Есть у меня один чат в телефоне, который меня никогда не расстраивает, потому что в нем нет никаких женщин. Он так и называется «ПАЦАНЫ». Вот и сегодня, пятничным вечером, после тяжелой учебной недели, жизнь там как обычно бурлила.
Жека: «Ну что, сегодня собираемся? Хата свободна. Пиво, бассейн, бабы…»
Серый: «Я за!»
Егор: «За!»
Вовчик: «ЗА»
Тим: «За»
Я: «без баб»
Егор: «Ну начинается…»
Серый: «Ну чё опять-то?»
Олег: «Нормально ж все было, сейчас-то что⁈»
Вовчик: «Ну Мишель, блин!!»
Потому что женщины — зло. Причем любимые куда большее зло, чем нелюбимые. Например, стоило мне сегодня прийти домой, как меня уже ждали и встречали прям с порога — нет, не хлебом, солью и распростертыми объятиями, а пиццей, присвоившей себе мое имя.
— Голоден, сынок? — спросила маман, зловеще распахивая передо мной коробку с моим тезкой.
— Не настолько, — отвернулся я от куска теста, густо заваленного мясом.
— Твой ужин, кстати, — осклабилась эта безжалостная женщина.
— И за что такая жестокость?
— А скажешь не за что?..
Дальше меня с чувством и удовольствием отчитали за мою тягу к знаниям, любовь к английскому и неудержимую природную харизму, которая притягивает ко мне репетиторш. После чего, упиваясь материнским произволом, отменили занятия языком, опытных педагогов, карманные деньги (хотя их и так нет) и вечеринки в нашем доме аж до самого Нового года.
— И кормить ты меня, я так понимаю, тоже больше не будешь, — уточнил я, косясь на коробку с моим ужином.
— Сынок, не наглей! Мы оба знаем, что как мать я гораздо благоразумнее, чем ты как сын. Не хочешь есть, поднимайся наверх. Тебя там, кстати, Катерина ждет…
А затем, как в каком-то безостановочном конвейере наказаний, меня передали с рук на руки ждущей в моей комнате Катерине. О да, зараза сама пришла к любимому соседу! Надо же, сколько внимания одному мне в один день. Да я в собственном доме стал популярнее, чем в школе! Даже соседи вон прибежали, чтобы лично меня пожурить…
Толкнув дверь, я без стука переступил порог (камон, еще буду я стучаться в собственную комнату!). Зараза обнаружилась сразу — стояла лицом к окну, однако, услышав скрип двери, вальяжно развернулась. Видели сцену из «Крестного отца» в самом конце? Ту, где Майкл Корлеоне расправился со всеми конкурентами, а потом стоит такой важный, а к нему все подходят, кланяются, обнимают, лобызают ручку — словом, выражают почтение. Так вот, К сейчас стояла в моей комнате точно так же и смотрела на меня так, словно я с порога должен плюхнуться на колени и на них же до нее доползти — выразить, так сказать, почтение. Она вообще любит крутые позы. Я даже не знаю: долго их репетирует или они у нее сами собой получаются. В любом случае смотрелось солидно и пафосно. Эх, я даже пожалел, что не сделал еще одну маечку — «MY EX IS ZARAZA». Это бы ей точно понравилось!
— И чем обязан такому визиту? — по-мудачьи улыбнулся я.
— Весь день швами наружу? — она по-сучьи окинула меня взглядом.
— Ну да, — расправил я грудь, надпись на которой была видна сейчас только с изнанки, — чтоб ты не забывала, насколько я могу быть нормальным!
— И учительницу, видимо, трахал для того же? — понимающе кивнула К. — Решил натянуть сразу после маек?
Да, это для всех остальных Катерина сдержанная, вежливая и приличная. Со мной в выражениях она вообще не стесняется. Мало кому, кроме меня, доводится увидеть настоящую Катерину. А тем, кому доводится, это обычно не особо нравится.
«Надо было сразу сказать, что у тебя с этой ненормальной ТАКИЕ отношения!!!»
— Да и ты, смотрю, натянула ее не хуже…
— После тебя пришлось постараться, — показала зубки К. — Да и мама твоя помогла…
Так и вижу, как злая королева-мать и злая королева-соседка устроили на пару бедной Золушке-учительнице натуральный педсовет. А я говорил, что это сказка про злодеев. Тут правят злые королевы — наивным золушкам тут ничего не светит.
— Держу пари, ты собой довольна, — заметил я, возмущаясь (и, может быть, самую малость любуясь) ее сучьей улыбкой.
— Держу пари, — упивалась своим триумфом зараза, явно стремившаяся снизить количество секса в моей жизни до своего, в смысле, до нуля, — ты тоже не в обиде. Получил то, что хотел…
«Королев — ты сволочь!»
«Веселой жизни, козлина!»
«Сынок…»(пять раз за один вечер!)
— Вот этого я, по-твоему, хотел? — шагнул я к ней.
— А разве не этого? — смахнула К невидимые пылинки с моей вывернутой наизнанку майки. — Я думала, все это, — она потрепала ткань на моей груди, — было криком о помощи. «Спасите меня от этого харрасмента»…
Если я и хотел, чтобы меня спасли, то совсем не от этого…
— Приревновала, да? — прищурился я, глядя, как ее пальцы все еще мнут мою майку, не спеша отпускать.
— Забочусь о твоей репутации, — выдала она.
— Заботилась бы о моей репутации, — поймал я ее руку в свою, — вернула бы лучше мне девушку!
Другая ее ладонь замерла. Катерина всегда была как русская рулетка. Могло выпасть все что угодно: как погладить, так и ударить. Сколько ни старался, просчитать не мог — так что всегда пытал удачу.
— А я говорила условия возврата тебе девушки, — указательный палец ее свободной руки назидательно ткнулся мне в лоб.
…повзрослей, вырасти, научись вести себя по-умному, и тогда, может быть, вернемся к этому разговору и пересмотрим твой статус. Сосед…
— … и в них точно не было пункта о том, чтобы трахать учительницу, — с чувством превосходства закончила она.
И, ловко вытянув свою руку из моей, сделала шаг назад, вновь увеличивая дистанцию между нами.
— А я думал, — глядя на это, хмыкнул и я, — трахать учительницу — это вполне себе становиться взрослым.
— Ищи другие способы становиться взрослым! — торжествующе изрекла К.
Губы растянулись в надменной ухмылке, глаза сверкнули высокомерными огоньками. Она так радовалась всякий раз, когда оказывалась сверху. И это давало поистине адскую вилку: мне нравилось, когда она так радовалась, но мне не нравилось, когда она оказывалась сверху. И исключительно из чувства противоречия я сам прерывал то, на что бы мог любоваться вечно.
— То есть майки можно больше не носить? — невинно уточнил я.
— Они тебе больше не помогут, — довольно выдохнула зараза.
— Ну тогда и нет смысла носить ее дальше, — подытожил я и, видя, как ее глаза начали опасно прищуриваться, стянул майку, отбросил на кровать и поиграл мускулами.
А что, девчонкам это нравится! Некоторые вон вообще, едва узрев, бегут от конкуренток избавляться…
— Оденься! — тут же потребовала Катерина, снова пытаясь забраться сверху.
— Только если честно признаешь, что приревновала! — навис я над ней своим шикарным спортивным телом.
— Я сейчас уйду, — пригрозила она, отступая, делая шаг назад.
— Уверена? — улыбкой Джокера встретил я ее отступление. — А может, ты хочешь обратного? — и щелкнул ремнем на свои брюках.
— Если ты снимешь штаны, — натянула К покер-фейс, — ты в этой комнате останешься один!
В покере есть момент, когда надо решить, готов ты повысить ставку или поведешься на блеф противника. Что касается меня, то я всегда знал, что выбрать. Я всегда рисковал.
— А если я хочу проверить? — вжикнул я молнией ширинки.
— Считай, проверил, — сверкнула зараза глазами. — Пока!
И, резко развернувшись, обогнув меня, спешно зашагала к двери. И ведь это же явный пас, однако такое ощущение, что она уносила весь банк с собой как победительница! Что поделать, Катерина всегда играла не по правилам.
— Да стой, стой! — окликнул я ее, застегивая ширинку обратно. — Почему тебя никогда нельзя переспорить?
— Потому что логика, — обернувшись, замерла она на пороге, — не твоя сильная сторона.
— Зато у меня член большой!
— Вот об этом и речь, — закатила К глаза и шагнула прочь из моей комнаты.
Ну почему игру начинаем с одинаковыми картами, а у нее все равно по итогам остается больше? Всегда уносит больше, чем принесла! А мне хорошо, если остается хоть пара фишек как сувениры.
— Может, хоть разбанишь меня? — бросил я ей вслед.
— Ложись уже спать, — повернулась она ко мне из полумрака коридора, — устало выглядишь, — и ушла…
И теперь тишину моей комнаты нарушал только гудящий смартфон.
Тим: «Ну давайте без баб»
Тоха: «Ну окей»
Жека: «Тогда что? Просто набухаемся?»
Егор: «Жестко набухаемся!»
Серый: «Я за!»
Вовчик: «ЗА»
Тим: «За»
Тоха: «за!»
Олег: «И я за! Что еще делать-то без баб?»
Сброшенная майка все еще валялась на кровати — вывернувшаяся с изнанки наружу, когда я ее снял. Хотя где тут сейчас изнанка? «Я МОГУ БЫТЬ НОРМАЛЬНЫМ ПАРНЕМ». Я могу быть нормальным парнем?.. Что бы сделал нормальный парень? Он бы просто набухался с пацанами. И начал бы писать бухие голосовые бывшей…
Я переключился из этого длиннющего чата в другой, где, кроме меня, был всего один человек, но чат был в десятки раз длиннее. В последнее время, правда, не обновлялся.
Пользователь «Достать, чтоб разбанила!» вас забанил
Некому мне писать эти голосовые. Так какой тогда смысл бухать?
— Ложись уже спать, устало выглядишь…
А ведь хороший совет. Вечеринок в доме теперь не будет, занятий английским тоже, доставать некого, любить тоже, так что можно лечь пораньше и наконец уже выспаться. Хоть сегодня-то, надеюсь, смогу.
Я: «Не, я лучше спать»
Серый: «Ну какое спать? время еще детское!»
Олег: «ты прикалываешься?»
Вовчик: «Ну Мишель, блин!!!»
Тим: «Мишель, ты где?»
Егор: «Мишель, ау?»
Жека: «ау?»
Тоха: «ауууу?»
Олег: «Походу, он слился…»
Жека: «И что тогда? Бухаем или с бабами?..»
Иногда мне снятся дурные сны, иногда мне снятся кошмары. Вот топ один последних месяцев, приходящий так часто, что уже не «иногда». Темный тесный клуб, громкая музыка, бьющие огни со сцены. В полумраке вокруг бесится народ. Мы стоим с моей бывшей — тогда еще не бывшей — в укромном уголке у колонны, оба смотрим на сцену. Она передо мной, я за ней. Обнимаю ее, чтобы не потерялась в темноте, потому что она вся в черном. Черные свободные джинсы, черная футболка, черные волосы по плечам. А я в белом — белая рубашка, белые брюки. Она в черном, а я в белом — мы с ней как шахматные фигурки, которые просто не могут делить одну клетку, и по ходу партии кто-то кого-то неминуемо должен срубить. Но не в эту ночь.
Пока же я держу ее за талию, крепко держу, чтобы не исчезла еще ненароком. Она слушает музыку, покачивает в такт головой и телом. Мои пальцы скользят по тонкой полоске кожи между ее джинсами и футболкой, ощущая, как этот кусочек нагревается от моих прикосновений. Пока одна моя рука остается на талии, другая прокрадывается выше и в темноте, где нас никто не видит и никому до нас нет дела, ложится ей на грудь. И, поглаживая, понимаю, что она как всегда без лифчика. Что за привычка, честное слово? Я мну ее, лаская и сжимая, пока не становится твердо, пока горошины сосков не царапают мне ладонь. Она в ответ прижимается ко мне все плотнее, пока и у меня не становится твердо. А затем с ухмылкой поворачивает голову, и я ухмыляюсь в ответ. Мы долго-долго смотрим друг другу в глаза, а потом я подхватываю ее за подбородок, мягко тяну к себе и… просыпаюсь.
И этот сон мне снится раз за разом. Чертов кошмар! Про него уже можно сказать, что он меня мучит. Раз за разом, ночь за ночью я пытаюсь, но все не могу ее поцеловать…
И вот опять я проснулся где-то в перерыве между ночью и утром. Ну знаете, говорят три часа ночи, но четыре часа утра. Вот где-то там и проснулся.
Уже зная, что легко снова не усну, распахнул тумбочку и вытащил свое успокоительное. Думаете, таблетки или курево? Журнал с голыми бабами? Куриная лапка? Ха! Если б что-то из этого помогало, я бы комнату уже в курятник превратил! То, что я в итоге вытащил, тоже не особо помогало, но хотя бы успокаивало. По-хорошему эта вещь мне уже не принадлежала, но хранилась у меня. Мне ее подарили в минуту триумфа, когда поставил рекорд, когда вступил в команду, и я настолько ею дорожил (без сарказма), что тоже подарил. Просто хотел поделиться с ней всеми этими успехами.
— Твоя спортивная толстовка? — спросила она, разворачивая подарок. — Думала, ты ее любишь…
— Есть то, что я люблю и больше. Давай примерь! Моя девушка будет ходить в моей толстовке по моей школе королевой! Классно, да?
— Королевой? — усмехнулась она, как обычно начиная выделываться. — В твоей толстовке? По твоей школе?
— Да, в моей толстовке, по моей школе, моей королевой! А еще всегда будешь пахнуть мной! Ну давай уже, примерь…
— Потом, — попыталась отложить мой подарок эта вредная зараза. — И потом я еще не определилась со школой…
— Сейчас, — настаивал я. — И со всем ты уже определилась!
— Потом!
— Ну ладно, ты потом, а я сейчас! — и потянул толстовку ей на голову.
— Дурак! — отбиваясь, засмеялась она…
Однажды, когда еще не была бывшей, она забыла ее в моей комнате, а потом, когда уже стала бывшей, не забрала. Однако ткань до сих пор пахла ею. Ее духами, ее ароматом, ее телом — одновременно сладко и горько — в общем, токсично и ядовито…
Возможно, временами я отдавал ей слишком много. За это сейчас и не сплю.
Чувствуя, что больше не помогает, я затолкал толстовку обратно и схватился за смартфон.
Пользователь «Достать, чтоб разбанила!» вас разбанил — внезапно известил меня чат.
Ну надо же! И очень вовремя! У меня как раз была для нее пара слов.
Я: «Я опять не сплю»
Я: «Опять кошмар»
Я: «кошмар из-за тебя!»
Сигналы словно уходили в пустоту. Ни одной галки, ни одного прочитанного. Она вообще офлайн.
Я: «А как тебе спится?»
Я: «ничего не мешает?»
Я: «Неужели у тебя и правда нет сердца?»
Зачем вообще было меня разбанивать, если тебя тут нет?
Я: «Какая же ты все-таки бессердечная!»
Я: «как можно быть такой бессердечной?»
Я: «как можно быть такой сучкой?»
Неожиданно замигало «печатает…», неожиданно она тоже появилась в чате. Где-то между ночью и утром.
Достать, чтоб разбанила!: «дурак…»
«Печатает» продолжало мигать, обещая продолжение.
Достать, чтоб разбанила!: «но я все равно тебя…»
«Печатает» все продолжало и продолжало мигать. А я смотрел на этот мигающий значок и думал, что в моем списке самых непредсказуемых людей она всегда была под номером один. Да она у меня вообще во всех списках под номером один! А «печатает» все мигало и прекращало, и снова мигало и прекращало, и снова, и снова… Да блин, чего так долго? Там печатать-то всего одно слово! Первым не выдержал я.
Я: «люблю?..»
И тут же пришел ответ.
Достать, чтоб разбанила!: «не прощу!»
Несколько секунд я офигевши смотрел на то, что она написала, и то, от чего теперь точно до утра не усну.
«не прощу!»
Ну какой же все-таки паршивый характер! Ну как можно иметь такой паршивый, скверный, противный, невыносимый характер⁈..
«не прощу!»
Да было бы за что!..
«Достать, чтоб разбанила!»
Да нет, какая ты «достать, чтобы разбанила»⁈ Ты хуже, ты намного, гораздо, невообразимее, невыносимее хуже! Токсичная ты зараза!.. Пальцы стерли название контакта и зависли над новым. «Достать, чтоб прибила!» «Достать, чтоб самому не прибить?» «Достать, чтоб…» «Достать, потому что…» Раз за разом я стирал варианты, пока не вернулся к тому, с чего начал.
«Не писать!»
Да, я знаю, о чем вы подумали: история сделала круг, уперлась концом в свое же начало. А вот и нет! Здесь у нас спираль. Потому что начало этого конца было гораздо-гораздо раньше. С него бы по-хорошему и следовало начать, но кто начинает с конца?
Ну что, присаживайтесь поудобнее, берите попкорн и колу! Сейчас дядюшка Мишель расскажет вам эпичную и поучительную историю о том, на что способны эти заразы бывшие и как они вообще становятся бывшими. За всех, конечно, не отвечаю, но про свою точно расскажу!
Все ведь уже догадались, кто моя бывшая? Я так-то не особо и скрывал…