей много, — глухо сказал он, — но знаете что? Я не готов отказываться от семьи из-за рисков! Жизнь — это не только работа, всё-таки.
— Значит, у вас есть семья?
— Да, жена. Она сейчас беременна. На седьмом месяце. Если бы не она, то какой смысл вообще возвращаться домой? Я захожу домой, вижу её взгляд и вся усталость словно испаряется. Все неудачи, вся боль остаются где-то позади. Словно в другой мир попадаешь! И как от этого можно отказаться? Она у меня девочка неглупая: прекрасно понимает, кем её муж работает. Никогда не спрашивает меня о работе. Знает, что счастливые случаи я сам рассажу, а о плохих ей знать ни к чему. В целом, девушка она впечатлительная: новости лишний раз не смотрит, вечно жалко ей всех. Тем более сейчас, когда она вот-вот родит. Гормоны, всё такое. Ух, как я жду этого мальчишку! Вот когда он родится, тогда заживём! Будем втроём путешествовать, ездить на рыбалку и всякое такое! Он тоже будет гордиться папой. Чёрт, до чего же плечи сводит! Никогда такого не было.
Чейз морщился, продолжал шевелить плечами и посматривал на потолок.
— А кроме того, — продолжал он, — она получит очень хорошую страховку за меня в случае чего. При самом плохом раскладе, так сказать.
— И страховка сможет заменить ей любимого человека? А вашему сыну — отца?
— Конечно, нет, — фыркнул Чейз, — но, по крайней мере, я чувствую себя спокойнее, зная, что моя семья не умрёт с голоду. Что я могу сделать, если только на этой работе я чувствую себя на своём месте?
— А если вы не погибнете, а станете инвалидом из-за травмы? — не унимался водитель.
— Вот это уже будет много хуже, — кивнул Чейз. — Об этом я стараюсь не думать, потому что, опять же, никак не могу повлиять на шанс такого исхода. Лучше уж смерть. Если мне суждено погибнуть под завалами, спасая жизни, значит так тому и быть.
— Вы уверены?
— Конечно, — ответил Чейз, ни секунды не сомневаясь. — Такова судьба.
— Тогда мы приехали.
Водитель затормозил и выключил двигатель.