От автора.
«По грехам нашим, в лето…» — так начинает летописец описывать события Батыева нашествия. Так и называется цикл произведений про попаданца в ту эпоху.
Это моя первая книга, если не считать ранних попыток что-либо написать, которые совершались мной на протяжении уже более-менее продолжительного времени.
Выложенная некогда книга получила отклик у пиратов (связывался с администраторами сайтов и просил убрать, что многие и сделали). Между тем вашему вниманию предоставляется сильно переработанная версия, содержащая новые сюжетные повороты, чуть более осмысленное описание событий. Учитывалась и критика книг относительно диалогов, которая раздавалась из-за сильной увлеченностью стилизацией древнерусского языка, когда часто было не понять о чем вообще говорят герои. Так что то, что можно найти где-либо, кроме Автор Тудей, уже в немалой степени — иные книги
Вместе с тем, когда я писал данное произведение, как будто прожил жизнь рядом со своими героями, при доработке книг я вновь ощущал это интересное чувство.
Были изучены все доступные исторические документы по периоду, проведена попытка осмысления мотивов, которыми руководствовались те, или иные исторические персонажи. Что-то из написанного можно, без сомнения, относить к фантастике. Существование параллельных миров, как и попаданцев из них — уж точно! Некоторые явления могут быть гипертрофированы, что допускается выбранным жанром. Немалое количество первоначальных «роялей» — то, что я допускал с большим сомнением, но именно так виделось начало пути главного героя.
При описании характеров исторических персонажей опирался на те личностные характеристики, коими их одаривали современники. Мало сохранилось источников по данному периоду, что с одной стороны осложняет понимание и восприятие времени, но с другой, давало мне больше простора для фантазий.
Приятного чтения!
ПРОЛОГ
— Таким образом, русские княжества не могли ничего противопоставить монголо-татарам. — Закончил я свою лекцию.
— Корней Владимирович, так было иго или нет? — нарушил образовавшуюся тишину студент.
Мне, доценту, кандидату исторических наук, уже пожилому, с больным, но, все еще, смею надеяться, не угасшим, а пылающим энтузиазмом сердцем, стоило усилий задуматься над ответом.
— Скорее да, чем нет. Но этот вопрос все же сложный. Что есть иго? Понятие, которое в исторической науке используется как период взаимодействия с ордой, Золотой ли или Большой — не важно. Вам, как будущим экономистам, вероятно цифры больше прояснят ситуацию, чем мое субъективное мнение, — в горле поселился суховей и я достал из портфеля бутылку с водой и сделал глоток.
Две лекции подряд сильно утомляли, ноги зудели от трехчасового стояния. Подходило время для очередного укола инсулина и принятия таблеток. Но я имел, среди прочих принципов, не оставлять без ответов любые вопросы студентов.
— Утеряны десятки технологий, которыми владели ремесленники Древней Руси, население резко уменьшилось и вернулось к цифрам до нашествия только в XVI веке. Политический вес Северо-Восточной Руси на полтора века снизился до нуля, если только не брать в расчет новгородские земли. Резко упали показатели торговых отношений, — поспешил закончить я закончить и в нетерпении посмотрел на часы.
— Но все же не совсем понятно. Было ли это иго? Московское княжество вело себя как улус Орды и смогло укрепиться только в рамках взаимоотношений с ордынцами. Это же они принесли на Русь самодержавную систему управления, — не унимался любознательный студент.
— Да это так, Орда стала еще одним фактором в интригах русских княжеств. Уже ослабленных, не способных на самостоятельность. Разделяй и властвуй! Ордынцы не были глупы и использовали этот древний принцип. А на вопрос о том было иго, или нет — каждый может ответить сам. И на коллоквиуме я хотел бы услышать ваши мнения, — долгожданный звонок принес облегчение.
Сейчас у меня полтора часа отдыха и нужно набраться сил еще на две лекции.
Сигнал об окончании пары, смел с лиц студентов всю любознательность, и молодые люди, шумно переговариваясь, стали покидать аудиторию.
Я плелся по коридорам университета и, как это часто бывало, размышлял о своем бытии. В очередном приступе рефлексии и самокопания, в последнее время часто заглядывал в свое прошлое. Я не считал, что прожил жизнь достойно, и это понимание все более прожигало рану в моем сердце. Казалось, что я способен свернуть горы, защитить докторскую, наконец, которую несколько раз начинал, но постоянно что-то мешало. Но поздно, буквально недели две назад я понял, что жизнь прошла.
Некогда я стоял у истоков движения реконструкторов. Занятия в секции фехтования, наряду с художественной литературой, формировали романтическое отношение к истории.
Я был настолько стар, что увлекся реконструкцией наполеоновской эпохи, еще в то время, когда все только зарождалось. Именно с реконструкций Отечественной войны начиналось славное движение советских реконструкторов. После было ранее средневековье, эпоха викингов. Дальше увлекся реконструкцией событий Великой Отечественной войны. Сегодня в сообществе людей, которые восстанавливают давно минувшие события, меня знают, как «деда», и только и остается, как с важным видом посещать форумы в статусе почетного гостя. Тут я получил признание.
Семья? Не сложилось! Было много женщин, кратковременных попутчиц. Я, некогда статный брюнет с врожденным умением задурить голову любой женщине, был еще тем ходоком. Яркие голубые глаза, контрастирующие с черными волосами, всегда, как мне казалось, мужественный, спортивный вид знающего себе цену гусара, покорили не одну женскую натуру.
С одной девушкой, с Леночкой, пытался создать семью еще в начале 90-х годов — не сложилось. Она ушла от меня, не простила очередную измену, переехала в другой город, и, как я узнал позже, вышла замуж за спокойного мужчину, олицетворявшего семейный уклад.
Только лет восемь назад узнал, что Лена ушла от меня беременной и родила сына — моего сына! И это еще больше сжимало болезненное сердце. Лена проговорилась сыну, кто на самом деле является его генетическим отцом, «пиная» парню на амурные похождения и несерьезность.
Алексей, так зовут сына, сам нашел своего меня, приехал, встретились, помолчали и все… Больше ничего… Я действительно пробовал наладить отношения с сыном, ничего не вышло. И сегодня от этого больно.
— Корней Владимирович, зайдите к декану, — сказала встреченная в коридоре секретарша, строго, будто она и есть декан.
— Хорошо, Оксана, через минут десять, — устало проронил одинокий человек, проживший яркую, но, как считал, бесполезную жизнь.
Зайдя на кафедру, я уколол инсулин и перекусил. Переведя дух, пошел к декану.
— Любовь Михайловна, можно? — заглянув в деканат, спросил я.
— Да, да — входите! — ответила женщина средних лет, не отрываясь от чтения какого-то документа. — Секундочку. Ага, так, Оксана, сделайте нам чаю, пожалуйста.
Плохое предзнаменование. Чай — это какая-то услужливость, не свойственная этой женщине, которую я знал очень хорошо. Люба когда-то так же была увлечена реконструкцией. Вот только ее привлекали не только и не столько погружение в историю, а, скорее, общение с молодыми и интересными молодыми людьми. И я мог много чего припомнить любвеобильной некогда женщине. Но Люба смогла расставить приоритеты, удачно выйти замуж за одного богатенького любителя старины и еще более удачно с ним развестись. Занялась карьерой, не задумываясь о материальной стороне бытия. Денег, отсуженных у бывшего мужа, хватало до сих пор на все, в том числе и на колледж в Великобритании для единственной дочери.
— Я так понимаю, разговор не из приятных? — спросил я, принимая чашку чая от секретарши.
— Ну, как посмотреть? Думаю разговор, так сказать, — назревший! — декан пристально посмотрела на меня. — Вы же понимаете… Пенсия — это не приговор!
— Пенсия это исполнение приговора! Я понял — не продолжайте! — я стал спешно подыматься, но резво встать со стула не получилось.
— Да, постойте, же. Корней Владимирович, мы вас уважаем, любим. Я помню, как вы критиковали мой доспех X века, — декан встала из-за стола и подошла ближе.
— Он не был X века, да и, простите, на валькирию в своем железе Вы мало походили, — опущенными в пол глазами, тихо говорил я.
— Может быть, может быть. Вы специалист по раннему средневековью. Что же не защитили докторскую? И разговора бы этого не было. Деканату нужны профессоры… — Любовь Михайловна фривольно присела на край стола.
Если бы не старость, я бы расценил данный пассаж, как призыв к действию, но сейчас это выглядело как некое издевательство.
— Корней Владимирович, слышали — Егор Александрович защитился? Кстати, сегодня он всех приглашает в кафе в нашем корпусе к 19.00, будете?
— Вряд ли — ответил я и все же заострил взгляд на ногах знающей себе цену женщины, — мужские рефлексы.
— Что ж. Я рада, что этот разговор состоялся, а к концу недели, в том же кафе мы торжественно и с почетом проводим Вас на пенсию, — удовлетворенно отследив сфокусированный на ногах мой взгляд, декан привстала и начала копаться в разложенных бумагах. — Тут интересовались Вами, Корней Владимирович. Какой-то клуб реконструкторов, как там его… «зов предков» что ли. Странное название. Не знаете такой?
— Нет, так пафосно назваться могут, наверное, только подростки с ведрами на голове, да и то вряд ли. Что хотели? — спросил я.
Мозг пожилого человека отказывался что-либо анализировать, не выдав ни единой версии, зачем кто-то интересуется мной, уже всеми забытому человеку. В голове крутилось только одно — что делать? Жизнь прошла… И когда я успел превратиться в человека только и делающего, что жалеющего себя? Две недели назад, раньше за собой такого не замечал. Как в один момент вынули стержень.
— Да ничего они не хотели, только спрашивали о Вас — каким периодом увлекаетесь. Ты, Корней Владимирович, не кручинься. Я-то помню еще, как ты на ристалище рубился. А помнишь того двуручника — негра?
— Да нет, он был, как там… — мулат что ли. Отец из Африки, мать из-под Рязани. Парень все хотел доказать, что он русский. Хороший был боец, если бы не спесь — кто ж на латника да без щита. Ладно, Любовь Михайловна я все понял. Сколько еще мне работать? — спросил я, пока еще преподаватель, но уже скоро забытый пенсионер.
— На следующей неделе придет новое дарование. Молодым у нас дорога… Да, найдешь, где подработать! Вон, сколько контор для несознательных студентов. Курсовые попишешь. Оксана, позовите Махоненко, что там с подготовкой конференции? — обратилась декан к секретарше, демонстрируя, что разговор закрыт.
— Как-то неуважительно, Любка-фурия, — тихо пробормотал я уже бывший преподаватель, бывший рубака, бывший реконструктур, и вообще — бывший…