Пока изобретательные китайцы всей своей трудолюбивой страной выпускали весь столь необходимый для братского народа товар, отечественные выдумщики с не меньшим трудолюбием и с превосходящей изобретательностью создавали союзы, способные вывести родину из критической ситуации.
Самым популярным стало Общенациональное общество «Помрем пьяными». Его программные документы включали выводы серьезнейших исследований, согласно которым встречать конец света в состоянии даже легкого алкогольного опьянения куда приятнее и безопаснее, чем на трезвую голову.
В подтверждение этого приводились многочисленные факты, согласно которым многие десантники, пребывавшие второго августа под хорошим вино-водочным градусом, совсем не заметили пресловутого Дня Гнева, опрокидывания земли и разверзнутого неба. И в результате полностью сохранили свое физическое и психическое здоровье, чего нельзя сказать о трезвенниках, получивших многочисленные плотские и душевные травмы.
Почти одновременно появились федеральные и региональные организации «Напьемся до чёртиков», «Змию – змиево», «Общество алкоголиков с именами», «Кто не пьёт, тот здоровеньким помрёт», «Гроздья винограда», «ЗЗЗ – Зеленый Змий Злее», «Не заметим конца», «Vino-viski-vermut» и многие другие, позже объединившиеся в национальное движение «Зеленый Фронт» с девизом «Зелень зеленого змия – зеленее всех зеленей». А любящие приложиться к бутылочке интеллигенты объясняли всем непонятливым, что во второй части девиза имеются в виду и та зелень, которой столь богата природа, и зелень всемирной валюты, и отмечающая старину зелень патины, и даже трупная зелень, чур её. Так что девиз этот содержит множественные смыслы.
Основным мотивом бесед, лекций, круглых столов и симпозиумов, проводимых активистами Фронта, было то вполне разумное предположение, что, напившись в стельку, конец света можно и вовсе пропустить. И вообще, пьянство – оптимальная антикризисная стратегия, позволяющая минимизировать последствия всевозможных катастроф и катаклизмов. При этом вспоминали и многочисленные падения пьяных с этажей выше девятого, самыми неприятными итогами которых становились сломанные мизинцы, слегка порванные рубашки и штрафы за нарушение порядка в публичных местах. И не менее многочисленные падения комодов, шкафов, статуй, балконов, стен, крыш, заборов и даже башенных кранов на головы тех, кто околачивался около них слегка нетрезвым, заканчивающиеся неустранимыми поломками упавшего и полной невредимостью тех, на кого упало. И многочасовые сны крепко подвыпивших на сорокаградусном морозе, не приводящие даже к слабенькому насморку. И многое-многое другое, полное перечисление которого может надоесть даже самому настойчивому зануде.
Говорили и о нервно-рефлекторной расслабленности пьяненьких, делающей их сродни самым грациозным и гибким животным и не позволяющей сильно удариться при блужданиях и падениях или сломать себе хоть какой-нибудь мало-мальски выдающийся член. Вспоминали и о замечательном психологической расторможенности, дающей полное освобождение от всяких страхов и сомнений. Не забывали и о том, что со времен Достоевского известно, что пьяных очень любит боженька, потому что они как дети малые, неразумные, так что и гневаться на них нельзя. А уж кому было и знать, как не Достоевскому.
Но вся эта агитация, убеждения и уговоры были абсолютно излишними, потому что и без них Зеленый Фронт каждый день прибывал сотнями новых членов и вскоре снискал себе славу солидной общественной силы, авторитет и статус которой должны были позволить ей в недалёком будущем войти в самые престижные органы гражданского самоуправления, транслировать властям волю значительной части населения страны и во многом определять стратегии развития последней.
А идейные лидеры Фронта напоминали, что уж что-что, а стратегии развития нашего Государства пьяные испокон века определяли, определяют, и бог даст, будут определять. И именно понимающим толк в питии наша страна обязана и своей великой психоделической культурой, и своей нетривиальной, блуждающей историей, и своим интереснейшим и неповторимым общественным развитием, более всего напоминающим след человека во хмелю.
Зеленый Фронт привлекал и особой демократичностью, и тем, что вступившие в него могли воплощать в жизнь идеалы движения непосредственно на местах, безо всяких бюрократических проволочек, спущенных сверху директив и указаний. Единственным общим требованием, внесенным и в Устав движения, было осознание того, что питие есть символический и жизнеутверждающий акт, позволяющий противостоять грядущим разрушению, смерти и концу.
Не обходилось и без незначительных казусов, не умаляющих общего положительного настроя. Например, Семен Иванович Горностаев так увлекся акцией, проводимой Козлоковским региональным отделением Фронта, что как-то раз пришел домой без ботинок, хотя и в носках. Обнаружив это только в собственной прихожей и стремясь избежать недоумения приставучей жены, он благоразумно пробрался к дивану и сладчайше заснул. А проснулся поздно ночью и уже без удовольствия от невыносимого запаха горелого мяса и обуглившихся костей.
Поначалу, не сумев припомнить особые обстоятельства эпохи, Семен Иванович решил, что находится в крематории, куда его, сочтя умершим, отвезли соратники. А ещё через час, слегка проспавшись и кое-что вспомнив, решил, что конец света, о котором столько говорили средства массовой информации, наконец свершился, и не в крематории он, а уже в аду. Проверить свою догадку Семен Иванович не смог, поскольку не смог сразу проснуться, и решил подождать до утра, если, конечно, в аду есть утро.
Утром же выяснилось, что он все ещё на своем диване, а адский запах образовался потому, что жена его давеча поставила варить холодец, а сама села за любимый телесериал, да так увлеклась, что сгорели даже кости. А чуть позже Семену Ивановичу удалось припомнить, что он ровным счётом ни в чем не виноват, а без ботинок пришел вовсе не по беспамятству, а напротив, вполне сознательно.
Просто выпитые им шесть литров пива «Букет Чувашии» вкупе с бутылкой розового вина «Цинандали» и доброй толикой горилки с перцем привели к тому, что ноги его отекли до невероятных размеров, а ботинки пришлось снять и оставить в комнате симпозиумов. В результате все закончилось благополучно и встало на свои места, кроме лишь чудовищного запаха, который держался в квартире ещё добрых три дня, несмотря на все усилия проштрафившейся жены. Ботинки, правда, так и не нашлись.
Другая история произошла с милой дамой, не менее активным членом Зеленого Фронта. Прозаседав с коллегами почти трое суток, Раиса Зеленова справедливо решила, что общественная работа общественной работой, но и домой пора наведаться. По дороге домой любящая мать решила порадовать, наверное, соскучившегося по ней шестилетнего сыночка и по дороге зашла в зоомагазин, что купить давно обещанного хомяка. Войдя в него, дама помимо пары десятков грызунов, множества чирикающих птичек, сотен рыбок и одной облезлой лисы увидела огромную серую змеюку, кольцами свернувшуюся в стеклянном террариуме.
Смелая и сообразительная женщина не испугалась, сразу догадалась, кто перед ней, оглушительно завизжала и с криками: «Вот он, вот он, сука! Сейчас убью тебя, пидор, на х…!» – схватила стоящую неподалёку палку и стала тыкать ею в поганую гадину, норовя принести ей наибольший вред.
Пока продавщица магазина звала подмогу, животному был нанесен существенный урон. Госпожу же Зеленову удалось утихомирить только с помощью охранника, грузчика, директора и продавца соседнего с зоомагазином табачного киоска. Гадину, которая оказалась вьетнамским удавом, пришлось долго лечить у ветеринара, и тот поначалу не давал никаких гарантий, что она выживет. А Раиса Зеленова хомяка ни в этот день, ни в несколько последующих не купила, потому что совершенно не справедливо была направлена в специальное профилактически-лечебное заведение, в котором позже встретила немало своих товарищей по народному движению.
Случай этот наделал шуму, члены Зеленого Фронта, среди которых было немало и публичных персон, вступились за соратницу. Раиса Зеленова была объявлена узником совести, а ее выход на свободу через десять суток проходил с большой помпезностью, в присутствии многочисленной прессы и ответственных лиц. Поклонники же знаменитой матери надарили маленькому Паше Зеленову столько хомяков, что на некоторое время комната мальчика стала похожа на ферму по разведению этих ласковых и тихих и поэтому весьма плодовитых животных. Все эти любопытные события весьма способствовали популярности и Зеленого Фронта, и проводимой им идеологии, и зоомагазина, в котором произошли описанные события, и самих хомяков, спрос на которых в эти дни необыкновенно возрос.
На короткое время второй по популярности организацией стала «Смерть в постели» с лозунгом «Залюбим друг друга до смерти», которая стояла на том, что уж теперь-то, в последние дни жизни человечества, имеет смысл избавиться наконец от всех нелепых, ни на чём не основанных сексуальных запретов, которыми закосневшее общество всю историю так сильно умаляло радость жизни своих граждан. Все эти понятные многим положения усиливались и теми очевидными соображениями, что семь бед – один ответ, помирать – так с музыкой, и уж если представать перед окончательным судом – так хотя бы с рыльцем в пушку, всё равно не отвертишься.
И тут не обошлось без теоретического фундамента, связанного с уверениями отцов-основателей, что во время половых соитий выделяется огромная космическая энергия, благая и созидательная. А люди при этом напрямую соединяются со Вселенной, вечным основанием которой является Всемогущий Эрос, в своё время оплодотворивший даже абсолютно пустое Космическое Чрево, из которого потом и родилось Мироздание. И вообще, секс есть синергия Логоса и Хаоса, он имманентен природе и угоден Богу. Иначе Господь и не создал бы два пола и простой механизм, их соединяющий, не позаботился бы о дополняющей друг друга топологии Мужского и Женского, а просто сделал бы мир таким, что человек размножался бы почкованием, отростками или спорами.
А ведь Эрос превосходит Танатос, любовь сильнее смерти, иначе мужчины бы так не рисковали из-за бабенок, не выпрыгивали бы из окон многоэтажек, не лезли бы в драки и уж точно никогда бы не женились. А уж коль смерть легко попрать любовью, то и следует как можно больше попирать, в этом и есть Спасение.
Активистов и у этой приятной стратегии на выживание случилось немало. Находились и живчики, ухитряющиеся быть активными членами обоих спасительных движений: то пили, то любили, а то и любили друг друга пьяными. До публичных оргий дело не дошло, но закрытые тематические вечеринки, собирающие значительное число участников, во многих городах стали весьма популярными, и всё это несмотря на чудовищную жару и перманентное участие граждан во всевозможных заготовках самого разнообразного продовольствия и питья.
Самым заметным результатом движения стала массовая дефлорация огромного числа девственниц, убеждённых особями мужского пола или уже потерявшими невинность подругами, что этот необратимый акт непременно следует совершить перед всемирной кончиной, потом-то не удастся. Это сопровождалось и значительным увеличением числа будущих мамочек, обратившихся в женские консультации.
А вот что делать с зачатыми в процессах спасения мира детьми не могли объяснить ни в каких консультациях. Потому что, с одной стороны, как рожать-то, если конец света? Зачем обрекать ещё не родившихся, как минимум, на неизвестность, а то и на адские муки, если покрестить не успеешь? С другой стороны, ведь нельзя же незадолго до этого самого конца убивать собственного младенца? Это уж точно просто спровадить себя своими руками в вечные страдалища. Но этого было мало, потому что каким-то неведомым образом образовалась и третья сторона, и только женщина могла себе представить, каково это: встречать конец света беременной, когда и без конца-то так хреново, а тут ещё конец этот.
А что будет, если не успеешь родить? Оказаться беременной в аду? Это ж ад в квадрате получается! Но ведь и в раю беременной не лучше? Какой же это рай, если ты вечно беременна? Словом, вопросов было немало, а ответов не было совсем.
Зато были многочисленные комментарии, поступавшие преимущественно от дам пенсионного возраста. Думать-то раньше надо было, до того, как ноги чёрт знает перед кем раздвигать. Это мужикам можно не думать или думать известно каким местом, а женщинам, особенно молодым, голова ох как нужна и не только для того, чтобы есть. А теперь что, теперь думай, не думай, всё равно – уже с пузом. А что с ребятишками случится – так это уж как бог даст, тут уж свои руки не подставишь.
Но глупости это – считать, что быть вечно беременной плохо. Это ещё вопрос, что хуже: быть вечно беременной или родить какого-нибудь охламона или нахалку, которые потом до самой смерти будут, свесив ножки, на материнской шее сидеть и даже спасибо не скажут. Потому что это только во время первой беременности думаешь: лишь бы родить поскорее, лишь бы эта мука наконец-то закончилась! И только после родов, хлебнув всех этих нескончаемых обязанностей, всех этих пелёнок-кастрюлек-соплей, понимаешь: всё, что было до этого, – махонькие, незаметные цветочки, а теперь вот оно, начались ягодки, крупные и яркие. И так иногда все это надоедает, что рад бы назад затолкать – да не получится.
Но август – он и есть август, тут уж всегда половина Страны обнаруживает, что беременна, хоть тебе конец света, хоть начало. А вот мужиков этих, которые даже под конец света ухитряются засунуть свое добро, куда только получится, надо по ноге разорвать. А конец им этот оторвать. И это будет самым добрым делом, за которое и на том свете зачтется.
Рима так и не получилось, даже третьего, и движение «Смерть в постели» постепенно прекратилось, оставив после себя лишь небольшие островки незначительной половой активности. А заодно и чётко обозначив: нет, не в Таиланде живут наши люди, не в Индии, и не в Амстердаме! Не до того им, чтобы заниматься сексом обдуманно, программно и идейно, традиция не та. Семьдесят лет прежней власти плюс всё ещё не устраненная квартирная скученность – и вот вам результат: все эти процессы совершаются не «для», не «во имя», а вопреки.
Да к тому же, и лето прошло, мы ж не в Вавилоне или Древней Греции, погода, знаете ли, перестала способствовать. А принимать оргии у себя дома – нет, уж дудки! Это ж потом какая уборка предстоит, да и соседи что подумают, ничего ж не скроешь! Да и народ мы северный, нам зимой нужно силы экономить, не то, что индийцам, закон сохранения энергии ещё никто не отменял. Так что уж куда лучше без идеи, вне контекста и без подтекста, а как получится. А кто нуждается в особых непотребствах, так это – всегда пожалуйста, на здоровье! Но только индивидуально, приватно и частным образом, поскольку в этом деле любые публичные организации, а тем более, ведущие отчётность, – первейший враг семейной жизни, а значит, и общества в целом.
На этом товарищества бесшабашных и стремящихся во всем найти приятные моменты, заканчивались и начинались объединения разумных и осторожных. Первым среди таких было «КСПЗ», «Конец света под землей». Члены этой организации, люди усердные и дисциплинированные, всякой ерундой заниматься не стали, а быстренько начали личное, кооперативное и долевое строительство коллективных и индивидуальных подземных помещений, оборудованных всем необходимым для долгой и удобной жизни во время конца света и после него.
Тут же и словечко появилось – «концубежище», или «ластшелтер», а рекламные блоки всех телеканалов теперь были переполнены предложениями строительных фирм, предлагающих ластшелтеры от эконом-класса до элитных. Цена варьировалась в зависимости от надежности. Самыми дорогостоящими из отечественных были концубежища на Чукотке, в Якутии, на Колыме и подобных же безопасных районах. Эпицентром предстоящих эсхатологических событий предполагалась Столица, и это практически гарантировало, что до перечисленных благодатных мест волны возмущений не дойдут. Поддерживал уверенность в надежности этих районов и тот факт, что ни майя, ни ветхозаветные пророки, ни сам Иоанн о Сибири и Дальнем Востоке даже не упомянули.
Что касается зарубежья, то Европа и обе Америки не котировались – грешны-с. Не подходила и Африка – библейские, а значит опасные, связанные невидимыми нитями с небесами, места. А вот центральные районы Австралии в короткое время стали весьма популярными у обеспеченных людей. Задумывались и об Антарктиде, но капиталовложения в строительство подземных сооружений в этих ускользнувших от внимания Господа местах были по карману только миллиардерам.
Но и малообеспеченным, но волею судеб или стараниями родителей имеющим хорошее жилье, тоже выпадал счастливый шанс. И именно теперь, перед самым концом, стали ясны самые глубинные основания инстинктивного, как казалось раньше, человеческого стремления обрести приличную квартиру в столичном городе, открылся истинный смысл этой вечной битвы за место под солнцем. Оказывается, имеющий приличное земное жилище, обретал и возможность спасения!
Как всегда незаслуженно повезло жителям столицы: продав трехкомнатную квартиру, скажем, на Царских Прудах, всё ещё можно было купить двадцатиметровый подземный бункер где-нибудь в Большой Песчаной пустыне, хотя ножницы цен уже наметились и начали расти. Справедливости ради следует сказать, что на этот раз в счастливцах оказались и жители Эвенкийска, Дальнесибирска и Чукотска. Те могли получить очень надежные ластшелтеры почти бесплатно, слегка вложившись только в утепление собственных погребов и подвалов.
Бизнес по строительству ластшелтеров стал таким доходным, что только редкие строительные фирмы, возглавляемые чудовищными упрямцами, махровыми консерваторами или непроходимыми тупицами, продолжали строить дома и другие наземные сооружения. Все же прочие немедленно бросились на создание конц-объектов. Тут же случились и баталии по переделу дорогостоящей земли в северных районах восточносибирской тайги, а крутой нрав отечественного строителя стал хорошо известен в Центральной Австралии.
На подземное строительство откликнулись и те, кто уже хоть что-нибудь построил под землей. Руководство метрополитенов пообещало всем своим работникам эксклюзивное право перед самым концом света переселиться вместе с семьями на площадки самых глубоких станций метро. После этого на все вакансии в этих доблестных организациях образовался солидный конкурс, служащие стали держаться за свои места, как утопающий за соломинку, а девицы из семей сотрудников метрополитена или сами там работающие мгновенно стали самыми завидными невестами. Бесплатные укрытия под землей были обещаны и всем сотрудникам подземных гаражей, складов, организаций, имеющих глубокие подвалы или подземные шахты.
Однако тут же нашлись и завистники, утверждающие, что никакого спасения это не даст. Ведь все, кто второго августа наблюдал так называемый День Гнева, а среди них встречались не только ученые, но и умные люди, утверждали, что небо тогда поменялось с землей местами. А раз так, то в следующий такой денёк самые глубокие станции метро, подземные этажи универмагов и всякие там бомбоубежища с ракетными шахтами окажутся на самом верху.
И правильно, потому что это места, несвойственные человеческой природе, а значит – греховные и опасные. Негоже людям спускаться под землю, не кроты они и не землеройки, а человеки. А сверху, как известно, в тартарары падать куда страшнее и больнее, чем просто с матушки земли. Так что все эти хлопотуны роют себе трамплин в бездну, сиречь могилу.
Все эти разговоры не остановили массового подземного строительства, и было время, отмеченное пиком копательной активности, когда поиском убежища были обеспокоены почти все, кто не входил в Зеленый Фронт. Все, кто мог, покупал себе хоть какое-нибудь подземное сооружение подальше от опасной родины. Кто не мог себе этого позволить, покупал хоть что-нибудь под землей как можно дальше от опасной столицы. Кто не мог позволить себе ничего, копал хоть какую-нибудь норку там, где получится. Но примерно через месяц страх немного поутих, копать почти всем копающим сильно надоело, и движение пошло на убыль. А холерики и торопыги, успевшие за это время продать жильё в центре Главного Города в обмен на перспективу получить погреб в Центральной Австралии, атаковали суды с исками о расторжении сделок.
Чрезвычайно популярным стало и движение «Космос большой». Его организаторы называли себя преемниками идей отечественных космистов и напоминали всем, что незабвенной памяти Константин Эдуардович Циолковский изобрел космические полёты именно с целью поддержать своего умнейшего, но весьма беспокойного друга Николая Федорова.
Тот так любил решать проблемы задолго до их поступления, что ещё в конце девятнадцатого века решил, что не за горами то время, когда всемогущая наука реализует великую христианскую идею и научится воскрешать людей из мертвых. Когда же это непременное событие произойдет, то тысячи и тысячи поколений умерших, но против своей воли воскрешенных, создадут на Земле такой бедлам, что ничего другого не останется, как переместить все это столпотворение на близлежащие планеты.
Первое время добрейший Константин Эдуардович пытался успокоить своего озабоченного судьбами человечества друга и даже пытался подговорить его не озвучивать идею научного физического воскрешения. Потому что ведь так всегда: брякнет один дурень какую-нибудь чепуху, иногда совсем уж несусветную, а спустя некоторое время, глядишь – а какой-нибудь другой дурак уже и воплотил её в реальность. Изобрёл что-нибудь невообразимое, сделал что-то никому не понятное, и эти что-нибудь и кое-что уже тут как тут и на своем месте, как будто и были всегда.
Вон какой-то неизвестный идиот выдумал ковер-самолет, а тут уж и братья Монгольфье, а за ними и Райт, и тоже братья, и нате вам – воздушный шар с аэропланом! Или другой неведомый врунишка рассказал про печь, на которой любил путешествовать лентяй Емеля, и этим тотчас же заинтересовались немецкие выскочки Бенц и Дизель – и уже авто вовсю колесят по свету, вот так всегда немцы, гады, воруют наши идеи. И теперь: расскажет Коля миру про это никому ненужное воскрешение – и ведь изобретут, непременно изобретут, лишь только найдется очередной сумасшедший тип без интеллектуальных тормозов. И тогда уж точно на Земле не то, что шагнуть будет нельзя, – плюнуть станет некуда.
А когда упрямого друга переубедить не удалось, добрейший Константин Эдуардович, дабы уменьшить его треволнения, не позволяющие бедняге ни есть, ни спать, изобрел принцип ракетного движения. И вот уже почти сотню лет эти благие научно-христианские технологии используются не по назначению, но настал тот час, когда доброта Циолковского наконец-то может явить себя во всей своей спасительной мощи.
Основоположники движения уверяли всех, что совокупного ракетного парка Страны, особенно если поскрести по сусекам в Казахстане, предостаточно для того, чтобы в ближайшее время переселить всех желающих граждан на Луну, Венеру, Марс, Фобос, Деймос, Цереру, Палладу и Весту. Так что с переездом дело обстоит предельно просто: всего-навсего следует наладить регулярные рейсы на эти планеты и планетки и начать продажу билетов для граждан, включая льготные и детские. А вот запасы продовольствия и всего необходимого – это дел рук самих отъезжающих. Правило такое же, как на пикниках: сколько сам привез с собой – столько съел и выпил.
Но, конечно же, лучше запасти все по оптовым ценам и надлежащего качества, то есть централизованно. И именно в целях оптимальной подготовки межпланетных перелетов и спасения жизни максимального числа соотечественников общественное движение «Космос большой» совместно с «Космосом Страны» создает некоммерческое партнерство и выпускает специальные акции. Каждая акция гарантирует своему владельцу место в космическом корабле и запасы пищи и воды, которых с лихвой хватит на то время, пока на планетах-колониях не будет обнаружено то, что можно съесть и выпить. Недоверчивых же и не знающих естественных наук никто уговаривать не собирается, пусть потом не обижаются.
Полететь в космос первыми решились пенсионеры и уже на следующий день после объявления о начале реализации акций образовали очереди во всех пунктах продаж. Для того, кто на всякую ерунду, вроде новых халатов или карамелек, денег не тратил, а в течение лет этак двадцати рачительно откладывал каждую копеечку, акции были вполне доступными. Долететь до Луны выходило по цене средней руки похорон в провинциальном городке, венерианские и марсианские акции стоили раза в три дороже, и поэтому лунные разлетались как горячие пирожки или дешевые входные билеты на концерт поп-звезды.
Разумеется, находились и скептики, у которых возникали кое-какие смутные сомнения. Смогут ли совершенно не подготовленные к таким дальним путешествиям отъезжающие, среди которых немало людей пожилых, вынести подобный перелет? И комфортно ли им будет там, на Луне или Венере? Но тут же последовали ответы медицинских и прочих научных светил, успокоившие всех сомневающихся. Не надо равнять полёты по околоземной орбите, которые можно уподобить катанию на карусели или движению в центрифуге, с перелетами на дальние расстояния по прямой. Во время первых и у любого акробата или карусельщика голова закружится: попробуй-ка, помотыляйся как милицейская майка в барабане стиральной машины. А во вторых куда приятнее, чем в самолётах или на океанских теплоходах: никаких тебе поворотов, волн, качки, турбулентности и плохой погоды, лети себе, радуйся, выходить не захочешь.
Что касается лунных, венерианских или марсианских условий, то на всех этих планетах сила тяжести куда меньше, чем на Земле: на Марсе втрое, на Луне – и вообще в шесть раз. Это значит, что всякий, кто на Земле переваливался, как утка, едва таскал ноги, словно старый мерин, там будет просто скакать козочкой, сигать зайчиком и почти летать соколом. Да и атмосферное давление там куда ниже, так что нагрузка на суставы, ткани и сосуды крохотная, и это будет способствовать излечению хронических заболеваний и прекраснейшему самочувствию. Так что не было б счастья, да несчастье помогло – давно бы следовало нам, глупым, туда переселиться, но лень раньше нас родилась. Зато теперь будем новенькие-здоровенькие, аки детки малые.
Только месяц спустя, после того, как закончились отпуска, «Космос Страны» вяло опроверг информацию о своем участие в проекте. Но ситуацию это не изменило, и старухи вперемежку с редкими стариками по-прежнему охотно покупали переселенческие акции. Правда, только до тех пор, пока одна ушлая девица, Рахиль Марциновская, корреспондент газеты «Новые времена» не обнаружила, что учредителем компании «Космос большой» является некто Владимир Иванович Вернадский. Девица была недурно образована и знала, что хотя Вернадский и имеет кое-какое отношение к космосу, но умер более полувека назад.
Умная Рахиль ещё немного посомневалась, ведь жизнь – удивительная штука, и в ней предостаточно и совпадений, и оригинальнейших людей, которые иногда специально эпатируют или привлекают публику, выбирая имена великих. А потом попыталась встретиться с господином Вернадским. Но когда ей в центральном офисе компании под нелепым предлогом в четвертый раз во встрече отказали, провела журналистское расследование. В результате чего выяснила, что человека с такими именем, отчеством, фамилией и в подходящем для подобной деятельности возрасте ни в Столице, ни в Стране нет. И вообще, «Космос большой» – наглёж и провокация, нигде и никем не зарегистрированные и не разрешенные.
«Новые времена» с этой информацией поступили продажу в один из прекрасных солнечных дней середины сентября, часиков этак в восемь утра по столичному времени, а уже через полчаса офисы компании по всей Стране громили разъяренные пенсионерки. Они смели сонную охрану, взяли штурмом кабинеты руководителей отделений, поломали шкапы и сейфы, но нигде не обнаружили ни копейки желанной наличности.
Побив попавшихся под руки клерков и оттаскав за волосёшки профурсеток-секретарш, старухи ретировались, ругая лишь себя за доверчивость и глупость. А умная Рахиль подсчитала, что «Космос большой» за месяц деятельности заработал на билетиках на Луну, по меньшей мере, четыре миллиарда долларов, и эта кампания является самой прибыльной за всю историю человечества.
Ни господина Вернадского, возглавляющего эту сверхэффективную организацию, ни господина Чижевского, чьи люстры настойчиво предлагались в нагрузку всем держателям акций «Космоса» как универсальное средство, позволяющее одновременно освещать любые помещения, улучшать здоровье и уменьшать солнечную активность, что немаловажно в открытом космосе, разыскать так и не смогли. Но уголовное дело всё же завели.
Юристы сразу же назвали прецедент делом Марциновской-Циолковского-Вернадского-Чижевского. Классифицировать это дело брались с большим трудом, предвидели значительные трудности в сборе доказательств наличия состава преступления и усматривали в нем явный масонский след. Ну, и конечно, дружно прочили, что оно войдет в историю юриспруденции, если, конечно, не случится того, что вызвало его к жизни.
Читая все это, бабки ахали, кляли себя за очередной всплеск доверчивости, и все, как одна, говорили:
– Дура я дура, шалава я шалава! Ни хера себе, слетала на Луну, кляча старая! Как ещё на Солнце-то не сообразила улететь! Надо же, божья коровка хренова!
Массовая же потеря похоронных сбережений странным образом мало кого сильно огорчила, а многих – даже примирила с действительностью. Потому что если уж и впрямь конец света, то сдались всем эти похороны как собаке пятая. А коли даже и похоронных больше не осталось, то, может, оно и к лучшему, что конец света. Да и войти богатому в рай куда тяжелее, чем верблюду.
Старым же и вовсе нечего горевать: свое уже пожили, а умереть в одночасье, да на своих ногах, наверное, куда приятней, чем годами помирать от болезней. А то, что попадут они непременно в рай – так это совершено точно, потому что какие-такие на них грехи, агнцы они по сравнению с нынешними молодыми. А уж после той жизни, что выпала на их долю, все остальные виды существования в любом случае сойдут за райское блаженство.