- Ты иди, Мишка, на улицу. Возитесь там с Колькой, - посоветовал ему Виктор и добавил: - Да не бойся ты, иди! Скажи, я велел!.. А если драться будет, кричи, я услышу...
Мишка вприпрыжку убежал на улицу. Дмитрий принес со двора деревянную лестницу, приставил ее к сараю, проверил, чтоб она не катилась, и стал по ней взбираться.
- Один-то осилишь? А то бабу, может, позвать? - спросил он у Виктора, уже поднявшись до стропил.
- Да справлюсь, справлюсь я, давай - не зевай! - подбодрил его снизу Виктор.
И тогда Дмитрий, подергав рукой сероватую доску с поперечными планками, нацепленную на конек крыши, и убедившись, что она еще пригодна для лазанья, опасливо переступил на нее с конца лестницы.
- Ну, начнем? Толкай сюда по лестнице первый лист, - скомандовал он, когда немного освоился на доске, вытащил из кармана молоток, стальной пробойник и гвоздь с широкой шляпкой.
Прибив к крыше двенадцать листов шифера - три ряда по четыре листа в каждом, - сделали перерыв. Виктор закурил сигарету, сел на межу, спустил ноги в борозду и принялся за излюбленный разговор про машины; Дмитрий, некурящий, поленился слезать с крыши, а поднялся на самый верх и уселся на гребне ее - отсюда он озирал округу и рассеянно слушал соседа.
Поселок, оглядываемый с высоты крыши, смотрелся несколько по-другому, чем это было привычно. Прежде всего, не было видно улицы, потому что он сидел к ней спиной, а перед глазами у Дмитрия, влево и вправо, докуда достигал взор, тянулась позади домов поселка полоса огородов, теряясь и там, и там - за склонами лысых, перепаханных холмов. Здесь было безлюдно, тихо, и заметно было по неторопливо раскачиваемой и пригнетаемой большими пятнами к земле картофельной ботве, как кружит в этом пространстве летний ветер. Тот же летний, теплый ветер овевал щеку Дмитрия и посвистывал в ушах: казалось, что ветру нужно было откуда-то издалека-издалека разгоняться и знать, что ему предстоит лететь еще очень и очень долго, чтобы он мог издавать это тихое, тоскливое попискивание, временами напоминавшее стон.
- Не сгремзиться бы отсюда, - опомнился Дмитрий, глянул вниз и осторожно пересел на крыше удобнее.
Покрытая металлическим шифером часть крыши матово отсвечивала под ногою, под другой ногой чернел старый, местами продырявленный рубероид.
"Протекает, конечно... Давно уже починить надо было", - подумал Дмитрий.
И вдруг он вспомнил себя школьником средних классов, вспомнил, как он ползал внутри сарая, под этой крышей, и присматривался, как удобней будет ее разломать, чтобы взамен ее установить купол и оттуда наблюдать звезды. Дмитрий усмехнулся, ему показалось странным, что он мог быть таким; даже и не верилось в это, подумалось даже, что это, скорее, был какой-то другой мальчишка, а никак уж не он сам; захотелось оглянуться - посмотреть, не бегает ли еще около сарая этот странный мальчик.
- Слышь, Виктор? - позвал он соседа с крыши.
- Чего? - вдавливая окурок в землю, откликнулся тот.
- А я ведь вообще хотел разломать эту крышу! Пацаном когда был... Честно!..
- Верю, - равнодушно произнес Виктор, вставая на ноги и прогибая в пояснице спину. - Пацаны, они все такие дуралеи... И я такой был... Ну, давай, мы будем продолжать, что ли? А то мы так до ночи не кончим.
- Давай... - согласился Дмитрий, глянул на небо и подумал: "Интересно, есть там еще созвездие Кассиопеи в виде буквы дабол-ю? Странно, а за все эти годы о нем и не вспомнил. А ведь должно же оно там быть!"
3
Вечером обмывали новую крышу. На столе в тарелках дымились три порции пельменей, только что отваренных Тамарой, валялись на скатерти пушистые хлебные крошки, стаканы поблескивали увлажненными гранями, водка в бутылке была уже на донышке; Виктор и Дмитрий, раскрасневшиеся, усталые, вели разговор.
- Нет, ты послушай, послушай! - говорил Дмитрий и, чтобы согнать с себя опьянение и доходчивей втолковать свою мысль, встряхивал головой. - Дабол-ю там, на небе! Понимаешь меня? Вот такая вот она - дабол-ю! - и Дмитрий чертил пальцем на скатерти две соединенные галочки.
- Да мне похер - дабол там или не дабол! - отвечал ему Виктор, наваливаясь грудью на стол. - Ты мне лучше объясни, будешь ты брать машину или не будешь? Я ведь и другого покупателя могу поискать. Что ты думаешь, я на такую машину покупателя не найду?
- Погоди ты с машиной! Понимаешь, начисто все забыл! Виктор! А они так и оставались там все время, у себя наверху, - звезды!
- Нет, вы его послушайте! Я о деле ему, а он мне очки втирает! Что мне до твоих звезд? Мишка, почему твой папка не хочет купить машину? - отнесся Виктор к мальчишке, листавшему на диване книжку с картинками. - Ты вот, Мишка, ответь мне, хочешь ты на машине кататься?
- Напились, так и не приставайте к ребенку, а то еще напугаете у меня его! - раздался с кухни голос Тамары.
- Хочу, - угрюмо ответил Мишка и исподлобья поглядел на отца.
- Не надо, Виктор, наманивать пацана... - произнес Дмитрий, которому эта выходка соседа не понравилась. - Сами с тобой как-нибудь разберемся. Да и ездить-то тут куда? От ямы до другой ямы... А наверху там, Виктор, ты только себе представь - вот ведь где расстояния!
- Что ты выдумываешь сидишь? Я ему про "Москвич", а он мне - про какой-то космос!
- Если б там ветер был, как бы он там задул! - говорил Дмитрий, впадая в мечтательность. - Космос, Виктор, ведь он большой. Вокруг все черно-черно... Звезды рассыпаны, как крошки... желтеют... Красотища! В космосе всего много. Что бы ни придумал тут, на Земле, а там уже есть! И родители раньше тоже - мне, до женитьбы... - начал он после паузы, - нет, еще перед армией: посерьезнее становись! Так всю жизнь и проглазеешь на небо!
- Уже и жена тебе помешала! - раздался на кухне выкрик.
- Да нет! Тамара, Том!.. Я же ведь не об этом!
- Мало того, терплю его, ирода, столько лет! Он еще и оскорблять меня будет при людях. Другой, путний мужик, в ножки бы давно поклонился!
- Тш-ш! - прошипел Дмитрий, прикладывая палец к губам, и Виктор понимающе кивнул головой.
- А в космосе, Виктор! - понизив голос, продолжил объяснять Дмитрий соседу, когда Тамара на кухне поуспокоилась. - В космосе... Написал вот в книжке один фантаст, что у Марса два спутника и они обращаются один за столько-то часов вокруг Марса, а другой - за столько-то. И что? Через пятьдесят лет изобрели мощные телескопы, видят: точно все, как он говорил... Два спутника и вращаются - час в час!
- Да мне-то по фене! - пренебрежительно отозвался Виктор
- Но разве не удивительно? - не согласился Дмитрий. - А в созвездии Ориона пылевая туманность есть, послушай меня, называется Конская голова. На фотографии ее видел... Представляешь, будто бы табун целый, кони - сумятица, вихорь, - мчатся куда-то все, распластались!.. А над их спинами выставляется - шея запрокинута назад, грива раздулась - конская голова! И у этой головы, Виктор, рот раскрыт - она ржет! Вот расстояния-то где, Виктор! От одного зуба той головы до другого на твоем "Москвиче" за всю жизнь не доехать! Представь себе только! Мишка! - вдруг обратился он к сыну. - Нужен нам с тобой такой автомобиль или не нужен?
- Не нужен, - ответил Мишка, поняв, чем угодить папе.
- Космос! Космос! Дался вам этот космос! Всю жизнь вам ехать! Да вы перегрызетесь на следующий же день! - воскликнул в сердцах Виктор, поднимаясь из-за стола. - Сам ты - конская голова! У тебя самого это - в голове вихорь! - прибавил он напоследок и вышел из дома.
...Утром Дмитрий проснулся позже обычного и в мрачном расположении духа. Тамара давно уже встала, оделась и уже опять гремела на кухне посудой. Даже Мишка уже был на ногах - он топтался по креслу, высматривая на улице Кольку. Дмитрий сунул под диван руку, нашарил там детектив, достал и начал читать.
"...Черноокая красавица весело и лукаво прищурилась, игриво глянула влево..."
Хотя ему никто не мешал сегодня, Дмитрий опять сбился.
"...Черноокая красавица весело и лукаво..."
- Да не отирайся ты там, у окон! Чего ты дразнишь мальчишку? - закричал он на сына. - Иди сейчас же к нему и скажи, что мы покупаем у них машину! Покупаем... И что мы будем его катать!
- Честно? - обрадованно спросил Мишка.
- Честно... Иди...
Мишка спрыгнул с кресла и сиганул к двери. На кухне громко хлопнули створки шкафа...
Машину Дмитрий купил и катал Кольку, как и пообещал; по вечерам читал детективы, про космос больше не говорил, но с легкой руки Виктора прилепилось к нему в поселке обидное прозвище - Конская голова.
"...Черноокая красавица весело и лукаво прищурилась..."