Русскоязычный интернет-форум konecsveta.ru существовал уже несколько лет, но в последнее время заметно притих, поскучнел. Завсегдатаи уже давно переговорили обо всем, имеющем хоть малейшее отношение к обсуждаемому событию, и теперь основное удовольствие находили в том, чтобы поучать случайных любопытных невежд и ставить на место пылких неофитов, вообразивших себе, что они понимают больше всех. Большинство выходило сюда просто так, потрепаться по привычке, но все же некоторая часть пересудов касалась обещанной в нынешнем году космической катастрофы: прилетит или не прилетит что-нибудь опасное к Земле, столкнется – не столкнется, промахнется – не промахнется, кончится – не кончится.
Но всем уже было ясно: не прилетит и не кончится. Пики посещаемости на сайте приходились на конец рабочего дня, этак с шестнадцати до восемнадцати, и на вечерние часы с девяти до полуночи в те дни, когда не было футбола и хоккея.
– Представления о конце света – это кунсткамера человеческих страхов и заблуждений. Каждый раз, когда люди чего-нибудь сильно боятся, они связывают это с концом.
– Конец света наступает именно тогда, когда люди начинают считать, что он связан с падением какого-нибудь дурацкого метеорита или с атакой инопланетян.
– Но все равно, если упадет, обидно будет. Строили-cтроили цивилизацию, и тут – бац! И нет ничего.
– Кому обидно-то? Уж если упадет, обижаться будет некому. Да и строили не мы. Вы вот лично что построили?
– Интересно, всех накроет? Китайцы-то, небось, останутся, у них вон какой запас тел и душ.
– Метеориты падали, падают и будут падать на Землю, и никакого отношения ни к концу света, ни к смерти нашего мира, ни к разрушению цивилизации это не имеет. Падение метеорита – это конец самого метеорита, только и всего.
– А как же тот, что упал шестьдесят пять миллионов лет назад? Была ж катастрофа, да ещё какая! Рельеф изменился и животный мир.
– Но Земля-то на месте, да вот и вы с нами разговариваете.
– Почему опасности вечно угрожают именно человечеству? А инопланетяне живут себе, развиваются. Несправедливо.
– Люди! Не завидуйте хотя бы инопланетянам. Если уж наступит настоящий конец света, то и от инопланетян мокрого места не останется.
– Да где вы видели инопланетян? И какое нам вообще до них дело? Давайте ещё обсудим, исчезнут ли в конце света снежные люди или атланты.
– Тут что, одни невежды собрались? Конец света – духовная катастрофа, а свет – это не планета Земля и даже не Вселенная. Не следует путать космическую катастрофу со смертью мира. Христианство давно описало светопреставление как духовное разрушение. А инопланетяне-то как, по-вашему, будут духовно деградировать?
– Зачем так далеко ходить? Стоит ли нам обсуждать каких-то абсолютно чужих нам синемордых и косорылых инопланетян, когда есть наши братья-азиаты? Китайцы-то почему должны погибнуть? Или индийцы? Только на том основании, что они не христиане? Но раз они не христиане, то и не могут деградировать в христианском смысле. И тогда единого, универсального конца света в принципе не может быть. А потом – у азиатов есть же собственные представления о конце света, и совсем не такие страшные, как у европейцев. У них все циклично и связано с обновлением мира. И почему они должны наши-то представления принимать? У них, слава богу, свои мамы и папы есть. А духовны они не меньше нас с вами.
– Но это же совсем другая духовность!
– Духовность – она и в Африке духовность. Но получается, что это именно христианство не позаботилось о том, чтобы приобщить целые огромные народы к своему учению. Не смогло, не справилось с Азией. Или Господь не захотел открыть бедным азиатам глаза. Но ведь это же чушь!
– А вы Коран почитайте. Там же прямо написано: всякий народ получает собственные представления о Боге там, тогда и в том виде, в каком может их воспринять и понять. Так что Бог обо всем позаботился и показал себя разным народам в соответствии с их культурой и разумением.
– Понятно, почему так говорят именно мусульмане. Они свою религию получили последними, у них была возможность проанализировать предыдущие, да и заимствовать многие вещи и у христиан, и у евреев.
– Хватит мусульман хвалить, от них все беды.
– Слушай ты, камень при дороге, ещё одно слово против мусульман – и я пожалуюсь модераторам. И тебя, фашиста проклятого, отсюда быстро удалят. А сам наведу о тебе справки и подъеду поговорить.
– Как вам не стыдно, уж хотя бы при обсуждении конца света можно обойтись без шовинизма!
– Для того чтобы понимать, что такое конец света, для начала следует понять, что такое свет.
– Да какой там свет, когда вон людоедов поразвелось! Какой-то мужик с бабой своей не просто людей убивал и ел, но и консервы из них делал. Вот это я понимаю, конец света.
– А я вот недавно по телевизору смотрел. Один ученый под предлогом научных исследований натаскал к себе домой трупов с кладбища и извращался. Типа, свою милую в гробу я старательно…. Тоже мне ученые, мать их…
– Да они все такие, эти ученые, все психи и уроды недотыканные!
– А сколько их ещё таких, некрофилов, педофилов, зоофилов и хер знает ещё чего филов. Жить становится не просто страшно, но и омерзительно.
– Ага, черт те что. Я вот вчера в интернете ББК хотел найти для статьи, библиотечную классификацию. Открываю один сайт с этой самой ББК, там все в порядке, разделы разные. А выше – три окна с порнографическими видеозаставками, да такими, что нельзя не заглядеться. Я их открывать не стал, ученый уже – вирусы, но и так все отлично видно. Одна совсем уж ужасная, натуральная такая и очень динамичная. И подпись: отец и сын имеют дочь сразу в две дыры.
– Как вам это удалось, господа? Так быстро свести разговор с третьего сорта на седьмой?
– Почему это на седьмой? Это кто же такой чистоплюй? Получается, что говорить можно только о высоких материях? А деградация и духовная смерть связана именно с низкими! Так что, молчать об этом? Прятаться от реальности за собственным ханжеством? Жопа, значит, есть, а слова «жопа» быть не должно? В жопе мы, в жопе! Как вам это нравится – духовная жопа? Или вы предпочитаете ¬– ментальный анус?
– Все эти нравственные падения стары как мир, вспомните Рим.
– Рим потому и погиб.
– Да кто вам сказал, что он погиб? Стоит себе не хуже Москвы, на том же самом месте. А вот Вавилона действительно нет, видать – они похуже себя вели. Или просто время им пришло.
– В том-то и дело, что в Риме люди не грешили. Риму просто неоткуда было падать. Понятие «грех» в европейской культуре появилось только вместе с христианством. Чтобы ни вытворяли древние греки и римляне, это были всего-навсего неполезные, а значит – непрактичные поступки. Например, разгневал кто-то какого-нибудь бога (а боги у них были очень похожими на людей, обидчивые, капризные, мстительные и порочные), и это было просто неполезно ему самому, потому что ему будут мстить. И тогда следует как-то загладить вину, чтобы снова стало безопасно. А грех – это когда ты осознаешь, что поступил плохо, потому что это противоречит нравственному закону, который внутри тебя и который следует исполнять, несмотря ни на что. И вовсе не потому, что за неисполнением последует наказание. Непрактичным при этом очень часто оказывается как раз не злое, а доброе.
– А как же Содом и Гоморра? Ведь они существовали до христианства? И Господь стер их с лица земли за грехи.
– Я же сказал: в европейской культуре. Иудеи и окружающие их народы знали о грехе задолго до европейцев. Им Божественный закон был дан куда раньше.
– И тут евреи первыми успели!
– Слушайте, а я думал, чёрной сотни больше нет!
– Пардон, я забыл, что интернет перегружен иудеями.
– Как раз воспоминание о Содоме и Гоморре и дает надежду на спасение.
– Договорились, поздравляю! Оказывается, надежду на спасение дает воспоминание о мужеложцах. А я-то, наивный, думал, что вера в Бога и соблюдение заповедей.
– Не ёрничайте, вы же прекрасно поняли, о чем я. Следует всего-навсего отыскать на Земле нескольких настоящих праведников. Если есть праведники, концу света не бывать.
– А может произойти новый Всемирный потоп? Эх, попасть бы на ковчег, в случае чего.
– А кем попадать собираетесь: зайкой, киской, мышкой? Или вы праведник?
– На Ковчег не попадете, Ноя нет, построить некому.
– Сейчас если бы кто и построил такой кораблик, вряд ли бы стал на него зверушек собирать. И людей бы не позвал.
– Вот-вот, это и называется – конец света.
– Ребята, а я слыхал, что к нам летят рептилии какие-то на тарелках!
– О боже!
– Слушайте, но если все же конец света, то почему именно при нас? Взять тот же Рим. Жизнь тогда полностью обесценилась, вдоль все дорог стояли тысячи крестов с распятыми, львов кормили гладиаторами, матери убивали младенцев, чтобы оградить их от ужаса существования. Или Средневековье: людей жгли тысячами, крестовые походы эти жуткие, состоящие из одних сумасшедших и прокаженных. Или фашистскую Германию. Романтичные Гретхен, носящие в розовых ушках сережки из золотых коронок тех, кто погиб в газовых камерах. И законопослушные Гансы, сладко спящие на матрацах, набитых волосами покойников. И ничего – никакого конца. Мы что, самые худшие, что ли?
– Похоже, что худшие. Никогда прежде человечество не было так озабочено содержимым собственных желудков и видом собственных задниц. Все мысли только о жире и сперме. Фаршированные гнилые мозги, напичканные зубами, морщинами, задницами, сиськами, членами и вагинами.
– Ну, не все же такие...
– А вы знаете хоть кого-нибудь, кого собственная внешность беспокоила бы меньше, чем душа? Сами же наверняка только тем и занимаетесь, что ежеминутно калории подсчитываете. Или жену замучили: похудей, смотри, как другие в твоем возрасте выглядят. А про душу и не вспоминаете.
– Меня больше волнует, где конец света начнется? Где этот самый Армагеддон?
– И думать нечего, у нас, родимых. Где-нибудь в Мандах, Б. Лядях или Поебае. А может – на реках Хуямбусибин или Убля.
– А без мата нельзя?
– О чем вы, батенька? Я просто перечислил те реально существующие в нашей стране местечки, названия которых, на мой взгляд, вполне заслуживают того, чтобы гора Меггидо находилась именно рядом с ними. Я географ, знаете ли. А как вам нравится такое название городка – Адово?
– Да уж, зачем нам чужие содомы, когда своих предостаточно. В Стране есть и Большой Содом, и Малый Содом.
– Это кого ж так угораздило?
– Желтогорскую губернию, не одной же дрофой ей славиться.
– Совершенно не согласен с тем, что конец света может начаться в нашей Стране.
– Всё к тому идет. Последнее столетие не было ни одной всемирной заварухи, которая началась бы не у нас.
– Нет и другой страны, где было бы разрушено столько храмов. Вспомните: евреям вполне хватило одного, чтобы вот уже два тысячелетия мотаться по миру.
– Ну, так помотаться и мы бы не прочь. Испания, Италия, Германия, Англия, Штаты. Небось, ни в Монголию, ни в Конго, ни на Колыму не отправились. Вот и стали сплошными Ротшильдами и Эйнштейнами.
– Эйнштейн и в Конго был бы Эйнштейном. А вы и в Оксфорде останетесь бухгалтером Тюпкиным, или как вас там.
– А хамить-то зачем? Я вам не хамил, так сидите тихо и сопите в две дырки.
– Наша страна, и в самом деле, – одна сплошная катастрофа. Мы развиваемся исключительно в авральном, катастрофическом режиме. Нам все время нужен антикризисный управляющий.
– Ага, а управляют нами, наоборот, – кризисные. Косил косой косой косой.
– Мужики, а кто такой Ной?
– Уже и в интернете проходу нет от невежд. Все колхозники научились по клавишам стучать. В википедии посмотри, если читать умеешь.
– Конец света – это ж не мгновенное событие, а достаточно долгий процесс. И начался он одиннадцатого сентября, когда обрушились американские небоскребы. Я в тот день днем включил телевизор, увидел, как они складываются, и понял, что это начало конца, вопрос только времени. Это и был настоящий Армагеддон.
– Скажете тоже – сложились! Это их сложили.
– Опять на мусульман наезжаете?!
– Да успокойтесь вы, юноша. Что-то, похожее на конец света, чаще всего устраивают христиане. В Корее, Вьетнаме, Камбодже, Афганистане, Ираке. А до этого – в Третьем Рейхе.
– Не забудьте про сталинские лагеря.
– А я вот читал, что Луна – это инопланетная станция, с которой ведется наблюдение за землянами. Потому и Армстронг в обморок упал, когда на ту сторону Луны заглянул. А земля – что-то вроде опытной делянки, на которой произрастают посевы новой культуры, называемой человеки. Вот сочтут наш огородик бесперспективным, свернут исследования, сравняют грядки и улетят себе восвояси. Вот вам и конец света.
– Да уж, гордыня человеческая ни с чем не сравнима. Ну, скажите на милость, на кой ляд инопланетянам наблюдать за нами столько времени? Чем мы так интересны-то?
– Не скажите, людишки – презабавные существа. Это ж, наверное, обхохотаться можно, наблюдая за ними. Бегают, суетятся, кулачками друг другу грозят, все у других из рук выхватывают. Я сам бы не отказался иметь дома аквариум с такими вот домашними любимцами.
– Скорее, террариум. Но вы, я вижу, себя-то к людям не причисляете. Эк вы о нас – они! Сверхчеловек?
– На самом деле, изучить что-либо можно, только находясь внутри системы, будучи в теме. Это хорошо известно. Поэтому вряд ли инопланетяне изучают нас вот так, с Луны.
– По-вашему получается, что изучить собачью жизнь можно, только живя в собачьей стае. А ещё лучше – будучи собакой. Это вызывает некоторые сомнения.
– Но вдруг Луна – и впрямь инопланетная станция? Тогда инопланетяне когда-нибудь улетят к себе, а ее бросят здесь, как мы бросили наш луноход. А она ведь искусственный спутник, покрутится-покрутится, да и рухнет на Землю, как все остальные. Вот тогда и будет конец света, когда этакая бандура вмажется в нас. Вот вам и Нибиру под самым носом.
– Многие люди очень боятся нашего мира. Они уходят в леса, в тайгу, запирают себя в собственных жилищах, не показывают никому собственных детей. И их становятся все больше и больше. Может быть, им на том свете будет лучше?
– А я думаю – это психи.
– Кого господь хочет наказать, того он лишает разума. Эта самая большая беда – потерять разум. Сон разума рождает чудовищ. Гойю вспомните.
– Но неразумного ведь нельзя наказывать за грехи? Тогда что – безумцы попадают в рай? Офелия – понятно. А параноики, Сталин, например? Ведь он дел-то натворил! И что же – тоже в рай?
– Этого никто не знает. Если бы мы, здесь, могли судить о том, кто куда попадет, было бы совсем другое дело.
– А я ужасно, ужасно, боюсь конца света! Жутко боюсь. В любом случае. Если это космическая катастрофа – то хочу жить, не хочу расставаться с жизнью! А если это судный день – то грешен, боюсь попасть в ад! Почему тут все говорят о всякой ерунде? Почему никто не признается, что он просто боится?
– Не следует бояться того, что может разрушить наши тела, но не может разрушить души. В этом смысле метеориты и летящие к нам планеты – ерунда, мелочь пузатая.
– Бояться каждому нужно только самих себя. Мы сами – источник всех мерзостей, злобы, похоти, алчности, гордыни и прочих пороков. Конец света наступает тогда, когда они побеждают в человеке. Тогда умирает его собственный дух. Это конец мира, его собственного мира. Мира в душе.
– Если бояться, то как же победить?
– Тут, я смотрю, собрались сплошные доморощенные теологи. Выучили три слова – и вот трындеть. Все такие духовные! А кто из вас не сквернословит, не жадничает, не злится, не прелюбодействует, хотя бы глазом, знает молитвы, держит пост? А Библию кто читал? Или всего Достоевского? И вообще, кто из вас книги читает, а не статьи в википедии? Богословы, мать твою…
– К вопросу о гордыне. Согласитесь, люди могут судить о конце света не более чем микробы, живущие в наших телах о нашей будущей смерти. Откуда знать нам, сирым и убогим кишечным палочкам, об устройстве столь сложного организма, каким является мир? А уж о его будущей смерти – и подавно?
– Так именно микроб и может вызвать смерть. Вот и мы, доигрались, загрязнили природу, осквернили культуру.
– Человек не микроб, а венец творения.
– Тогда можно успокоиться, не так ли? Зачем творению уничтожать свой собственный венец?
– А если творение сошло с ума?
– Не знаю, как творение, а человечество давно сошло с ума. Давно уже существует только два вида коллективного существования – шизофрения и паранойя. Общественные группы пребывают либо в шизоидных (и это ещё лучший вариант), либо в параноидальных состояниях – фашистских, коммунистических, авторитарных, фанатических.
– Согласна с предыдущим заявлением. Вот, например, шизокапитализм. Он обусловлен массовым производством излишних желаний. Чрезмерные желания и непрестанные стремления их удовлетворить плодят такую всемирную суету и такой планетарный абсурд, каких ни в одном дурдоме не найдешь.
– Коллективная паранойя всегда связана со сверхидеей, внедрить которую в общественное сознание проще простого. Надо всего лишь уверить людей, что они лучшие по какому-нибудь признаку. А все остальные – враги. А для этого просто капать на мозги, капать и капать. Вот нам и капают. И докапались до того, что в головах у всех дырки. Потому и головы пустые.
– Да какая разница, паранойя или шизофрения – один хрен. Психи они и есть психи. Но вопрос: кто ставит диагноз?
– С диагнозом-то как раз и проблема. Потому что патология – это отклонение от нормы. Но представляете, что происходит, когда весь мир превращается в дурдом? Нормальными тогда должны считаться именно психи, потому что отныне они составляют большинство и определяют норму. А ненормальными оказываются как раз психиатры. Диагноз же ненормального – бред.
– Наша действительность сама сплошной бред. Идешь по городу – только и ахаешь. Стоматологическая клиника «Фобос» называется, а аптека – «Деймос». В нашем домике одни комики.
– Беда в том, что любой безумец считает себя не просто нормальным, а самым умным, самым рассудительным, самым мудрым. Тот же, кто признает собственное безумие, обычно всего лишь лукавит, пытается так выделиться из большинства, а целью своей имеет эпатировать публику.
– Человечество вообще любит эпатировать. Оно, словно нервный подросток, лелеет мысль о смерти. Ему бы ещё зрителей, безутешных родственников – непременно предприняло бы попытку суицида. Но, увы, наблюдать некому.
– А мне все время кажется, что за нами кто-то из космоса наблюдает. Выхожу ночью на улицу – жутко так. Луна смотрит, глаза у нее такие мутные, нос вздёрнут, губы кривятся – очень недовольная. И звёзды. Они подмигивают, нехорошо так, редко, нехотя. Если долго смотреть на них, оторопь берёт. И много-много пустоты. Сразу чувствуешь, какой ты маленький, беззащитный, как паучок.
– Пауки как раз хищники. Почему паучок-то, странный вы мой?
– Он же на паутинке висит. И любая сволочь может эту паутинку оборвать.
– А вы больше не ходите на улицу ночью и не смотрите на злую луну, паучок. Ну, скажите, зачем вы ходите? Не знаете? А я вам скажу: любите свой страх. Страх – это чертовски приятно, страх – это наркотик. И его всегда недостает.
– Вот-вот, проблема-то как раз в том, что мы не боимся ничего, вот и утратили радость жизни, без привычной дозы.
– Как это не боимся? Все, абсолютно все боятся потерять деньги.
– Есть неплохая компенсация – нынче никто не боится потерять невинность. Это несколько украшает жизнь.
– И честь. Это вроде не украшает.
– Так прилетит Нибиру или не прилетит?
– Вы с теорией вероятности знакомы? Вот, предположим, открыли вы шампанское, а пробка взяла да и взлетела высоко-высоко. И кто-то в Австралии или в Латинской Америке ухитрился сделать то же самое. Представляете себе, какова вероятность того, что ваши пробки встретятся в стратосфере? Так что можете не переживать, пусть себе летит. Столкнуться с Землей у этой вашей Нибиру никак не получится, даже если она очень постарается.
– Одно дело – пробки, другое дело – планеты. Они ж большие, запросто столкнуться могут. Вон, даже самолеты ухитряются в небе друг в друга вмазаться. Это ж уму непостижимо – в пустом небе! Какая уж тут теория вероятности.
– Тунгусский-то метеорит вон каких дел натворил. А если бы он упал на Париж или Лондон?
– К гибели Земли даже это не привело бы, наша планета, знаете ли, –весьма устойчивая конструкция. Таков мировой порядок.
– У вас, умников, всё устойчивые конструкции. А у самих вся мебель поломана, ванны покоцаны, все краны свернуты, половина лампочек не горит, и розетки током бьют. Прежде, чем мировой порядок обсуждать, свой наведите. Теоретики, бля!
– Просто есть времена, которые следует пережить. Не жить, а выживать, притаиться, и тихими шагами, тихими шагами.
– Да хватит вам, никто и не думает ни о каком конце света. Всех куда больше волнуют генномодифицированные продукты.
–О генномодифицированных продуктах чаще всего беспокоятся обладатели генномодифицированных мозгов.
– А о конце света не просто не думают. Многие и слов-то таких не понимают.
– Люди! Давайте обратимся к правительству, чтобы оно построило всем подземные убежища!
– О боже! Да как же не поймете вы, что нет такого убежища, которое защитило бы хоть кого-нибудь от конца света, и быть не может.
– А зачем же тогда они уже давно построили подземные убежища, для себя? Тогда, получается, что и власть ничего не понимает? В конце света, я имею в виду.
– Власть вообще ни в чем не понимает. Это основной социальный закон. Справедливости ради следует сказать, что и все остальные понимают не больше.
– Я смотрю, на этом сайте вообще твоя моя не понимает. Один про Фому, другой про Ерему. Кто про бузину, а кто про дядьку в Киеве. Все ничего не понимают, и все друг друга поучают. Вы определитесь, наконец, о чем болтаете: о конце света, о космической катастрофе или просто так, ни о чём. А то и впрямь дурдом.
– Вы-то зачем, разумный вы наш, пожаловали в этот дурдом? Никто ж не звал, не неволил.
– Да сын меня спросил, что да как, зашел почитать, а тут – чушь одна.
– Ребята, давайте жить дружно, хотя бы напоследок. Скоро нам вообще нечего будет делить.
– Не нечего, а некому.
– Сойдемся на том, что и нечего, и некому, о;кей?
– А мне кажется, что дело совсем не в том, что люди думают только о том, чтобы пожрать повкуснее, да выглядеть получше. Беда как раз в том, что они об этом стали слишком мало думать.
– Это ещё почему?
– Потому что сидят они вот так на задницах в интернете. Миллионами и миллиардами сидят, и забывают и о еде, и о красоте. Сидят в трусах и тапках, не мытые, не чёсаные, не позавтракавшие или не поужинавшие, и все базарят, базарят и базарят. Так что им совсем и не страшен настоящий конец света, а вот виртуальный их сильно огорчит. Вот сейчас исчезни интернет – и жизни не будет у половины.
– Ну, это вы преувеличиваете, но доля правды в ваших словах, конечно, есть.
– В любых словах всегда есть доля правды. Равно, как и доля лжи.
– Дьяволу нынче можно не заботиться о реальном конце. Ему достаточно организовать его в интернете. И почти все, кто имеют хоть какое-то представление о конце света, его получат.
– Конец света не от дьявола – от Бога.
– Но ведь и правда: всем на конец света глубоко наплевать, и думают об этом единицы.
– Думают всегда единицы.
– А толк-то какой от этих раздумий?
– Не скажите, всегда полезно подумать о конце. Собственно, только о нем следует и думать. Именно представление о неизбежной смерти позволяет всякому жить достойно. Смерть всегда выступает тем фоном, который оттеняет существование и делает его ярче.
– Согласен с вами. Следует очень поблагодарить тех, кто первым заговорил о конце свете в две тысячи двенадцатом. Потому что всем нам очень о многом полезно задуматься, да все недосуг. Нам кажется, что мы все знаем, а ведь многих вещёй мы не понимаем. Причем настолько, что понятия не имеем ни о том, что они из себя представляют, ни о том, откуда берутся, ни о том, как они связаны с другими вещами. Мы не знаем ни корней, ни причин, ни следствий многих очень и очень важных вещёй. Но ведь все эти вещи кажутся нам привычными, обычными и понятными. А чтобы задуматься, необходимо удивиться или испугаться. И вот так, хотя бы слегка испуганными, перед лицом опасности люди могут хоть что-то понять. Именно так начинает понимать смысл и радость жизни тяжело больной.
– Пограничная ситуация дарит острое ощущение экзистенции?
– К сожалению, опасность слишком невелика, и в нее никто не верит, ситуацию нельзя назвать пограничной.
– Всегда остается то самое роковое «а вдруг?»…
– Вот начнись атомная война…
– Типун вам на язык!
– Эх, хорошо нам раньше было! Могли концом света управлять: когда захотим, тогда и сделаем. Нажал одну кнопочку – и миру п…ц. А теперь сами должны от страха писаться, гадать: на нас Иран бомбу кинет или на Штаты?
– Да, человечество не просто смертно, оно внезапно смертно. Хотя сейчас это совсем не похоже на правду.
– Собственная смерть всегда не похожа на правду. В нее всегда не верят, как бы ни старались.
– Так катастрофа будет или не будет?
– В этом году точно не будет. Где это вы видели: чтобы заранее знать о смерти, причем без видимых причин? Только об этом и говорить, и чтобы именно так всё и произошло?
– Заранее вообще ничего знать нельзя, даже того, что сам планируешь. Я вот сколько раз ни собирался сказать в определенное время и в определенном месте заранее обдуманные слова, так у меня ни разу не получилось. Слов нужных, тобой самим придуманных, и тех не скажешь! Как же тогда знать наперед хоть что-то?
– Дано знать только пророкам, а они уже все сказали. Небо будет новое, и земля будет новая. И все. Потому что наш мир – всего-навсего прихожая перед грядущим миром, а дверь в него плотно закрыта. Так что заглянуть в него никак не удастся.
– Неверная аналогия. Пусть не сможем заглянуть, но если мы в прихожей, то уж дверь-то нам видна. А по двери можно многое сказать о доме, в который она ведет, не так ли? Кроме того, у нас могут быть и соображения по поводу того, каким образом эта дверь может открыться. Да и момент, когда она откроется, тоже можно приблизительно определить. Ее ж никто не вышибает, эту дверь, то есть она открывается постепенно.
– Вот именно, что вышибут эту вашу дверь в одну секунду! Любой крупный метеорит и вышибет. Но даже если она будет медленно открываться, это-то что даст? Куда спрячетесь, в бункер? Наоборот, медленно открывающаяся дверь на тот свет – это и есть самая страшная пытка.
– А, ерунда! На миру и смерть красна! Как людям, так и нам. Обидно умирать в одиночку, а всем вместе – нормалёк!
– Проблема в том, что всякий и всегда умирает в одиночку. Даже, если вы, взявшись с кем-нибудь за ручку, прыгаете вместе с девяноста третьего этажа небоскреба, даже если вы умираете в окружении десятка рыдающих родственников, смерть вы всегда встречаете один на один. И в этом весь ужас.
– Да какая разница, в одиночку или нет? Главное, что смерть.
– Да успокойтесь вы, мужчины. Что вы трусливые такие? Вечно вы так: только чихнете – сразу думаете о смерти. Вы бы родить попробовали хоть разок, узнали бы, что такое конец света. Да куда вам, вы при виде месячных-то в обморок попадали бы.
– Ооо, кажется, блондиночка пожаловала! Теперь мы в порядке, сейчас она нам всем все объяснит.
– И делать вам явно нечего, вот вы груши-то хреном и околачиваете. Пугаете тут друг друга и себя, но в лёгкую, неправдоподобно. И умничаете, но чуть-чуть, так чтобы всем понятно было. А вы попробуйте что-нибудь по-настоящему умное сказать. Не можете! А кто может, тот боится, потому что настоящих умных все за дураков считают. Это вообще людям свойственно: всё, что непонятно, считать глупостью. А всех, кто говорит что-то непонятное – дураками.
– Девушка, может, вы нам всем скажете что-нибудь умное?
– Уже сказала, и ещё скажу. Вы жопы-то свои толстые от стульев оторвите, да сходите на кухню, помогите женам посуду помыть. Или детям уроки на завтра приготовить.
– А телефончик можно?
– Зачем же вам так рисковать, мужчина? Это ж серьёзная угроза. Для вас – почти конец света. Ведь вдруг я дам, и вы даже позвоните, и, боже упаси, мы договоримся встретиться. Так вам придется умыться, причесаться, одеться и даже какие-то деньги в карман положить. А самое главное – оторвать себя от компьютера и вывести на улицу. Поэтому и не просите, разве можно вам так напрягаться.
– А помните, как в СССР песенку про голубой вагон переделали?
Скатертью, скатертью хлорциан стелется
И забирается к нам в противогаз.
Каждому, каждому в лучшее верится.
Вот к нам и прилетел ядерный фугас!
– Да уж, в СССР все было целомудренно голубым: и вагоны, и щенки, и даже патрули. А представляете, как бы это сейчас воспринималось-«Голубой патруль»? Теперь слово «голубой» даже вордовский редактор красным подчеркивает как непристойность.
Время было вечернее, пиковое, и разговор этот мог вяло продолжаться ещё пару-тройку часов, до поздней ночи. Но вдруг окна и заставки на мониторах заволновались, задрожали, стали серыми, туманными, а потом исчезли совсем. И на рабочие столы выполз жирный красный червяк и с жадным чавканьем сожрал на глазах у болтунов поочерёдно все документы, файлы и папки, а после этого – и фон.
Налопавшись, червяк уполз, вывезя на хвосте на чёрные мониторы белое слово «End» и ещё какую-то абракадабру, выполненную в виде подписи. И кое-кто даже записал это непонятное словечко – «Lmzdjk» , в надежде, что оно может оказать ключом к восстановлению исчезнувшей информации. А все остальным ничего другого не пришло на ум, как пощелкать немного мышками и кнопками, выключить компьютеры и отправиться спать.
Но назавтра выяснилось, что никакому восстановлению ничего не подлежит, потому что поганый червяк съел и всё программное обеспечение, и всю память. Так что высокоинтеллектуальные устройства превратились в железные бандуры с кучей хлама внутри, и их следует просто выбросить на помойку. Неприятность же эта случилась исключительно с посетителями форума «konecsveta.ru», и именно любителям поговорить о смерти мира придётся теперь покупать себе новые компьютеры.
И они это сделали, кляня проклятых разработчиков средств компьютерной безопасности, которые, как известно, и производят этаких вот зловредных ненасытных обжор.